Джин
Мы проходим по коридору и останавливаемся перед двумя дверями.
— И в чём подвох? — вздыхает Тина.
— У нас осталась верёвка, даже не знаю, — закрываю лицо руками.
— Может, нужно кого-то повесить на петле? — снова этот бесячий тон Кирка.
— Давай тебя, мы заслужили немного покоя, — отвечает Тина.
— Будь осторожна со словами, — ухмыляется он. — А то, я ведь могу обеспечить тебе покой.
— Господи, ну реально, тебе не надоело? — смотрю на парня.
— Совсем нет, я пытаюсь скрасить своё время среди сброда вроде вас, — пожимает он плечами.
— Придурок, — Тина отходит от парня как можно дальше, и я её понимаю.
— Две двери и верёвка, — Трент подаёт голос. — И что с этим делать?
— Может, веревка не причём? — предлагаю версию. — Может, они хотели нас просто запутать.
— Куда ещё больше? — Дейз начинает нервно смеяться. — Кто этот квест придумал? Хотел бы я посмотреть на его физиономию.
— И я, брат, — отвечает Трент.
— Давайте выберем дверь и откроем, хуже точно не станет, — говорю, подходя к правой двери.
— Конечно, куда уж хуже, — шепчет Тина. — Разве что, мы вернёмся к началу.
— Не думаю, милая, — успокаиваю подругу. — В крайнем случае мы проиграем и всё.
— Я не для этого вас терпел, чтобы проиграть, — Кирк подходит к левой двери и открывает её, тоже самое делаю я.
— Вижу люк, — говорю ребятам. — Такой же, как в первой комнате.
— А я дверь, — отвечает Кирк.
— Придется разделиться, — предлагаю парням. — Вы идите с Кирком, мы с Тиной проверим люк.
— Это вентиляционная труба, — говорю Тине, отодвинув край плитки и осматривая небольшое пространство.
— Значит, другая дверь на выход, — она радостно хлопает в ладоши.
Мы поднимаемся и идём к ребятам, когда слышим ругань. Находим Трента и Дейза в комнате, прилипших к двери и орущих во весь голос.
— Чертов ублюдок, выпусти нас! — но за дверью тишина. У меня буквально опускаются руки, подхожу к парням.
— Этот сукин сын не придержал дверь, он просто вышел, пока мы осматривались вокруг, — Дейз устало оседает на пол. — Мы проиграли.
— Я должен был понять, что он так поступит, — Трент весь дрожит, отчаяние буквально читается во всём его виде. — Простите, девочки, — поднимает на нас взгляд.
— Ребята, вы не виноваты, — успокаивает их Тина.
— Люк, — выбегаю из комнаты. — Это вентиляция, мы выберемся!
Вздохнув глубоко, забираюсь в тёмное помещение. Дейз протягивает мне фонарь, я только успеваю взять его, как люк закрывается решеткой, которая возникла словно из ниоткуда, чуть не прищемив мне руку.
— Блядь, что за хрень?! — матерится Трент.
— Всё нормально, теперь только вперёд, — выдавливаю самую яркую улыбку, на которую я сейчас способна.
— Осторожно там, — говорит Дейз с беспокойством, кажется, уже ставшим обычной ноткой в его голосе.
— Не волнуйтесь, как только я доберусь до конца, вы должны будете бежать к двери, — ещё раз напоминаю друзьям. Надо же, за одну ночь мы действительно стали друзьями, трудности сплачивают, но к сожалению не всех.
Ползу вперёд, освещая путь перед собой, зажав фонарик в зубах. Долго не приходится возиться, через пару метров натыкаюсь на такой же люк, через который я спустилась в вентиляцию.
— Я нашла, — кричу ребятам, забрав из зубов фонарь и осматривая дверцу, — Но сюда нужен ключ, — почти плачу от досады.
— Ты умница Джин, — слышу голос Трента. — Посмотри вокруг, может ключ где-то там.
Вытираю злые слезы и начинаю осматриваться — действительно, в метре от меня стоит железная коробка.
— Кажется, я что-то нашла, — кричу им. — Сейчас проверю.
Подползав к коробке, сдвигаю крышку, она отходит ровно на столько, чтобы поместилась рука. Но то, что я вижу на дне, вгоняет меня в чистый ужас. В углу коробки действительно блестит ключ, только вот в коробке есть обитатели, и это сороконожки.Быстро закрываю крышку.
— Я не смогу, — кричу им. — Здесь сороконожки.
— Ох, милая, — Тина почти плачет, слышу дрожь в её голосе. — Не надо, не делай этого, мы и так наверняка проиграли.
— Черт, — кричу, уже злясь не на шутку. — Я убью этого придурка.
— Малышка, — подаёт голос Дейз. — Уже ничего не изменится, не делай этого.
— Я должна, — шепчу скорее себе, чем ребятам.
Делаю глубокий вдох и, зажмурив глаза, снова сдвигаю край крышки, осторожно просовываю руку во внутрь. Где-то на середине решаю, что мне не под силу, но перед глазами возникает образ, сперва довольного Кирка, потом расстроенного Тоби, и в конец добивает Эрик. Он словно говорит мне всем своим видом: «Убогая, ну же, ты сможешь!» И я делаю это, касаюсь пальцами дна, вернее, насекомого, которое тут же начинает исследовать мою ладонь. Нервно хватаю противное до омерзения тельце, отталкивая в сторону, и касаюсь ключа.
Быстро убрав руку с коробки, закрываю её. Еще пару секунд стряхиваю с себя невидимых насекомых, словно они ходят по мне, отчётливо чувствую их у себя под одеждой. Знаю, что это из-за шока и страха. Пытаюсь отдышаться, но времени у нас нет, я это чувствую.
— Я взяла! — кричу, не узнавая свой собственный голос. — Он у меня.
— Умница! — в один голос кричат друзья.
— Идите к двери, — кричу им, сама ползу к люку, вставляю ключ в отверстие и кручу. Слышу щелчок, быстро открываю и свешиваю ноги. Я даже не смотрю, что там внизу, да и нет в этом необходимости.
Прыгаю вниз и, поднявшись на ноги, вижу, что я в зале. Здесь уже все ребята, все три команды и Кирк, стоит один, довольный и невозмутимый.
Чувствую на себе взгляды Эрика и Тоби, но молча бегу к двери, которая единственная слева. Открываю ее, сразу же оглушенная довольными возгласами друзей, и кажется, всех ребят.
Эрик
Поверил ли я Итону в том, что он сказал относительно Джин? Конечно же нет. И это вовсе не означает, что я не доверяю конкретно ему, это было бы с моей стороны неправильно. Скорее, тут играет роль моя природная подозрительность, склонность постоянно все анализировать и делать выводы. А проанализировав с любой стороны то, что я видел сегодня в этой комнате, я могу сделать один единственный вывод: он мне врёт, или как минимум не договаривает. Как ни прискорбно, но в душе я всё ещё эрудит, и в моем понимании извратить правду, значит, соврать. Я понимаю, что просто так он не стал бы от меня ничего утаивать, но всё равно меня это злит, а ещё бесит то, что меня это злит, потому что я не нахожу своей злости рационального объяснения.
Продолжаю наблюдать за происходящим. Фор напрочь меня игнорирует, углубившись в работу. Кинув на него короткий взгляд, ухмыляюсь, но не произношу ни слова. Тем временем, моя команда проходит комнату с пасьянсом. Если честно, как только понимаю, что эрудит затупил и не видит верного решения проблемы, то сразу думаю, что скоро их придётся вытаскивать. И каково же мое удивление, когда я вдруг вижу, что разгадка приходит именно Джин. Нет, я вовсе не сомневался, что девчонка неглупа, она производит впечатление кого угодно, но только не дуры. Но, тем не менее, я удивлен и, как ни странно, приятно.
А вот эрудит продолжает косячить, генерируя раздражение от своих неудач в гадкие реплики и язвительные замечания. На следующем этапе верная идея так же посещает Джин. Надо сказать, девчонка не промах, хоть и пиздит слишком много, и бесит до чёртиков. Но всё же я решаю к ней присмотреться, такие, как она, бывают незаменимы в разведке.
Группа с каждым шагом приближается к финишу, наконец горе эрудита посещает неожиданное просветление, и он достойно вступает в игру. Лучше поздно, чем никогда. Но вот их решение почему-то меня напрягает. Напряжённо нахмурившись, слушаю каждое слово. Тем более, что при таком освещении смотреть особенно не на что. И всё, что я слышу, мне совершенно не нравится. Не столько меня напрягает сам факт, что он собрался нести девчонку на руках, сколько сам его тон, его поведение. Мне приходилось общаться с психопатами, маниакально зависимыми, в ходе работы и до неё. Эрудиция среди всех пяти фракций относительно этого добра лидирует. Всем известно, что от гениальности до безумия всего один маленький шаг. А дальше наш генетический код делает свое дело, и это дерьмо передается наследием из поколения в поколение.
И сейчас я узнаю знакомые до тошноты нотки в этом голосе. Он несёт ее на руках, он говорит с ней. Заигрывает в своей извращённой форме, а девчонка, кажется, не понимает. Она явно напряжена, может, даже напугана, но Джин явно не осознает всю степень опасности, она в этом плане ещё слишком наивна.
Мерзкий говнюк для пущего эффекта травит ей старую байку. Усмехаюсь с иронией — так себе способ привлечь внимание девушки. Даже если ты красив и успешен, и умён — так или иначе, псих останется психом. А она родилась в Отречении, маленькая серая мышка, покрывается мурашками от прикосновений, которые в себе даже ничего не несут, никакого сексуального подтекста. Или всё же несут?.. Блять, это ещё что за чёрт?
Трясу головой, отгоняя крамольные мысли. Смотрю на экран — группа подходит к двери, Кирк толкает ее ногой и в последний момент он снова это делает… Чертов засранец смотрит прямо в камеру, стоит только свету из соседней комнаты открыть для обзора его лицо. Я смотрю на него, смотрю ему прямо в глаза, всего мгновенье, но от его улыбки меня вновь передёргивает.
— Твою мать, — откинувшись на спинку стула, на секунду закрываю лицо ладонями.
— Что опять? — Фор старательно изображает минимальный интерес.
— Этот гондон снова позирует, — продолжаю наблюдать. Наконец они входят в последнюю комнату, и как только ноги девчонки касаются пола, я понимаю, что мне становится легче дышать.
Очень скоро я убеждаюсь в своей правоте в очередной раз, когда синежопый засранец, как я вполне мог предполагать, бросает команду и выбирается сам. Остаётся только поражаться тому, насколько же зашкаливает степень его извращенности, что он готов на что угодно, в этом случае даже пожертвовать очками, ради минутного наслаждение чьим-то поражением.
Мысли о бывшем эрудите на время отодвигаются на задний план, когда я понимаю, что, по какой-то, блять, нелепой случайности Джин до усрачки боится сороконожек. Конечно, когда я выдумывал все это дерьмо, — догадывался, что этих тварей не любит никто, так было задумано. Но у нее это похоже на фобию, я не могу ее видеть, но слышу неподдельный ужас в ее голосе.
— Черт, — нервно дёргаю головой. Итон кидает на меня напряжённые взгляды, но терпеливо молчит.
Наконец она всё же справляется. Молодец, девчонка. Поднимаюсь на ноги, сняв наушник, и мы направляемся к лифту.
— У меня складывается впечатление, что они оба поняли, ради кого мы всё это затеяли, — Фор потирает затекшую шею.
— Теперь я в этом уверен.
Вся эта проверка на вшивость уже не кажется мне уместной — идея запереть с психопатом с садистскими наклонностями четверых неофитов. Н-да, такое могло прийти в голову только мне. Но с другой стороны, своей цели мы достигли целиком. Близнецы оказались совершенно непригодны для того, чтобы работать в команде. И если Кирк хотя бы раз проявил себя, хотя, и кинул их в конечном итоге, то Дилан просто выехал на чужом горбу, к тому же, «случайно» едва не поджёг одного из одногруппников.
— Я понял суть твоих опасений, — Фор смотрит на группу, кстати сказать, вполне успешно игнорируя Джин, которая в данный момент выпускает друзей из последней комнаты. — Нам действительно стоит к ним присмотреться. Как минимум, чтобы понять всю степень нашего везения, — он кидает на меня короткий взгляд и ухмыляется. — Эрудиция полна сюрпризов.
— Мы присмотримся, — отвечаю и делаю шаг вперёд как раз в тот момент, когда Джин подлетает к Кирку.
Ублюдочный, кажется, доволен собою настолько, что вот-вот лопнет от гордости. И он явно ожидает чего угодно, но только не того, что происходит. Девчонка с размаху увесисто бьёт ему в челюсть. Кирк плюется кровью, но, как ни странно, ответить ей не пытается, только тихо ржёт, а вот его братец, похоже, не слишком доволен. Дилан хватает Джин за плечо, но я успеваю перехватить его руку до того, как его пальцы сильнее сжимаются.
— Отойди, — кидаю девчонке, не глядя на неё. Замечаю, как вокруг повисает напряжённая тишина.
— Оу, оу, мой Лидер, — Кирк тут же вклинивается между мною и братом, оттолкнув того назад. — Не стоит так кипятиться, — его голос звучит тихо и вкрадчиво. — И тогда наш с Вами маленький секрет останется между нами, — он косится на девушку, которая стоит в стороне и потирает руку. — Ты ведь и сам пока не понимаешь, что запал на неё, — гаденыш нахально скалится. — Думаешь, она серая мышка, но ведь ты чувствуешь, какая она сладкая, — он снова смотрит на Джин. — Советую не затягивать с раздумьями, Лидер. Иначе твоё место займет кто-то другой.
— Ты и твой брат — гребанные больные ублюдки, — шиплю ему прямо в лицо, при этом его не касаясь. — И я сделаю всё для того, чтобы рано или поздно избавить фракцию от вашей омерзительной парочки.
— Кишка у тебя тонка, командир, — он снова нахально ухмыляется и отступает назад, оставляя меня сжимать кулаки от, пускай и временного, но все же бессилия. Глядя на убогую совершенно безумными глазами, он улыбается и слизывает кровь языком с разбитой губы.
— Можете снять с меня столько очков, сколько считаете нужным, мой Лидер, — шипит она мне, потирая руку и сморщившись омерзения.
— Конечно могу, — улыбаюсь, приподняв брови. Делаю шаг вперёд. Остальные уже начали объявлять результаты своим командам. — Что ж, могу вас поздравить, с заданием вы справились не до конца. Кого за это благодарить, вы все знаете. Теперь по очкам: Трент, — обращаюсь к мелкому мальчишке. — За задание — пять очков, за умение работать в команде — десять очков, за храбрость — десять очков. То, что ты вообще рискнул перейти в нашу фракцию, говорит о том, что бесстрашия в тебе предостаточно, — усмехаюсь и обращаюсь к подружке убогой. — Тина? — она кивает. — За задание — пять, за команду — десять, и ещё пять за моральную поддержку, — все начинают посмеиваться. — Дейзел — за задание пять, за команду — пятнадцать, за общую полезность — десять. И когда в другой раз ноги девушки будут на твоих плечах, постарайся для начала хотя бы ее не покалечить, — тут все начинают ржать, только Кирк стоит в стороне, натянув безразличную вывеску. — Джин, — смотрю на девчонку и понимаю, что ее потихоньку начинает потряхивать. Видимо, сказывается действие оксикодона, которое прежде за общим напряжением было не столь заметно. — За задание — пятнадцать, за команду — пятнадцать, — боковым зрением вижу, как ухмыляется эрудит. — За пользу команде — пятнадцать, плюс ещё бонусом пять за умение бороться со страхом, — улыбаюсь язвительно, глядя ей прямо в глаза. — Минус двадцать за то, что ослушалась приказа своего командира.
— Так много? — ее глазки округляются. — Просто за то, что я не хотела отстать от других? Без меня…
— Боец, не подчиняющийся приказам может сразу считаться профессионально непригодным и даже опасным в критической ситуации. Я доходчиво объяснил? — склоняю голову на бок, в ожидании ответа.
— Да, Лидер, я все поняла, — она отступает на шаг и, как ни странно, не пытается больше ни перечить, ни спорить.
Одного короткого, но опытного взгляда мне хватает, чтобы понять, что девчонка выбила палец, когда так опрометчиво врезала говнюку по его непробиваемой челюсти.
— Вот и отлично, — поворачиваю голову в сторону эрудита. — Кирк. Работа в команде — пять очков, и только благодаря одному заданию, — он язвительно хмыкает. — За принесенную пользу — десять очков. За задание по факту — пятнадцать очков, — остальные начинают бубнить. — Кто сомневается в моей справедливости — сомневается молча. Минус двадцать за то, что бросил товарищей, минус десять — за то, что сделал это намеренно, без причины, — все замолкают, на физиономии парня играют желваки, но он не произносит ни слова, лишь высокомерно кривится. — На этом всё, — смотрю на наручные часы. — У вас есть ещё время поужинать. Свободны. Убогая, — она оборачивается. — Марш в лазарет. У тебя выбит палец.
Оглянувшись, ищу глазами инструктора, и вижу, что он уже смылся. Понятное дело — скрытный засранец хочет попросту избежать продолжения разговора, я почти на сто процентов в этом уверен. Но вся беда в том, что сегодня мне хочется выпить, и на этот раз мне нужна компания, а близкий друг у меня всего один. Есть ещё Зик, но он, скорее, приятель по выпуску. Потушив свет, дожидаюсь лифта и спускаюсь вниз, на выходе сталкиваюсь с мелкой девчонкой.
— Ты ещё здесь? — рычу, мягко ее отстраняя. Выглянув на улицу, понимаю, что все уже ушли. — Что-то забыла? — приподнимаю бровь.
— Хотела кое-что сказать на счёт Кирка, — она говорит непривычно смущённо и тихо. Не слышу привычной язвительности в ее тоне, надменности, грубости и понимаю, что, кажется, действие наркоты наконец вступает в полную силу, как только отступило напряжение.
— Идём сюда, — возвращаюсь в помещение, кивнув ей следовать за мной. При более ярком освещении беру ее поврежденную руку. — Говори, я пока вправлю твой палец, — едва начинаю ощупывать сустав, как она вся напрягается. — Не бойся, — накрываю ладонью ее маленькую ладошку. — Сейчас тебе больно не будет. Опиат ещё действует, — продолжаю осмотр и вдруг понимаю, что едва ее касаюсь. Кажется, будто в моих собственных пальцах вдруг странным образом возросла чувствительность, и теперь я ощущаю каждый отпечаток на ее прохладной ладошке. Нахожу нужное место, где сместился сустав, и легонько поглаживая, разогреваю кожу. Девчонка застыла и снова не дышит, как и в прошлый раз, только ёжится от мурашек, которые невольно передаются и мне. Нажимаю, поправив выбитый палец, но продолжаю держать ее руку. — Пошевели пальцами, — ожидаю реакции, но ее нет. Поднимаю глаза и вижу, что девчонка улыбается, игриво прикусив губу. — Ясно, — криво ухмыляюсь. — Пойдём, тебе нужно на воздух.
Взяв ее за плечи, легонько подталкиваю впереди себя к выходу. Засранка едва переставляет ноги, и я всерьез начинаю удивляться, откуда взялось во мне столько терпения. Особенно после нескольких дней ее издевательств над моей и без того не слишком устойчивой нервной системой. Но в то же время понимаю, что сейчас на неё за что-то злиться, все равно, что на младенца — хоть волосы на жопе себе повыщипывай, ей будет пофиг. Наверняка горе наркоша завтра ничего и не вспомнит, поэтому я пребываю в относительном спокойствии.
Выходим на улицу, но остаёмся стоять в свете прожектора. Она снова поворачивается ко мне лицом. Понимаю прекрасно, что разговор, который она планировала, у нас явно не состоится, потому что её ротик растягивается все шире в поплывшей улыбке. Я лишь могу усмехнуться.
— Ладно, пойдем уже, — беру ее за руку, потому что понимаю — сама она не дойдет.
— Мы не поговорили, — плетется рядом, без конца спотыкаясь, хотя, мы идём более, чем медленно.
— Ммм… Ты это помнишь, — улыбаюсь. — А вспомнишь, о чем собиралась сказать?
— Я собиралась… — она останавливается, натянув наши руки. — Я собиралась? Точно, я хотела сказать о близнецах. Кажется, они чокнутые.
— Н-да, — иронично хмыкаю. — Это не новость. Уже, — пытаюсь отправиться дальше, но засранка даже не думает двигать ногами.
— Нет, ты не понимаешь! — на этот раз слышу волнение в ее голосе. — Он тот самый скорпион. Он мне рассказывал притчу…
— Я слышал, — кидаю ей через плечо и всё-таки заставляю ее сдвинуться с места.
— Он опасен! Я это чувствую и это правда! Почему ты мне не веришь?! — девчонка громко лепечет, почти кричит, и мне приходится остановиться, пока мы не заставили вывалиться во двор всю фракцию.
— Я всё слышал и видел, — наклоняюсь, поймав ее затуманенный взгляд. — Даже больше, чем ты, поверь мне, — пока говорю, вижу, что ее глаза очень быстро превращаются в аквариумы. Черт. Ещё ревущей на плече неофитки мне не хватало. — Ну… Отставить реветь, — пытаюсь ее уговаривать, но понимаю, что в этом я тот ещё мастер. Девчонка начинает всхлипывать, и я, долго не думая, обнимаю её, как ребёнка. — Всё, успокойся, — зарываюсь пальцами в ее волосы и начинаю легонько массировать ей затылок. — Дерьма в этой жизни полно. И ты ещё много его повстречаешь. Так что, девочка, закаляйся, иначе тебе будет трудно.
Сквозь ее всхлипы чувствую, как бьётся ее сердечко. Колотится, как у кролика, или у мышки. Маленькая серая мышка… Вдруг вспоминаю слова Кирка и рефлекторно сильнее сжимаю объятия, но лишь на секунду. Постепенно она успокаивается и поднимает заплаканные глаза. Наш зрительный контакт начинает откровенно затягиваться, как и телесный, и я понимаю, что как и она, почти не дышу.
— Ты красивый, — девчонка протягивает руку и касается моей щеки, потом нижней губы, облизав свои пересохшие губки.
Пару мгновений продолжаю стоять, задыхаясь, но быстро беру себя в руки. Это точно какой-то бред, и пора его прекратить. Собираюсь было что-то съязвить, но вдруг вижу, что ее глаза закрываются, она буквально начинает клевать носом. Ох, ну совсем заебись!
Ее ноги подкашиваются, но я успеваю ее подхватить, подняв на руки. Этого мне как раз не хватало для полного счастья.
— Я не скорпион, — лепечет она в полусне, наверняка, уже неосознанно. — Не бойся, я не ужалю.
На последнем слове она вырубается, и мне приходится тащить ее темными коридорами, избегая ненужных контактов и любопытных глаз. На свое счастье недалеко от казармы я встречаю ее новых дружков — большого и маленького. Точнее, не встречаю, скорей догоняю почти у дверей.
— Эй, постойте, — они оборачиваются, оба вздрогнув. После отбоя прошло уже десять минут. — Да не ссыте. Лось, — киваю здоровому. — Возьми девчонку.
— Что с ней случилось? — он осторожно принимает спящую девушку из моих рук.
— Она в порядке?
— Всё с ней нормально, — его излишняя забота почему-то меня раздражает. — Завтра сама всё расскажет, — отворачиваясь уходить. — Попиздеть она любит, — бубню себе под нос. — А если не вспомнит, лучше помалкивайте. Скажете, что сами ее встретили.
***
Следующее утро
— Так, а-ну, живо заткнулись! — рявкаю громко, и мой голос уносится эхом под своды спортзала. — Вчера мы увидели, как вы способны работать в команде. Эта проверка не будет единственной. Впереди у вас ещё одна игра, и это как минимум.
— Её придумал тот же придурок, что и вчерашнюю? — поворачиваюсь на голос и встречаюсь с привычными колючими глазками. Нервно кашляю и девчонка вскидывает брови. — Ого, как же лихо закручен сюжет, — она чешет затылок, улыбнувшись отчасти смущённо, но не без издёвки.
Вот всё и вернулось на место. Даже не знаю, стоит ли этому радоваться.
