Your chemical romance

Наверное у каждого человека есть очень много значащий для него вопрос на который он одновременно и хочет, и боится узнать ответ, у каждого свой. Гордится ли им его отец? Кто украл в пятом классе его велосипед на перемене? Кто же на самом деле убил Кеннеди у любителей теорий заговора может быть. У Мори Огая тоже был один такой вопрос, тянущийся сквозь всю его жизнь, даже могущественным кукловодам не чужды человеческие переживания — умеют ли способности чувствовать? Испытывать эмоции, как обычные люди — страх, веселье, привязанность, а может быть даже и чувства — ненависть, равнодушие, любовь?.. Какой не имеющий ничего общего с рациональным мышлением вопрос, он и сам знает, но тем не менее, не может перестать задавать его себе изо дня в день, из года в год, уж слишком много значит ответ на него для Мори Огая. Способности — оружие, инструменты, их необходимо использовать, чтобы достигать цели и сокрушать врагов, а не задумываться об их чувствах, прямо как людей, вот рациональный ответ на его вопрос. Есть у них чувства — считаться с ними не стоит, нету — ещё лучше. До чего же это смехотворно — чувства у сборища фантомов которые убивают по приказу и защищают тебя только потому что им отдано распоряжение, которые при отсутствии должного контроля вырываются из-под управления владельца и крушат всё, что попадётся под руку, а в самых нетрадиционных случаях, даже захватывают влась над разумом хозяина, по крайней мере, миру уже был известен один такой случай, как же звали того несчастного с которым приключилось столь нечастое явление? Сибусава? Кому рассказать засмеют, а Мори человек не того уровня, чтобы позволять себе такую роскошь как смешки в свой адрес. Да скорее у профессионального убийцы было больше чувств, чем у всех способностей мира вместе взятых, он это знает, ведь значительную часть жизни провёл с убийцами и у многих из них был хотя бы один человек к которому они испытывали привязанность, так говорит его рассудок, но даже такому человеку как Мори иногда хочется сделать выбор в пользу сердца, ведь слушает мозг он всю свою жизнь не оттого, что сердца у него нет, а потому, что к этому его обязывает путь на который ему пришлось стать. Что слушать, голову или сердце? Вечная дилема. Если всё время слушать голову, то со временем останешься без сердца, а если слушать только сердце, то можешь остаться без головы. И Огай практически всю свою жизнь слушал только голову сознательно подавляя голос сердца который со временем стал едва слышимым, а потом и практически затих. По статусу и роду деятельности, Мори не может позволить себе по-настоящему близких отношений с кем-либо, таково проклятие пути раба организации. Разумеется, у него есть те, кого он может назвать своими компаньонами, да даже близкими приятелями — его верный ученик Чуя, прекрасная и неотразимая Коё, но все они, так или иначе, его подчинённые в первую очередь, пускай отношения у них и не слишком формальные. Происшествие с Дазаем это явно показало — Дазай был его учеником, во многом напоминающим его самого, взглядом на жизнь, манерой поведения, методами, с которым он делился всеми знаниями, что имел сам, и всё-таки, настал день, когда ему пришлось спровадить Дазая прочь из мафии убив его лучшего друга, иначе его любимый ученик мог убить его сам. Решение сложное и мерзкое, но он не сомневался воплощая его в реальность, весь его жизненный путь состоял из подобных мер — делать то, что надо, на что у других не хватает духу, а взамен получать презрение и выслушивать упрёки в бесчеловечности. Так было со всеми ключевыми решениями в его жизни — полком бессмертных, привлечением Йосано к тактике трёх фаз, становлением боссом преступной организации. И у всех тех, с кем он имел на своём веку дело, оставалось мнение о нём, как о холодном манипуляторе не жалеющим человеческих жизней — Йосано, Дазай и конечно Фукудзава, чёрт бы его побрал. Да он и в самом деле был таким, если и не всегда, то стал уж точно. Поэтому в его жизни не могло быть по-настоящему близкого человека которому он мог бы в любой момент открыть свою душу и излить переживания. Поэтому у него была Элис. Казалось, само проведение послало ему такую подходящую его жизненному пути способность, такую, какая была нужна ему. Казалось бы, боссу Портовой мафии было бы к лицу иметь какую-нибудь мощную, разрушительную способность сметающую всё на своём пути, вроде Расамона или призванного демона вооружённого мечом, или может быть что-то связанное с разработкой стратегических планов, согласно информации которой он владел, у одной из бывших подручных Гильдии была способность базирующаяся на этом, но это только казалось. Лидер вовсе не нуждается в сокрушительной, сметающей всё на своём пути силе, интеллект и умение вести за собой — вот главные орудия главы, и если лидеру нужны для разрабатывания планов какие-то вспомогательные способности, то лидером он называться не достоин. Лидеру было бы очень кстати иметь рядом с собой того, с кем можно в любой момент побыть откровенным, того, кто не способен на предательство или поставить под сомнение его авторитет после мгновения слабости. Но увы, среди людей подобное явление решительно невозможно, нечего и мечтать. Поэтому выполняющей такую роль в его жизни стала Элис. Элис — одно слово и в нём так много, самое очаровательна создание во всём мире, его маленькая леди была одинаково прекрасна что в минуты радости, когда он например что-то повреждал или его постигало какое-то другое несчастье, что в приступы гнева, когда он настаивал на том, чтобы она примерила одно из тех платий, что он ей принёс, хотя бы после всех купленных сладостей, вон то, красное в оборку, она же обещала. О да, в Элис он определённо души не чаил и был готов ради этой озорной девчёнки решительно на всё — скупать сладости со всех кондитерских тратя на это хоть треть своей зарплаты, принимать с улыбкой все её оскорбления и колкости, просыпаться в три часа ночи из-за того, что ей захотелось поиграть в прятки или показать свои рисунки, ни одна её даже самая вредоносная выходка не была ему в тягость, напротив, часто они его только веселили и приносили краски в его покрытые вуалью тьмы будни, от чего она только сильнее приходила в ярость. Взять хотя бы случай, когда он проснулся рано утром от прикосновений инородного предмета к своему лицу, а, взглянув в зеркало, обнаружил на нём нарисованные разноцветными фломастерами уже законченные кошачьи усы, и ещё не дорисованный до конца кошачий нос. Кто бы мог подумать, что цветные фломастеры смываются с кожи так проблематично, особенно когда тебя, пока ты тщательно натираешь мылом лицо стараясь не занести его в глаза, непрерывно колотят по спине выражая негодование тем, что ты безвозвратно испортил вообще-то ещё незаконченное художественное творение. Или например когда Элис хотела, чтобы с ней поиграли в догонялки и он ловил её по всему кабинету пока не впаялся в стену и не сломал колено, а она так заливисто смеялась, словно ничего в жизни смешнее не видела, хотя так оно наверное и было. Впервые в жизни он слышал такой заливистый смех. По официальной версии для всех, он повредил колено во время засады вражеской группировки устроившей на него покушение, но Коё конечно сразу поняла в чём тут истинная причина. Второй раз в жизни он слышал такой заливистый смех. Чуя, кстати, наверняка тоже всё понял, но его реакция была куда более тактичной, не в пример некоторым. Он перед Элис преклонялся и обожал её, и любил если не больше жизни, то наравне с нею точно. Но вот вопрос, любила ли Элис его? Как бы мила и непревзойдённа она не была, порою, бессонными ночами он не мог отделаться от мысли, что всё её поведение является его установкой и что по сути, по своей природе, она мало чем отличается от других жутких монстров — фантомов и демонов служащих своим хозяевам. Сравнивать его дорогую Элис с этими чудищами вроде Расамона, какая мерзость, ну и жуть. Он ведь с ней обращался совсем не так, как большинство прочих одарённых со своими способностями, не относился к ней как к орудию своей воли. Он с ней разговаривал, делился мыслями, баловал её и любил. Назови человека сто раз инструментом и он таким станет, может ли подобный принцип работать и в обратную сторону? Есть ли у Элис свои собственные вкусовые предпочтения? Конечно, она очень любит сладкое, это очевидно, но этот факт наверняка связан с тем, что та, по чьему образу и подобию была создана его маленькая леди, до того, как он рекрутировал её, работала в кондитерской, вероятно, это было так. Как-то раз, он поменял свою установку сделав цвет волос на некоторое время чёрным, хотя ему так меньше нравилось, он хотел проверить её реакцию. «Как славно ты придумал, Ринтаро. Может перестанешь на меня таращиться как умалишённый» — Сказала ему тогда Элис. Это было правдой, тёмноволосой она ему и правда нравилась немного меньше. Но таращиться на неё он не перестал. Это же его Элис, как можно не любоваться ею когда она по утрам так аккуратно расчёсывет свои шелковистые локоны, какая разница какого цвета? С неделю она проходила в таком виде, а потом заявила ему: — Что ты со мной сделал, Ринтаро? Мне так не нравится, верни как было, быстро! — Но Элис, ты говорила, тебе моя идея понравилась. — Это я чтобы ты не радовался лишний раз. Это отвратительно, верни прежний цвет! Конечно он, с огромным удовольствием, вновь сделал Элис светловолосой, и она ещё с неделю после этого происшествия ходила и недовольно приговаривала: «Проклятый Ринтаро! Всё от него зависит! Даже причёску без него поменять не могу!» Значит ли это, что у неё есть свои собственные вкусовые предпочтения? Или не стоит обманывать себя и её желание вернуть всё как было связано с его истинными предпочтениями во внешности? Сложный вопрос. Логично ответить одно, а хочется верить в другое. Ещё ей нравилось рисовать, такой установки у него точно не было. Никогда до её появления в его жизни, ему не нравилось наблюдать за художниками в процессе рисования, особенно если они изображали радугу или единорогов, но ему ужасно нравилось смотреть, как водит карандашом по бумаге Элис, не важно что у неё получалось и какого качества. Он совершенно точно её на это не программировал, но может у него было такое потаёмное желание где-то глубоко внутри, а он о нём вовсе не подозревал? Его это не удивило бы. До встречи с Йосано он и понятия не имел, что его вдохновляют именно такие боевые, непокорные, свободолюбивые девушки, а ему тогда уже было двадцать семь лет и он ничего, как оказалось, не знал о своих желаниях к тому моменту. Какого же было его удивление, когда в тот самый день, когда у него отобрали Йосано и заточили в карцере неизвестно где, откуда он сможет вызволить её лишь спустя три года, когда придя в свой кабинет сокрушённый известием о провале плана и потере любимой ученицы, когда он по привычке призвал себе для помощи в качестве ассистентки свою способность, вместо покорности и послушания, для того времени обычных для неё, она набросилась на него с кулаками, чуть не избила его (не смотря на свой способный притупить внимание внешний вид, его леди была весьма страшна в гневе когда заводилась, как оказалось) и отругала за всё что только можно было на белом свете, начиная от его экстравагантной, по её мнению, манеры поведения и заканчивая тем, что он никогда ей сладости не покупал. Разумеется, у них с Элис бывали моменты, когда она была с ним нежной и любящей, этого нельзя было отрицать. Как же он любил их. Например когда его давний друг и соперник Фукудзава-доно во время их битвы в период каннибализма разрубил его обожаемую Элис прямо у него на глазах — перед тем, как испариться она сказала ему: «Мне жаль, я подвела тебя, Ринтаро. Я буду ждать тебя на другой стороне» нежно взяв его лицо в свои руки. Что это как не проявление любви? Так хотелось ему думать, но умом он понимал, что это могло в ней проявляться его подсознательное желание тепла от неё возможно в последний миг его жизни. Конечно, у них с Элис случались и разногласия, не мелочные, вроде того, что он не дал ей нарисовать домик и забор к нему на обоях, а серьёзные, это ли не главный признак собственного сознания? Как она рассердилась на него в тот день, когда Дазай ушёл из мафии. Никогда он прежде не получал от неё такой взбучки. — Ты большой-большой гад, Ринтаро! Немедленно верни Дазая обратно! Дазай — член нашей семьи! Мне ни с кем не было весело как с Дазаем! — Он же тебя раздражал? — Ну, это только иногда, когда он прикасался ко мне якобы нечаянно чтобы избавиться от меня! Но он был очень забавным! Заставь его вернуться! — Боюсь, это невозможно, Элис. Дазай ушёл сам и по своей воле. — Не ври! Ты хотел чтобы он ушёл, ты всё так подстроил! Обычно, когда Элис злилась на него, она на него кричала и избивала своими кулачками, но в тот день, когда Дазай ушёл из мафии, она перестала с ним говорить где-то на неделю. Ни тебе ни хулиганских выходок, ни ссор, ни вспышек ярости, ничего. Чем не на лицо собственные чувства? Впрочем, и тут Мори отдавал себе отчёт в том, что это могло говорить его глубоко запрятанное переживание которое сводилось к тому, что ему было отчасти жаль, что Дазай ушёл из организации. Вне всяких сомнений, так сделать было надо, но это не значит, что он не испытывал от этой неизбежности определённой грусти. Он спрашивал об этом у известных ему близких носителей способности, а именно у Коё: — Коё-сан, скажи мне, как ты думаешь — могут ли способности что-либо чувствовать? — Не знаю. — Ответила Коё. — Я со своей вино на брудершафт не пью. Мне никогда даже в голову подобное не приходило. Она навряд ли. Может быть те способности, с которыми пьют на брудершафт что-нибудь и чувствуют. Как-то раз он сам спросил у Элис об этом: — Элис, дорогая, скажи, ты меня любишь? — Конечно, Ринтаро. — Ох, слава Богу. А то ты никогда мне об этом не говоришь. — Просто обожаю в моменты, когда ты лежишь скорчившись как червяк и ноешь, что тебе больно. Во все остальные, я тебя просто терпеть не могу! Прибила бы уже, если бы могла бы, но нет, это не входит в мои возможности, из-за тебя между прочим! — Как ты жестока, Элис! Вот я например всем сердцем люблю тебя! — Твои проблемы, Ринтаро. Таким вопросом Мори терзался время от времени, но времени у него на глупые вопросы былл немного и на нерациональную трату времени как таковую тоже, подобные переживания он мог позволить себе только в свободные от работы часы, а их было у босса Портовой мафии не так чтобы много. В этот момент у него времени на размышления об этом не было, да и желания, в этом дне для него вообще не было ничего хорошего — инцидент произошедший во время недавних переговоров грозил стать началом нового конфликта с преступной организацией из другого города, хотя до сих пор Портовой мафии удавалось сохранять с ней партнёрские отношения, и замять его будет непросто. Конечно же, он всё устроит, как обычно, но сколько на это будет потрачено сил. Ещё киллера нужно будет нанять на нескольких пешек которые проблем доставляют больше чем пользы, да и столько суеты в последнее время в городе происходит, одна стычка за другой прямо-таки, того и гляди, скоро начнётся что-то грандиозное по масштабам, как бы не война. Даже погода, и та казалось была настроена против него, давно он такого проливного дождя на своём веку не видел. Только Элис была для него в этот день островком радости и света, какой она была миленькой в этом пышном голубом платьице, как мило облизывала разноцветный леденец на палочке. По всем параметрам, это был очень органичный день для того, чтобы на него устроили засаду. Какая-то крыса притворившаяся обычным мимо проходящим гражданским, с зонтом и в плаще, выстрелила в него из пистолета и тут же бросилась наутёк. Элис кинулась за ним разумеется, но не успела нагнать — стрелявший уже скрылся в потёмках вечера и плохой погоды, а Мори упал без сознания, с кровоточащей раной в животе и взором застелённым тьмой. В том, что происходило дальше он не отдавал отчёт, его сознание было погружено глубоко во мрак, только чувствовал капли дождя на лице первые несколько минут и жгучую боль в месте ранения, а потом непроглядное ничего прервавшееся лишь несколько раз — на крик Чуи «Грузите его, идиоты! Быстро или ваша смерть наступит раньше чем его!», печальный укор голосом Коё «Мори-сан, ну что же ты так», какие-то шумы, суету, хаотичную спешку вокруг, как кто-то взволнлваным тоном говорит «наркоз, наркоз!» и чью-то маленькую ручку взявшую его за руку. Когда он открыл глаза, был уже новый день на дворе, причём его вечер, а не утро. «Покой им только снится» — выражение совершенно точно описывающее жизнь Мори, поскольку покой его покинул едва он открыл глаза. Не успел он ещё разглядеть грязный серый потолок помещения в котором он лежал, как уже рядом во всю звучало: «Пациент очнулся! Сообщите его людям!» «Босс очнулся! Очнулся! Позовите скорее исполнителей!» «Где исполнители? Босс пришёл в себя! Чую-сана, Коё-сан, кого-нибудь!» «Нет, нет, я сказал только сообщить! Пациенту необходимы тишина и покой, иначе он не поправится!» «Не путайся под ногами, шестёрка!» — грубый и дерзкий голос Чуи. «Впустите только нас, мы доложим боссу важные новости и уйдём. Никто сильнее нас не заинтересован в том, чтобы этот человек оставался жив» — голос Коё, спокойный и вкрадчивый. Очень скоро двое его приближённых помощника стояли на пороге — исполнителям Портовой мафии тяжело в чём-то отказать. — Как Ваше самочувствие, босс? — Спросил у Мори Чуя. — Ну вот, а я думала, что ты не проснешься до послезавтра с твоей то стойкостью. — Обратилась к нему Коё. — Теперь я должна тебе двадцатку. — Сказала женщина уже Чуе. — Доктора меня неплохо подлатали. Судя по последнему из того, что я помню, полагаю, по замыслу врага, я уже не должен был дышать. Вам удалось вычислить чьих рук это дело? — Обижаешь. Стараниями моих людей, негодяй раскололся уже на третьем ногте, как и многие до него. Как скучно. Это дело рук Чёрной Руки, извиняюсь за тавтологию, одной из новообразовавшихся преступных группировок, что слишком много возомнили о себе. Не успеешь стать на ноги, как те, кто стоял за этим будут кормить рыб или червей, не сомневайся. Зависит от того, что будет ближе — лес или море. Тут точно сказать не могу. — Заверила начальника Коё. — Отлично. Хорошая работа. — Похвалил подчинённых Мори. — Тебе не помешает побыть одному. В детали мы посвятим тебя, как только встанешь с койки. Не перегружай себя в таком состоянии. — Мы всё уладим, положитесь на нас. — Поддержал наставницу Чуя. — Я в вас не сомневаюсь. — Заверил заместителей Мори. — Восстанавливайся. И да, кое-кому тут просто не имелось увидеть поскорее тебя. Она закатила такой скандал, что её единственную подпустили к тебе во время операции. Но она не смогла долго смотреть как тебя режут и вылетела от тебя с таким же криком, с каким ворвалась. — Не рассказывай! Не рассказывай! — Впервые за всё её время нахождения в комнате отдыха, дала знать о факте своего присутствия Элис высоким, раздражённым голоском. Коё и Чуя разошлись в стороны тем самым дав Мори увидеть его вездесущую спутницу. Ну конечно! Элис! Тогда, когда в него выстрелили, он не успел её отозвать. Она всё это время была во внешнем мире, рядом с его людьми. Видела попытку его убийства, транспортировку, операцию. Вот в такие моменты и понимаешь, что тебя действительно сильно потрепало, даже если до сих пор ты изо всех сил пытался держаться. Его Элис! Как он мог о ней забыть, как мог не вспомнить после того, как только-только проснулся! — Всё время пока ты лежал в отключке плакала. Только сейчас немного пришла в себя. — Поставила босса в известность исполнительница. — Зачем ты это рассказываешь?! — Запротестовала Элис сердило топнув ножкой обутой в маленькую белую туфельку. — Перестань! — Великодушно прошу прощения, Элис-чан. — Принесла извинения Коё. — Мы пойдём. Выздоравливайте побыстрее. — Совсем нечасто эта женщина обращалась к Мори не по имени в неформальной обстановке. — Не хватало ещё, чтобы Вы взваливали на нас свою работу. — Выздоравливайте, босс. — Попрощался с Мори и Чуя. Сказав всё необходимое, ближайшее окружение Мори покинуло помещение, оставив в нём только его самого и Элис. — Элис, дорогая, ты плакала когда меня ранили? — Вовсе нет! Не верь сестрице Коё, она коварна до невозможности! А даже если так, то совсем чуть-чуть. Немножко. Самую малость. Элин отвернулась от Мори скрестив руки на груди и высоко подняв голову приняв тем самым гордый обиженный вид. — А ты! Ты — дурак! Заставил меня волноваться! Ринтаро — дурак! — Элис… Мленькая белокурая девочка бросилась к хозяину. «Колотить сейчас будет, как обычно» — подумал Мори, но в этот раз ввдающийся стратег дал осечку. Элис наскочила на хозяина и обняла его что есть мочи. — Никогда, никогда больше не заставляй меня так переживать, ты слышишь! Никогда! Мори обнял девочку в ответ нежно погладив её шелковистые светлые волосы. — Ты мне обещаешь?! — Обещаю, Элис, обещаю. Прости меня. — За что ты извиняешься?! Я же так, для красного словца! — Да ни за что. Просто так. Она плакала по нему, волновалась о нём, переживала. Терзалась мыслями о том, что с ним будет, всю себя извела. А он ничего такого ей приказывал и даже не хотел от неё, так как был в бессознательном состоянии. Ответ был получен. И как ему только в голову могло прийти, что его дорогая, ненаглядная Элис-чан может его не любить? Что она по своей природе может не отличаться от всех этих зловещих монстров с когтями и рогами, только потому, что они предположительно должны иметь общую природу? Действительно дурак. Его Элис-чан всегда была уникальной, среди всех, всегда. — Хочешь, я все платья, что ты накупил для тебя перемеряю, только живи! — Обещала девочка обнимая хозяина. — А вот тут ловлю тебя на слове. Из уголков глаз девочки стекали слёзы, а уголки губ приподнялись в счастливой улыбке. — Дурак.