Великий грех

Весь оставшийся день Ставрогин и Верховенский провели в постели, читая или целуясь. К вечеру Петр, обхватив тело Ставрогина руками и ногами, мирно заснул, Николай же не смыкал глаз и пролежал без сна до самого утра, стараясь не думать, не волновать свой мозг лишними образами и мыслями. Утром Николай оставил Верховенского и постарался привести себя в порядок, но отсутствие сна сказывалось на его внешнем виде. Он был бледнее обычного, а глаза его, красные и воспаленные, плыли, очерченные темными кругами под ними. Конечно, Ставрогин не стал от этого менее красивым и привлекательным, но все же в виде его присутствовали заметные болезненность и усталость. Голова его предательски выла от боли и кружилась, отчего он иногда при шаге покачивался и резко хватался за лоб и переносицу, морща глаза. Петр в свою очередь, проснувшись и прибрав немного свою внешнюю небрежность, пришел в свой обычный образ и окончательно оправился. Он выглядел здоровым, был в приподнятом настроении и не скупился на комплименты и ласку, одаривая ею все же в своей привычной двусмысленной манере. Чуть позже к ним пришел Кириллов, и вместе они двинулись через рощу и лес к месту дуэли. После приветствия они не разговаривали: Верховенский молчал от того, что ему нечего было говорить, и просто наслаждался спокойствием утра и предвкушением действа, Ставрогин не проронил ни слова, мучаясь головной болью и тошнотой, а Алексей не решался что-либо сказать от странного ощущения стыдливости и пугающего предчувствия, он не мог выдавить из себя и слова от стоявшего в горле кома. Когда они прибыли в Брыково, небольшую рощицу, находящуюся недалеко от Шпигулинской фабрики, Артемий Павлович Гаганов и Маврикий Николаевич, а также пришлый с ними слуга и врач, уже были там. Завидев только подходящую троицу, Гаганов, приглядевшись, всплеснул руками и нервно подошел к Дроздову и прошипел: - Не кажется ли мне, что третий с ними не слуга? Маврикий Николаевич, сам, впрочем, не понимая ситуации, кивнул, вытянувшись и всматриваясь в лица идущих: - Да, кажется, это Петр Степанович Верховенский. Сын Степана Трофимовича, недавно приехал. Вы знаете его? - Верховенский? Петр Степанович? - Хрипло выпалил, отплевываясь от слов, Артемий Павлович. - Как этот мерзавец мог здесь оказаться? Этот... Эта тварь. - Я не уверен, но вроде бы слышал, что он и Ставрогин преданные друзья. - Дроздов был гораздо спокойнее Гаганова, судя по всему, он волновался лишь за настроение своего товарища и только. А тот, услышав слова Маврикия Николаевича, чуть не лопнул от подкатившей злобы, сжимая кулаки и краснея. - Здравствуйте, Николай Всеволодович. - Вырвалось у Дроздова в сторону подошедшего Ставрогина, тот лишь, не глядя, сделал жест приветствия. - Ответьте. Ответьте сейчас же. - Пыхая гневом, воскликнул Артемий Павлович. - Что здесь делает этот... Этот, агх, черт! - И я вас рад видеть, Артемий Павлович! - Ласково и ехидно прозвенел голос Верховенского, отошедшего чуть в сторону, поодаль от Ставрогина, за его спину. - Прошу, не сильтесь придумать мне оскорбление похлеще, у вас этого не выйдет. - Вы!.. - Гаганов было кинулся вперед, но его тут же задержал Дроздов, встав перед ним и загородив собой путь к Петру Степановичу и Ставрогину. - Отчего вы злитесь? Артемий Павлович, держите себя в руках, прошу вас... - Проговорил Маврикий Николаевич, толкая Гаганова в противоположную сторону. - Что с ним? - Негромко бросил Ставрогин Верховенскому, который, приблизившись, зашептал ему на ухо. - Когда я был в Европе, я сорвал его свадьбу... Случайно. То была всего лишь шутка. - Верховенский усмехнулся, оскалившись и метнув несколько бесноватых огоньков в сторону Артемия Павловича. - Шутка?! - Завопил Гаганов. - Я слышу тебя, мерзавец! Кириллов подошел к Петру Степановичу и наклонился к нему: - Каким образом? - Мне тоже интересно, каким образом? - Добавил, приподняв одну бровь и холодно ухмыльнувшись, Николай Всеволодович. Верховенский хихикнул, коснувшись плеча Ставрогина и проведя по его спине: - Я увел его невесту. - Да ну? - Воскликнул Николай Всеволодович, заулыбавшись в шире и сдерживая смех. - Что? - Пораженно вздрогнул Алексей Нилыч. - Ничего не было. Девочка просто влюбилась и бросила его. Я почти ничего не делал. - Верховенский тихо посмеялся и отошел назад. - Артемий Павлович, господин Гаганов. - Кириллов вышел чуть вперед. - Ваша ссора с Петром Степановичем не имеет никакого отношения к делу. Вы можете разобраться с этим отдельно и позже, мы здесь не за тем. Давайте успокоимся и начнем, пожалуйста. Маврикий тоже выпрямился и сказал: - Я поддерживаю предложение Алексея Нилыча. Это совершенно другое дело. - Другое? Вы что не понимаете? Они привели его, чтобы разозлить меня! - Вспыхнул Артемий Павлович. - Это оскорбление! Пустите, я хочу ударить его. - Умоляю, попробуйте! - Широко заулыбавшись, радостно подпрыгнул Петр Степанович. - Попробуйте. - Сделал шаг к Гаганову Ставрогин, в мгновение заледеневшим взглядом уставившись в лицо взбешеннному оппоненту. - И начать дуэль у вас не хватит здоровья. - Прекратите. - Маврикий Николаевич встал между Николаем Всеволодовичем и Артемием Павловичем. - Господин Ставрогин, будьте благоразумны. Николай Всеволодович прохладно и насмешливо посмотрел на Дроздова и отошел назад: - Предлагаю начать. Все это чрезвычайно затянулось. - Он устало провел по лбу, дрогнувшей ладонью, убирая назад волосы. - Я не имею желания спорить. - В его выражении лица мелькнула тень сожаления, и он опустил голову, чуть отходя. Гаганов, поглядев сначала на совершенно безэмоциональное лицо Ставрогина, потом на насмешливое, злобно ехидное лицо Верховенского, сдержанно, насколько это было возможно, вздохнул и отошел: - Ставьте барьер. Плевать. Кириллов и Маврикий Николаевич отсчитали шаги и выдали оппонентам оружие. - Исключительно для проформы. Не желаете ли помириться? Только хотел Дроздов, разомкнув бледные от волнения губы, поддержать предложение Алексея, Гаганов прокричал: - Не смейте! О примирении не может идти и речи! После этого ни за что! - Жаль... - Вырвалось у строго равнодушного Николая Всеволодовича. - Как вам угодно. - Слушать команду! - Громко произнес Кириллов. - Раз! Два! Три! Гаганов тут же сошел с положенного места и, пройдя шагов пять-шесть, выстрелил. Приглядевшись, осознал, что промахнулся. Он посмотрел чуть в сторону и, заметив внимательные, горящие глаза Верховенского, настырно следящие за ним, побледнел, встав на положенное место. Ставрогин подошел неблизко и, не целясь, выстрелил чуть выше головы Артемия Павловича, чуть разочарованно, будто уминая себя, сжав свободную ладонь. - Что это? - Взорвался, хрипя почти сорванным голосом, Артемий Павлович. - Он... Он намеренно выстрелил в воздух. Что это такое? Оскорбление! - Его глаза бегали из стороны в сторону, иногда в ужасе цепляясь за довольное лицо Верховенского. - Успокойтесь! - Проговорил негрубо, но твердо Дроздов. - Я могу стрелять так, как считаю нужным. Это никак не нарушает правил дуэли, не так ли? - Николай Всеволодович многозначительно посмотрел на Алексея. - Точно так. - Кивнул тот. - Протестую! - Завопил Гаганов. - Я хочу стреляться второй раз! Я буду стрелять второй раз! - Как хотите. - Ставрогин отдал пистолет Кириллову. Артемий Павлович, презрительно хмурясь, утерся и отошел. - Раз! Два! Три! - Скомандовал Алексей. Противники вновь сделали шаги. Вновь промах у Гаганова и летящая вверх пуля Николая Всеволодовича. - Как вы смеете?! - Обиженно вскрикнул Артемий Павлович, дернувшись вперед. - Вы мне противны! Что это, жалость? Я плюю на вашу жалость! - Успокойтесь. - Холодно проговорил Ставрогин, с тяжестью теребя лоб и передавая оружие Алексею. - Сохраняйте самообладание. - Что? Что вы сказали? - Гаганов махнул рукой и опять дернулся вперед. - Это вы меня еще учить будете?! - Артемий Павлович, пожалуйста. - Пробормотал Маврикий Николаевич, тревожно глядя на товарища и сдерживая его протянутой рукой. - Мне плевать! Третий раз! Я имею право стрелять в третий раз! Дроздов повернулся к Кириллову, тот равнодушно, хотя и с некоторой боязливостью, опаской в выражении лица и движении, пожал плечами и сказал: - Имеете право. Ставрогин и Артемий Павлович разошлись. В воздухе разнеслась команда Алексея. На долю секунды Гаганов, подойдя вперед и долго прицеливавшись, прежде чем спустить курок, глянул на Петра Степановича. Верховенский не улыбался, лишь мрачно и настороженно смотрел в ответ, а в чертах его лица встали ярость и хитрость, говорившая о темном замысле. Грянул выстрел. И все слиплось в общее мгновение. Ставрогин резко рухнул на землю. - Попал? - Едва промямлил Артемий Павлович, выронив из похолодевших рук пистолет. Внезапно за Николаем Всеволодовичем, с трудом присевшим и осматривающимся по сторонам, мрачной, резко очерченной тенью возник Петр Степанович. По его щеке поползла капля крови, которая, коснувшись краешка губ, была с диким выражением удовольствия слизана. Верховенский, не отводя беснующегося, горящего взгляда, невинно улыбнулся и сладко, четко проговаривая каждое слово, медленно и одновременно быстро произнес: - Ох, простите. Споткнулся. - Он развел руками, выжидающе глядя на Гаганова. - Ты толкнул меня? - Выпалил Николай Всеволодович, обернувшись на Верховенского. Артемий Павлович сорвался с места и в секунду оказался подле Петра Степановича, схватив его за ворот пиджака: - Как вы посмели?! Вы... Слов нет.. Я... - Он закричал и дрогнул, будто желая ударить Верховенского. - Спокойнее... Тише, ну, тише... - Он маняще, оскалисто ухмылялся, не мешая Артемию Павловичу. - Оскорблены? Злитесь? Можем исправить! - Не отрывая взгляда, кивнул Петр Степанович в сторону пистолета на земле. - Секунданты есть. Оружие. Все, что нужно. - Что он делает? - Прошептал Маврикий Николаевич, испуганно глядя на Верховенского. - Петр, нет, прекрати! - Ставрогин поднялся и закрыл собой Артемия Павловича. - Это наше дело! - Это не ваше дело, Николай Всеволодович. - Усмехнулся Петр Степанович, заулыбавшись шире и даже не посмотрев в сторону Ставрогина. - Я понял. - Про себя тихо просипел Кириллов. - Я не буду вашим секундантом! Отказываюсь! - Будете, Алексей Нилыч, будете! - Процедил едко и, посмеиваясь, Петр Степанович. - Помните, чего будет стоить отказ! Артемий Павлович, который одновременно был и красным от злобы, и бледным от шока, дрожал, стоя теперь уже неуверенно на ватных ногах за спиной Николая Всеволодовича. - Решайтесь же, Артемий Павлович. - Ласково слетели слова с губ Верховенского. - Убейте меня. Будем стреляться, сколько угодно. Убейте меня. Отомстите. Решайтесь. - Нет. - Строго бросил Ставрогин Гаганову. - Не надо. - Поперхнувшись, воскликнул Маврикий Николаевич. Артемий Павлович сделал было шаг назад, испуганно поворотившись. - Трус! - Расхохотался Петр Степанович. - Ничтожество! Гаганова дернуло, словно от страшного тока. Он бросился назад, оттолкнув в сторону Ставрогина и заорал: - Заряжайте немедленно! - Он бешено посмотрел в ядовитое, страшное в безумии лицо Верховенского. - Я убью тебя, тварь. - Превосходно! - Усмехнулся Петр Степанович, чуть наклонив голову, так что его рыжие волосы упали на лоб, пряча сумасшедшие глаза. Кириллов быстро подошел и, схватив Ставрогина со спины под руки, потащил назад, прочь от Гаганова и Верховенского. Он крепко держал Николая Всеволодовича и его сил едва хватало, чтобы удержать Ставрогина. Если бы тот не был бы обессилен отсутствием сна и головной болью, сорвался бы с места тут же, вывернув руки Алексея. - К барьеру. - Едва слышно донеслись слова Алексея, который держал Ставрогина, вновь и вновь порывавшегося прекратить происходящее. - Петр! Верховенский! Прекрати! Нет! Не делай этого! - Звучал его голос громко и нервно. - Не смей! - Раз! Два! Три! - Собравшись с силами, крикнул Алексей, закрыв глаза. Маврикий Николаевич едва стоял и даже оперся на дерево, чтобы не упасть от волнения. Гаганов, уверенно держа пистолет, собравшись, насколько он мог, сделал шаг, еще и еще один. Он медлил, долго целясь и примеряясь, за что его не упрекали. Наконец выстрел, ожидаемый затаенным дыханием и тишиной. Промах. Верховенский не пошевелился, пуля просвистела, где-то возле его левого плеча. - Печально. - Ухмыльнулся Петр Степанович. Артемий Павлович отчаянно вытаращил глаза, пошарил руками в воздухе и, не найдя опоры, упал на колени. По его лицу побежали слезы. Он промямлил, жадно выхватывая губами воздух: - Что же... это?.. Петр Степанович сделал несколько легких, мягких шагов вперед, тщательно вглядываясь в лицо Гаганова, с любопытством и наслаждением вылавливая выражение ужаса и осознания последнего для него промаха. - Прощайте, Артемий Павлович. Если ад есть, мы еще встретимся. - Петр! Нет! - Заорал Ставрогин, рванулся и тут же, оглушенный выстрелом, замер. Тело Гаганова с глухим звуком упало на землю. Маврикий Николаевич отвернулся за дерево, пряча тошноту. Кириллов открыл глаза и, медленно переставляя ноги, подошел, заглядывая в лицо Артемия Павловича. Рот Гаганова был открыт, выпуская слюну, из закатившихся глаз текли слезы, которые мешались с кровью, сочащейся из простреленного лба. Алексей опустился на землю, коснулся пальцами шеи Гаганова: - Мертв... - Проговорил он и оглянулся на Ставрогина. Тот, пораженный, не двигался, уставившись на труп Артемия Павловича. - Будьте добры, разберитесь с телом, Алексей Нилыч. - Мягко с нескрываемой радостью произнес Верховенский и мило улыбнулся, подойдя к Кириллову. Кириллов вопросительно посмотрел в хитрые и сияющие глаза Петра Степановича. Он ничего не ответил, только кивнул. Верховенский приблизился к все еще не пошевелившемуся Николаю Всеволодовичу и, проведя ладонью по его волосам, холодной щеке и влажной шее, прошептал: - Нам пора. Идем. - Он взял Ставрогина за руку и повел за собой, тот послушно, еще не придя в себя, последовал за ним, продолжая смотреть на тело. Верховенский ввел Николая в спальню и посадил его на край кровати. Тот молчал и, не отрываясь, смотрел в пол, не обращая внимания на Петра. Верховенский вышел из спальни и, спустя некоторое время, вернулся с графином воды и еще одним графином водки. Он набрал в рот воды и окатил ею Ставрогина, после чего влепил ему несколько жестких пощечин. - Ты слышишь меня? Коля, ты в порядке? - Встревоженно спросил Верховенский, оглядывая Николая. Он коснулся его лба. - Убери свои руки! - С отвращением процедил Ставрогин, презрительно ударив руку Петра. - Мерзавец! Верховенский удивленно посмотрел на Николая, чуть отходя: - Что с тобой? Я не понимаю. Отчего ты злишь? - Он говорил так искренне, что с трудом можно было увидеть в его поведении игру. - Издеваешься? Ты убил его! - Да... - Спокойно ответил Петр. - Я не понимаю, в чем моя ошибка. - Я не хотел его убивать, как ты не поймешь! - Ставрогин подлетел к нему, схватив Верховенского за волосы и запрокинув его голову, так чтобы видеть лицо. - Посмотри на меня. Смотри! Я не хотел его убивать! Это новая кровь, новая жертва! - Как я мог это понять, Коля... - Недоуменно и испуганно простонал Петр, поддаваясь ярости Николая. - А то, что я стрелял в воздух, тебе ни о чем не говорит?! - Хрипло воскликнул Ставрогин, дернув волосы Верховенского. - Зачем ты вмешался? Стоял бы, где должно. Тварь. - Он оттолкнул от себя Петра, который, удержавшись, выставил руки вперед. - Он мог убить тебя. Я испугался, Коля. Пойми меня. - Промямлил дрожащим голосом Верховенский, подходя. - Пусть бы убил! Плевать! Он остался бы жив! Я хотел оставить его живым! Ты... Ты... - Он влепил Петр пощечину, которой тот не противился. Верховенский слегка, незаметно усмехнулся, потирая занывшую щеку. - Его крови не было бы на моих руках, но теперь она есть на твоих... - Когда хотят сохранить жизнь, не стреляют в человека, знаешь ли! Как я мог понять, что ты не хочешь его убивать? - Отчаянно воскликнул Верховенский, выпрямившись и сделав шаг к Ставрогину. - Что?! - Николай, подойдя, дернул его за шею, толкнул на кровать и сел сверху, грубо взяв за подбородок. - Повтори. Повтори, мразь. - Ты прострелил Гаганову плечо! Как я мог догадаться, что ты не хочешь его убивать? - Хватка Ставрогина несколько ослабла. - Говори. - Холодно выпалил он. - Я думал, что в первый раз ты промахнулся. Но после, когда ты выстрелил прямо в него, попав в плечо, я был уверен, что ты собираешься его убить. - Тяжело дыша, Петр испуганно смотрел на Николая и быстро тараторил. Он чуть приподнялся и, освободившись от рук Ставрогина, который внимательно его слушал, коснулся его щеки, заглянув в глаза. - Когда он целился в третий раз, я понял, что он не промахнется, поэтому толкнул. Потом закончил начатое тобой. - Я стрелял в него? - Пораженно пробормотал Николай, отодвигаясь. - Нет. Не может быть... Я точно помню, что стрелял вверх... Ты врешь. - Прости меня. - Петр обнял недоумевающего Ставрогина и наигранно, лживо заплакал, пряча лицо за его плечом. - Прости меня. Я говорю правду. Ты стрелял в него. Прости. - Верховенский ухмыльнулся, ожидая реакции Николая. - Я не понимаю... - Проговорил, бледнея, Ставрогин. - Как? Верховенский пустил еще слез и посмотрел ему в глаза: - Если не веришь мне, пойдем. Я уверен, Кириллов не успел еще передать тело родственникам. Сам убедишься, что я не лгу. Ставрогин некоторое время помолчал, задумавшись, а после твердо ответил: - Пойдем. Они быстро прошли той же дорогой, что и ранее. Ставрогин торопился, все более бледнее, мутно глядя и дрожа от неприятного предчувствия. Верховенский шагал следом за ним, стараясь скрыть свою удовлетворенную, злорадную усмешку. Кириллов был на прежнем месте. Он успел откуда-то привезти запряженную лошадью телегу, на которую уложил труп Гаганова, укрыв грязноватой тряпкой. Еще издалека Николай Всеволодович крикнул ему: - Покажите тело, Кириллов. Тот вздрогнул и отшатнулся, удивленно и недоумевающе переводя взгляд то на Ставрогина, то на Верховенского. - Что такое? - Спросил Алексей, отступив. Николай Всеволодович подлетел к телеге и откинул тряпку. На плече Артемия Павловича отчетливо виднелась сквозная рана, обрамленная кровавым пятном. - Что это? - Ставрогин отпрянул от телеги, столкнувшись с Верховенский, который тут же обнял его за талию со спины и зашептал на ухо. - Ты видишь? Я сказал правду. - Что происходит? - Вдруг очнулся Кириллов, подойдя к Николаю Всеволодовичу и рефлекторно встревоженно взяв его за руку. - Не трогайте. - Одернул руку Ставрогин, в ужасе уставившись на отверстие в мясистом плече Гаганова. - Я сказал правду. Теперь ты понимаешь, что я не солгал. - Змееподобно прошипел ему мягко на ухо Петр Степанович. - Вижу. - Выдавил из себя осипшим голосом Николай Всеволодович. - Но не понимаю... Как такое возможно? - Что не так? - Отчаянно проговорил, взмахнув руками, Алексей, недоумевающе уставившись на Верховенского и ожидая хоть какого-то объяснения. - Заткнитесь, Кириллов! - Разозлено бросил ему Ставрогин. - Прочь. - Обратился он к Петру Степановичу, слегка обернувшись. - Как пожелаешь. - Верховенский многозначительно посмотрел на Алексея и потянул Николая Всеволодовича назад. Алексей метнулся к ним, сделав несколько шагов, и закричал вслед: - Объясните! Я не понимаю! Что я сделал? - Он прошелся из стороны в сторону, дрожа, тяжело дыша и бросая испуганный взгляд на спины удаляющей парочки. - Прошу! Ставрогин! Петр Степанович! Объясните! Черт! Черт! Черт! Верховенский и Ставрогин в тишине, не проронив ни слова, вернулись в Скворечники. Зайдя в спальню, Николай заметил оставленный Петром графин с водкой и сделал несколько глотков, поморщившись. Верховенский насмешливо посмотрел на него и сел на кровать. Он закинул ногу на ногу и властно развалился. - Я жду извинений. - Проговорил строго Петр. - Между прочим, ты больно бьешь. - Усмехаясь, добавил он. Ставрогин не обратил на него внимание и еще несколько раз жадно глотнул из графина, после чего тяжело вздохнул, отставляя от себя алкоголь. Он обернулся и, подойдя к Верховенскому, опустился перед ним на колени. Николай взял в свои руки его ладони и прижал их к своим губам, зарываясь лицом в колени Петра. - Я схожу с ума... Черт возьми. - Он говорил тихо с невыносимой болью в голосе. - Прости, конечно, прости. Я не должен был срываться. Это было неправильно. Да, конечно. - Ставрогин несколько раз поцеловал руки Верховенского, лицо которого выражало непонимание, а глаза, хитро поблескивая, следили за каждым движением Николая. - Я сумасшедший... Петр, как же так? - Шептал Ставрогин. - Я видел, видел, понимаешь? Я был уверен, что стрелял в воздух. Как? Я... - Его прерывистый голос запнулся. - Я схожу с ума так? Так ведь? Верховенский, помедлив и посмотрев на мрачное, несчастное лицо Николая, съехал с кровати к нему на пол и, обхватив шею, запустив пальцы в его волосы, прижал к себе: - Тише. Тише. Успокойся. Нет. Конечно, нет. - Ласково, негромко, но уверенно проговорил он. - Ну что ты? Все в порядке. Нет. Ты не сумасшедший. - Но я видел, что стрелял в воздух... - Давясь словами, просипел Ставрогин. Петр гладил Николая по волосам и некоторое время молчал, после чего отчетливо произнес: - Может быть, ты на самом деле хотел его убить? - Что?.. - Дернулся Ставрогин, взяв Верховенского за плечи и настороженно посмотрев на него. - Может быть, ты просто хотел убить Гаганова? - Повторил Петр. - Я имею ввиду, что, знаешь, в своей жизни я встречал людей, которые тайно желали убить, но духовно не хотели мараться. Они не признавались в этом желании даже себе, но после совершали задуманное, будучи уверенными в своей невиновности. Может быть, ты хотел убить Гаганова? - Как? - Ставрогин опустил руки и устало нахмурился. - Глубоко внутри. - Верховенский аккуратно провел рукой по груди Николая. - Признай, ты ведь желал его смерти, а? - Петр улыбнулся, настойчиво всматриваясь в глаза Ставрогина. - Я думаю, что тебе такое желание вполне свойственно. Вспомни, кто ты. Может быть, все-таки в глубине своей грязной... - Он скользнул руками по спине Николая, прижимаясь к его груди и прислушиваясь к биению его сердца. - Любимой мною души ты хотел его убить? - Не думаю, Петр... Нет, я хотел, чтобы он остался в живых. После всего... Не знаю... - Бормотал Ставрогин, все же задумавшись. - Или все-таки да? - Верховенский оторвался от его тела и, взяв ладонями его лицо, притянул к себе. - Посмотри на меня. Милый, посмотри мне в глаза. Ты не сумасшедший. Это естественное желание убить. Все правильно. Так бывает. Так должно быть. Ты и я, людям, вроде нас, свойственно это. Мы похожи, помнишь? Я понимаю тебя, понимаю твою душу. Лучше, чем ты сам можешь понять. Я знаю твою жестокость, гнев, ненависть. Я вижу это в тебе. И я такой же. Разве я безумен? Нет. Мы совершенно в себе. Мы отличаемся от других. Мы особенные люди. - Верховенский ласковым голосом убаюкивающе шептал. - Ты исключительный человек, знаешь ли... - Он подался вперед и его ухмыляющиеся губы коснулись мягко губ податливого и все еще не до конца понимающего происходящее Николая. - Такие великолепные люди, как ты, свет мой, имеют право желать убийства и убить, слышишь? Ты восхитителен. Я дрожу от восторга. Я знаю, ты хотел его убить. Я лишь преданно исполнил то, чего ты хотел. Ведь хотел? Ставрогин, помолчав, прошептал: - Не уверен... Кажется... - Он наклонился и поцеловал Верховенского, проводя по его губам языком. - Возможно... - Произнес Николай, и слово его утонуло в ласках губ Петра. - Так и должно быть... Именно это я и обожаю в тебе... - Верховенский повалил Ставрогина на себя, водя языком и с трепетной нежностью толкая язык Николая. Ставрогин стянул с Петра пиджак, жилет, расстегнул его брюки, запуская под них ладонь. Верховенский откинулся назад, тихо застонав. Он запрокинул голову и от пробежавшей по телу волны наслаждения закрыл глаза. Поцелуи Николая спустились к шее Петра, к колышущейся груди вниз по животу, а после долгим влажным следом поднялись обратно к шее и чуть выше к ушам, пока его пальцы жарко двигались вдоль возбужденного, взмокшего члена Верховенского. Петр, усмехаясь, стонал, цепляясь трясущимися, похолодевшими руками за пиджак Ставрогина и отдаваясь телом внезапному приступу вожделения. - Не дразни... - Умоляюще протянул Верховенский, сворачиваясь и выгибаясь от каждого нового поворота пальцев по липкой коже. Он поднял голову и, посмотрев в глаза Николаю, прошептал. - Возьми меня... Ставрогин отнял ладонь и стащил с Петра брюки и белье, утянув Верховенского вниз и положив на спину. Он закинул его ноги себе на плечи и, освободив свой возбужденный, твердый член, подался несколько вперед и небыстро вошел в Верховенского, хрипло простонав и в пряной истоме резко схватившись за простыню кровати. Петр звонко простонал, двинув бедра навстречу бедрам Николая. - Глубже... - Пробормотал, едва шевеля губами, Верховенский, цепляясь руками за руки Ставрогин. Николай твердыми, быстрыми толчками растягивал задний проход Петра, упрятав взмыленное лицо и стоны в плечо Верховенского. Ставрогина мутило, сознание его плыло от охватившей тело лихорадки похоти и сладострастия. Он, словно заведенный двигался навстречу набухавшему внутри удовольствию, требуя все большего и большего. Он не останавливался, горячась звонкими, томными криками Петра, извивавшегося под его движением и подающегося всем телом к этому движению. - Признайся... - Тихо взвыл Верховенский. - Ты не заткнешь меня развратом. Признайся! - В чем? - Ставрогин приподнялся на руках, не прекращая толчки и тяжело дыша от душащего и кружащего голову непередаваемого, томительного ощущения. - Ты хотел его убить? - Ухмыльнулся Петр, все резче двигая бедрами. Ставрогин на мгновение закрыл глаза и, протяжно простонав, опустился: - Да. Хотел. - Сорвалось с его губ. Он еще несколько раз грубо, иступлено вошел, совершенно не жалея Верховенского и не сдерживая своего жадного, захватившего тело и мозг желания, крепко сжав в кулак капну волос Верховенского, который выгнулся, крича и пуская слезы от горячей, сладкой боли. Хрипло выдохнув и оцарапав ногтями пол, Николай спустил в задний проход Петра, обессилено упав на него. Спустя несколько минут, Ставрогин медленно поднялся и вытащил из Верховенского член, отчего тот, задрожав всем телом и тихо проскулив, кончил себе на живот. На трясущихся от оргазма ногах Петр поднялся с пола и упал на кровать, Ставрогин, спустя мгновение, опустился рядом, положив руку на спину Верховенского. - Полегчало? - Спросил Петр, переводя дыхание. - Вполне... - Ответил Николай, уткнувшись носом в его плечо. - Я рад это слышать. - Я понимаю, ты прав, мне не жаль Гаганова. Нет, ни капли не жалею его жизни. - Проговорил Ставрогин, закрыв глаза. - Неужели? - Усмехнулся Верховенский. - ? - Кем он был для меня, чтобы я жалел его? Это было лишь мимолетное чувство, вызванное правдой о Насте... Я боюсь за свой рассудок, а не за жизнь глупца, который повелся на твою провокацию. - Равнодушно прошептал Николай. - О, конечно... - Насмешливо протянул Петр, оглянувшись. - Жалкого глупца... - Многозначительно добавил он, глядя на успокоившегося Ставрогина. - Может быть, ты прав. Может быть, я хотел его убить. Но вернувшиеся кошмары, подмененные воспоминания в моей голове - это все не просто так. Я постепенно схожу с ума. Это точно... Петр мерзко и едко улыбнулся, шире прежнего, не ответив, лишь положив ладонь на голову Николая. Он стал перебирать его волосы, ласково, трепетно, как умел это делать и как делал это всегда, больше не говоря ни слова, считая разговор исчерпанным. Стемнело. Ставрогин приподнялся и заглянул в лицо Верховенского. Тот притворялся спящим. Удовлетворенный, Николай выбрался из постели и, одевшись, вышел из спальни. Петр открыл глаза, уставившись на дверь. Нервно осматриваясь по сторонам, Ставрогин прошел по вечерним улицам, свернул в переулок и оказался возле старенького дома, в котором обитал Алексей Кириллов. Николай Всеволодович звучно постучал в ворота: - Кириллов! Выйдите сюда! Быстрее! - Он обернулся, испуганно бегая взглядом вокруг. Через мгновение калитка открылась и появился Алексей. - Я рискую жизнью, приходя сюда в одиночку, поэтому быстро... Ответьте мне, я стрелял в Гаганова? Кириллов удивленно и внимательно посмотрел на Ставрогина. На минуту он задумался, сомневаясь в том, как ему следует ответить и что бы потребовал сказать Верховенский. За спиной Алексея послышались торопливые шаги. - Ну что же, идемте пить чай! - Воскликнул выскочивший Шатов, который, встретив холодные мрачные глаза Николай Всеволодовича, отпрянул, побледнев. - Минуту, Шатов. Подождите. Сейчас приду. - Долгий, такой искренний, такой сочувствующий взгляд задержался на лице Ивана. - Сейчас. Шатов сначала медленно, а после совсем скоро удалился, а Кириллов, уставившийся в землю, посмотрел на Ставрогина и уверенно ответил: - Нет, Николай Всеволодович. Конечно, нет... Ставрогин, разозлено прикусив губу, отошел: - Поверить не могу... - Что не так? - Спросил измученно Кириллов. - Значит, так вы решили поступить? Вы решили солгать мне? - Николай Всеволодович, презрительно глядя на Алексея, сделал шаг назад. - Я говорю правду. - Двинулся тот на встречу, взяв за руку Ставрогина. - Не прикасайтесь. - Поморщился с отвращением Николай Всеволодович, вырвав свою руку. - Я видел рану. Как вы сговорились или придумали это, я не знаю, но поверить не могу, что Верховенский оказался честнее вас. Вы решили скрыть правду. Это омерзительно... Кириллов задрожал и, ничего не понимания, промямлил: - Я не лгу. Я сказал, как есть. Послушайте же меня. - Понятия не имею, с чего вы решили солгать. Как вы догадались об этом и представить не могу, но лгать так искренне в глаза... Я не ожидал. - Да о чем же вы, Николай Всеволодович? - Вы видели, что я стрелял, но решили солгать? Зачем? - Вы не стреляли! Это правда! - Нет. - Покачав головой, холодно бросил Николай Всеволодович. - Рана была. Вы сами и показали мне ее. Черт, это до ужаса смешно. - Ставрогин развел руки и усмехнулся. - Я считал вас святым, блаженным, вроде Шатова, но ошибся. Вы подставили меня, сказав, что Петр Степанович убил Настасью, зная, что ее кровь и на моих руках тоже. - Что? - Пораженно воскликнул Алексей, пошатнувшись и побелев. - Черт возьми, я не знал этого, клянусь! - Теперь вы солгали о дуэли. Вы такой же, как Верховенский. Нет, он хотя бы не прикидывается честным. Я не знаю, как вы поняли, что нужно врать. Никак не возьму в толк, но черт возьми... - Послушайте. - Не желаю. - Николай Всеволодович с презрением отпрянул назад. - Я больше не верю вам, Кириллов. С этой минуты мы не знакомы. Прощайте. - Он развернулся и зашагал прочь. - Стойте! - Алексей бросился за ним. - Умоляю! Только выслушайте! Я все расскажу! - Ставрогин быстро уходил, а Кириллов бежал за ним, хватая за руки и одежду, которые тот с отвращением одергивал. - Постойте! Простите! Я не то сказал! Клянусь вам, я не знал! Я ничего не знал! Ставрогин, поверьте! Николай Всеволодович резко обернулся и ударил Кириллова по лицу, так что тот упал на землю: - Достаточно. Не приближайтесь. Я не желаю вас знать. - Процедил он, глядя на Кириллова сверху вниз. Алексей не поднялся и больше не пытался догнать его, мокрыми от слез глазами наблюдая, как спина Ставрогина исчезла в ночном мраке. Верховенский, стоя за углом и внимательно слушая, хитро, удовлетворенно улыбнулся и бросился прочь. Ставрогин тихо вошел в спальню, остановился возле постели, глядя на успевшего вернуться раньше Верховенского и теперь принявшего мирный, сонный вид. - Петр... - Николай потрепал его по волосам, отчего тот притворно нехотя открыл глаза. - Кириллов сказал, что я не стрелял в Гаганова. Верховенский приподнялся и сел: - Кириллов лжет. - С чего ему лгать, объясни мне, пожалуйста. - Поинтересовался совершенно серьезно Ставрогин, садясь рядом. Верховенский задумался, будто вспоминая что-то, и протяжно сказал: - Утром, когда Алексей заходил, он спросил меня, почему не может поговорить с тобой. Я признался ему, что последние дни ты плохо спишь, тебя мучают кошмары и ты совершенно не отдыхаешь. Он знал о том, что такое было в прошлом? - Знал. - Твердо ответил Николай, внимательно всматриваясь в лицо Петра. - Он знал, что ты боишься помешательства? - Вновь задал вопрос Верховенский. - Знал. - Ну в таком случае, вероятно, он хотел скрыть от тебя, что ты возвращаешься к прежней жестокости и постепенно сходишь, как он полагает, с ума. - Петр равнодушно потянулся, зевнул и лег на прежнее место. - Он так радовался в нашу первую встречу, что ты стал другим, изменился... - А как он понял, что я стрелял неосознанно? - Не унимался Ставрогин. - Скорее всего, по твоей реакции. Видел бы ты свой ужас. Тут даже мертвый Гаганов бы понял... - Верховенский перевернулся на другой бок, все еще играя сонливость. - Кириллов - далеко не глуп. Он сопоставил все факты, и решил, что правильнее будет соврать. Из лучших побуждений, конечно. - Как я и думал... Ему не следовало лгать. - Проговорил Ставрогин, теребя лоб. - Ложись рядом. Прошу, давай поспим. - Взмолился Петр. Николай ничего не сказал, лишь последовал просьбе Верховенского.