Мой сладкий кошмар

      Джин       Моя голова, боже мой! Просыпаюсь от такой сильной боли, что кажется, пока я спала, кто-то так хорошенько врезал мне по затылку. Причем, со всей дури.       Застонав, поднимаюсь, приняв положение сидя.       — Ты как? — Дейз подходит и садится на койку Трента, друг, уже привыкший к такому вторжению, отодвигается на самый край.       — Вроде норм, — шепчу. — Что случилось вчера? Почему я не помню ничего с момента… — замолкаю, пытаясь восстановить события ночи и понять, что именно я помню. Кажется, последнее — это как я врезала Кирку. — Скажи, что я врезала ему в реальности, — поднимаю на друга взгляд, и он довольно улыбается.       — О да, девочка, ты ему чуть зубы не выбила, — говорит с явной гордостью в голосе.       — Вот и отлично, — инстинктивно протираю руку, смотрю на кисть и вдруг вижу свою руку в теплой большой ладони. Картины возникают внезапно, и моё сердце пропускает удар. Не может быть. Тряхнув головой? Отгоняю видение. Мое больное воображение настойчиво рисует образ Эрика. — Мне нужно срочно в душ, а потом к Доку, — держусь обеими руками за голову и поднимаюсь с места.       — Я провожу тебя в лазарет, — улыбается Дейз. Парень идёт одеваться, а я топаю в душ, пока прохожу до уборных, краем глаза смотрю на койку Кирка, и неприятные мурашки разбегаются по спине. Кажется, я действительно его боюсь.       Спустя полчаса Док внимательно осматривает мою ногу, затем и кисть руки, а я молча наблюдаю за действиями молодого врача и ловлю себя на мысли, что совершенно не реагирую на его прикосновения. А ведь стоило вчера Лидеру коснуться меня, я вся покрылась мурашками. Наверное, это всё моя неприязнь к нему, — оправдываю реакцию своего тела.       — Точно, так и есть, — лепечу себе под нос.       — Что так и есть? — Док поднимается с кресла, смотрит на меня с вопросом, пока набирает шприц с сывороткой.       — Ничего, мысли в слух, — смущённо опускаю взгляд. — Так с рукой же всё в порядке, я могу тренироваться на ровне со всеми?       — Да, но я бы порекомендовал избегать нагрузки, хотя бы пару дней, — подходит ко мне и садится напротив. — Будет немного больно, — предупреждает, прежде чем вколоть иглу, и я согласно киваю, сделав глубокий вдох. — Кстати, кто вправил палец? — спрашивает вдруг, и я резко выдыхаю, задыхаясь от боли и одновременно от неожиданности вопроса.       — Палец… Я, если честно, не помню, — нагло вру, не сказать же ему, что это был Эрик. Наконец выдыхаю, когда он вынимает иглу из внутренней стороны колена.       — А кроме потери памяти ещё что-то тебя беспокоило? — задаёт очередной, дежурный вопрос.       — Вроде нет, — опускаю штанину и поднимаюсь с кресла. — Разве что, голова болела, пока Вы не дали мне таблетку.       — О, это тоже из-за оксикодона, — Док улыбается. — Теперь уже нет нужды в обезболивающем, а память вернётся, не волнуйся.       На этом наш диалог заканчивается, разве что, он напоминает мне, что завтра в это же время я должна прийти за третей дозой.       — Дейз, — обращаюсь к другу, пока из лазарета идём прямиком в зал. — Как я вчера вернулась, кстати?       — О, и это ты не помнишь, — смеётся он.       — Ничего смешного, — надуваю губы.       — Ты отключилась в дверях здания, пришлось мне нести тебя на руках.       — Ой, прости, и спасибо, милый, — хлопаю его по плечу, и мы заходим в зал.

***

      — Почему ты нарываешься на неприятности? — Тина заслоняет собой проход в душевые, и я опираюсь на колени, пытаясь отдышаться, у меня сил нет даже на полноценный вдох, ни то, чтобы попытаться оттолкнуть девушку. — Разве не понятно, что это неравноценный бой?       — О чём ты, милая? — поднимаю на девушку взгляд, сморгнув пот с глаз.       — Не знаю, почему ты его так ненавидишь, — продолжает она, игнорируя мой вопрос. — хотя, стой, отчасти понимаю. — Щурит синие глаза, — но даже в том, что он снимает с нас по сем потов, — тоже твоя заслуга!       — В чём именно ты меня обвиняешь? — понимаю, что разговор будет длинным, опираюсь на стену, и ноги, почувствовав облегчение, окончательно перестают меня слушать, в итоге я медленно сползаю на холодный пол. — Чёрт.       — Вот именно, чёрт! — Тина садится на корточки передо мной, не удивительно, что она намного бодрее меня, ведь я пробежала в два раза больше, чем весь мой взвод. — Послушай, я не знаю, в чём твоя проблема, но тебе стоит остановиться. Что-то мне говорит, что затея бесить Второго Лидера плохо кончится.       — Хорошо, хорошо, — протягиваю к ней руку, чтобы она помогла мне подняться, но Тина ждёт. — Ладно, я постараюсь, — лепечу нервно, и она наконец хватает мою руку, поднимая, и увлекает меня за собой.       — Я сделаю вид, что проверила, — говорит, когда мы заходим душевые.       — Эрудиция в тебе меня чертовски бесит, — включаю теплую воду и ступаю под спасательные струи.       — А меня твоё Отречение, — в отличие от меня она раздевается.       — Нет во мне Отречения, — чувствую, как вода постепенно холодеет, ещё бы, мы же последние. — А чтобы доказать тебе это, в следующий раз, когда он поставит против тебя или Бека с разбитым носом, кого-то вроде Дилана, я просто промолчу и получу удовольствие от зрелища.       — Ты неисправима. Ай! — девушка визжит от ледяного потока, но потом замолкает, и мы молча купаемся.       После, уже лёжа на своей койке, понимаю, что если я сейчас засну, то хрен проснусь к утру. Я настолько устала, вымотана, нет такой мышцы в моем бедном теле, чтобы не ныла и не болела. Мне нужно что-нибудь… Что-то, что позволит оставаться бодрой, иначе Он победил, а война между нами ещё только началась.       Осторожно присаживаюсь, и девушка сверху свисает, смотрит на меня.       — Куда это ты собралась? — шепчет настороженно.       — Господи, Тина! — подпрыгнув от неожиданности, ворчу на неё. — Ты что, собралась следить за мной?       — Ага, — короткий и ясный ответ, понимаю, что она не отстанет. — Так куда ты?       — Мне нужен кофе, — бубню, натягивая штаны и мешковатую кофту.       — Ну да, конечно, как я сразу не догадалась? — она спрыгивает сверху, и должна признать, грациозно как кошка, ни издав при этом ни звука. — И где ты собираешься его достать? Я уже молчу о том, что нам его не позволено пить.       — В столовой, — шнурую ботинки. — Я видела утром, как работница столовой набирала фляги, опустошив их предварительно от вчерашнего напитка, а значит…       — Значит, ты гений, — вдруг её глаза зажигаются таким озорным огнём, что я даже немного мешкаю.       — Ты подстрахуешь меня? — спрашиваю, но мой вопрос скорее риторический, ведь она уже почти одета.       — Конечно, при условии, что ты захватишь стакан и для меня, — подмигивает, весело улыбаясь.       — Да заткнитесь уже, как вы достали! — шипит голос из дальнего угла.       — Всё, спим, — шепчем в один голос и на цыпочках покидаем казарму.       Быстрым шагом, переходящим местами на бег, мы направляемся к столовой. Держимся ближе стен, и впервые за эти дни я наконец радуюсь постоянному мраку, что царит в коридорах Бесстрашия.       Чудом нам удается не заблудиться, и то потому, что это единственное место после Ямы, где мы бываем.       — Стой здесь, и если что — свисти, — говорю девушке, когда от дверей нас отделяет всего лишь один коридор.       — Я не умею свистеть, — чешет затылок задумчиво. — Может, я покашляю?       — Хорошо, кашляй, но тихо, чтобы не разбудить всю фракцию, — приглушённо смеюсь, вспомнив нашу первую ночь здесь.       — Я тогда захлебнулась, — обиженно морщит носик.       — Хорошо, хорошо, — хлопаю её по плечу. — Не подведи, детка, — говорю и убегаю.       В столовой никого нет, меня встречает только приятный запах еды и напитков. Бегом иду к бару, хватаю дрожащими руками бумажный стакан и только успеваю наполнить его, как слышу кашель. Причем, достаточно громкий.       — Твою мать, ты же разбудишь всех! — решив, что я не успею набрать и другой, накрываю крышкой драгоценный напиток и выбегаю из помещения.       — Кому-то не спится? — сперва слышу голос, потом ощущаю удар всем телом, вернее, я просто налетаю на него, окончательно осознавая вдруг, что удача, кажется, покинула меня.       — Лидер, — лепечу, сразу отстраняясь. — Почему Вы здесь?       — Серьёзно? — усмехается он, скрестив руки на груди. — Ты смеешь задавать вопросы?       — Нет, то есть… — замолкаю, понимая, что с каждым моим словом всё летит к чертям.       — Что это у тебя? — шепчет он тихо, его голос звучит ничуть не устрашающе, даже наоборот, с ноткой заботы. Мне бы сейчас успокоиться, вот только шестое чувство бьёт тревогу в голове: «не верь, беги!».       — Ничего, — делаю шаг назад и вжимаюсь в стену. Понимаю, что убежать не получится, да и смысл убегать? Поэтому я делаю первое, что приходит в голову, а именно — подношу стакан ко рту и залпом выпиваю содержимое. Слышу его рык и замираю, едва не поперхнувшись.       Эрик сокращает расстояние между нами за долю секунды, он вжимает меня в стену своей грудью, и наклоняется ко мне. Горячее и чертовски приятное дыхание парня обжигает мне губы, но я стойко молчу, всматриваясь в его глаза неморгающим от страха взглядом. Парень поднимает руку, и я инстинктивно жмурюсь, в ожидании пощёчины, но ничего такого не происходит, он касается ладонью моей щеки, подушечкой большого пальца вытирая каплю с моих губ.       Эрик отходит, ничего не выдает его эмоций. Не слышу ничего, кроме своего тяжёлого дыхания, и завороженная слежу за каждым его движением. Он слизывает капельку с большого пальца и зловеще ухмыляется, а я схожу с ума, наконец окончательно вспомнив события вчерашнего вечера.       — Ты только что заработала ещё пару кругов, поздравляю, — говорит он тихо. Кивнув в ответ, убегаю как можно быстрее, ни то от парня, ни то от нахлынувших воспоминаний.       Эрик       Сидя на бетонном блоке, играю с ножом, кручу его в ладони и пристально слежу за неофитами. Если, конечно, так можно выразиться. Не думаю, что эта мелкая сучка настолько вездесущая, чтобы говорить о ней во множественном числе, но она несомненно заслуживает моего внимания. Не просто заслуживает, она притягивает его, словно магнит.       Особенно это стало прогрессировать после игры, и ещё этот странный вечер никак не желает покидать мои мысли. А наши бесконечные перепалки уже вошли в норму и никого не удивляют. Раздражают — да, и заметно. Судя по гневным взглядам некоторых индивидов из группы, девчонка, вполне возможно, очень скоро нарвется на серьезные неприятности. Хотя, учитывая явно повышенный интерес к ней Кирка — уже нарвалась. В любом случае, пропускать мимо ушей её закидоны я позволить себе не могу. И так всё чаще стараюсь наказывать только ее лично, но делать это каждый раз, значит, давать слабину, а на это я просто не имею права.       А самое главное, что где-то в глубине души у меня все чаще возникает странное ощущение, что ее неприязнь ко мне носит личный характер. И это заставляет меня присматриваться к ней всё внимательней. Она уже стала для меня своего рода ловушкой для взгляда. С недавних пор, скорее даже, с самого начала, мне стало казаться, что её лицо мне знакомо, словно я где-то видел его прежде. Но где именно и когда это было, хоть убей, я вспомнить не могу, а мелкая заноза не признаётся.       Вчерашний, с позволения сказать, инцидент с девчонкой в столовой, пусть самую малость, но всё же выбил меня из колеи. Какого чёрта я вытворил с этой капелькой кофе, у меня до сих пор не укладывается в голове. Откуда, мать его, взялся этот заскок, и какая нездоровая хрень меня сподвигла это сделать? С кем бы другим, ещё ладно, но с этой назойливой пигалицей…       На моё счастье, то ли девка слишком умна, то ли ей действительно похуй. Она никоим образом так и не выдала какой-либо особенной реакции на этот, я бы сказал, весьма интимный жест с моей стороны. Если бы мог, добавил бы ей пять очков за тактичность. И что ещё более интересно — после игры я так же не заметил на её лице ни тени смущения. Я допускаю, что некоторые эпизоды она может и вовсе не помнить, но эти её мурашки по коже от моих прикосновений… Не знаю, как она, а вот я их помню прекрасно.       Мой взгляд вдруг притягивает инструктор, и я внимательно щурюсь. Фор ходит позади стреляющих, смотрит на мишени в бинокль, что-то говорит, делает замечания. Демонстративно, даже слишком, обходит вниманием девчонку, и это, хрен пойми, почему, меня всё больше раздражает. Конечно, я допускаю, что он просто решил надо мной поиздеваться и повесить на меня целиком этот гемор в виде вечно пиздящей малявки, которая, кстати сказать, как я заметил, вполне прилично стреляет, даже более, чем. Но по какой-то неведомой самому мне причине меня по-прежнему продолжает грызть мысль, что они всё же знакомы ещё с Отречения. И что ещё более странно, если я скажу, что меня это не напрягает, это будет чистейшим враньём. Спросить об этом напрямик у друга ещё раз, значит — наглядно продемонстрировать свой личный интерес к неофитке, который, несомненно, есть. Хотя, возможно, я себя больше накручиваю, но всё равно продолжаю упорно молчать, и более не подавать виду, что меня интересует что-либо, касаемо этой девушки.       В любом случае, так или иначе, но я решаю продолжать наблюдать за ней по возможности и вне тренировок. Девчонка своим поведением играет с огнем и, как ни странно, этот огонь — не я. Недовольство толпы может иметь весьма пагубные последствия, это как пить дать. А повышенный интерес психованного извращенца — и подавно.       Кстати, на счёт извращенцев — после игры эти двое ещё ни разу ни коим подозрительным образом себя более не проявили. Напротив, их исполнительность стала зашкаливать. Неопытный человек мог бы даже решить, что парни решили взяться за ум, но это точно не про меня. Я вижу их мерзкую сущность насквозь, эти взгляды. Глубокие вздохи смазливого говнюка, когда она появляется в поле его зрения.       Встряхнув головой, отгоняю ненужные сейчас мысли и поднимаюсь на ноги. Какого черта я вообще иду в её сторону, не имею понятия, но проклятый магнит вдруг начинает работать на полную мощность. Стреляет девка вполне неплохо, а главное, никого при этом не трогает, кроме винтовки и мишени, но нет же…       — И что тут у нас? — только когда подхожу ближе, обращаю внимание, что Джин целится левым глазом и держит винтовку у левого плеча. После игры я вправлял ей палец на левой кисти. Конечно, я не идиот и понимаю — это просто означает, что девчонка левша, но какая-то неведомая сила всё равно развязывает мой язык. — Убогая, ты каким местом смотрела на инструктора, когда он показывал, как нужно держать винтовку? — пока говорю, ловлю себя на том, что пытаюсь изо всех сил разглядеть ее зад под широкими не по размеру штанами. Нахрена мне это понадобилось, опять же, не имею понятия.       Она поднимается на ноги и разворачивается всем корпусом ко мне.       — Я смотрела глазами, — отвечает сквозь зубы. — Но я левша, мне так удобнее.       — Думаешь, мне не похуй, левша ты или нет? — подхожу слишком близко, вторгаясь в её личное пространство. Помимо всех остальных странностей это тоже стало входить в привычку. — Если строю придется стоять стеной, то ты будешь мешать соседу слева.       Девчонка замирает, не двигаясь, а я вдруг понимаю, что пока говорю с ней — принюхиваюсь. Осторожно, чтобы она не заметила, веду носом, словно хищник, который обнюхивает потенциальную жертву. Или может не просто хищник и вовсе не жертву… Блять. Что за мысли и какого черта? Снова трясу головой.       — Я всегда могу встать с левого края стены.       — А в круговой обороне? — отстраняюсь, прогнав наваждение. — Винтовку на правую сторону и прицел стоя! — командую и отступаю назад, по-пути взяв из рук Фора бинокль. Друг явно напрягается, но старательно изображает равнодушие.       — Да пожалуйста, — бубнит Джин себе под нос и прицеливается. Звучит хлопок выстрела, и пуля попадает в лоб манекену.       — Случайность. Ещё раз, пока не поверю.       — Легко, — она вдруг резко разворачивается. Снова выстрел, и нож, который я продолжал крутить в свободной руке, со звоном падает на камни где-то позади меня. — Теперь поверили? — засранка настырно поднимает подбородок.       Сокращаю расстояние между нами за долю секунды.       — И как прикажешь это рассматривать? — шиплю ей прямо в лицо. — Как акт непослушания, или покушение на здоровье Лидера фракции? — склоняюсь к ней так близко, что едва не касаюсь лбом ее лба. Стараюсь почти не дышать, а ей, похоже, вообще похрен. Я даже вижу озорной огонек в ее влажных глазах.       — Если бы я могла Вам ПРИКАЗЫВАТЬ, командир, — ее голос звучит совсем тихо, только для моих ушей. — То в первую очередь приказала бы сделать шаг назад. В любом случае, я прошу прощения. Никак не могла подумать, что Лидер Бесстрашия настолько хлипкий, что ему могла нанести ущерб учебная винтовка.       Всё это она говорит совершенно невозмутимым видом. Разве что, как мне кажется, на одном дыхании. Но отстраниться даже не пытается, и я тоже понимаю, что не могу сдвинуться. Меня как будто замкнуло. Продолжаю стоять и почти не дышать, лишь сжимаю кулаки от подступающей злости. Пока не могу сказать точно, на что именно злюсь: на мелкую дрянь, которая столько себе позволяет, или на себя за то, что опять же, прирос к ней и не двигаюсь с места. Вдруг, совершенно не вовремя, вспоминаю, как её пальчики касались моих губ. Чёрт…       Фор, видимо, замечает, что ситуация выходит из-под контроля, и кладет руку мне на плечо.       — Эрик, спокойно. Это просто глупая девчонка.       — Если она настолько тупая, её место среди изгоев, — наконец беру себя в руки и делаю шаг назад. — Сегодня стреляем весь день. Без обеда, — неофиты, которые давно перестали стрелять, начинают недовольно бухтеть. — Теперь у нас новые правила. Тренируемся на обе стороны, — кидаю взгляд на девчонку и язвительно ей подмигиваю. — Если один боец умеет стрелять и справа, и слева, то и остальные должны.       — А Вы сами? — сучка снова подаёт голос и мне уже нестерпимо хочется ее придушить. — Как на счёт Вас, мой Лидер? Вы это умеете?       Стиснув зубы от злости, достаю пистолет. Краем глаза замечаю, как ухмыляется Фор. Делаю три оглушительных выстрела в голову манекену, сперва правой рукой, потом левой. От крупного калибра голова и половина снаряда разлетаются вдребезги. Вернув пистолет в кобуру, подхожу к девчонке.       — Винтовку! — рявкаю громко, и она неуютно ёжится. — Живо, — шиплю снова ей прямо в лицо, и она отдает мне оружие.       Перехожу ко второму манекену и так же делаю по три выстрела с обеих сторон. О моей исключительной двурукости знает каждый во фракции огня, другим об этом знать не обязательно, хотя, судя по лицам новичков, после дня посещений об этом узнает весь Чикаго.       — Все уяснили? — возвращаю винтовку Джин. — Тогда тренируемся. Все результаты пойдут в вашу таблицу, — вновь обращаюсь к девушке. — Поздравляю, боец. Сегодня ты на высоте. Десять баллов за меткость и пять за нестандартные способности, — широко улыбаюсь и подмигиваю. — Минус пятнадцать за длинный язык.