***
Весь день я провела в постели и спала, изредка вставая для того, чтобы сходить в туалет или попить воды. Аппетита не было от слова «совсем», и за весь день я съела лишь маленькую булочку, и то не полностью. Состояние с каждым часом ухудшалось, меня знобило, температура скакала с 37 до 39 с половиной. Мне казалось, что до завтрашнего утра я попросту не доживу, так как я ощущала себя ходячим трупом. Ко мне пару раз порывалась приехать лучшая подруга — Арина, но я быстро охладила её пыл и заставила её остаться дома, потому что переживала за то, что заражу и её тоже. Маме я звонить не стала, но в глубине души понимала, что она однозначно почувствует что-то неладное и сама выйдет на связь, и я, к слову, не прогадала: мама действительно позвонила мне первая. — Привет, солнышко, — её ласковый голос приободрил меня, и я слабо улыбнулась, несмотря на полное отсутствие сил. — Мы с тобой так давно не созванивались! Ну, рассказывай, как ты там? Как работа, как коллектив? Хорошо устроилась? Никто не трогает? — мама начала заваливать меня вопросами, и я малость рассмеялась, слушая её. — И тебе привет, мам. Да не так уж и давно, неделя всего прошла, — усмехнулась я, слыша цоканье матери. Да, для неё неделя — это уже очень много. — Ну прости, что не звонила, была занята на работе! Кстати, устроилась в хорошую клинику педиатром. Платят там больше, чем на моей прошлой работе, да и коллектив неплохой, общий язык нашла со многими, — я на пару секунд замолчала, вспоминая Колю и Сергея, а мама воспользовалась этой паузой и тут же задала провокационный вопрос: — Я слышу в твоём голосе нотки мечтательности, влюбилась что-ли? — я вспыхиваю и покрываюсь румянцем, не понимая, как мама так быстро сумела попасть в точку. — Да-да, доча, не удивляйся, я тебя раскушу всегда и везде! — я тихо выругиваюсь себе под нос, пока мама на другом конце смеётся с моей реакции. Конечно, ей смешно, а мне теперь оправдываться! — Ну… Не сказать, что влюбилась, но… Но есть тот, кто симпатизирует, — безбожно вру, так как понимаю, что это уже нечто большее, чем просто симпатия. Но мама, кажется, мне верит, и меня это успокаивает. Пусть думает, что это обыкновенная симпатия, так будет лучше. — Ой, ну надо же! И кто этот счастливчик? — Мой начальник, — на выдохе произношу я, слыша то, как мама шокировано охает. Ну да, в целом, именно такой реакции я и ждала. — Как… Как твой начальник? Правда что-ли? Не шутишь? — я тяжело выдыхаю и угукаю в ответ, так как на большее просто не хватает сил. Мама начинает что-то лепетать про неравные отношения, иногда добавляя в свой монолог фразы по типу «я так и знала», «надо было ехать с тобой» и «как же так вышло», а я её выслушивала, прикрыв глаза, а затем ощутила резкую боль в голове. Чуть не завыв маме в трубку, я судорожно выдохнула и откинула телефон, схватившись за голову, пока моя родительница в панике начала спрашивать, что я и как я. Острая боль продлилась недолго, я прерывисто дышала и невидящим взглядом пялилась в потолок, пока мама в телефоне молчала и лишь изредка спрашивала, что со мной. Я дрожащей рукой потянулась к гаджету и, пробормотав сдавленное «я потом перезвоню», сбросила звонок и практически сразу же уснула, так и не выпустив из рук телефон. Грёбаная простуда, никакой спокойной жизни!***
Я проснулась из-за того, что мне в дверь кто-то настойчиво и упрямо звонил. Шумно выдохнув, я еле-еле поднялась с кровати и, взглянув на телефон, проверила время: восемь вечера. Надо же, я проспала практически шесть часов. Я встала и на ватных ногах поплелась в коридор, дабы посмотреть, кого там принесла нелёгкая. Подойдя к входной двери, я заглянула в глазок и тут же обомлела: перед моей дверью стоял никто иной, как сам Николай Лукашенко. Мужчина был в джинсах и тёмно-синей куртке, держал в руках какой-то пакет и стоял, облокотившись на дверной косяк, поэтому я могла видеть лишь половину его лица, но даже это не помешало мне узнать его. Я в удивлении распахнула глаза и никак не решалась открыть дверь. Зачем он приехал ко мне? Ещё и с пакетом каким-то… Что вообще творится, чёрт побери? Может, у меня галлюцинации на фоне болезни уже начались? Но нет, ущипнув себя, да так, что я аж взвизгнула, я вновь покосилась в глазок и поняла, что это — реальность. Перед моей дверью сейчас действительно стоит мой начальник, мужчина, в которого я по уши влюблена. Наконец, мысленно собравшись с духом, я выдохнула и распахнула дверь, отчего Коля невольно вздрогнул и на пару шагов отошёл от меня, дабы его случайно не пришибло. Мы стояли друг напротив друга и молчали, пока Коля, окинув меня быстрым, но внимательным взглядом, не начал диалог: — Привет. Я лекарства тебе тут привёз, а то мало ли, — вижу, как он улыбается уголком рта и протягивает мне пакет с таблетками. Я глупо моргаю и, помявшись, всё же принимаю из его рук купленные средства. Неловко, если честно. — Спасибо, но я ведь ни о чём тебя не просила, — тихо лепечу я, опустив глаза в содержимое пакета. Сделаю вид, что мне очень интересно рассматривать упаковки лекарств, потому что долго смотреть на Колю я не могу, как уже и говорила раннее. Слышу, как Коля усмехается, и от этого становится ещё хуже. Господи, да он влияет на меня ещё похлеще болезни, ведь от одного только его взгляда я готова упасть в обморок и вознестись в иной мир! — А я разве не могу купить это всё по своей воле? Я просто волновался за тебя и твоё состояние, так почему бы мне не позаботиться о том, чтобы при тебе были все необходимые лекарства? — я готова прямо сейчас умереть от счастья. Так значит, утром я была права, и он действительно беспокоился обо мне! Боже, можно ли это считать маленьким шагом в сторону наших отношений? Понимаю, что звучит глупо и наивно, но всё же… — Оу… Что-ж, тогда спасибо большое, — я мягко улыбаюсь ему, попутно шмыгнув носом и поправив на себе тёплую кофту. — Ты, наверное, езжай домой, а то вдруг я тебя заражу и ты тоже потом сляжешь с насморком и температурой, — посмеиваюсь я, хотя внутри всё обрывается после этих слов. Была бы в нормальном положении — позвала бы к себе, посидеть и попить чаю с конфетками, а тут такая пакость! Замечаю лёгкую усмешку на губах Коли и вновь теряюсь, отводя взгляд в сторону. Засранец, как можно быть таким привлекательным, а?! — Уже прогоняешь меня? — насмешливо хмыкает он, а я фыркаю. Нет, а вот на что он рассчитывает?! Что я и впрямь позову его к себе в квартиру?! Ну уж нет, мой дорогой, не сейчас и не сегодня! Вот как станет легче — тогда и поговорим! — Я не прогоняю, а лишь переживаю за твоё здоровье. Мне не хотелось бы, чтобы ты потом заболел из-за меня, так как ты очень нужен в больнице, — он улыбается пошире, и я таю от этой улыбки. — Да ладно, всё в порядке. Я всё равно закалённый, — беспечно отмахивается он, а я хмыкаю и качаю головой. Не удивлюсь, если по итогу он и впрямь заболеет, а мне потом этот груз ответственности за его здоровье на себе нести! — И всё же, я настаиваю на том, чтобы ты сейчас поехал домой. Да и по приезду, кстати, выпей антивирусное. Так, на всякий случай, — он фыркает и кивает в ответ головой. Мы ещё некоторое время молчим, не решаясь поднять взгляды друг на друга — вернее, не могу на него посмотреть только я, в то время как он совершенно спокойно и непринуждённо рассматривает меня, и из-за этого я мысленно хлопаю себя ладонью по лбу — неужели нельзя было одеться поприличнее? Сейчас на мне были чёрные домашние шорты, старая отцовская футболка, которая прошла через огонь и воду, на голове был нелепый пучок, успевший изрядно растрепаться, а на ногах были тёплые носки с изображением каких-то оленят. Не буду говорить о том, как выглядит моё лицо, потому что все и так понимают, что оно явно не обладает здоровым блеском. — Ты очень бледная, — вдруг изрекает он, пристально глядя мне в глаза. Я тяжело вздыхаю и киваю головой в знак согласия. — Какая температура сегодня была? — Она скакала весь день. Самая максимальная была тридцать восемь и пять, — пожимаю плечами я, разглаживая края своей футболки, а Коля скрещивает руки на груди и чуть склоняет голову вбок, не отрывая от меня взгляда. Ох, Коля, прекрати на меня так смотреть, я ведь не железная и могу сорваться и поцеловать тебя! — Пила жаропонижающее? — угукаю в ответ. — На ночь выпей ещё раз. Больничный я тебе оформил, поэтому лежи дома и приводи себя в нормальный вид. Как только вылечишься окончательно и поймёшь, что готова выйти на работу — напишешь мне и скажешь об этом. Договорились? — вновь угукаю, но при этом благодарно улыбаюсь. — Хорошо. Спасибо, что помогаешь, — я смущённо краснею и глупо улыбаюсь, а он лишь слабо усмехается и отмахивается. — Да не за что. Мне не трудно, да и тебя оставлять в таком состоянии не хочется, — моё сердце ухает вниз, а ноги подкашиваются после этих слов. Я очень надеюсь, что это не прямой намёк на то, что он никуда не уедет и останется у меня на ночь, потому что если да — то я умру прямо здесь и сейчас. Мысленно оправившись и взяв себя в руки, я в очередной раз улыбаюсь и признательно на него смотрю, на что он лишь тихо фыркает и улыбается мне тоже. Мы стоим так ещё несколько секунд, а затем он поправляет на себе куртку и, расправив плечи, произносит: — Ладно, я поеду. Если что — сразу звони или пиши, я в любой момент готов приехать и помочь, — шепчу еле слышное «спасибо» и он, окинув меня взглядом, спускается по лестнице вниз, не забыв пару раз на меня обернуться и подарить мне свою самую чистую и искреннюю улыбку. Проводив его взглядом и махнув ему рукой на прощание, я прислоняюсь к дверному косяку и влюблённо улыбаюсь, глядя ему вслед. Кажется, я пропала окончательно и бесповоротно.