Ученик солнца

      Кагеяма всегда ставил будильник на тридцать минут раньше, чем ему нужно было вставать. Эти тридцать минут были единственным временем в течение дня, когда он мог по-настоящему побыть наедине со своими мыслями. Иногда он использовал его, чтобы принять дополнительный долгий душ, иногда по утрам он сидел и читал новости, но сегодня он просто лежал в постели, стараясь не думать о предстоящем долгом дне. Он сосредоточился на теплых лучах солнца, целующих его кожу, и мягком щебете птиц за окном.       Вскоре он услышал топот ног по деревянному полу, и его дверь распахнулась. Он даже не попытался отвести руку от глаз, чтобы посмотреть на фигуру, которая только что ворвалась в его комнату.       — Серьезно, старик?! Из всех дней ты собираешься спать сегодня?! — он медленно убрал руку с глаз, чтобы встретиться с напряженным голубым взглядом молодой девушки, стоящей рядом с его кроватью. Ее волосы цвета воронова крыла были спутаны в беспорядке, и обе руки были на бедрах. Кагеяма просто промычал в ответ и снова прикрыл глаза рукой, на его губах появилась легкая улыбка.       Он услышал, как Рини подошла к пустой стороне кровати, и почувствовал, как матрас сдвинулся под ее весом, когда она поползла дальше. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, а затем Кагеяма почувствовал, как подушка ударила его по лицу, атака была жестокой, и Рини не успокоилась, даже когда Кагеяма сдался.       — Вставай. И. Готовься! — она фыркнула, подчеркивая каждое слово ударом подушки по лицу отца. Кагеяма, наконец, выполз из кровати и оказался вне ее досягаемости, в ответ девушка швырнула подушку ему в голову. Они оба улыбнулись друг другу, грудь вздымалась от утренней тренировки, прежде чем они засмеялись. — Дядя Тоору разозлится, когда увидит, что ты еще даже не принял душ, — как будто слова девушки вызвали его, они услышали, как входная дверь открылась и с грохотом закрылась, незваный гость не обращал внимания на ранний утренний час.       — Тобио-чан, тебе лучше встать с постели! — пропел Ойкава, направляясь в заднюю спальню. Его взгляд упал на Кагеяму, все еще одетого в пижаму, и он вздохнул, пощипывая переносицу. — Зайчик-чан, я не верил в твоего отца, но надеялся, что хотя бы ты начнешь готовиться, — Рини заартачилась и обвиняюще указала на Кагеяму, который все еще стоял.       — Ты велел мне убедиться, что он встал! Я просто делаю то, что ты мне велел! — Ойкава пренебрежительно махнул молодой девушке, что заставило ее фыркнуть и скрестить руки на груди, имитируя фирменную надутую губу Ойкавы.       — Вам обоим нужно принять душ. Тобио-чан даже не пытайся уложить волосы, я это сделаю. А теперь двигайтесь быстрее! Сегодня большой день! — Кагеямы последовали приказу Ойкавы и отправились в свои ванные комнаты, чтобы начать готовиться.       Кагеяма сидел под теплыми струями, позволяя им смыть сонливость. После того, как он закончил и насухо вытерся полотенцем, Ойкава вошел в ванную и начал помогать ему одеваться.       — Ты бы нашел какой-нибудь способ все испортить. Ты такой же, как Ива-чан, такая скотина, — брюки и пиджак были темно-угольно-серого цвета с жилетом в тон и накрахмаленной белой рубашкой. Его галстук и карманный платок были единственными яркими в его наряде, оба были темно-синими с драгоценными камнями.       Кагеяма остановился и посмотрел на себя в зеркало. За последние десять лет он немного располнел, но бег в марафонах поддерживал его в форме. В уголках его глаз и рта появились небольшие морщинки от многолетнего смеха и улыбок. Несмотря на то, что ему было всего около тридцати, на его голове было несколько серебряных волос, и в этом он винил Ойкаву.       Он знал, что должен нервничать, но просто почувствовал, как на него нахлынуло ошеломляющее чувство спокойствия. К этому дню он готовился десять лет, и знал, что ему не о чем беспокоиться.       Ойкава вернулся в ванную, одетый в костюм, похожий на костюм Кагеямы, но вместо угольно-серого он был более светлого оттенка. Брюнет одарил Кагеяму зубастой улыбкой.       — Как себя чувствуешь? — взгляд Кагеямы упал на тонкое серебряное кольцо на левой руке Ойкавы. В день его собственной свадьбы Ойкава был в полном беспорядке, и Кагеяме потребовалась вся сила воли, чтобы не задушить его, но то, как они с Иваизуми держали друг друга во время их первого танца, сделало всю боль стоящей того. Прошло пять лет, а они все так же обнимали друг друга, танцуя на кухне, покачиваясь в такт биению своих сердец.       — Готовым, — они вошли в гостиную, где их ждала Рини. Она была одета в длинное кружевное платье, которое по цвету соответствовало галстуку Кагеямы. Ее волосы были причудливо заплетены и заколоты, а макияж состарил ее на добрых пять лет. В семнадцать она выросла в высокую и красивую молодую девушку, вылитая Кагеяма, но унаследовала обаяние Ойкавы и теплую улыбку Хинаты. Этим летом они планировали семейную поездку в Киото, чтобы посетить несколько колледжей, в которые Рини планировала поступить, в одной из них были лучшие танцевальные программы в стране.       При виде нее у Кагеямы перехватило дыхание. Он знал, что в один прекрасный день они сделают это снова, но вместо синего ее платье будет белым.       — Выглядишь прекрасно, Зайчик, — Рини нежно улыбнулась старому прозвищу и закатила глаза, мягко ударив Кагеяму в плечо.       — Не начинай. Мы еще не дошли до самого интересного.       Все трое поехали в отель в центре города. В этом не было ничего необычного, но бальный зал был по разумной цене и имел достаточно места для танцев их гостей. Ойкава быстро провел Кагеяму и Рини в одну из гримерных, примыкающих к бальному залу. Внутри был небольшой диван, телевизор, бутылка виски и несколько стаканов, а также поздравительное письмо от персонала отеля. Как только они вошли, раздался стук в дверь.       — Кто?! — спросил Ойкава, пытаясь оттолкнуть руки Кагеямы от бутылки виски. Мужчина с волосами цвета воронова крыла нахмурился и грубо оттолкнул его, сделав вызывающий глоток из бутылки.       — Это я, Дайчи и Куроо. Открой дверь, Дерьмокава.       — Животные. Вы все животные, — прошептал Ойкава себе под нос. Брюнет открыл дверь для других, которые были одеты в костюмы, соответствующие его собственному. Куроо радостно ахнул, увидев, как Кагеяма наливает виски, и с радостью взял стакан для себя.       — Как себя чувствуешь, любовничек? Кроме того, Ран в бальном зале, если хочешь, можешь пойти к ней, Рини, — молодая девушка с радостью воспользовалась возможностью извиниться перед подавляющим количеством тестостерона в комнате и отправилась на поиски своей лучшей подруги. Куроо осушил свой бокал одним большим глотком, и Кагеяма быстро забрал его у него из рук.       — Нет. У нас не будет повторения твоей свадьбы, — в день своей свадьбы Куроо был так взвинчен, что напился в 10:00 утра. Кагеяме пришлось срочно бежать за самым жирным гамбургером и жареной картошкой, которые он смог найти, в то время как Бокуто заставил Куроо погрузиться в воду. Каким-то чудом им удалось отрезвить его перед церемонией, и все они согласились, что провели это утро в своих могилах.       — Ты кажешься очень спокойным, Кагс. Я так и думал, что ты будешь нервничать, — если бы это произошло восемь-девять лет назад, слова Дайчи были бы очень правдивы, но за последнее десятилетие Кагеяма жил как на дрожжах.       — Как ты на своей свадьбе? — поддразнил Кагеяма. В ночь перед свадьбой Дайчи совсем не спал, а на следующий день едва мог вымолвить слова, потому что его охватила тревога. Суге пришлось сидеть за дверью и отговаривать его от крайностей (и Ойкава, возможно, стащил ему рюмку текилы, а может, и нет. Только чтобы немного его расслабить). Когда Дайчи увидел, что Суга ждет его в конце прохода, все его тревоги исчезли, и он понял, что был идиотом, боясь лучшего момента в своей жизни.       — Хорошо, но мы все можем согласиться, что я был не так плох, как Ямагучи на своей и Цукишимы свадьбе, — все пятеро мужчин рассмеялись и кивнули в знак согласия. Кагеяма был уверен, что никто не может быть более взволнован, чем Ямагучи на своей свадьбе. В какой-то момент им пришлось физически удерживать мужчину, чтобы он не попытался убежать в ванную за несколько мгновений до того, как он должен был идти по проходу. К большому всеобщему шоку, именно Цукки в конечном итоге выпил слишком много, и теперь на каждом собрании всегда показывались видеозаписи, на которых он танцевал очень взволнованному Ямагучи на коленях. Цукишима поклялся однажды отравить их всех.       — Я в порядке, ребята. Я не нервничаю. Это было так давно, — ему было трудно поверить, что прошло десять лет. За это время он наблюдал, как Рини превратилась из хихикающей маленькой девочки в сильную, уверенную в себе молодую девушку, какой она была сегодня. Их бизнес рос, Ойкава и Иваизуми даже открыли второе место (хотя Ойкава по-прежнему старался часто возвращаться и беспокоил его). Цукишима ушел, открыв свой собственный ресторан, переманив Асахи и позволив мужчине быть управляющим. Ноя был повышен до главного шеф-повара и (к большому удивлению всех) хорошо справлялся с этой обязанностью, и ресторан все еще процветал. Дайчи занял место Ойкавы в «Вороньем гнезде» и легко вошел в роль управляющего.       — Тобио, пора, — игривое подшучивание между ними прекратилось и сменилось более серьезным молчанием. Кагеяма допил остатки своего напитка и пожал плечами. Он уже давно был готов к этому.       — Пойдемте.       Они вышли в бальный зал, где были равномерно расставлены два комплекта стульев, разделенных узким черным ковром. Украшения были минимальными. Оглядываясь на сегодняшний день, они не помнят ни цвета цветов, ни того, как мерцали огни, они помнят улыбки, которыми они обменивались, и слова, которые они говорили.       Большинство стульев уже были заняты гостями. Это была небольшая группа людей, но каждый человек там так или иначе стал семьей. Акааши, Бокуто и Кенма сидели вместе со своими детьми по обе стороны от них. Цукишима сидел в первом ряду вместе с другими сотрудниками. Две женщины с ярко-оранжевыми волосами сидели рядом с ними по другую сторону прохода. Шимизу и Ушиджима сидели вместе в задней части, каждый из них слегка улыбался Кагеяме, когда он проходил мимо.       Кагеяма занял свое место перед всеми ними. Рини, Ойкава и Куроо стояли справа от него, а Дайчи — слева. С другой стороны Суга, Ямагучи и Ячи стояли с яркими улыбками. Суга и Ямагучи были одеты в костюмы, такие же, как у Ойкавы, а на Ячи было платье, идентичное платью Рини.       Кагеяма в ожидании вертел в руках запонки. Он почувствовал легкое покалывание нервного возбуждения в животе. Наконец из динамиков в комнате заиграла тихая музыка, и в толпе воцарилась тишина. Кагеяма услышал звук открывающихся дверей, но не поднял глаз от пола. Он закрыл глаза и сделал последний эгоистичный вдох, прежде чем поднять голову, темно-синие глаза уставились на фигуру, которая только что вошла в комнату.       Хината стоял в другом конце прохода. Он был одет в костюм, противоположный костюму Кагеямы, в основном темно-синего цвета с темно-серыми акцентами. Когда их глаза встретились, Кагеяма был уверен, что мир перестал вращаться и вселенная вновь сосредоточилась вокруг теплой улыбки Хинаты.       Это была та же самая улыбка, с которой он просыпался рядом в течение последних десяти лет. Те же самые глаза, которые заставили его растаять от одного взгляда. Это все еще был Хината, просто одетый в костюм, но в то же время он был совершенно другой.       Они обменялись короткими, затаившими дыхание улыбками, когда Хината, наконец, прошел по проходу и присоединился к Кагеяме. На несколько драгоценных мгновений они вдвоем затерялись в своем маленьком мирке. Дайчи прочистил горло и привлек всеобщее внимание.       — Мы все собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать свадьбу Кагеямы Тобио и Хинаты Шое. Я думаю, что говорю за всех нас, когда говорю, что пришло чертово время, — по толпе прокатилась тихая волна смеха. — Несмотря на то, что вы сегодня женитесь, любовь между вами совсем не нова. За последние десять лет, что вы были вместе, мы все наблюдали, как ваша связь растет и расцветает, несмотря на трудности и трагедии. Вы подаете пример всем нам, показывая, как выглядит настоящая любовь, и для нас большая честь быть сегодня рядом с вами. И хотя я говорю от имени всех присутствующих здесь, я знаю, что мои слова не самые важные в этот день. Кагеяма.       Безмятежное спокойствие, которое он испытывал раньше, теперь исчезло, сменившись бабочками и нервным трепетом.       — Я…ты же знаешь, я не очень хорошо говорю, — это вызвало у Хинаты закатывание глаз и кивок. — И в этих словах нет ничего нового, но я люблю тебя, Шо. Я был полностью и безнадежно влюблен в тебя в течение последних десяти лет, и я знаю, что буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. Ты пришел ко мне в один из худших моментов в моей жизни…и хотя никто бы не обвинил тебя в том, что ты ушел, ты оставался рядом со мной все это время. Вместе мы построили дом, вырастили самую красивую молодую девушку в мире и создали жизнь, которую я когда-то считал невозможной.       Кагеяма не стыдился слез, которые катились по его щекам. Он никогда не будет смущен своей любовью к Хинате и жизнью, которую они построили вместе.       — Я знаю, что говорил это миллион раз, но спасибо… Спасибо, что спас меня. За то, что собрал осколки и снова собрал меня воедино. Спасибо, что помог мне вырасти и найти любовь. Спасибо тебе за то, что ты солнце, которое наконец-то пробилось сквозь дождевые тучи.       Кагеяма слышал несколько всхлипываний окружающих, но он был слишком сосредоточен на том, как Хината смотрел на него, его взгляд был переполнен любовью и счастьем, чтобы увидеть, кто плачет. Рыжеволосый вытер глаза рукавом и издал тихий смешок, его голос был хриплым от эмоций.       — Ух ты, Яма, я и не знал, что ты знаешь так много слов, — послышался еще один тихий гул смеха гостей.       — До того, как я встретил тебя, мне казалось, что я плыву по жизни, позволяя ветру дуть в любом направлении. Я любил свою работу и своих друзей, но у меня не было места, где я чувствовал бы себя как дома. И вот однажды я познакомился с горячим отцом-одиночкой одного из моих учеников, который пригласил меня на свидание в ванной океанариума, — Кагеяма не мог не покраснеть от воспоминаний. — С самого начала все казалось правильным. Я все еще плыл по ветру, но ты дал мне крылья, и я смог летать…и где бы я ни был, я обещаю, что всегда буду возвращаться к тебе. Ты подарил мне дом, семью, дочь и жизнь, полную счастья и любви. И хотя все не всегда было легко, я знаю, что пока мы вместе, мы непобедимы. Я люблю тебя, Тобио, и обещаю любить тебя всю оставшуюся жизнь.       Казалось, что все, что произошло за последние десять лет, накапливалось для этого самого момента. Двое из них стояли вместе, делясь и празднуя свою любовь со своими семьями. Казалось, что последняя часть, наконец, встала на место. Они знали, что кольца, которые они надели друг другу на пальцы, не усилят и не изменят их любовь, но Кагеяма не мог отрицать волнения при виде золотого кольца на руке Хинаты.       — Хината, ты хочешь взять Кагеяму в мужья? Любить его в болезни и в здравии, в хорошие и плохие времена, до самой смерти?       — Да.       — Кагеяма, ты хочешь взять Хинату в мужья? Любить его в болезни и в здравии, в хорошие и плохие времена, до самой смерти?       Кагеяма увидел, как перед его глазами промелькнуло последнее десятилетие. Он снова пережил тяжелые дни, ссоры и слезы, ночи, когда он спал один, и сказал себе, что все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но на каждое плохое воспоминание приходилось десять хороших. Просыпаясь от сонных улыбок и нежных поцелуев. В тот день, когда Рини спросила, может ли она называть Хинату папой, и как рыжий неделями плакал от счастья от этого. Бесконечный поток праздников и торжеств, проведенных вместе всей семьей, с дрянными открытками и альбомами с вырезками в качестве доказательства.       Годы, прошедшие до Хинаты, казались воспоминаниями из другой жизни, и боль, которая, как он думал, никогда не покинет его, теперь превратилась в выцветший шрам. Когда-то он думал, что никогда больше не полюбит, но теперь он стоял рука об руку с человеком, который ворвался в его жизнь и в одиночку изменил все. На протяжении большей части их отношений Кагеяма сомневался в себе, он беспокоился, что недостаточно хорош или что каким-то образом разрушит все, что у них было, но в этот момент он никогда не был так уверен.       — Да.