Мой сладкий кошмар

      Эрик       — Пересмотри ещё раз всё внимательно, — опираясь ладонями на стол Макса, пытаюсь упорно стоять на своем. — Потом будет поздно. Если что-то есть, лучше скажи сейчас.       — Эрик, я не знаю, какого рожна ты в последнее время так мечтаешь свалить из фракции, но повторю ещё раз: никаких важных дел, требующих присутствие Лидера, сейчас нет, — наставник начинает терять терпение и поднимается из-за стола. — Так что, можешь спокойно продолжать заниматься нашим пополнением. Фор сказал, ты в этот раз успешнее него с этим справляешься.       Ммм… Значит, Фор сказал. Ну-ну. Блядская скотина. Нужно не забыть свернуть шею болтливому засранцу. Ещё бы найти его, второй день он даже не отвечает на мои звонки. Тренировки неофитов он тоже игнорирует. Кажется, он уже откровенно прячется, от меня, и наверняка, от неё, я практически в этом уверен. Совсем распоясался. Пора бы напомнить ему, что я не только друг, но и его непосредственный начальник.       — Не понимаю твоих намеков, — изображаю оскорбленный вид. Разворачиваюсь на пятках и покидаю кабинет Первого Лидера, не проронив более ни слова. Не забываю при этом хлопнуть дверью. Нахрена? Понятия не имею. Может, таким образом напускаю на себя важности или просто не могу сдержать раздражения.       На самом деле, какого черта со мной происходит? В последнее время ловлю себя на том, что на тренировки иду как на плаху. Эта невыносимая пигалица достала. Такое чувство, что она появилась в нашей фракции с единственной целью: бесить меня. А может вообще родилась для этого. Чтобы испытать на прочность мою нервную систему. Отпиздить бы сучку хорошенько, чтобы впредь неповадно было, но вся беда в том, что рука не поднимается. Не могу даже влепить ей банального леща. Почему? Опять же, не имею понятия. Может потому что девчонка, или слишком мелкая, или хуй её знает, почему ещё. А может виной всему пресловутые, мать их, мурашки, её и мои, которые засели в памяти, хоть топором вырубай.       — Доброго дня тебе, Лидер!       Твою мать! Нервно дергаюсь, едва не подпрыгнув. Этот народец точно решил свести меня с ума.       — Да уж, — рычу, пожимая руку Зику. — Кстати, о добром — не видел Фора? Второй день не могу дозвониться.       — А домой зайти не пробовал? — Педрад скалится во весь рот. — Вообще-то, он на больничном.       — Заболел, значит, — ядовито хмыкаю. — Что ж, не буду беспокоить. Ещё отработает.       — Ты что, обиделся? — он вкрадчиво щурится, и я приподнимаю бровь.       — Похоже, что я умею? Или считаешь, что у меня есть повод? — подозрительно щурюсь в ответ. — Ни чем не желаешь со мной поделиться?       — Ну уж нет, — Зик раскрывает перед собой ладони. — В ваши разборки вы меня точно не втянете, — салютует мне и прибавляет шаг. — Бывай, дружище. Дел, знаешь ли, по-горло.       — Зииик! — рычу ему в след, но говнюк молниеносно скрывается за поворотом.       Что ж, значит, выясню всё сам. Сегодня же схожу, справлюсь, что там за загадочная хворь настигла беднягу Итона. Главное, спокойно провести тренировку и не дойти до смертоубийства. При одной мысли об этой убогой курице на лице появляется кислая мина. Серьезно? Интересно, мне это только кажется? Или я уже на самом деле её боюсь? Даже в кабинет к Мэтьюз я захожу более бодрым. А самое странное — не рискуй я уронить свой авторитет в глазах остальных новобранцев, всё было бы совсем по-другому. Если бы наши с ней перепалки проходили наедине, возможно, я даже получал бы своего рода кайф. Это действительно бред и попахивает идиотизмом, или мазохизмом, тут уж как кому угодно. Но, тем не менее, факт остаётся фактом — мне нравится с ней цепляться, нравилось бы, если бы не чёртовы зрители.       Стоит мне войти в зал, как оживленные разговоры мгновенно смолкают. Криво ухмыляюсь — а ребята не безнадежны. Непроизвольно первым делом ищу взглядом девчонку, но в строю её нет. Вдруг до слуха доносится звон, и по тому, как напряглись подружка убогой и оба её прихвостня, я примерно уже догадываюсь о его происхождении. Тихо подхожу к неофитке и громко щелкаю языком, наклонившись прямо к её уху. Метательный нож падает с характерным лязганьем, не достигнув своей цели. Как, собственно, и все остальные.       — Чёрт! Совсем… — она резко смолкает.       — Ну-ну, — усмехаюсь и почти шепчу всё ещё над её ухом. — Продолжай, что замолчала? Я же вижу, что ты сейчас лопнешь, если не скажешь.       — Мне, конечно, льстит Ваша забота, командир, — она отстраняется. — Но о моей целостности можете не волноваться.       — На данный момент я волнуюсь лишь об одном, — выпрямляюсь, говоря уже громче. — Что в нашу фракцию продолжают приходить такие рукожопые, как ты.       — Не такие рукожопые, как Вы думаете, — шипит она, стиснув зубы.       — Неужели? — приподнимаю бровь. — Так докажи нам. Давай, чего застыла? Попади наконец хотя бы раз в эту чёртову мишень, — на последних словах уже повышаю голос. Бесячая дрянь снова смеет мне перечить. — На сегодня это вся твоя тренировка. Не попадешь в голову три раза, потеряешь пятнадцать очков.       — Сколько?! Пятнадцать? — девчонка сжимает кулаки. — Я окажусь почти на дне таблицы! Это не справедливо!       — Ты находишь? — пожимаю плечами, опустив уголки губ. — А по мне, так всё честно. Неофиты, сто приседаний братским хватом! — командую остальным. Под недовольный бубнёж все становятся в круг и начинают приседать, обхватив друг друга за плечи. — Что главное для неофита?       — Дисциплина!       — Не слышу!       — Дисциплина! — громким хором они выкрикивают на весь зал.       — Если дисциплину не соблюдает один…       — Виноваты все!       — Если боец ослушался приказа…       — Он поставил под удар своих товарищей!       Продолжаю воспитательный процесс, боковым зрением наблюдая за девушкой. Она по-прежнему безнадежно мажет, и даже ближе к обеду ни один нож так и не торчит из головы манекена. Довольно скалюсь, чувствую странное удовлетворение. Конечно, я знаю, что рано или поздно она научится, слишком уж упертая. А на стрельбище и подавно вернётся в середину таблицы. Зато до конца дня я могу быть спокоен, что обеспечил себе комфортные условия работы.       После посещения столовой все возвращаются в зал. Неофиты становятся в пары, оттачивать простейшие приемы ближнего боя. Хожу между ними взад-вперёд, делая замечания, кому-то едкие и обидные, другим вполне адекватные. Ближе к вечеру загоняю по паре на ринг, остальных отправляю к снарядам, отрабатывать силу удара. Под конец дня от скуки я уже готов лезть на стену, понимаю, что мне чего-то просто катастрофически не хватает. Наконец плюю на всё, подхожу к девчонке и хлопаю ладонью ей по спине.       — Если ты согнешься ещё сильнее, скорее сама напорешься на собственный нож, — давлю ей между лопаток, вынуждая выпрямиться.       — А сразу нельзя было показать правильную стойку?       — Инструктор показывал её десяток раз. Считаешь, этого не достаточно?       Она снова кидает нож, и снова он проносится мимо цели.       — Кстати, где он? С ним всё в порядке? — она берет в руку следующий нож.       Приблизившись, отмечаю, что на ладонях неофитки уже появились мозоли, наверняка, болезненные. Надо же, стойкий оловянный солдатик. Встав позади девушки, вытягиваю руку вдоль её руки.       — Ты не о том беспокоишься. Расслабь запястье. Положи нож на ладонь и определи центр тяжести, — помогаю ей, поддерживая снизу, и снова ощущаю, как шевелятся волоски на всём теле. — Чувствуешь? — отпускаю её руку и провожу пальцами по лезвию. — Он где-то здесь, — она напряжённо вздыхает, а я, кажется, совсем не дышу. Вдруг понимаю, что её близость странным образом меня волнует. Мысленно чертыхнувшись, отступаю назад. — А теперь вспоминай всё, чему учил вас Фор. Играла в детстве в снежки?       Зажав пальцами нож в нужном месте, она поднимает руку и слегка замахнувшись, кидает. Оружие наконец достигает цели.       — Да! — девушка радостно визжит, на что все в зале оборачиваются. — Я попала! Тина, Дейз, вы видели? — она возвращает взгляд ко мне, и впервые за долгое время я не замечаю в нем ядовитой насмешки. — Спасибо.       — Не за что, — хмыкаю, громко хлопнув в ладоши. — На сегодня тренировка окончена. Все свободны, — снова смотрю на неё. — Минус пятнадцать очков, — подмигиваю ей, сразу заметив, как снова сжались её кулаки.       — Но я же попала! Дайте мне возможность, и я попаду ещё.       — Три раза до конца дня, помнишь? Ты попала один. Тренировка закончилась, так что, — дёргаю плечом. — Всё честно.       Джин       Смотрю в зеркало, пытаясь игнорировать странные чувства, что сейчас меня переполняют, и наконец раздеться и принять душ. Но каждая моя попытка дотронуться до своей одежды отдается такой сильной болью в ладонях, я понимаю, что не в состоянии снять с себя вещи.       Конечно я могу позвать на помощь Тину, но подруга так устала, что отключилась сразу как легла на кровать, а будить её я совсем не хочу.       Сжав зубы до скрипа, я снова касаюсь края своего топа, осторожно поднимаю вещь, морщась от боли и проклиная Лидера, — будь он не ладен, чёртов засранец. Дотянув топ до головы, не успеваю снять, как боль в плече заставляет меня буквально завыть. Твою мать! Оставив затею с раздеванием, обречённо вздыхаю и захожу под душ, благо включить воду не так затруднительно.       Смыв с себя пот и остатки этого дня, я наконец нахожу в себе силы раздеться, ведь руки от воды намокли и смягчились, хотя, утром боль будет куда больше.       Переодевшись в чистое, понимаю, что уснуть мне не удастся, и решаю, что самое время наведаться к старому другу, узнать всё ли у него в порядке.       Выхожу в тёмный коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Иду быстрым шагом. Я запомнила его квартиру, когда мы пару дней назад наткнулись на Фора, выходящего из дома.       Пока иду — в мыслях кручу наши с ним моменты. Когда мы в последний раз были вместе? Сидели за шашкой чая и беззаботно болтали? Это было года четыре назад. Потом он ушёл в Бесстрашие, тогда ещё, по-старому уставу, инициация проходила в шестнадцать. После мы встречались иногда на улицах Чикаго, он обычно с оружием в руках, а я с медикаментами или с одеждой и едой для изгоев.       Тогда мы могли общаться, хоть и недолго, но я знала, что с ним всё хорошо. Но когда я наконец рассказала ему о своём решении сменить фракцию на Бесстрашие, Фор сказал, что нам следует перестать видеться, хотя бы последний год. Ведь маленькую девочку никто и не вспомнит, но девушку-отречённую, вечно находящуюся рядом с бесстрашным, точно кто-нибудь заметит.       Так мы и сделали, вплоть до самого моего прихода мы даже не здоровались. Поглощенная своими мыслями, сама не понимаю, как я так быстро дошла до двери его квартиры. Вздохнув глубоко, стучу в дверь, очень надеюсь, что он один. Уж совсем не хочется отрывать его от процесса, если там вдруг какая-нибудь девушка.       Он открывает спустя несколько секунд.       — Джин! — резко хватает меня за локоть, затаскивая вовнутрь, смотрит в коридор на случай, если кто-нибудь мог меня увидеть, и наконец закрывает дверь.       — Привет, — улыбаюсь, не знаю, вдруг откуда взялись слёзы в моих глазах.       — Девочка моя, — он обнимает меня так крепко и так долго, что я уже начинаю задыхаться.       — Тоби, ты меня задушишь, — хриплю ему в шею, и он наконец размыкает объятия.       — Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь, — говорит, пряча глаза, и я знаю в них тоже слёзы.       — Ага, поэтому ты не приходишь на тренировки, — бубню обиженно, сразу переходя к делу.       — Если честно, я поэтому и не прихожу, — Тоби показывает мне присесть на диван, и я с радостью плюхаюсь в мягкую подушку. Вдруг отчётливо ощущаю знакомый до боли запах Лидера, но сразу игнорирую странное возбуждение и перевожу взгляд на друга.       — Так в чём причина? — спрашиваю, подставляя под себя ноги и пряча руки в длинные рукава свитера.       — Я не могу смотреть на то, что ты вытворяешь, — он садится рядом со мной и смотрит на меня с таким беспокойством, что у меня сердце обливается кровью. — Эрик не тот человек, с кем стоит вести себя так.       — О, правда? Тогда скажи мне, какой он человек, — гордо вздымаю подбородок, злясь за то, что друг из-за него избегает меня. — Какой Лидер на самом деле? — где-то в глубине души я знаю, что мой вопрос несёт скорее личный характер, чем обычное любопытство. Отчасти я, кажется, одержима Им.       — Почему вдруг тебя это заинтересовало? — Тоби подозрительно щурит глаза, и я тут же раскрываю перед собой ладони, защищаясь.       — Боже упаси! Ничего такого, о чем ты мог вообразить в своей прекрасной голове, — треплю его по макушке, и он отмахивается от меня. Добродушно хмурится. — Я много слышала о нем за два года. О его жестокости в частности.       — Хорошо, что слышала, — отвечает Фор, но при этом, как ни странно, улыбается. — Ты заставляешь его обороняться, отстаивать свое Лидерство, свой авторитет. Это может кончиться плохо. Эрик лидер не только по должности, скорее, он им родился, — Фор ухмыляется. — Во время нашей инициации я было подумал, что он ещё в Эрудиции малость головой повредился.       — Малость?       — Малость, — он кивает и улыбается. — Мы действительно не ладили, он во всем видел во мне соперника. Кроме, разве что, девушек, — улыбается ещё шире, и улыбка переходит в кривую ухмылку. Смотрю и понимаю, что прежде у друга не было привычки так ухмыляться. Похоже, он позаимствовал это у Эрика. — Финальный текст в первой части инициации подтвердил его правоту, я уложил его на ринге, — Фор чешет затылок и морщит лоб. — Надо сказать, с тех пор многое изменилось. Вторая часть инициации так же не позволила ему вырваться со второго места, у меня оказалось всего четыре страха, а у Эрика их было семь. Он успешно с ними справлялся, успешней меня. Его голова всегда мыслит исключительно рационально, он не вкладывает чувства в свои решения. В любом случае, я обошел его по очкам, но от должности Лидера отказался в заочном порядке, и ее сразу отдали Эрику. Уверен, Макс ни минуты об этом не жалеет, и это правильно, — друг ложится, положив руки под голову, а я пересаживаюсь к нему в ноги, внимательно слушая. — Поначалу мы были почти врагами. С моей стороны неприязни, как таковой, не было. Я всегда уважал Эрика за многие качества, в частности за его ум. Но с его стороны была злость, он считал унизительным, что кто-то его обошёл. Тот раз на ринге оказался единственным. После мне ни разу не удалось уложить его в спарринге. Хотя, не буду спорить, я к этому стремился, — удивлённо приподнимаю брови, и Тоби смеётся. — Да-да, во мне тоже есть дух соперничества. Во время службы нам приходится часто работать вместе. Не смотря ни на что, Эрик сам отобрал меня в свой личный отряд. Я тогда решил, что это по принципу: «держи друзей близко, а врагов ещё ближе», но в процессе понял, что это не так. Несмотря на глубокую, как мне казалось, неприязнь, он доверял мне больше, чем другим, очень скоро он поставил меня старшим в отряде сразу после себя. Но один случай изменил наши отношения окончательно. Я знал о его страхе перед огнём. Он смог преодолеть его, научился бороться, но не смог победить, как другие.       — Стоп, — перебиваю друга. — Он смог победить свои страхи? Ты говорил, что во время выпуска их было семь. А до? Сколько их было раньше?       — И раньше семь.       — Но…       — Ты дашь мне договорить? — закрываю рот на невидимый замок. Он снова садится на диване подле меня и продолжает. — Мы и сейчас периодически проходим свои пейзажи. На данный момент у Эрика всего три страха, включая огонь. А у меня всё те же четыре, — он грустно улыбается, но вспоминает о своем рассказе. — Однажды мне пришлось вытаскивать его из горящего здания. На его глазах погибли бойцы. Вернее, не на глазах, он их мог только слышать. Проход завалило, и он кинулся в пламя, закрыв глаза, потому что смертельно боялся. Экипировка помогла, но пока он пытался расчистить завал, сильно обжёг кисти рук и предплечья.       — Но я не заметила шрамов.       — Медицина умников творит чудеса, — Фор снова ухмыляется. — Немного всё же осталось, на предплечьях. Теперь их скрывают татуировки. Тогда горело дальнее крыло штаба Бесстрашия. Отсюда возникли лабиринты на его руках, — я неуютно ежусь, вспоминаю тот случай. О нем говорил весь Чикаго, но никто даже не упомянул о том, что сделали Эрик и Фор. — Я нашел его в ступоре, он просто стоял, а вокруг всё горело. Его руки уже не действовали, он только стоял и слушал, как стихают последние крики. После всего я каждый день был у него в больнице, сам лично перевез его в наш лазарет. И мы очень быстро пришли к тому, что имеем сейчас.       — Вы ещё говорили о том, что тогда случилось? — не знаю почему, но мне хочется узнать об этом.       — Ни разу, — он пожимает плечами, глядя мимо меня. — Иногда мне кажется, что он и вовсе забыл, — вдруг он резко возвращает мне взгляд. — Эрик мой лучший друг, Джинни, — недовольно морщусь при раздражающем ласкательном. — Но с ним опасно шутить. И я настоятельно тебе советую: сбавь обороты.       Поболтав ещё немного, я прощаюсь с другом и выхожу из его квартиры. И сразу врезаюсь носом в грудь Эрика.       — Блядь, у меня дежавю, — шиплю недовольно, потирая нос. — Ты что, следишь за мной? — спрашиваю и только по его сумасшедшему взгляду понимаю, что ляпнула не просто лишнего, я ведь вообще не должна сейчас здесь находиться.       Он хватает меня за плечи, притягивая к себе.       — Пошла вон отсюда! — шипит практически мне в губы.       — Уже ушла, — шепчу, и как только он отпускает меня, я бегу со всех ног.