Мой сладкий кошмар

      Эрик       Выхожу из кабинета Макса и сияю как грёбаный прожектор над полигоном. Сам чувствую — хоть свет вокруг меня туши. Наставник наверняка заметил мой неподдельный восторг в связи с необходимостью немедленно отбыть в Эрудицию. Учитывая то, что он обо мне знает — наверняка прихуел основательно, но виду не подал, молча всё схавал, небось сидит сейчас, переваривает.       Всё больше поражаюсь природной тактичности Макса. Особенно удивляет, откуда она вообще взялась у урожденного бесстрашного. Хотя, если посудить, то кому она может быть ещё присуща? Типичные эрудиты от природы выскочки и зазнайки, у дружелюбных тактичностью и не пахнет, слишком, суки, вежливые, до оскомины. Это уже не тактичность, а скорее навязчивость. Правдолюбы — это правдолюбы, им сам Бог велел быть беспардонным говном. А что на счёт Отречения — тут мнения расходятся. Кто-то считает их скромными и малообщительными, но это лишь те, кто плохо их знает. По началу я, было, решил, что дружище Итон — исключение из общепринятых правил, но с недавних пор убедился, что либо я всё же не прав, либо исключений как минимум два.       Мои мысли каким-то непостижимым образом, как нередко в последнее время бывает, круто меняют своё направление. Теперь их снова занимает она.       Не будь я Лидером фракции, возможно, гораздо проще бы относился к её бесконечным издёвкам. Всё ещё живущий во мне эрудит получает неподдельное удовольствие от того, что между нами происходит. Да и бесстрашный тоже, но лишь с одной стороны. С другой же — моя должность не позволяет расслабиться и принять ее игру, и это жутко раздражает. У бесячей сучки нет ни малейшего понятия о субординации, либо оно есть, но именно меня почему-то не касается. Эту мысль я допустил в тот момент, когда обратил внимание, как исключительно уважительно она общается с Фором.       Наша недавняя «случайная» встреча в дверях у инструктора, мягко говоря, меня не порадовала, а если выражаться точнее, то просто взбесила. Первым желанием было отвесить мелкой чертовке пинка, но Лидеры не бьют маленьких девочек. Хотя, маленькие девочки и не шляются по ночам, и не выходят из квартир своих инструкторов. Одно воспоминание о том вечере одним лёгким движением портит мне всё настроение. Сегодня она меня не изводит, сегодня она улыбается Фору, с которым я, кстати сказать, так и не поговорил.       В тот вечер я развернулся и просто ушёл, и одной из местных любительниц жёсткого секса перепал просто умопомрачительный трах, затянувшийся на полночи. Я имел её с таким озверением, что под конец уже думал, что член сотрётся к чертям. И всё, что мне осталось после этого секс-марафона — недоумение: какого хрена со мною случилось. Почему меня вдруг так бесит тот факт, что Фор, возможно, спит с девчонкой? Да в душе не ебу! Возможно, отчасти, потому, что он мне соврал.       Говорить о каких-то чувствах с моей стороны смешно априори. Тем более, к ней. Девка мелкая и серая, почти не заметная. Ни грамма макияжа, вечно мешковатая одежда. Мордочка, возможно, милая, но слишком детская и ей совершенно не соответствуют по-взрослому серьезные глаза. В двух словах: типичная убогая, не хватает лишь серого платья. Почему-то всё чаще пытаюсь вспомнить её на крыше в день выбора, и понимаю, что не могу, помню лишь то, что из Отречения пришла она одна. И это только подтверждает мою правоту, если бы не её нападки и посягательства на мой лидерский авторитет, я бы в жизни её не заметил.       Погруженный в рассуждения о своей состоятельности или не совсем, как Лидера и друга, не замечаю, как подъезжаю к штабу Эрудиции. Кидаю короткий взгляд на здание позади штаба, и по спине пробегает противный холодок. Да и в принципе весь окружающий лоск меня напрягает более чем. Но бороться со страхами давно вошло у меня в привычку, я научился от них абстрагироваться.       Джанин встречает меня на ступеньках, собственной персоной. Нахожу это странным, но замечаю сразу, что вид у нее раздраженно-обеспокоенный. Выхожу из машины, нахально оставив её стоять прямо напротив парадного входа.       — Почему так долго? — хмурит свои аккуратные брови. Кидаю короткий взгляд на часы: я был в пути больше часу, задумался и тащился, как черепаха. Да и хрен, о срочности никто не предупреждал.       — И Вам доброго утра, мисс Мэтьюз, — растягиваю губы в наглой усмешке. — Я, как и Вы, Лидер фракции, не забыли?       — Эрик, мы ведь договорились, никаких «мисс», — её голос смягчается и улыбка теплеет. — Прошу извинить меня за резкость. Дело важное и, я бы даже сказала, деликатное, — мы поднимаемся в её кабинет, где я сразу вальяжно разваливаюсь на белом диване.       — Я весь внимание, Джанин.       — Кофе?       — С удовольствием, — в ответ на мою кривую улыбку женщина тут же краснеет.       Пока она суетится, лично, прошу заметить, у кофемашины, изучаю её пристальным взглядом. На самом деле поистине шикарна. Исключительно ухожена, прекрасные формы, на которых её синий костюм сидит как влитой, и каждый вырез на нем заставляет фантазию пускаться во все тяжкие. И самое главное то, что теперь я на все сто процентов уверен в эротическом подтексте всех ее знаков внимания к моей совсем нескромной персоне. А что я? Мне двадцать лет, и я Лидер фракции. Я молод, горяч и успешен, и могу себе позволить трахать всех, кого захочу, кто меня привлекает. А Джанин меня привлекает, в этом нет никакого сомнения.       При одной мысли о сексе в штанах сразу становится жарко и тесно. Принимаю более скромную позу, дабы раньше времени не продемонстрировать не совсем уместный на данном этапе стояк. Она ставит чашки на кофейный столик и садится в кресло напротив.       — Перейду сразу к сути. Эрудиция нуждается в помощи Бесстрашия. Желательно, лично в твоей, может быть, Макса.       — Даже так, — приподнимаю бровь. — В личной, значит. Похоже, всё правда серьезно.       — А ты сомневался? — она улыбается, но улыбка на этот раз выходит колючей и холодной.       — Ни сколько, — пытаюсь сгладить углы. — Просто, чаще всего у Бесстрашия и Эрудиции понятия о важности разнятся. В любом случае, я внимательно тебя слушаю.       — Мы обнаружили значительную утечку некоторых реактивов. Вместе с ними со складов пропало списанное оборудование, не успевшее подвергнуться утилизации.       — И что это за реактивы?       — Речь идёт о некоторых химических веществах. По отдельности они ничего особенного собой не представляют, но если рассматривать их вместе… — она многозначительно приподнимает брови. — Метамфетамин.       — Значит, наркота, — презрительно хмыкаю. Никогда не понимал народец, который умышленно травит себя этой дрянью. — Почему не займетесь этим сами? У вас всегда были неплохие ищейки.       — Лучшие, к сожалению, в своё время предпочли нам Бесстрашие, — она изображает огорчение, на что я лишь пожимаю плечами. — Мы пытались, Эрик. Искали два месяца, но всё напрасно. Помимо того, что мы так и не нашли того, кто из Эрудиции за этим стоит, след каждый раз уводил нас за пределы фракции, в изгойские трущобы. А там, ты сам понимаешь, мы абсолютно бессильны что-либо сделать.       — Так бы и сказала, что вам нужны собаки для травли, — недобро скривившись, снова разваливаюсь на диване.       — Ты неправильно меня понял. Мы вовсе не настаиваем на тотальной зачистке. Она точно ни к чему не приведёт, виновный заляжет на дно, — Джанин поднимается с кресла и проходит к дивану. — Я рассчитываю на помощь другого рода. Нам нужен агент. И лучше, если он будет из новичков, кто ещё нигде не успел засветиться, — она встаёт прямо напротив меня. Протягиваю руку, бесцеремонно взяв ее за запястье, и привлекаю к себе на колено.       — Ты ведь понимаешь, что я не позволю вмешаться в процесс инициации? — убираю ей за ухо белокурые волосы, она склоняет голову на бок, блаженно опустив ресницы. — Первый этап они точно должны пройти до конца, — касаюсь губами бьющейся жилки на её шее, и она судорожно вздыхает.       — Могу я рассчитывать на ускоренный курс второго?       Зарываюсь пальцами в волосы на её затылке и разворачиваю к себе её лицо.       — Я над этим подумаю, но ничего не обещаю, — договорив, сразу впиваюсь напористым и грубым поцелуем в её алые губы.       Джин       Сегодня день начался как нельзя лучше, как для меня, так и для моих одногруппников. А всё потому, что Его Высочество Лидер не явился на тренировку, а значит никому не достанется из-за моего длинного языка и его незамедлительной реакции на каждое моё слово.       После упражнений по ведению ближнего боя собираемся в ряд и слушаем инструктора, который доходчиво объясняет, где именно и какие ошибки мы допустили. Закончив, проходим к следующему этапу занятий, и на моё несчастье, это канат.       Жду своей очереди, то и дело поглядывая на свои ладони. За несколько дней раны зажили, и я убеждаю себя, что вполне могу осилить подъём. Тем более, что задача простая: залезаем до самого верха, забираем флажок и спускаемся. Так как это первая тренировка по лазанью, таймера не будет, да и флажки считать тоже Фор обещал что не будет.       — Джин, давай, — инструктор указывает на свободный канат и, вздохнув, я подхожу ближе. — Тебе объяснить суть? — спрашивает он, окидывая меня взглядом.       — Нет необходимости, командир, — улыбаюсь и крепко сжимаю толстую верёвку.       — Не забывай: зажимаешь конец стопами и отталкиваешься, — на всякий случай напоминает он.       — Она справится. Обезьянки хорошо умеют не только языком трепать, они ещё асы по лазанью, — комментирует Кирк, за что сразу получает мой грозный взгляд и подзатыльник от Фора.       — Так точно, — отвечаю, переводя взгляд на командира, и начинаю лезть. Сразу слышу смешки некоторых парней. Кирк не унимается, он кидает ещё и пошлые шутки, пока Фор не затыкает их, как понимаю, взглядом, потому что я ничего не слышу.       Долезаю до конца, и вдруг до меня доходит, как тихо стало в зале. Наверное, все замерли и ждут, когда же я свалюсь. Ну уж нет, этому не бывать.       Отпускаю одну руку и быстро срываю флаг. Зажав тряпку в зубах, начинаю медленно спускаться, оставляя кровавые следы на канате. Твою мать. Руки болят так сильно, что аж дышать больно. Где-то на середине пути канат вдруг начинает раскачиваться, совсем немного, но этого достаточно, чтобы мои руки не выдержали напряжения. Я инстинктивно сжимаю их сильнее, успеваю только ахнуть и срываюсь вниз.       Не успеваю ни о чём подумать, разве что, о том, что вряд-ли мне повезёт ничего не сломать. Зажмурив глаза, жду удара, но приземлюсь в крепкие объятия. Несколько секунд проходят в полной тишине, я только жадно хватаю воздух ртом и вместе с кислородом заполняю лёгкие Его ароматом.       Эрик. Кто бы сомневался.       Он ставит меня на ноги, и я даже не успеваю опомниться, как Лидер начинает буквально орать на меня.       — Какого чёрта ты руки отпустила?! Совсем тупая?! — смотрит на меня с такой злостью, что я дышать боюсь не то, чтобы ему ответить. — Неуклюжая, как медведица! Не могла справиться, нехрен было лезть! — продолжает он монолог.       — Эрик, — Фор возникает где-то позади Лидера, кладёт руку на его плечо. — Успокойся, она не виновата, посмотри на её руки.       На этих словах я по инерции прячу свои окровавленные ладони за спиной, но подойдя ко мне вплотную, Эрик наклоняется ближе и хватает меня за руки, заставляя разжать кулаки и показать.       — В лазарет быстро, — отпускает меня, и я без слов, на дрожащих ногах, от страха и обиды, выхожу, только слышу, как он командует Кирку забраться на канат и оставаться там, пока он не прикажет спуститься.       Да уж, мой день действительно удался.       Давясь слезами, дохожу до лазарета. Обработав раны, Док даёт мне мазь и отпускает. Немного удивляется, когда я напрочь отказываюсь от больничного.       Прежде, чем отправиться в столовую, иду в зал за своей курткой. Не знаю, почему, но в данный момент мне так хреново и так холодно, что хоть забирайся в кипяток или под десять одеял.       В зале никого нет, и на канате тоже. Видимо, Фор всё-таки убедил Эрика не наказывать Кирка так строго и слава Богу. Подхожу к раздевалке, удивляясь мысли, как после стольких лет мой друг сумел сохранить в себе чувство сострадания, наверное отречение навсегда останется и во мне тоже.       Открываю дверь, но не успеваю зайти в раздевалку, когда слышу голоса:       — Н-да, приятного мало. Есть уже мысли, кого будешь на это готовить? — Тоби смотрит на Лидера, опираясь рукой об железный шкафчик.       — Пока об этом не думал. В любом случае, утверждать их будет Макс, — отвечает Эрик, поворачиваясь к двери, и я сразу отхожу на шаг. Сделав глубокий вдох, собираюсь зайти, но разговор продолжается, и я почему-то решаю, что нужно дослушать.       — Хорошо, — говорит Тоби. — Касаемо дела всё ясно. Но твоя довольная вывеска точно связана не с проблемами умников, — закатываю глаза, недовольно хмыкнув. Конечно он доволен, он же не пропустил возможность наорать на меня.       — Если наркота расползется по городу, то станет и нашей проблемой, — отвечает Эрик. — Что не так с вывеской? — спрашивает, словно не понимает, о чём это Тоб.       — Ммм… Твое лицо выглядит так, как будто ты трахнул Лидера Эрудиции, — на этих словах я вдруг почему-то замираю, в отличие от моего сердца, которое чуть не выпрыгивает у меня изо рта.       — Хах… — смеётся Эрик, пока я борюсь с ненормальным чувством, кажется, ревности.       — Значит, всё-таки я был прав, — не унимается Тоби.       — Мгм. Ты назвал ее моей мамой.       Фууу, неужели он и правда залез в трусы Джанин? Сжимаю ладонью рот, чтобы унять приступ тошноты.       — Я сказал, что почти годится. ПОЧТИ здесь ключевое слово, — отвечает друг.       — Неужели?! А я, блять, не понял, — опять эта ухмылка.       Какой же ты засранец, — проносится у меня мысль.       — И что думаешь делать дальше?       — А что я должен делать? Жениться на ней мне точно не придётся. А присунуть раз-другой… — ну какого хрена я осталась подслушивать? Ненавижу себя молча, конечно, за грехи следует незамедлительная кара. — Почему нет? Она шикарная женщина, и вполне…       — Оу, нет… К таким подробностям я не готов, — Фор раскрывает ладони в защитном жесте.       И я не готова к этим подробностям, но по совершенно иной причине. И поэтому, послав к чертям здравый смысл, я буквально влетаю в раздевалку.       — Чего тебе, медвежонок? — Эрик приподнимает брови и улыбается, выбивая из моей груди весь воздух. Впервые вижу его такую настоящую, открытую улыбку.       — Я за вещами, — пожимаю плечами, скинув с себя ступор, вызванный его улыбкой, обхожу парней. — Прошу прощения, не хотела вас беспокоить.       — Всё в порядке, Джини.       Резко поднимаю голову на Тоби, и он, поняв, что ляпнул, смущённо прячет глаза от Лидера.       — Джини, значит, — ухмыляется засранец. — Ну-ну.       Не хочу и не могу ничего ответить. Схватив свою куртку, молча выхожу и закрываю за собой дверь. С меня на сегодня хватит!