***
Вернулся в Анвил я с двумя лошадьми. Хозяйка конюшни, немолодая редгардка Клеса, убирающая сено, прекратила работу и посмотрела на меня со смесью удивления и зависти, но вскоре заметила, что доставшаяся мне по дешевке кляча не в лучшей форме. И зависть, промелькнувшая было в её карих глазах, быстро сменилась насмешливым выражением лица. – Вам впору скоро свою конюшню открывать, милорд, – не без ехидства в голосе заметила она. Я на колкость ничего не ответил, завел животных в загон и оплатил постой на неделю. Больше просто не осталось денег. – Как зовут эту красотку? – хозяйка кивнула на кобылу. – Какую? – сразу до меня не дошло, что она говорит о лошади. – Ах, эту… Я ни на секунду не задумался, что ей можно дать имя. Большую часть пути меня волновало, сдохнет она или всё же дотянет до Анвила. – Карахил, – твердо ответил я. – Карахил? – в замешательстве переспросила Клеса. – Вы не ослышались. Вы же ведете списки лошадей? Напишите в них: «Карахил – старая пегая кляча, цена триста септимов». За столько я готов её продать. – Сомнительно, что кто-то её купит, – судя по подрагивающему голосу, женщина смутилась. Конечно, она знала, кто такая Карахил. Возможно, даже была знакома с ней лично. И несомненно, безупречная репутация альтмерки не позволяла допустить и мысли, что она чем-то похожа на «старую пегую клячу». – Не важно, – бросил я, уходя. – Буду содержать её, пока не сдохнет. Войдя в город, не мог не одарить тяжелым взглядом бывшее здание Гильдии. В тайне понадеялся, что больше мне не придется иметь с ней дел. Или я и Карахил на свадьбу пригласил? Похоже, пора отправляться в ближайший форт на поиски приключений и заработка. Прошло уже достаточно времени, с тех пор как он был освобожден от бандитов. Наверняка, там уже поселились новые. И я толкнул незапертую дверь особняка, ступив в ласковую прохладу холла. «Уходи, мы тебя не ждали!» – с порога объявил мне Лоргрен. – Взаимно, старый друг, – прошипел ему в ответ, стиснув зубы. Не стану врать, что мне его не хватало. Судя по тому, что дверь была незаперта, Рози дома и не занимается некромантией в подвале. Придя к быстрому и логичному выводу, сразу отправился наверх, чтобы переодеться. Но шел я тихо – вдруг Розалинда задремала, утомившись от домашних хлопот? Спальня была пуста, и я решился окликнуть свою невесту. – Рози?! За стенкой нервно зашуршали бумаги. – Скамп, – шепотом выругался на девушку и, решительно преодолев спальню, оказался в дверях своего кабинета, где Розалинда стояла у стола с невинным видом. Почти ничего не выдавало её проступка, кроме торчащего уголка листа из наспех закрытого ящика. Я с улыбкой остановился на пороге. – Выучила данмерис, пока меня не было? – Ты задержался, – парировала она, бледнея. Её прическа выглядела небрежно, будто она не причесывалась с утра, а наскоро завязала волосы в пучок, сразу как встала с постели. Вид у девушки был помятый. – Возникли кое-какие неурядицы, – сказал я, прислонившись плечом к дверному косяку. «О-о, не терпится послушать!» – зашелестели мертвые мыслишки Бенируса, явно затосковавшего в доме без собеседника. – Главное, что ты жив, – Розалинда несмело отошла от стола и обняла меня. Не такая пылкая встреча, как мне представлялось, но все же я прижал девушку к себе, заключая в объятия. Кое-что изменилось. К примеру, я не торопился задирать её юбку, она не рыдала от счастья. Странно это всё. – Идем в спальню, – поцеловал её в макушку, вдохнул запах её волос. Такой родной теплый запах, ассоциирующийся с домом и спокойствием. Рози кивнула с улыбкой, последовала за мной, как виноватый щенок. – Много ты прочла? – спросил, понимая, что времени девушка не теряла. В моё отсутствие не только магические искания занимали её разум, ведь в моём ящике затаилось кое-что поинтереснее запретных знаний. – Нет, – Рози присела на кровать и распустила волосы. Растрепанные волны упали на плечи и закрыли от меня её лицо. – На каком моменте остановилась? – принялся быстро расшнуровывать крепления доспеха, который уже превратился в мою вторую кожу за время путешествия. – Я не выучила данмерис, но могу разобрать отдельные слова, – призналась Розалинда, не поднимая на меня глаз. – Я прочла о женщине по имени… Ас… Ашданниму и о Динаре. – Верно, я еще не родился, – пробормотал себе под нос, избавившись от кожаного нагрудника и стянув через голову прилипшую к телу рубашку. – Но скажи, как я должна выходить за тебя замуж, если не знаю ничего о… Свадстар, что это? – вопрос Рози прозвучал неожиданно громко и взволнованно. Я обернулся, она во все глаза смотрела на меня. – О чем ты? – нахмурившись, попытался распознать причину её внезапного волнения. – Твоя спина… Это твои неурядицы? «Попался, любовничек!» – Лоргрен возликовал, кружа надо мной, как ворон над падалью. Верно. Прежде чем я убил М’аури, она расцарапала мне спину. Оставила всё же свой след в моей жизни, похотливая кошка! И что теперь делать? Изобразить непонимание? Расхохотаться? Сбежать? Решить проблему порывом страсти? Соврать, что на меня напала пума? По моим бегающим глазам, Розалинда обо всем уже догадалась, и отпираться стало поздно. – До меня дошли слухи, – сглотнув вставший в горле ком, сказала она. – Но я не поверила. Ведь ты мне пообещал. – Какие слухи? – на всякий случай развернулся к Рози и скрестил на груди руки. – Что та каджитка покинула город вместе с тобой, – в её дрожащем от сдерживаемого плача голосе зрела ярость. – Я думала, они просто хотели ранить меня. Ведь ты другой, не такой, как все мужчины. Ты… мой будущий муж… – Позволь мне объяснить… – сама эта фраза звучала, как признание вины. «Жалкое зрелище!» – если бы Лоргрен мог, он бы в меня плюнул. Его голос сочился презрением. Рози подошла ближе, вскинула руку, чтобы отвесить мне пощечину, но я перехватил её запястье и не позволил. – Я знаю, как это выглядит, но хочу рассказать тебе правду! – выкрикнул я, видя, как по щекам Розалинды посыпались бриллианты слез. Ну вот, она уже рыдает. Почти как в прошлый раз. – Ты… ты… спал с ней? – дрожа и плача, выговорила она. «Правду? Да у тебя кишка тонка признаться!» – старый некромант только подлил масла в огонь. – Да. «Та-ак, – заскрипел Лоргрен, как ржавые петли на распахнутой порывом ветра двери заброшенного дома. – Подробнее». Розалинда отвернулась, и теперь я видел только копну русых волос, сквозь которую доносился приглушенный сдавленный плач. Отпустив её запястье, отошел и сел на кровать. Провел рукой по волосам, потер ладонями лицо, будто это могло помочь придумать, как выпутаться из ситуации, случившейся из-за моего недосмотра. – Она мертва, Рози. Я её убил, – сказал без надежды, что это поможет успокоить мою невесту. Она стояла ко мне спиной, закрыв лицо руками, её плечи тряслись от рыданий, но звуков почти не раздавалось. В какую-то секунду её страдания стали мне невыносимы. – Проклятье, Рози! Хватит! – я резко встал и обнял её, прижав к себе. Она дрожала, судорожное дыхание сбивалось в сдавленные подвывания. Ей не хотелось плакать из-за меня, она хотела быть сильной, но ничего не получилось. «А если бы ты убил ту кошку сразу…» – начал Лоргрен вкрадчиво-гнилостным тоном. – Между прочим, могла бы не лазить в мой стол, – лучшая защита нападение, ведь так? Ответа не последовало. Ещё секунду назад она чувствовала себя виноватой, а теперь раздавлена. «Ловелас… – одобрительно прошуршал старый некромант. – Одну убил, вторую подверг душевным пыткам…» Я старался игнорировать Бенируса, который настойчиво лез в мою личную жизнь и даже немного в ней участвовал. Для него мы с Рози, наверное, два забавных персонажа дешевого спектакля, скрашивающего его тоскливое посмертие. А в моей душе замерло прескверное ощущение. Не только от того, что моя возлюбленная теперь страдает. Я просто вновь оказался недальновиден и позволил тем несчастным царапинам остаться на моей спине, когда мог просто залечить их за пару секунд. Но они не болели, я просто забыл о них, особенно после того, что произошло в таверне «Готтшо». Розалинда вдруг развернулась и обхватила меня, заключив в крепкие объятия. Она не переставала плакать, но больше не пыталась сдерживаться. Почти кричала, надрывно, до хрипоты. – Посмотри на меня, Рози, – попросил я, целуя её волосы. – Посмотри. Она отрицательно замотала головой, сквозь плач раздалось решительное: «Нет!» – Я думала, ты… с ней убежишь… в Эльсвейр… и тебя не найти… И полезла в твой стол… – шепот и хрипы превращались в нечеткие слова, подчеркнутые слезами. – Думала… ты писал что-то о тех местах, где был раньше… Но там все… непонятно… – Я не убежал бы с ней. Ты знаешь, почему, – спокойно сказал ей, решив слегка приукрасить тот факт, что магия каджитки едва не свела меня с ума. Ещё бы чуть-чуть, и действительно бы сбежал. Не окажись она предательницей, конечно. – Не знаю, – Рози подняла на меня красные от слез глаза. – Потому что люблю тебя. И хочу, чтобы ты всегда была со мной, даже когда я далеко от дома. Я хотел сказать тебе это ещё перед отъездом, но… не смог. Наверное, потому что такой же как все мужики и не привык говорить о своих чувствах. Припозднился я конечно с признаниями, и всё же Розалинда попыталась улыбнуться, но уголки её губ снова опустились, и из глаз посыпались слёзы. Уже неясно отчего, но это выжигало мне сердце тревогой и болью. Я мечтал, чтобы это прекратилось. – Хочешь, приготовлю тебе обед? – Ты умеешь готовить? – Рози подняла на меня удивленный заплаканный взгляд. Кажется, мне удалось её отвлечь. – Вот и узнаешь, – подмигнул ей и поцеловал в лоб. – Сходи умойся, приведи себя в порядок, а я пока сбегаю в порт и куплю кое-что. Давай успокоимся и обсудим всё за едой. Я расскажу тебе всё, что случилось. Розалинде пришлось согласиться. Мне было неведомо, любовь это или безысходность. Я быстро переоделся в льняную рубаху и кожаные штаны, взял с собой денег и быстро направился на пристань. На самом деле, не только за едой. За подарком, который не каждый может себе позволить.***
Анвил затапливал раздражающе яркий солнечный свет. Весь мир вокруг из-за этого выглядел до неприличия жёлтым – истинно Золотой Берег. Город встретил моё появление на улицах до тошноты радостными взглядами и наигранно приветливыми, чересчур широкими улыбками. От этих идиотских оскалов мне становилось мерзко. Неужели люди не могли хоть раз проявить безразличие? Те, кто даже отдаленно знал обо мне, норовили поздравить с помолвкой, я, в свою очередь, играл по их правилам – приглашал на свадьбу, даже не пытаясь вспомнить имён. Писательница, дама с крысами, охотник, какой-то редгард… Плевать, кто вы! Приходите, я готов щедро делиться своей радостью! А по правде, испепелить бы весь Анвил вместе с пристанью и графским замком дотла! Хотя, солнце и без меня неплохо справлялось. Порт сегодня вонял сильнее обычного, но люди здесь, к счастью, не пытались быть учтивыми и приветливыми, что приносило толику радости. Взгляд невольно заострялся на всякой грязи. Валяющийся в беспамятстве каджит, явно пережравший лунного сахара. Раздавленная, облепленная мухами рыба на лестнице. В тени покосившейся хибары рыжебородый норд с сизым от синяков лицом выплевывающий выбитый зуб. Нагромождения ящиков и бочек. Вялый морской бриз, цепляющийся за раскаленный воздух, не мог отогнать прочь резкие запахи пота и мочи. Жара, которой не ощутишь среди изумрудных полей близ Скинграда, превратила портовый район Анвила в смердящую клоаку. Это обратная сторона города, которую чета Умбранокс прикрывает высоченными стенами от остального Сиродила, позволяя только Абесинскому морю созерцать изнанку имперского лоска. Как только я спустился со ступеней на пристань, на меня чуть не стошнило откровенно одетую даму с вычурной прической. Несмотря на день, она уже была вдрызг пьяна. К счастью, мне удалось увернуться от потока, целенаправленно летящего на мои штаны. – Красавчик, хочешь меня? – шлюха вдруг разогнулась, заметив меня, и вытерла блестящий рот рукой, размазав ярко-красную помаду. Я грубо оттолкнул её в сторону, а стражник, видевший, как это подобие женщины упало на дорогу, только равнодушно отвернулся. Но все же, среди общего бедлама я уже давно приметил кое-кого, кто выделялся из общей дурно пахнущей массы. Немолодая имперка в скромном, но добротном платье из зеленой ткани, чуть в стороне от всех. Она словно и не замечала, что творится вокруг. Перед ней стоял мольберт, а она сосредоточенно рисовала, водя кистью по холсту. На её картине было море, маяк, часть гавани с кораблем и ни намека на всеобщий упадок, поглотивший порт. Хорошо, что картины не передают запахов. Я подошел к женщине и понаблюдал за её плавными отточенными движениями. Она уверенно наносила на холст широкие темные мазки, придавая глубины нарисованному морю. – Красиво получается, – негромко обратился к ней. – Могу я вам помочь? – художница полуобернулась с улыбкой и обмакнула кисть в синюю краску. – Вы берете заказы на картины? – Что вас интересует? – она внимательно посмотрела на меня. – Портрет. Моей невесты. Но небольшой, чтобы можно было взять с собой в путешествие… Художница отвернулась, не ответив, и на палитре попробовала, какой получается цвет. Удовлетворившись результатом, она продолжила рисовать. – Вы же тот самый милорд, что снял проклятье с особняка Бенируса! – Верно, это я, Свадстар Дарелет, – от её радостного тона стало не по себе. – Простите, забыл ваше имя. – Астия Инвентиус. До меня уже дошли слухи о вашей свадьбе, – её сухие тонкие губы тронула улыбка. – Вряд ли миниатюра на холсте вас устроит, не так ли? В путешествии такая вещь будет только мешаться… – Как насчет медальона с портретом внутри? Вы сможете сделать что-то подобное? – Неплохая мысль, но вам сначала придется купить такой медальон, в который можно поместить портрет. Спросите у Норберта Ллелеса, он торгует всякими украшениями и мелочами. Лучше всего взять парные, чтобы и у вашей невесты остался ваш портрет. Если вы, конечно, хотите… Я задумался. А это, пожалуй, будет отличный подарок. Если мне придется уехать, у Рози останется что-то на память обо мне. Может, так она будет меньше скучать и копаться в моем столе? Главное, вещица будет действительно уникальная. Где ещё можно найти амулет с моей физиономией? – Конечно, я могла бы попробовать, но, вы сами понимаете, милорд, что это будет стоить недешево... – продолжила Астия. – Тысячи золотых хватит? – сходу предложил я, и брови художницы приподнялись. Уже по её взгляду стало ясно, что она довольна моим предложением, но вдруг прозвучало: – Тысяча золотых за каждый… Мне захотелось возмутиться, что цена неестественно высока, но Астия с имперской деловой хваткой не отступила, буквально читая мои мысли. – Вы же понимаете, что это будет уникальная вещь… единственная в своём роде. – Что ж, по рукам! Встретимся завтра на площади. Я приду с Розалиндой, и мы все обговорим!***
В светлой комнате на фоне темно-бордовой драпировки Розалинда робко присела на установленный стул и пугливо взглянула на художницу. Я не мог оторвать глаз от девушки, хотя было заметно, что она сильно нервничает. Не каждой доводится позировать для портрета – обычно это привилегия богачей и знати. Мне не казалось, что мы с Рози чем-то хуже них. Как объяснила Астия, сперва лучше написать портрет на холсте, а после будет удобнее переносить его на миниатюру, так получится проще, нежели если сразу пытаться в крошечном амулете передать все черты лица. Я доверился профессионализму мастерицы и уже оплатил половину стоимости двух портретов. Впереди свадьба, а денег нет. Об этом я старался пока не думать. Еще гнал прочь мысли о недалеком будущем, когда придется сказать Розалинде, что снова нужно уехать и раздобыть где-то золота путем насилия и грабежа. Пока Рози ничего об этом не знала. Весь вчерашний день её занимала только собственная красота, а мне оставалось только быть рядом и убеждать её, что она и так прекрасна и ничего делать не нужно. И все же Розалинда специально в честь такого знаменательного дня сделала красивую прическу: с её лба спускалась завитая прядь, остальная копна была заколота в красивый комель на затылке и оплетена жемчужными нитями. Да-да, я смиренно признал свою вину и разорился ещё и на украшения. Норберт Ллелес за вчерашний день заработал больше чем за целый месяц, и кому сказать спасибо?! Себе или мертвой каджитке? И теперь мне придется уехать и сгинуть в пещерах, истребляя бандитов и некромантов, или самому убиться на одной из ловушек в айлейдских руинах, но пусть… наше примирение того стоит. И еще свадьба, которую не залезая в долги, можно справить только так. Бронирование на целый вечер всего «Графского герба» тоже дело недешевое. Главное, Рози больше не плачет. Улыбается, и её глаза согревают мою омертвевшую душу как солнце. Пока я подсчитывал убытки, осознавая, что вся моя некромантская казна опустела за сутки, Розалинда вдруг выпрямилась, вскинула подбородок с достоинством истинной аристократки и пронзила меня выразительным пылким взглядом. Я вздрогнул. – Так? – спросила она, обратившись к художнице. – Да, почти, – та улыбнулась и демонстративно махнула кистью. – Подбородок чуть ниже, голову слегка вправо. Рози послушно сделала все, что она говорит. – Так! Идеально! – Астия просияла и уткнулась в холст. – Вы будете чудесно смотреться! Мне уже можно называть вас – миледи Дарелет? Розалинда жутко смутилась, вся зарделась, но пыталась не шевелиться и не улыбаться. – Можно, – ответил я за нее, наблюдая, как художница широкими мазками краски обозначает контуры лица и волос. Пока в этих абстрактных фигурах не было ничего общего с благородной красотой моей невесты, но вскоре на месте, где должны быть глаза пролегли знакомые тени и контуры приобрели первые отдаленные очертания Розалинды. – Спасибо, – сказала вдруг девушка, не меняя позы. Только её слегка подкрашенные алые губы шевельнулись. – За что? – удивилась художница, но благодарность явно была адресована мне. Я в смешанных чувствах взглянул на Розалинду, но она застыла, как статуя, помогая тем самым перенести свой образ на холст. – Это я благодарен тебе за второй шанс и… – осекся, заметив на её ресницах слезы. Кисть Астии вдруг остановилась, её глаза почти гневно впились в меня. – Извините, милорд, но вы не могли бы уйти? Ваши, с позволения сказать, нежности, мешают моей работе, – её сухому профессиональному тону я не смог возражать и, шутливо откланявшись, вышел из комнаты.