Врачебный роман

На утро я проснулся раньше Насти, потому что у меня на телефоне сработал будильник. Даже несмотря на то, что сегодня воскресенье, мне всё равно нужно ехать на работу, поскольку вчера я внезапно узнал, что на следующей неделе к нам должна приехать проверка. Тихо выругнувшись себе под нос, я принял сидячее положение в кровати и сразу же отключил будильник, дабы громкий звук от него случайно не разбудил Настю. Выключив истошно вопящий на всю комнату телефон, я зевнул, протёр глаза кулаком и повернулся в сторону спящей девушки: она лежала лицом ко мне и мило посапывала, чуть ли не с головой укутавшись в одеяло. Я улыбнулся с этой картины, наклонился к ней и мягко чмокнул в лоб, а затем окинул взглядом спальню — на полу валялась наша одежда, а рядом с ней лежала разорванная серебряная упаковка от презерватива. Вспомнив всё то, что произошло вчера, я ухмыльнулся и краем глаза посмотрел на Настю. Это сейчас она тихо и мирно спит, а вот ночью она явно не была такой спокойной и молчаливой… Поняв, что мои мысли пошли немного не туда, куда нужно, я тряхнул головой, отгоняя от себя воспоминания, и поднялся с постели. Надо приготовить себе завтрак, поесть и ехать на работу, так как опаздывать я не люблю. Я управился со всеми делами за полчаса и, перед тем, как уехать, подошёл к Насте и осторожно поцеловал её в щёчку, вызывая весьма смешную реакцию с её стороны: она сморщилась и дёрнула носиком, а затем приоткрыла глаза и, взглянув на меня, сонным голосом пробормотала: — Ты куда? — я провёл ладонью по её щеке, и она аккуратно перехватила мою руку своей и чуть сжала её, явно не намереваясь меня отпускать. — Мне нужно на работу, маленькая, — вижу, как она невольно улыбается с этого прозвища, и мысленно хвалю себя за него. Так и знал, что ей понравится. — Но сегодня воскресенье, — жалобно прохныкала она, смотря на меня с нескрываемыми любовью и трепетом. — Почему ты не можешь пропустить один денёк и провести его со мной? К тому же, у тебя законный выходной! — Я бы с радостью остался, Насть, — я беру её ладошки в свои и тепло улыбаюсь, видя то, с какой мольбой она смотрит на меня, — но у нас на следующей неделе проверка, а в больнице ещё не всё готово к их приезду. Я же не брошу работников и не скину на них все обязанности, верно? — она кивает головой. — Вот видишь, ты это понимаешь. Поэтому мне и нужно ехать, чтобы к приезду проверки в клинике всё было идеально, потому что без меня другие врачи не справятся, — я вижу, как она тяжело выдыхает, а затем, пусть и нехотя, но всё же кивает головой, как бы давая добро на мой отъезд. — Хорошо, езжай. Но пообещай, что приедешь вечером! — я добродушно хмыкаю и целую её в макушку, а она расплывается в улыбке и крепко обнимает меня за шею, оставляя на моей щеке влажный поцелуй. — Обещаю, — говорю ей я, а затем отстраняюсь и встаю с постели, пока она тоскливо смотрит мне вслед и разочарованно вздыхает. Я понимаю её чувства, правда. Была бы моя воля — плюнул бы на работу и провалялся бы с ней весь день, но, увы, дела не ждут. Накидываю на себя куртку, беру ключи от дома и машины, ещё раз прощаюсь с Настей, крикнув ей про то, что обязательно приеду, как только освобожусь, и выхожу из её квартиры, чувствуя неприятную тяжесть на сердце. Вроде ничего такого не сделал, а всё равно есть паршивое ощущение того, что бросил её одну. Долбаная работа, никакой личной жизни!

***

На работе я пробыл очень долго и освободился лишь тогда, когда на улице была непроглядная темнота. Время я знать не мог, так как телефон, словно назло мне, разрядился и отключился, поэтому я без понятия, во сколько именно вышел с работы. К Насте я буквально летел, а не ехал, потому что где-то в глубине души я остро чувствовал что-то неладное, и это самое чувство меня очень сильно напрягало. Я довольно быстро доехал до её дома, добрался до квартиры и позвонил в звонок, а как только дверь открылась, то я замер, как вкопанный — Настя стояла передо мной и плакала, вытирая слёзы рукавом моей толстовки, которую я любезно оставил ей вчера. Я шокировано глазел на девушку, а затем сделал шаг к ней и тут же поймал её в свои объятия. Она, уткнувшись мне в грудь, разрыдалась, крепко обнимая меня за торс своими дрожащими руками. — Что произошло, маленькая? — тихо прошептал я, гладя её по волосам и нежно целуя её в макушку. Она всхлипнула и неразборчиво пролепетала: — Ты, — всхлип, — ты не отвечал на, — ещё один всхлип, — на мои звонки, — я шумно выдохнул и крепче обнял её, а она сильнее зарылась носом в мою белоснежную рубашку, в которую я успел переодеться, когда сегодня с утра заехал к себе домой. Не зря я чувствовал что-то плохое, ой не зря! — Прости, солнце, — отвечаю ей я, поглаживая её по спине. — У меня сел телефон, и я не слышал твоих звонков. Прости, что заставил тебя волноваться, — она перестаёт плакать, но по-прежнему всхлипывает и шмыгает носом, только теперь уже поднимает на меня испуганный взгляд, отчего я сам невольно вздрагиваю. Боже, она так боялась, что я брошу её и оставлю одну… — Я боялась, что ты не приедешь, — тихо признаётся она, глядя на меня, а я улыбаюсь и целую её в лоб. Глупенькая моя. — Зря боялась. Я не настолько мудак, чтобы после всего, что между нами было, так просто бросать тебя, — усмехаюсь, а она расслабленно выдыхает и негромко хихикает, вытирая рукой свои слёзы. Я провожу пальцами по её щекам, убирая с них солёные дорожки от этих самых слёз, а затем подаюсь вперёд и сливаюсь с ней в поцелуе. Мы не виделись пару часов, а я уже дико по ней соскучился! Она охотно отвечает на поцелуй и приподнимается на носочках, чтобы быть ещё ближе ко мне. Мы стояли и целовались ещё минуты две-три, пока Настя не отстранилась от меня и не набрала в грудь побольше воздуха. Понимаю её, потому что мне самому сложно дышать, поэтому я тоже втягиваю в себя воздух. Надо же, а я и не думал, что можно так долго и безотрывно целоваться. — Ты голодный? Я приготовила ужин, — она мягко улыбается и махает головой в сторону кухни, а я, расстёгивая пуговицы на своём пиджаке, коротко усмехаюсь и утвердительно киваю головой. Да, я очень голодный и с удовольствием бы навернул порцию хорошего ужина. А зная Настю, я больше, чем уверен в том, что она просто прекрасно готовит, поэтому с пустым желудком я не останусь, в этом я уверен. — Не откажусь от еды, — издаю смешок, а она шутливо закатывает глаза и идёт накладывать мне еду. Проводив её взглядом до кухни, я улыбаюсь каким-то своим мыслям и иду переодеваться, так как предварительно взял с собой из дома одежду. Не ходить же мне по квартире в официальном костюме, правда? Снимаю с себя ненавистный мне костюм, который уже буквально приелся ко мне ещё с подростковых лет, открываю шкаф, нахожу там свободную вешалку и вешаю костюм на неё. Затем достаю из пакета свои серые шорты и белую футболку, накидываю это всё на себя и, потянувшись и размяв мышцы спины, выхожу из комнаты, уже чувствуя аппетитный запах, доносящийся из кухни. Прохожу в кухню и, облокотившись на дверной косяк, наблюдаю за Настей, которая стояла около микроволновки и терпеливо ожидала, когда разогреется моя порция. Она, словно почувствовав моё появление, обернулась в мою сторону и обвела меня взглядом, а затем с лёгкой улыбкой проговорила: — Знаешь, непривычно видеть тебя в таком домашнем стиле, — я хмыкаю и подхожу к ней со спины, обнимая её за талию и утыкаясь носом в её шею, вдыхая сладкий запах духов. Моя. Вся моя. Не верится до сих пор. — Привыкай, теперь будешь видеть это до конца своих дней, — хитро прищуриваюсь я, а она искренне смеётся и треплет меня рукой по волосам. Я, если честно, не очень люблю, когда мои волосы кто-то трогает, но для неё я готов сделать поблажку. Для неё вообще, что угодно — хоть с неба звезду, хоть снег с вершины горы, хоть ракушку прямиком с морского дна. Всё, что только попросит. — Замуж тоже позовёшь? — она игриво толкает меня в плечо, а я усмехаюсь и склоняю голову набок. Конечно позову, вот только не сейчас. Пока надо пожить вместе какое-то время, окончательно привыкнуть друг к другу, узнать друг друга получше. А там уже посмотрим. — Позову, куда денешься, — замечаю, как она покрывается румянцем и отводит взгляд в сторону, а сам еле давлю в себе смех. Такая она милая, когда стесняется, просто слов нет! Чудо какое-то, а не девушка, честное слово! Микроволновка громко и противно пищит на всю кухню, оповещая нас о том, что мой ужин разогрет и готов к приёму внутрь. Настя открывает дверцу, достаёт оттуда порцию картошки-пюре с котлетами и протягивает её мне. Я принимаю из её рук тарелку, при этом поинтересовавшись: — Ты сама хоть ела сегодня? Она кивает, но делает это как-то неубедительно, поэтому я подозрительно сощуриваюсь и внимательно наблюдаю за ней. Собралась меня обмануть, маленькая хитрюшка? — Да, я ела сегодня, не беспокойся, — старается выглядеть уверенно и правдоподобно в моих глазах, но я улавливаю некое подрагивание в её голосе и вижу, как она перебирает пальцами в воздухе. Что-то недоговаривает, значит. Я не перестаю щуриться, но всё равно киваю, смотря на неё с недоверчивостью. Если она думает, что может меня обвести вокруг пальца, то она глубоко заблуждается. Я в любом случае узнаю правду, и совершенно неважно, каким именно образом я это сделаю. Усаживаюсь за стол и вмиг сметаю всё содержимое на тарелке, пока она сидит напротив меня и с улыбкой наблюдает за мной, подперев рукой подбородок. Когда мой ужин оказывается благополучно съеденным, я отставляю тарелку в сторону и с благодарностью смотрю на девушку. — Спасибо, что накормила, Насть, было очень вкусно, — она лишь кивает в ответ головой, а затем спрашивает: — У тебя больше нет никаких срочных дел? — я отрицательно машу головой, вытирая уголки губ полотенцем, и она, видя мой отрицательный ответ, сверкает своей самой обворожительной улыбкой и добавляет: — Тогда давай сейчас просто полежим вместе? Я очень соскучилась по тебе, — её слова греют мне душу, и я соглашаюсь на это, потому что, признаться честно, именно об этом я страстно мечтал весь день — приехать к ней и просто валяться на кровати в обнимку, совершенно не заморачиваясь по поводу работы и прочих важных дел. До спальни мы доходим довольно быстро, и Настя первая плюхается на постель, приглашающе похлопывая рукой по месту рядом с собой. Я фыркаю и ложусь рядом с ней, а она тут же закидывает на меня ногу и прижимается ко мне, обняв обеими руками мою шею. Я утыкаюсь носом в её макушку, вдыхая аромат её цветочного шампуня, а затем негромко спрашиваю: — Ты в состоянии завтра выйти на работу? — она молчит, словно раздумывает о чём-то, а после поднимает на меня извиняющийся взгляд, и я сразу же понимаю, какой будет её ответ. — Нет, завтра вообще никак, Коль. Я уже, вроде как, чувствую себя лучше, но температура до сих пор скачет, да и насморк ещё не прошёл. Не хочу заражать народ в больнице, поэтому ещё пару дней отлежусь дома и приведу себя в порядок, — я понимающе киваю головой. Уж лучше пусть вылечится окончательно, чем ходит по больнице наполовину болеющая, а то и других перезаражает, и сама какую-нибудь инфекцию новую подцепит и обострит свою нынешнюю болезнь. Да, мне очень не хватает её на работе, но так будет лучше. И к тому же, мы теперь встречаемся и можем видеться вне работы, так что, без неё и её внимания я не останусь. Мы лежим молча некоторое время, пока Настя вдруг не спрашивает: — А ты всё ещё играешь за «Бастион»? — я в непонимании вскидываю брови: что значит «всё ещё» и откуда она знает, в каком клубе я играю? — А откуда ты вообще об этом знаешь? Ну, я про название клуба и о том, что я в нём состою, — замечаю, как расширяются её глаза и как она прикусывает нижнюю губу. Секундочку, неужели она… — Я следила за тобой в подростковом возрасте, — на выдохе произносит она, опуская взгляд вниз, а я удивлённо хлопаю глазами, напрочь отказываясь верить в её слова. То есть, она одна из тех самых фанаток? С ума сойти, а я-то думал, почему она так отреагировала на меня, когда мы впервые встретились! — Так… Ты одна из моих, так скажем, поклонниц? — я вопросительно приподнимаю бровь, на что она слабо кивает головой, не решаясь на меня посмотреть. Вот интересно, она действительно все эти годы следила за мной и моей жизнью? Или, может, это осталось в прошлом, а такая её реакция на меня была из-за воспоминаний? — Не подумай, что я всё это время наблюдала за тобой! — вдруг вскидывает руки она, видя мой ошарашенный взгляд. — Это началось и закончилось в подростковом возрасте, за все эти годы я успела забыть тебя и даже не вспоминала о тебе! Я облегчённо выдыхаю. Значит, второй вариант оказался верным. Слава Богу. — Я верю. А насчёт «Бастиона» — да, я до сих пор играю за него. Если хочешь, то можешь даже придти ко мне на игру в следующий четверг, я буду рад тебя там видеть, — она чуть улыбается и пожимает плечами, наконец поднимая на меня глаза. — Если до конца вылечусь, то обязательно приду, — заверяет она меня, а после этого вновь обнимает меня, но теперь уже за торс, а я притягиваю её ближе к себе и зарываюсь носом в её шевелюру. С ней так хорошо и уютно, господи, всю жизнь бы так пролежал! Настя заснула, уткнувшись носом в мою шею, а вот на меня сон не шёл совершенно. Я лежал и молча смотрел в окно напротив: на небосклоне уже начали появляться звёзды, что говорило о наступлении ночи. Аккуратно высвободив руку из-под Насти, я потянулся к телефону и, разблокировав экран, взглянул на время — двенадцать часов ночи. Супер, мне вставать через шесть часов, а у меня сна ни в одном глазу! Ещё раз проверив будильник, я отключил мобильник и отложил его обратно на тумбочку. Положив голову на подушку, я немного нахмурился и решил порассуждать о жизни сам с собой. А что, всё равно спать не хочется, а так, может, и сон придёт. И я, кстати, не ошибся. На мыслях о моей подростковой жизни и о том, как я уставал от бесконечных мероприятий с отцом и хотел хоть немного отдохнуть от постоянных разъездов, я отключился и крепко уснул, так как сон поглотил меня целиком и полностью. Лишь изредка я ощущал, как дёргается во сне Настя и как она раз за разом крутится по сторонам, но по итогу всё-таки успокаивается и вновь прижимается ко мне. И именно так мы проспали до самого утра.