Пять всегда было моим любимым числом

Клаус подался вперед, впиваясь в губы Пятого. Он вполне себе спихнул столь бурную реакцию на алкоголь, ударивший в голову, но даже с пачками таблеток и коктейлями он не чувствовал такого счастья внутри. Четвертый часто думал об этом, но все заканчивалось всегда одним и тем же выводом: забота о брате. Бен, который наблюдал со стороны за метаниями Сеанса от одного выбора к другому, давным-давно подметил, что это мало смахивает на обычную опеку над членом семьи. Хоть Клаус и вырисовывал в голове образ Пятого, как недолюбленного и потрепанного жизнью брата, в самой глубине сознания понимал, что так смотрят далеко не на обычных родственников. Еще в детстве Четыре имел такую мысль, как зарождение какого-то странного чувства к парнишке, но после его внезапной пропажи, он закопал эту идею в самые недры себя. Таким образом стараясь не мучаться от нахлынувшей пустоты в душе, которую не могли залатать даже наркотики. А потом он вернулся. И именно тогда Шестой в первый раз за многие годы увидел блеск в глазах медиума, вырастающий с каждым проведенным днем с мальчишкой. Бен не знал наверняка, может ли этот старик в теле подростка ответить на довольно своеобразные чувства взаимностью. Хотя, он был уверен, что Клаус никогда и не расскажет о них, но малой не оттолкнул Четвертого. Уже что-то. Сеанс отстранился на секунду, сразу решая, каким образом врезать себе по лицу. В ответ на него смотрела расслабленная улыбка, будто только что он сделал что-то само собой разумеющееся. Вспышка. Худое тело неуклюже падает на Клауса, упираясь подрагивающими руками в плечи. Пятый, как можно осторожнее, касается губами шершавых и покусанных губ напротив, чуть ли не сразу же отодвигаясь. —Воу-воу, поумерь свой пыл, маньяк в шортиках,—Четвертый старается приподняться на локтях.—Я не хочу завтра увидеть свою голову где-нибудь повешенной над камином. Давай, тебе пора спатьки. —Не беси меня,—ох, если бы Пятый сейчас не смотрел затуманенным взглядом сквозь него, то Сеанс непременно бы испугался, унося свой зад как можно дальше от настигающей катастрофы. А так он видел перед собой вообще безобидную, несущую всякую околесицу, тушку.—Я люблю тебя,—немного заплетающимся языком шепчет парень рядом с ухом. —И поэтому у тебя сейчас стоит? Эх, молодые годы,—Четыре из последних сил хочет отодвинуть от себя второго, отшучиваясь очередной глупой фразой. —Ты двигаешься. —Это однозначно повод,—он опускается к шее, оставляя невесомый поцелуй около уха, затем спускаясь чуть ниже.—Пятый, я действительно не хочу умирать так рано. Еще немного, и ты будешь винить в этом только себя. Мальчик смеётся, обжигая горячим дыханием кожу. —Как скажешь. Я не могу быть таким злым. Ээээй, да я еще вполне здраво мыслю,—у Клауса перед глазами пронеслись флешбеки: разбитая кружка прямо рядом с лицом, аргументированная громким храпом по ночам; книжки, не перестающие преследовать его, так как подросток просто обожал прогонять его из комнаты таким образом; вылитая в лицо вода за испорченные записи.—Заткнись, даже слушать не хочу твое нытье. Если так посмотреть, то Пятый думал об этом намного больше Клауса. Помнится, он даже хотел высчитать дефект, как сам считал, дабы искоренить его полностью. Не получилось. Четвертый вел себя слишком непонятно. Его гиперволнение невозможно было прикрыть ни одним существующим домыслом, а тот контакт, который потихоньку формировался между ними, бесил Пятого до разбитых о стену костяшек. Естественно, он рассматривал такой вариант, как банальная влюбленность Сеанса в кого-то, с кого он вполне может взять должный пример, но никакая "любовь до гроба" с этим и близко не стояла. До тех пор, пока мужчина не подобрался непозволительно близко, разрушая личное пространство вдребезги. Все началось с условия: "Ты будешь рассказывать мне все". Потом его дурацких объятий стало вдвое больше, а проведенное время с нескольких часов перешло в 25/8. Ладно, Пятого все-таки вынудили принять вариант уже не просто симпатии, а чего-то более сложного. Что сказать, Клаус не был идеалом, каким все девчонки привыкли видеть своих будущих парней или мужей. Он был алкоголиком и наркоманом, шастающий по притонам и клубам со своим мертвым братом. Он надевал юбки и совсем не стеснялся до боли неуместной одежды. Он всегда находил слова поддержки, умел перевести тему в комфортную среду. Всегда верил в мальчишку. Может быть именно эти факторы подтолкнули подростка к рефлексии. Он всерьез задумался, сможет ли видеть такого человека рядом с собой. Пятый слишком колкий, чтобы держать кого-то поблизости, кроме отдельной родни и пережившего с ним 9 кругов ада манекена. Но Четвертого это не останавливало. Мужчина день за днем подбирался все ближе, неосознанно привязывая к себе его. И Пятый привязался. Привязался настолько, что плюнул на все расчеты, продумывая новый план действий, только бы не дать Сеансу погибнуть. На носу неприятное для всех событие, а он ломает голову над своими чувствами, к которым если и прислушивался, то только в самых крайних случаях. Смешно, не правда ли? И вот теперь они, под отключку напившись в честь навязанного Клаусом праздника, валяются друг на друге, чуть ли не съедая глазами целиком и полностью. Это тело действительно не привыкло к такому обилию спиртного, поэтому любая логика и благоразумие парня помахали ему ручкой еще пару часов назад, оставив лишь приятное спокойствие, словно никто тебя не преследует, а все важные дела однозначно подождут еще немного. Мальчик, освободив участок шеи от лимонной ткани, болезненно прикусил нежную кожу, почти сразу зализывая и проводя по ней губами. —Видит всевышний, я пытался тебя остановить,—Клаус снимает с Пятого еле держащуюся на последних пуговицах рубашку, откидывая ту за себя. —Обещаю,—он ерзает по паху Сеанса, тяжело выдыхая в область груди,—тебя за это не отшлепаю. —Как бы мне за это утром чашка об голову не прилетела,—мужчина проводит пальцами по выступающим ребрам, невольно засматриваясь на такую прекрасную картину.—Со мной точно говорит наш Пятый? —Частично,—мальчик оставляет почти незаметный засос на ключицах,—а лучше помолчи и поцелуй меня. Четвертый проводит языком по верхней губе парня, чуть приподнимая ее и будто понимая его действие, Пять приоткрывает рот, впуская и моментально сплетая их языки. Он рвано выдыхает, краем уха прислушиваясь к расстегивающейся молнии, а затем упираясь во что-то вполне большое. Клаус нетерпеливо стягивает с него штаны, а затем и боксеры, не понимая, на что лучше смотреть: на удивительной красоты бледное тело или на залитое легким румянцем, то ли от алкоголя, то ли от ситуации, лицо. Он аккуратно протянул руку, обхватывая стоящий член ладошкой и проводя вверх-вниз, словно подбирая необходимый темп. —Знаешь, а ведь у тебя гораздо больше, чем у того парня. —Пф, серьезно, Клаус, сейчас?—Пятый приближается к нему, толкаясь в руку самостоятельно и постанывая прямо в лицо второму. —Хей, не видишь, я нервничаю,—Четыре улыбается, обводя другую руку вокруг и спускаясь от спины к колечку мышц. —Ты? И нервничаешь?—подросток тоже улыбается, откидываясь назад и тем самым случайно насаживая себя сразу на 2 пальца. Пятый тихо шикнул, но в ту же секунду облизнул пересохшие губы, подстраиваясь под медленные движения Сеанса. —Ну, знаешь. Ты—это не они. С тобой, как бы, немного по-другому надо, и еще... Ох, невыносимый ребенок,—Четвертый вставляет третий палец, приподнимаясь к мальчишке и проводя горячим языком сначала по ключице, затем по шее, немного задевая кадык, оставляя дорожку темно-красноватых пятнышек. Пятый приглушенно стонет, словно давая некоторое согласие его действиям. Не успевает тот приблизиться, как Клаус сам утягивает его в сладкий поцелуй, получая томные выдохи и мимолетно улыбаясь сквозь сплетенные воедино языки. Это послужило специфическим отвлечением для подростка. В один момент Четыре резким толчком входит в него, ловя сдавленные возгласы губами. Может протянуть это на более длительное время было бы лучше, только вот есть проблемка. Яйца скоро взорвутся от переизбытка возбуждения, а Пятый все продолжает дразнить: выгибаясь, потираясь то там, то здесь. Захотел—получай. Мужчина делает еще один толчок, попутно проводя по вздрагивающему члену рукой. Клаус честно пытается быть осторожным, но одними своими вздохами парень сносит крышу окончательно, заставляя двигаться в сбивчивом темпе. В голове крутится понимание того, что вряд ли у парня был хоть какой-то сексуальный опыт. Апокалипсис, работа, еще один Апокалипсис, вроде нормальная жизнь, но нет. Теперь еще и Сеанса под мишень подставили. Сам-то он сильно не задумывался, как справлялся Пятый со своими "проблемками" на руинах или типа того, но сейчас внутри, пробиваясь сквозь затуманенную алкоголем пелену разума, мужчина ясно выделил для себя один момент—он у него первый. Он должен сделать все в лучшем виде. В лучшем, да? Ну, с этим он облажался еще в самом начале, плюнув на какую-то длительную подготовку и смазку, теперь оставалось только надеяться, что тот не испытывает боль, хоть и немного, но наслаждаясь процессом. Действия Пятого были неуклюжими, но намного увереннее его. Подросток, совсем не смущаясь и не прикрываясь, как это делают девчонки в свой первый раз, восседал на нем, поднимаясь и опускаясь вместе с Клаусом. От одних стонов уже можно было кончить, но Сеанс только подхватил мальчишку под бедра, набирая темп. Он выгнулся до хруста в спине, убирая с лица мокрые темные волосы. Четыре сжал его член сильнее, проводя большим пальцем по головке, и толкнулся глубже, задевая простату. Пятый, с довольным стоном, опустился на грудь Клауса, приподнимая попку и тем самым позволяя второму вдалбливаться в него настолько сильно, насколько у него вообще хватало сил. Мужчина также тяжело дышал, изредка прерываясь на тихие рыки от ощущений, которые приносил ему подросток, сжимаясь с каждым разом все сильнее, когда он попадал по нужной точке. Пятый придвинулся ближе, прикусывая мочку уха, обводя языком раковину и томно выдыхая в спутанные волосы. —Кла-ус,—буквально простонал каждую буковку он, подстраиваясь под резкий и сумбурный темп,—я сейчас... Сеанс освободил одну руку, проводя обжигающей ладонью по мягкой щеке. Он легким поцелуем коснулся сначала уголка губ, затем приподнял его голову за подбородок, проводя языком по всей области шеи. Парень сдавленно промычал, ловя его взгляд на себе, и в последний раз толкнулся в теплую руку, изливаясь второму на живот. Клаус также, чуть помедлив и проникнув глубже, кончил в горячее нутро, блаженно выдыхая в шею парня. Мужчина осторожно вышел из него, целуя в лоб. Пятый довольно резво, для напоенного и оттраханного человека, брыкался, наотрез отказываясь идти в ванную. Ему с силой пришлось затащить того в воду. Подросток даже умудрился один раз переместиться на небольшое расстояние, но это дало только дополнительные плюсы Клаусу. От еще большей усталости мальчишка просто сдался, отдаваясь в такие приятные объятия. Мужчина уложил его на кровать, а сам перебрался в свою, сразу укутываясь с макушкой в одеяло. Не прошло и 20 минут, как сбоку послышалось тихое шуршание, а затем и сопение. Четыре мимолетно улыбнулся, закрывая глаза. Но ночью он все равно почувствовал, как маленькое тело юркнуло к нему под пышную ткань, прислоняясь близки-близко, чтобы не свалиться с и так узкой кровати. Пятый выдохнул тому в спину, поджимая ноги к животу, а рукой обвивая талию Клауса. Теперь равномерное сопение было совсем рядышком.