Трактирщица в розыске

— Стоило ожидать, что рано или поздно ты спросишь. Пожалуй, чудно было видеть сироту без гроша за душой и вдруг — разнаряженного в мундир? Попытка Тео шутить приподняла Фелиции дух, и она нарочито удивилась: — Не то слово! Эля выпить ваши ребята не заходят, так что не знаю, сколько там грошей, в дворянских кошельках. — Ха-ха... Вот и я не знал. До какого-то времени. Тусклый свет одинокой свечи падал на Теобальда, обрисовывая острые серьезные черты сизой тенью и лишая лицо юношеской мягкости. Он хмурил лоб, размышляя, с чего стоит начать. Рассказ давался непросто, но впереди была длинная ночь. — Думаю, я прожил в церковном приюте не более полутора лет после того, как ты, — с трудом подбирая нужные слова, он продолжил, — привела меня туда. Тео говорил, а Фелиция старалась не перебивать, ожидая, пока он делает паузы — видела, что тому нелегко ворошить воспоминания. — Сестры были добрыми, хоть и строгими, а настоятель — забывчивым, потому прощал детям шалости. Я никогда не отличался разговорчивостью... и не успел ни с кем особенно сблизиться. Но там было спокойно. — Тебе, наверное, трудно было заводить друзей... Фелиция закусила губу. С тех пор утекло много воды, но, спустя годы, она наоборот лишь яснее видела свои ошибки. Ей нужно было находиться рядом с Тео, не стоило оставлять его... — Не переживай, это ничуть меня не беспокоило, — отстраненно тряхнул головой тот. — Я досыта ел и спал в собственной кровати, что еще было нужно? Так прошел год. С памятью у отца Карла стало совсем плохо: он забывал имена сестёр и детей, путал, в каком часу обед и в каком — молитва. Он стал совсем стар и вскоре скончался. Женщина отложила щетку для волос и сложила руки в молитве. — Люди скорбят о нем до сих пор. Отец был таким отзывчивым, терпеливым и мудрым человеком — я никогда не забуду его добродетель. — Пожалуй, — согласился Тео. — На его место пришел новый, и я мало что могу рассказать — вскоре тоже покинул стены монастыря. Это был пасмурный, не примечательный день, но я его хорошо помню. Вечернюю молитву уже завершили, и гостей никто не ждал. Они явились к закату, инкогнито. — Икон... что? — Тайно. Знатный мужчина просил оставить в секрете его личность, и только настоятель знал имя и лицо. Кусочки прошлого у Фелиции наконец складывались в единое целое. Она в нетерпении мяла пальцы. — Мужчина хотел усыновить ребенка. Мальчика. Здорового, неглупого и обязательно светловолосого — в роду не было брюнетов, и это бы бросилось в глаза. — И кем же был тот мужчина? — чуть не вскричала Фелиция, но захлопнула ладонью рот — так ей не терпелось узнать. — Грейстоком. Это был барон Уильям Грейсток. Женщина слышала это имя. Теперь никакой загадки в том, откуда Тео получил положение в обществе, не осталось. — Бог ты мой... Так ты у нас не просто Тео, а важная птица — Теобальд Грейсток, — расслабившись, она шутливо ткнула его локтем. — Да, — Тео слабо улыбнулся. — Отец привел двух детей, меня и еще одного мальчика, но тот сразу начал реветь. Угадай, с кем решил поговорить барон. — Что, предпочел тихоню плаксе? — Точно. Решил, что из меня будет легче слепить то, что ему нужно. И, в общем-то, был прав. У Грейстока не было сыновей, — юноша замялся, — не было и бастардов, кого можно было признать. Я сообразил, что это мой шанс. — Я поражаюсь, тебе же было от силы лет восемь-девять. — Ну, — он кивнул на кровать в противоположном конце комнаты, — я был поумнее некоторых в этом возрасте. — Хе-хе, прекрати дразниться, она все равно не слышит. — Прекращаю, — послушался Тео. — Итак, барон усыновил меня, я поехал с ним и стал жить как знатный человек. А дальше все ужасно банально. Я получал разностороннее образование, но к духовным наукам меня влекло меньше, поэтому счастливый отец рад был разрешить приемному сыну изучать военное дело. Если вкратце, то я неплохо себя показал, поэтому был определен в гвардию в графстве Бардштейн — его Светлость, наш граф, покровительствует барону Грейстоку, если тебе это интересно. Фелиции было интересно все, что рассказывал Тео, и она была счастлива видеть как, обычно немногословный, он так необычайно разговорился. Но что-то смущало в этой истории. — Погоди, — возмутилась Фелиция, — отец Карл к тому моменту, как барон забрал тебя, был уже на небесах… И ты хочешь сказать, новый настоятель просто так отпустил ребенка с первым встречным? Казалось, Теобальд не ожидал такой реакции — вопрос был ему не совсем понятен, и он помедлил с ответом, делая вид, что поправляет подушку. — Не с первым встречным, а с бароном Грейстоком. Кто он такой, чтобы перечить лорду? Простой священник. — Ты прав... — поникла Фелиция. – Но отец Карл тоже был простым священником. И он бы не допустил!.. То есть, не принял бы такого поспешного решения. Я просто хочу сказать... Отец любил нас. И уверенна, тебя тоже любил. — Прости, Фелиция. Я не так хорошо знал отца Карла, как ты, и не могу судить. Он отвечал со всей возможной вдумчивостью, чтобы не ранить ее чувства. Губы Фелиции тронула светлая улыбка. — Нечасто ты зовешь меня по имени… Юноша вновь покрылся румянцем, но надеялся, что полумрак комнаты скрыл это от собеседницы. — Разве? – притворился он. — Я не обращал внимания. — А я обратила, — сложила губы трубочкой Фелиция. Тео не мог на нее насмотреться. Фелиция то удивлялась, то смеялась, то делала глупые лица — наконец вела себя естественно, а не строила старшую. Днем он, увидев, как та общалась с Рэдом, чуть не кусал локти от досады. Старый друг ласково называл ее Лишей, обнимал без капли стеснения, и женщина отвечала ему тем же, хлопая по могучим плечам и отпуская шутки, понятные лишь им двоим. Реджинальд и Фелиция были близки, что было вполне естественно с учетом того, сколько они провели вместе. Если бы только у Тео было время, чтобы преодолеть несправедливую пропасть лет, разделяющую их… — А еще, — Фелиция взяла в руку крест, висевший на груди, — ты до сих пор носишь его. Теобальд непроизвольно коснулся рубашки, где под ней был точно такой же. — Конечно. Ведь это ты мне его дала. Фелиция молчала. Тео, увидев взор ее блестящих темных глаз, испугался, что та сейчас заплачет. Но ни одной слезинки не скатилось по щеке — женщина лишь продолжала держать крест, словно немо молилась о чем-то. Часто Тео, поймав на себе ее прямой взгляд, не мог его выдержать и отводил свой. Но сейчас все было по-другому. — Я, — в горле было так сухо, будто он заболел, и голос прозвучал неожиданно хрипло, — всегда хотел отыскать тебя. Тихое искреннее признание отозвались неестественной смесью радости и сожаления, и Фелиция испытала жгучий стыд за себя — это ей было впору говорить такие слова, это Тео в них нуждался, а не она. — Не знаю, поверишь ли ты мне, — с горечью ответила женщина, — но я тоже хотела тебя увидеть. — Я всегда верил и буду верить тебе. Его слова прозвучали так твердо и убедительно, что Фелиция все же решилась рассказать свою часть истории. Пусть сейчас это и ничего не изменит, но, может, Тео хотя бы утешит то, что она не забывала о нем. — Спустя два года я приехала в монастырь, и тогда-то и узнала об отце Карле. Новый настоятель утверждал, что не может рассказывать о делах церкви посторонним. Сестры ничего не знали… Не было ни единой зацепки. Я просто вернулась ни с чем. Все, что мне оставалось — это лишь молиться, чтобы ты был жив. Тео взял ее дрожащую ладонь и приник к ней сухими губами. — Я... Я чуть с ума не сошел, когда понял, что ты та, кого мы должны были арестовать. Ты не могла быть виновна, я знал. У меня сразу созрел план, как вытащить тебя. Вот уж не думал, что судьба сыграет злую шутку, и мы встретимся при таких обстоятельствах… Но я могу ее только благодарить. — Как ты можешь так говорить, Тео? – в груди у Фелиции отчаянно защемило. — Зачем было бросать все? Тебе наконец посчастливилось прожить достойную жизнь, а ты просто губишь свое светлое будущее… И ради чего? Теобальд резко подался вперед, и застанная врасплох Фелиция повалилась на постель. — Ты все еще не поняла? Она отрешенно смотрела на лицо Тео, на лице которого отразились доселе невиданные чувства. Пламя свечи задрожало, заплясав кривыми тенями по стенам и окончательно погасло. Неожиданно воцарившаяся темнота не дала Фелиции заглянуть в глаза юноши, и теперь было не разглядеть, что скрывалось на их дне — быть может, к лучшему. Теобальд нависал над ней, почти что прижимался своим телом. Время будто застыло. Положение, в котором она оказалась, собственное участившееся дыхание и чужая ладонь, нежно коснувшаяся лба, вызывали необъяснимое ощущение тревоги. В груди стало болезненно тесно. Это было неправильно. Резкий звук привел в чувство — щетка, соскользнувшая с простыни, ударилась о дощетчатый пол. Грохот показался оглушительным в тишине момента. Летти замычала, перевернулась на другой бок, но к счастью, не проснулась. Остановившиеся на мгновение время вновь пошло своим чередом. Тео вздрогнул, осознав, что творит, и одернул руку от испуганного лица Фелиции. — Прости меня, — сдвинул брови юноша, — не знаю, что на меня нашло. Худые пальцы коснулись каштановых волос, выуживая длинную прядь. Он накрыл ее невесомым, целомудренным поцелуем. — Прости, — шепотом повторил Теобальд и отстранился. — Все в порядке, не бери в голову, — неловко засмеялась она. — Не стоило Рэду тебе вторую кружку наливать, ты же сам сказал, что не пьешь! Фелиция, придя в себя, обратила все в шутку. Тео отвернулся к стене и не желал подыгрывать. Она пожелала доброй ночи и легла под одеяло к Летти, заставляя ту подвинуться. Юноша зажмурился и до боли стиснул зубы, проклиная себя за столь неподобающий порыв. Оставалось надеяться, что Фелиция не станет сторониться его из-за возмутительной мальчишеской выходки. Женщина обняла Летисию, пытаясь успокоиться. В голове все звучало это последнее "прости": голос был тих и печален, словно Тео был сильно перед ней виноват. Фелиция не могла заснуть — бешеный стук сердца долго не позволял.

***

На следующее утро, как и обещала Лаура, их одежда была готова. Даже для Летти сделали новый наряд — перешили штаны и шерстяную жилетку Тома, чтобы девочке было удобнее в пути. Поверх она нацепила на себя ремней, мешочков и сумок, чтобы спрятать нож и все остальное свое барахло — и откуда оно у нее только бралось? Для Тео нашли тонкий черный свитер, приготовленный на продажу, и смастерили укрепленную куртку из толстой кожи. Куртка оказалась куда тяжелее, чем казалась на вид, но Рэд объяснил, что дело в мелких железных пластинах, вшитых внутрь в жизненно важных местах. Движений они не стесняли, и, к тому же, могли спасти от непрямого удара. Белые форменные брюки были непрактичны, поэтому их тоже заменили на темные — от былого одеяния на гвардейце остались лишь высокие ботфорты. Смотрелся новый наряд не так впечатляюще, как военный мундир, но сидел как влитой. Путешественники, оценивая проделанную работу, не уставали дивиться мастерству мужа и жены. Для старой подруги мастер тоже постарался: сшил кожаный передник, вставив туда кольчужное полотно. На верхнюю часть кольчуги не хватило — времени ковать ее попросту не было, — и Рэд сожалел, надеясь, что владение Фелиции щитом покроет этот существенный недостаток. На новые сапоги он приделал съемные стальные поножи, тем самым защищая нижнюю часть тела в полной мере. Теперь Фелиция, облаченная в просторную рубаху, штаны и броню была совсем не похожа на трактирщицу — в боевом одеянии со щитом наперевес она выглядела как самая натуральная искательница приключений, какой раньше и являлась. Только неизменный платок вернулся на голову, убирая длинные волосы в закрытую прическу. Так же всем троим подарили новые, теплые плащи с меховой оторочкой. Летти была в восторге и даже за завтраком повторяла, какая же Фелиция крутая, и какие Реджинальд и Лаура молодцы. Фелиция и Теобальд за столом так же неустанно благодарили семью Смитов, но не особо разговаривали друг с другом, что не укрылось от пытливого взора девочки. Это, как минимум, казалось странным, а заметив, как они, встречаясь взглядами, поспешно их отводили, Летти вовсе предположила худшее. — Как-то ты сегодня подозрительно молчалив с Фелицией, дядя Теобальд, — бесцеремонно высказалась она. — Что, небось обжимались, пока я сплю? Фелиция поперхнулась и отчаянно закашлялась, стуча себе кулаком по груди. Перепуганная Лаура предложила ей стакан воды. — Ты больная? — выпучил глаза Тео. — Вообще уже не следишь, что несешь? — У тебя шея покраснела! — довольно воскликнула Летти. — Значит, я угадала! — Я удивлен, как это ты умудряешься нести такой бред, не краснея, — парировал он. — Понимаю, правда глаза режет… — не могла угомониться она. — Каков бесстыдник... Теобальд готов был вскочить из-за стола и отвертеть ей голову, но обиднее всего было то, что Летти была лишь наполовину права: несмотря на то, что кое-что действительно произошло, пока та спала, ни черта они так и не обнялись. — А ты, я смотрю, парень не промах, да, Тео? — одобрительно покивал головой Рэд. — Реджи, дорогой, и ты туда же? – заверещала Лаура. — Прекратите, вы разве не видите, Фелиции плохо! Все взоры тут же обратились на нее. Красная как рак, женщина наконец выкашляла ставший поперек горла комок хлеба и жадно стала пить воду. Тео тут же оказался рядом, интересуясь, в порядке ли она. Фелиция слабо качнула головой, утирая выступившие слезы. — Извините меня, — раскаялась Летти, поняв, что перегнула палку. — Я пошутила… — Ты не виновата, — натянуто улыбнулась женщина, — мне просто кусок не в то горло попал. Словесная перепалка за завтраком развеяла остатки вчерашней неловкости, и Тео с Фелицией опять вели себя как ни в чем ни бывало. Лаура взяла Тома и Летти в помощники, и они вместе отправились на рынок, дабы закупиться самым необходимым: провиантом и кормом для лошадей. Решено было отправляться по их возвращению. Тем временем путники завершали последние приготовления: собирали немногочисленные вещи и запрягали лошадей в повозку — щедрые хозяева пожаловали им небольшую — так с ребенком будет намного удобнее, чем в седлах. Реджи ушел в кузницу и вынес оттуда два меча: один — Теобальда, заточенный и сверкающий, а второй — для изумленной Фелиции. Женщина открыла было рот, но кузнец, ожидая протеста, опередил ее: — Зная, как ты не любишь ранить людей, я затупил лезвие. С одним щитом путешествовать опасно. А для устрашения и тумаков такое оружие вполне сгодится! — Ох, Рэд... — Фелиция вынула клинок из ножен и взяла в вытянутую руку, проверяя баланс. — Этот меч не просто сгодится, он даже слишком хорош для меня. Оружие не было так искусно украшено, как у Теобальда, но не лишено своей изюминки: в навершие был вставлен крупный кристалл чистого медово-желтого цвета. Фелиция поймала рукоятью оконный свет, и прозрачный камень засиял, играя по полу солнечными зайчиками. Налюбовавшись, женщина закрепила ножны поверх плотного фартука — на многослойную ткань что они, что сумка, легли очень удобно и не мешали ходьбе. Тео настойчиво предлагал кузнецу деньги, но Реджинальд упрямо отказывался. — Наша семья не обеднеет от того, что разок поможет товарищам в беде, — усмехнулся он в густую бороду. — Буду должна, — подмигнула Фелиция, и они крепко обнялись. Реджи, расчувствовавшись, утер скупую одинокую слезу, чуть потрепал отпирающегося Тео по макушке, и они пожали друг другу руки. — Помните, — мягко произнес мужчина, — вы всегда будете желанными гостями в нашем доме. В распахнувшуюся дверь, роняя сумки, ввалились взволнованные Летти с Томом, прерывая трогательное прощание — девочка шлепнулась на пол, рассыпав яблоки по всей комнате. — Надо сваливать, — встревоженные серые глаза говорили сами за себя, — по городу рыщет отряд гвардии!