Розалинда и некромант

      Лес казался бесконечным. Даже когда рассвело, и солнечные лучи окрасили мрачную серость в ярко-зеленые цвета, кругом были лишь деревья, деревья и снова деревья, и ни малейшего намека на дорогу или охотничью тропу. Я двигался на северо-запад, ориентируясь по солнцу и отбрасываемым стволами теням, и спустя целый день пути практически без отдыха, всё ещё находился в Великом лесу. В полной мере ощущалось всё его пресловутое величие.       Везло – никого кроме бесов и мелких зверей по пути не встретилось. Зелий магии ныне покойный Мелус Петилиус в доме не держал, и сил моих едва ли хватило бы на самую ничтожную вспышку пламени. Будь ты проклят, Атронах, как я проклят тобой!       При ходьбе привычно шуршала трава и похрустывали ломающиеся ветки. Я посматривал под ноги, чтобы не угодить в овраг, и ступал как можно тише, а вскоре, к удивлению своему, обнаружил одиноко цветущий кустик льна среди корней раскидистого дуба. В желтых цветочках на тонких стебельках лежало моё спасение. Наклонившись, сбросил с плеча тяжеленную ношу рюкзака и принялся собирать семена, чтобы хоть немного восстановить энергию.       Я съел сразу всю небольшую щепотку, что удалось набрать, и прилив сил не заставил себя ждать. Решил заодно и позавтракать, достав из наплечного мешка кусок хлеба и помятую грушу. Еда хоть и скромная, если не сказать скудная, а без нее никаких шансов добраться до Коррола нет. Переведя дух, я отправился дальше, хоть и ноги немилосердно гудели от беспрерывной ходьбы.       Деревья, деревья и снова деревья. Массивные стволы, поросшие мхом – их было столько, что жизни не хватит сосчитать. Я шел почти до вечера, уже потеряв надежду добраться до города, всё тело молило об отдыхе, а вдали раздался издевательский тихий раскат грома.       – Обливион! – прошипел я от досады. Ещё одной бури только мне и не хватало.       И вдруг впереди, среди бесчисленного множества стволов я увидел каменную постройку, издали кажущуюся черной. Всю отвесную стену, преградившую мне путь, оплетала иссушенная лоза, похожая на сгнившую рыбацкую сеть. Отдаленно она напомнила мне мертвую ипомею, что много лет висела на проклятом особняке Бенируса. Я улыбнулся, понимая, что даже если это место заброшено – тут можно будет переждать грозу. Ускорил шаг, ощутив в груди, как разгорается надежда. На что-то хорошее для меня, удачное, вопреки совершенному злодеянию в честь Владыки Насилия. Значит, оно ему по нраву, раз уберег меня от хищников и позволил дойти до… часовни?       Я замер у стены, задрал голову, глядя на острый черный шпиль, теряющийся в густых кронах. Строение выглядело древним и покинутым и было заметно меньше часовни Дибеллы, что находилась в Анвиле напротив моего дома. На темных от слоя грязи и пыли окнах тусклые витражи встречали меня изображением чудовищ, а не ликами богов. Присмотревшись, так и не смог разглядеть, что на мозаике. Возможно, грязь и обветшалость так исказили потускневший витраж Тайбера Септима.       Нахмурившись, я направился в обход часовни и, миновав полуразрушенную каменную стену ограды, вышел на пустынную деревенскую улицу. С одной стороны, на душе стало легче – здесь точно есть, где переночевать. С другой, меня внезапно охватило тревожное чувство, что здесь что-то не так. Обычно деревни выглядят более приветливыми. В них обычно есть фермеры, содержащие скотину, кур, огороды. А здесь ничего подобного и в помине не было. Гулкая, мертвая тишина давила на уши. Поселение в густом лесу, вдали от троп и тракта, вызывало очень много подозрений. И самое лучшее, что мне могло здесь встретиться, – это контрабандисты.       Посреди улицы валялась сломанная телега без колеса, напротив часовни статуя, тоже вся в иссушенной лозе и настолько древняя и осыпавшаяся, что и не разобрать, в честь кого её воздвигли. Половина домов лежала в руинах, черепица осыпалась с крыш, окна выбиты или заколочены, и кругом эта вездесущая черная лоза. А запах словами не передать. Затхлость и сырость, прелое тряпье и промокшая древесина. Трупы и то приятнее пахнут. Привычнее.       Я бы не удивлялся, будь рядом болото, как в Черном лесу или окраинах Сейда Нин, но Великий лес растет на холмах.       Раздался топот шагов, будто справа от меня кто-то пробежал. Тут же хлопнула дверь. Я резко обернулся на звук:       – Эй! Кто здесь?!       Никто не отозвался. В окне соседнего дома промелькнуло чье-то бледное лицо и тут же скрылось за пыльным стеклом. Я подошел ближе, поднялся на крыльцо с перекошенным козырьком и требовательно постучался в дверь.       – Убирайся, чужак! – раздалось из дома. Даже не узнали, что мне нужно.       – Я… – да, о гостеприимстве тут явно не слышали, но кто я такой, чтобы винить этих людей? – Я ищу место для ночлега.       – Так иди в таверну, а лучше проваливай из города!       «Города?» – мысленно удивился я, осматриваясь. Ну, это явно не Коррол, и я не слышал, чтобы в Великом Лесу были другие города.       На глаза попались две вывески, я перешел улицу и подошел к двухэтажному дому с низким, утонувшим в земле, крыльцом, чтобы прочитать название.       «Галантерея Мослина» – гласила выцветшая деревянная табличка. Напротив неё висела клетка, в которой распластался белый скелетик птицы. Оценив декорацию опытным некромантским взглядом, толкнул дверь лавки и оказался в темном, пропахшем сыростью помещении, уставленном всевозможным хламом. Свечи чадили еле-еле и не давали никакого света, оттого удушливая гнилостная тьма казалась ещё плотнее.       – Вы Мослин? Добрый день, я… – начал представляться, но был бесцеремонно прерван.       – Чего тебе нужно, чужак? – грозно поинтересовалась торговка, выдвинувшись из-за стойки. Она даже не столько выдвинулась, сколько нависла, словно туча на небе.       – Обычно долгожданных клиентов приветствуют немного радушнее, – я сделал слабую попытку шутить, отчего черные брови женщины наползли на лоб. Эта туча в любой момент грозила разразиться бурей, похлеще, чем поджидала меня снаружи.       – Если ждешь радушия или скидок, то ты пришел не по адресу. Выкладывай, что у тебя есть, если намереваешься торговать. Да не вздумай хитрить! – с её предупреждающим рокочущим тоном спорить не хотелось. А где ещё продать чужую броню, если не в таком захолустье?       – Хитрить? – оскорбился я, но лицо женщины ничего не выразило.       Я выложил на прилавок зачарованные вещи.       – Двести, – она даже не взглянула.       – За каждую?       – За всё дам двести монет. И не септимом больше. Не устраивает сделка – проваливай.       – Двести… это же… – жажда наживы внутри меня вступила в ожесточенный бой с желанием избавиться от ноши, – это зачарованные доспехи!       – И краденые?       – Нет! – искренне возмутился ей в лицо. – Я искатель приключений, нашел их в одной… э-э… пещере.       – Ну да, в пещере, – саркастично проворчала торговка. – На трупе другого искателя приключений? Мне не важно. Это моё единственное и окончательное предложение. Не нравится, – она резко вскинула руку. – Дверь сзади.       – А вы тут явно не жалуете путников… – от балласта всё равно хотелось избавиться, и алчность уступила благоразумию. – По рукам.       Женщина забрала вещи, наклонилась под стойку и вытащила два туго набитых монетами кошеля, не сводя с меня глаз:       – А теперь уходи, – бросила она.       – Однако мне придётся остаться, – сгребая деньги, выдал я. – Есть у вас тут таверна?       Торговка скривилась, будто я ей гуарий навоз под нос сунул на прощание, хотя он-то пахнет получше, чем весь этот замшелый городишко. По колючему взгляду понял, что постоялый двор где-то есть, но уточнять ничего не стал. Кто я такой, чтобы беседовать с тучами? Она что-то невнятно пробормотала себе под нос, по интонации похожее на проклятье, после чего я вышел на улицу.       Сгущающийся туман окружал этот странный поселок. Я привык видеть туманы по утрам, но здесь… Здесь что-то было не так. Дождь пока не начался, но в воздухе чувствовалась приближающаяся непогода. Везло же мне на бури в последнее время. Хорошо, что в этот раз хоть будет крыша над головой.       Шорохи за углами привлекли моё внимание, я осмотрелся, но снова никого не заметил, а, не дойдя до статуи, вдруг замер на месте.       Стражники! Где все стражники?       В Империи не принято, чтобы не было ни одного легионера, даже в самом захудалом поселке. Хоть один дежурный, но прохаживается время от времени или подпирает столб, лениво следя за порядком. Здесь была лишь гнетуще-пустая улица, и пусть я к блюстителям закона никаких теплых чувств не питал, все равно предпочел бы увидеть легионера, вместо этой мрачной пустоты.       Обойдя статую, подошел к двухэтажному зданию с вывеской: «Таверна Мослина».       Кто такой этот Мослин?       Схватившись за дверную ручку, ощутил на ладони что-то липкое, но преодолев мерзкое чувство, отворил дверь и шагнул внутрь, вместо ожидаемого уюта, увидев нечто необычное.       Напротив входа висел покосившийся портрет страшного мужика с бельмами вместо глаз. Его лицо перекосило, словно половину его подвергли заклятию паралича, а вторая пыталась улыбаться. Некоторое время я не мог отвести взгляда от портрета, ловя каждую деталь, рассматривая каждую пуговицу на камзоле, морщины на лице, дымчатый фон.       – Могу я вам помочь? – пробулькало что-то слева.       За засаленной стойкой в полумраке стоял горбатый трактирщик с высокой залысиной. В его оплывшем лице угадывались некоторые сходства с портретом на стене, но в то же время он не имел ничего общего с хозяевами таверн в моём понимании. Обычно это жизнерадостные, прилично одетые и чем-то привлекательные граждане Империи. Они жаждут вытянуть из тебя всё до последнего септима и заманивают вкусной едой, чистыми постелями и доброжелательными улыбками. Этот не улыбался. Уголки рта были опущены, как и все его дряблое обрюзгшее лицо. Одежда – серая рубаха и шерстяные штаны – выглядела так, словно трактирщик только что вылез из болота, не удосужившись привести себя в порядок. Запах в таверне стоял тяжелый – гнилостная сырость, точно это болото раскинулось где-то под таверной. Не хватало только звукового сопровождения в виде лягушек и комаров. Они бы точно оживили это захолустье.       – Вы Мослин? – я повторил вопрос, который задавал в лавке.       – Да, это я, – мужчина говорил так, словно у него в горле вода, и он не может её проглотить. От его вида даже мне стало не по себе, а я в Морровинде рос и всякого насмотрелся. За его спиной позади стойки раскинулись ряды банок и бутылок, но содержимое большинства из них осталось для меня загадкой. Только с самого верха из банки на меня незряче пялился череп.       – Могу я снять здесь комнату? – вопреки здравому смыслу, который орал мне: «беги отсюда!», я подошел к стойке и невозмутимо облокотился на неё, понадеявшись, что ни во что не вляпаюсь.       – Комнаты нет, есть кровать на втором этаже. Всего десять септимов за ночь…       Дешево. Подозрительно дешево. Я думал, что меня обдерут как липку. Ладно, попробую переночевать здесь, в грозу в лесу довольно опасно, а мне хотелось бы вернуться к Розалинде целым и невредимым. Хоть и верилось в это всё меньше с каждой минутой моего пребывания здесь.       – Отлично, – я достал из рюкзака деньги. – А, не подскажете, куда это часом занесло одного незадачливого путника?       – Кого? – трактирщик поднял блеклые глаза. Бездна, да у меня зомби иной раз живее выглядят!       – Меня, – шуток здесь явно не понимали и не ценили. – Где я нахожусь?       – Это Хакдирт, – ответил Мослин, медленно собирая монеты.       – Не слышал о таком.       – Мы здесь не любим гостей, – не отрываясь от пересчета монет клокотал трактирщик. – От чужаков одни неприятности.       – Рискну спросить, а что вы сегодня подаете на ужин? – только бы не меня!       – Картофель с мясом, – ровно ответил трактирщик, справившись, наконец, с деньгами.       – М-м… пожалуй, не надо. Где моя кровать?       – Наверху, прямо по лестнице и направо. Занимай любую свободную кровать, там не заперто, – сообщил мне Мослин, и я тут же отправился наверх. Задерживаться в его обществе и пускаться в светские беседы казалось неразумным. От этого типа меня просто начало воротить. Особенно от его глаз, безучастных и потухших.       Но на лестнице я снова встал как вкопанный и залюбовался картинами, висящими на стенах. Среди мрачных морских пейзажей с терпящими крушение кораблями были изображения чудовищ, которых я поначалу принял за низших даэдра, но не смог определить каких именно. Одни походили на алчущих, но с раздутыми обезображенными телами и перепонками на лапах, другие имели щупальца, вроде тех, что у существ, что обитают за Барьером у Красной Горы.       – Лучше бы здесь освежеванные трупы висели! – проворчал я, зажмурившись. Меня пугало то, что я не мог понять, с чем столкнулся. Понимал, что здесь творится какая-то бесовщина, даже это место отзывалось магией. Но какова суть этой магии – не было ни единой подсказки. Знание дает силу, лишает страха. Неведение гасит свет в душе, и приходится блуждать среди своих домыслов. Все равно, что страх темноты, ведь все боятся того, что таится в ней.       Хакдирт для меня эта кромешная темнота. Даже Хладная Гавань не так устрашает, поскольку она мне известна в определенной степени. На втором этаже царил полнейший разгром, будто здесь порезвилась толпа огров, разворотивших всю мебель. Кровати стояли криво, стулья и столы перевернуты, полки сломаны, а через тусклое, наверное сотню лет не мытое окно, оплетенное всё той же черной мертвой лозой, виднелся сияющий туман, взявший весь Хакдирт в кольцо. По крыше часто забарабанил дождь.       Я скинул с плеч рюкзак, поставил на ножки стол и стул и сел. Прислушался, постукивая пальцами по столешнице. Дробь, высекаемая пальцами, сливалась со стуком дождя по кровле. И мне становилось страшно и одиноко без голоса Рози, без вечных загробных стенаний Лоргрена, который хоть и жуткий лич, но все же свой. Домашний.       Рискнув все-таки подремать в надежде, что эта ночь закончится, а наутро я сразу уйду, вытащил из ножен кинжал и спрятал под подушку. Постельное белье пахло сгнившей тканью, поэтому раздеваться было бы глупо. Я прикрыл глаза, думая, как хорошо бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. Даже, даэдра его побери, в Морровинде.

***

      Изумруд, как и остальные рабы, не покладая рук трудилась в башне Гелимара. Её обязанности ничем особенно не отличались от того, чем она привыкла заниматься в рабстве – разве что новый хозяин не тащил её в постель каждую ночь. Он вообще не обращал на невольников внимания. Да и служанка Ириэль, как заметила аргонианка, тоже никогда не согревала его постель и даже не заходила в спальню.       Гелимар вел жизнь затворника и большую часть времени проводил за магическими исканиями, суть которых Изумруд никогда не смогла бы понять. Она когда-то знала пару простеньких заклинаний, но за годы рабства даже эти скромные знания стерлись, превратив её в обычную прислугу. Еще время от времени аргонианка исполняла роль няньки для юного господина Дарелета. Он рос на её глазах, и было видно, что ему тяжело даются магические науки. Отчасти от незнания языка, отчасти из-за особенностей его рождения. Изумруд понимала, что значит быть Атронахом и сожалела, что ребенок страдает из-за этого. И помочь ему было невозможно.       Она в очередной раз принесла еду Динаре, которая стала пленницей Гелимара и содержалась за решеткой, в подземелье башни. Там у нее была обустроена комната – лежанка, стол и комод для вещей. Иногда маг от щедрот велел передать девушке новые платья, но для Динары оставаться одной столько времени было невыносимо. Без возможности написать и передать письма лордам-магам интриганка притихла и стала молчаливо-покорной, и в то же время слишком малодушной и нерешительной для самоубийства. Изумруд знала про её планы соблазнить мастера Гелимара, но тот ни разу не воспользовался бедственным положением девушки.       Изумруд просунула сквозь прутья посуду с омлетом из яиц квама, рисовый хлеб и воду.       – Приятного аппетита, госпожа!       – Если тебе нечего рассказать, оставь еду и проваливай, – раздался голос из-под лоскутного покрывала.       – Ваш племянник уже неплохо говорит на данмерисе, освоил огненные чары. У него сейчас занятия с мастером Гелимаром в библиотеке, – сказала аргонианка, хотя знала, что её за это не поблагодарят.       – Вот как? Огненные чары? – фыркнула Динара, не вылезая из-под одеяла. – Всего-то пять лет учёбы! Гелимар еще не прибил его за тупость?       Изумруд ничего не ответила, развернулась и пошла наверх. Спустя время нужно будет вернуться и забрать посуду. Обычно пленница ела в одиночестве.       Аргонианка с пустым подносом в руках прошла по освещенному факелами коридору, поднялась наверх, но вдруг ей действительно стало интересно, как проходят занятия юного господина. В отличие от Динары и её погибшего брата, мальчик никогда не был груб с ней. Они по-своему привязались друг к другу. Изумруд чувствовала особенное тепло по отношению к нему, а он… Ей сложно было сказать, что именно чувствовал Свадстар, но когда они пытались вместе сбежать из Имперского Города… Боги, сколько надежды и азарта было в его глазах! Он тоже всей душой ненавидел Ласло и не особенно любил свою тетку, хотя первое время, после приезда сюда, пытался её навестить. Однако его учитель препятствовал их общению. Изумруд остановилась у дверей библиотеки, устроенной в главном зале башни. Обычно эта дверь не закрывалась, и можно было послушать, как мастер Гелимар читает лекции мальчику. В этот раз аргонианка ничего не услышала. Пугающая тишина насторожила её и она, украдкой осмотревшись, вошла внутрь, вдохнув сладковатый запах книг и воска свечей.       На столе лежали раскрытые фолианты с кругами магических формул и беспорядочно разбросанные свитки, часть из которых скатилась на пол, но рабыня не посмела притронуться к ним. В глубине библиотеки раздавался приглушенный голос наставника. Изумруд пошла туда, чтобы удостовериться, что все в порядке. В случае вопросов, она всегда сможет поклониться и доложить, что пленница накормлена.       Но то, что предстало перед её взором, поразило рабыню до глубины души. Поднос выскользнул из пальцев и с грохотом упал на каменный пол. Гелимар, стоящий к ней спиной, резко обернулся. Свадстар вывернулся из его хватки и бросился прочь из библиотеки, закрывая ладонью рот.       Изумруд подхватила упавший поднос, поклонилась и попятилась назад. Она не ошиблась – Гелимар целовал мальчика! И тому это явно не понравилось.       Её сердце в этот миг наполнилось жгучей яростью. Но она ничего не могла сделать, чтобы помочь юному господину. Он уже сбежал, а маг медленно и неотвратимо приближался к рабыне.       – Простите, господин! Я пришла сообщить, что…       – Вон отсюда! – рявкнул Гелимар. Его лицо искажала бешеная гримаса. Он смотрел на неё, как безумец. Изумруд кланялась и отходила, не поворачиваясь спиной к хозяину. Убравшись из библиотеки, она перевела дух. Такой злости аргонианка не чувствовала уже давно, но не могла придумать, что сделать. В последний раз принятое ею самостоятельное решение едва не погубило её и Свадстара.       Она убедилась, что никого нет, и быстрым шагом пошла в подземелье. К госпоже, которая точно знает, что делать. Да, Динара может быть опасна своей непредсказуемостью и вероломством, но Изумруд больше не к кому было обратиться. Пусть её потом убьют за это, но она расскажет все, что видела!       Девушка сидела за столом и доедала свой омлет. Когда Изумруд появилась у её темницы, та сразу поняла, что что-то произошло.       – Так быстро ты ещё не возвращалась, – Динара взяла стакан с водой и развернулась на стуле. Она постарела и как будто побледнела. Её густые волосы поредели и поблекли, но глаза сияли ярче огня.       – Я знаю секрет господина Гелимара, – прошептала Изумруд.

***

      Уснуть толком не получилось – стоило задремать, как дождь пробрался ко мне сквозь щели в кровле и ударил по лицу крупной холодной каплей. Вот тебе и крыша над головой! Жмурясь, я сполз с подушки вниз и вытянул из-под неё кинжал. За окном ночь прорезали вспышки молний, над крышей яростно громыхнуло. Шум дождя и ветра наполнял затхлое местечко неким подобием жизни, и становилось не так жутко.       На лестнице раздался частый топот. Наверх кто-то бежал. Не успев толком прийти в себя, я вскочил с кровати в тот же миг, когда хлипкая деревянная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Вспышка молнии озарила незваного гостя. Мне хватило доли секунды, чтобы в разуме отпечаталось озлобленное лицо с бешеными глазами, голый торс и грубая дубинка в его руке.       Я ударил первым, не дожидаясь, пока ночной визитер выкажет свои враждебные намерения. Лезвие кинжала метко вошло между ребер незнакомца, но на пороге уже ждал второй, невероятно похожий на своего предшественника. Он замахнулся дубинкой, и я отпрянул к кровати, схватив Булаву Молага Бала.       В комнату вбежал третий – он также был полураздет, зол и вооружен. И эти дикари зажимали меня в угол. Во вспышках молний мелькали бледные рожи, отсутствующие взгляды, шипы, усыпающие оружие. Они смотрели на меня и сквозь меня. И их через секунду стало уже трое против меня одного.       Я стоял на кровати, оценивая ситуацию. Не ждать же, пока эти невменяемые дикари разорвут меня на части! Придется прорываться на свободу с боем.       Двое, стоящих впереди, принялись беспорядочно махать дубинками в мою сторону. По их неуклюжим, но яростным атакам становилось ясно – они никогда не слышали о фехтовании.       Я сделал выпад с булавой – положение давало мне некоторые преимущества, хоть ноги и оставались уязвимыми, и приходилось подпрыгивать на кровати. Скользящий удар попал одному из дикарей в висок. Как только его душа покинула тело, отправившись прямиком в Хладную Гавань, я ощутил, как тело заполняется силой и… магией.       О, мой лорд, благодарность от твоего верного слуги будет написана кровью убитых врагов!       Призвав щит, я избавился от страха и кинулся в гущу боя, спрыгнув вниз. Оба дикаря упали с размозжёнными головами, одному из них шипы распороли лицо. Некоторое время он ещё дергался на полу, пока я спешно собирал вещи. Подхватив рюкзак и убрав кинжал в ножны, помчался вниз, не опуская булавы. Внизу, у пустой стойки меня поджидал ещё один дикарь, быстро повторивший судьбу своих предшественников. Интересно, сколько их здесь всего?       За спиной раздался топот босых ног. Я обернулся, увидев еще одного, а за ним следующего, вылезшего из люка в полу, в самом дальнем углу зала таверны, где обычно, у рачительных хозяев располагается погреб.       Дикари истошно вопили, и были отдаленно похожи на тех, что напали на меня наверху. Если они все не братья, то родственники точно. Грубые черты их лиц, хоть и смазанные в полумраке, все же имели удивительное сходство.       Ближайшему ко мне, выброшенная на вытянутой руке булава проломила грудь. Второй вдруг развернулся и побежал обратно к люку.       Я кинулся за ним и, нагнав, ударил по голове. Хруст ломающихся костей и запах пролитой крови будоражили меня и опьяняли яростью. Мужчина мешком рухнул с лестницы, ведущей в кромешную тьму.       На пару мгновений все притихло. Я слышал только хлещущий дождь за окнами и собственное частое дыхание. Сердце возбужденно колотилось, напряженные мышцы жаждали продолжения боя. Булава даровала мне сил, смерть каждого противника наполняла меня неестественной остервенелой радостью. Разум захлестнула кровавая волна, и я рискнул спуститься вниз, чтобы мой лорд получил ещё пару душ в своё распоряжение.       В таверне было не слишком много света – над стойкой догорала пара свеч, – но внизу темнота казалась настолько густой, непроницаемой и ледяной, что я невольно поежился, сотворив Ночной глаз.       Вместо подвала, под таверной лежала пещера. Коридор вел к обширному круглому залу, к которому примыкали точно такие же коридоры. Кажется, все здания в городе объединялись через эти подземные пути.       По пещере разносились песнопения на неизвестном мне языке. Клокочущие слова отдавались от стен гулким эхом. В сознание закралась мысль, что здесь властвует некий культ, связываться с которым себе дороже, поэтому лучше убраться отсюда, а не играть в Чемпиона Сиродила. Но на глаза вдруг попалась установленная в пещере клетка, где обхватив колени, сидела аргонианка.       У меня ёкнуло сердце. Опьянение жестокостью схлынуло, и разум вмиг прояснился. В душе что-то отозвалось приятным теплом воспоминаний. Если бы не одна аргонианка, меня бы вовсе не было в живых…       Теплая чешуйчатая ладонь ведет меня по широкому мосту, надо мной рассветное небо, солнце рисует бликами на водной глади, вокруг – кажущееся бескрайним озеро Румаре. Впереди – да, совсем близко моё спасение от всех горестей и пренебрежения и простое счастливое детство…       Но теперь мне ведомо, что впереди была только тьма. И в ней все последние годы сверкал только один драгоценный камень. Изумруд.       Я подкрался к клетке, вопреки опасности, и позвал:       – Эй!       Девушка подняла голову, я увидел удивленные алые глаза, наполненные слезами.       – Помоги мне! – прошипела пленница.       – Сейчас… – я приложил ладонь к замку. Если он не сложный, то должен открыться без проблем. Механизм податливо щелкнул, решетка с пронзительным скрипом открылась. Я протянул аргонианке руку.       – Сзади! – вдруг вскрикнула она.       Из коридора справа высыпало пятеро дикарей с факелами и дубинками.       – Жертва убегает! – проревел один из них.       – Скорее! К выходу! – я вздернул аргонианку на ноги и побежал, не выпуская её прохладной руки. Мы добрались до лестницы, ведущей в таверну, и пленница, придерживая платье, полезла наверх. Я остался отбиваться от дикарей. Они хлынули в коридор и бросились ко мне. Пришлось снова призывать щиты, сражаться и чувствовать, как становлюсь все сильнее, наполняясь их скудной магической энергией.       Шипы булавы рвали плоть и крушили кости, но этих дикарей оказалось слишком много. Один из них, изловчившись, попал мне по голове, и чары не спасли от ощущения полученного удара. Да, на этом месте даже шишки не будет, но эта атака меня дезориентировала, и культист, повалив меня на каменный пол пещеры, принялся лупить меня своей дубинкой, куда придется. Боль возникала то в теле, то в голове. Скоро к нему присоединился второй, также намеревающийся сделать из меня данмерскую отбивную.       Я видел перед собой мешанину озлобленных лиц и рук, мелькающее оружие с шипами, которое то приближалось, то отдалялось. И вдруг раздался грохот. Удары на пару мгновений прекратились, и снова грохот, за которым последовал звон бьющегося стекла.       Надо мной, в таверне, стояла спасенная аргонианка и швырялась в уродов всем, что под руку попадется. Я увидел её сквозь квадрат открытого люка и улыбнулся ей, а она с размаху швырнула в моих противников бутылкой вина. Заминка позволила мне встать и быстро забраться наверх. Голова гудела от полученных ударов.       – У тебя кровь… – сказала вдруг моя спасительница, захлопнув люк. Я только горько усмехнулся. Ощущение тошноты и нечеткость восприятия твердили о том, что щиты перестали действовать и пара последних ударов всё же достигли цели.       – Надо бежать, – я вытер лоб и действительно увидел кровь на перчатке.       – Где-то здесь моя лошадь, – аргонианка поманила меня за собой к выходу.       – У тебя есть лошадь?       Мы выскочили на улицу, дождь всё ещё шел, но гроза миновала. Двери часовни были распахнуты, жители Хакдирта стояли на другой стороне улицы, до пояса погруженные в сияющий туман, что заполнил весь мрачный городок.       – Они убегают! – завопила женщина с вилами в руке, в которой смутно та самая грозная туча-торговка. – Схватите их, братья! Во славу Глубинного народа!       Дикари с дубинками тут же бросились к нам по главной улице, под их ногами чавкала слякоть.       – Сюда! – я схватил аргонианку за руку и кинулся вправо, надеясь убежать из города.       – Лошадь… Я не могу её бросить… – все твердила она. – Цветок!       – Сейчас не время собирать цветы! – прорычал я на бегу.       – Нет же, – её ладонь выскользнула из моей руки. – Вот она! Цветок!       Я резко остановился, и правда – пегая лошадь. Стояла позади лавки, в полуразрушенном доме под козырьком из части уцелевшей крыши. Лошадь уже была оседлана и привязана к остаткам мебели, ставшими подобием коновязи. Услышав голос своей хозяйки животное начало бить копытами и мотать головой. Аргонианка помчалась к ней, а я в другую сторону – прикрывать наш отход от местных, добежавших до конца улицы и желающих принести нас в жертву.       С булавой и кинжалом в руках, я ринулся на врагов. В тот же миг раздался крик моей новой подруги.       – На помощь!       Лошадь испуганно заржала, издали прозвучал прощальный раскат грома.       Люди с дубинками, выскакивали из-за домов, их было слишком много, чтобы отбиваться. Я сотворил огненный вихрь, отпугнувший часть нападавших, и побежал к аргонианке.       Она успела отвязать Цветок и забраться в седло, но набежавшие сектанты, обступили лошадь и не давали ей уехать. Однако и не нападали. Стало быть, аргонианка пока нужна им живой. Насчет меня уверенности не было, и действовать пришлось быстро.       Магией ударить невозможно. Большой риск задеть животное и застрять в этом всеми забытом городе. Я не переживал так, даже за здоровье спасенной пленницы. Но дикари начали хватать её за платье и за ноги, в попытках скинуть с седла. Она кричала и обнимала Цветок за шею, изо всех сил держась за нее.       Снова пришлось идти врукопашную. Врываться в толпу с отчаянным криком и дробить ненавистные черепа сектантов, получая удар за ударом в ответ. Аргонианка не растерялась, схватилась за поводья и подстегнула лошадь, чтобы вырваться из окружения, пока я отвлекал жителей Хакдирта на себя.       – Скорее! Запрыгивай! – крикнула мне она, отъезжая в сторону.       Кем она меня посчитала, осталось загадкой. Может быть, аргониане и способны запрыгнуть на лошадь на ходу, но у меня не было ни одного знакомого данмера, кто отважился бы совершить такой трюк. Возможно, мы с ней вращаемся в разных кругах.       Но я разбежался, оставляя позади разъяренную толпу. Девушка притормозила, и мне пришлось прыгать, на бегу убирая оружие.       Руки вскоре обхватили изящную талию аргонианки, а тело распласталось на лошадином крупе в весьма негероической позе. У лица застыл теплый шершавый аргонианский хвост, а моя новая подруга погнала через лес галопом, и Хакдирт остался далеко позади. Жаль, что я этого не увидел.       Когда тряска прекратилась, а лошадь чуть замедлила ход, получилось выпрямиться и сесть. Обняв спасенную пленницу, я спросил:       – Как тебя зовут?       – Дар-ма. А тебя?       – Свадстар, – я обернулся, но кроме стены леса ничего не разглядел. Город словно проглотила неведомая тьма, в которой он жил все это время, и скрыла от моих глаз.       – Как ты там оказалась? – поинтересовался у девушки.       – Я возила им товары. Моя мать держит лавку в Корроле.       – Коррол? – подумать только, всё это время мой путь был верным.       – Да, мы недалеко. Думаю, моя мать отблагодарит тебя за моё спасение, – Дар-ма клыкасто улыбнулась мне, а я призадумался, какая именно награда подойдет за такое доброе дело?       Мы вернулись в Коррол посреди ночи. Городская стена и ворота с изображением дуба выглядели очень внушительно. Над городом угрожающе висели грозовые облака уходящей бури, все ещё искрящей синими вспышками. Стражники у ворот узнали аргонианку, и когда она оставила лошадь в загоне у конюшни, к ней сразу подошел один из постовых.       – Дар-ма! Ты нашлась! Твоя мать с ума сходит! Мы тебя ищем уже третий день!.. – недоверчивый взгляд тут же приклеился ко мне. – А это ещё кто?       – Мой герой… – смущенно произнесла она. Я криво улыбнулся и представился стражникам. Никогда прежде так им не радовался. Ворота города вскоре приветливо открылись передо мной. Меня встречали здесь, как героя, вернувшего матери пропавшую дочь.

***

      Не помню, как и где заснул. После жуткой ночевки в Хакдирте усталость взяла своё, и только наутро я осознал себя лежащим на сухой мягкой кровати, в обнимку с девушкой. Все произошедшее казалось бредовым сном. Заброшенная часовня, сектанты, песнопения во славу Глубинного Народа…       – Рози, – пробормотал я в полудреме. – Наконец-то, я дома.       – Рози? – шипящий голос Дар-ма стряхнул с меня остатки теплого сна.       – О-о, извини, – я вытащил руку из-под головы девушки, отодвинулся. На всякий случай осмотрел себя и её – оба одеты. Просто уснули там, где свалились. Что ж, хорошо. Вряд ли награда за бесчестье девушки будет большой.       – Нет-нет, – Дар-ма потупилась. – Это, наверное, я во сне…       – Неважно, – я поднялся и потянулся. – Мне бы поговорить с твоей матерью о награде, да уехать уже домой.       – И чего ты хочешь в награду? – в глазах аргонианки зажегся неподдельный интерес.       – Милая, я не тот герой из сказок, который спасает девушку и тут же берет её в жены. Мне нужны деньги, чтобы вернуться домой, – объяснил, видя, как взгляд Дар-ма меркнет. Не знаю, что именно хотела услышать, но сказал я совсем не то.       – Понимаю, – ответила она после неловкой паузы. – Я об этом вовсе не думала.       – Думаю тысячи золотых, – начал я, оглядывая вполне приличное убранство комнаты, – и твоей лошади, будет достаточно.       – Ты хочешь забрать Цветок? – в ужасе простонала Дар-ма. – Нет! Это моя лошадь…       – Обещаю, что уберегу её, – сказал, а про себя додумал: «В отличие от предыдущей!»       Теперь девушка выглядела недовольной своим чудесным спасением. А я покинул комнату и столкнулся в дверях с богато одетой аргонианкой с темной красно-коричневой чешуей и такими же алыми глазами, как у Дар-ма. Она улыбалась мне, тогда как её дочь за моей спиной чуть ли не плакала.       – Вы мать этой девушки? – учтиво поинтересовался я. – Давайте решим один небольшой финансовый вопрос…