Один Путь

Щекоча кожу, маленькая капля пота стекала по лбу, неумолимо двигаясь к переносице. Иан, полностью сосредоточенный на неподвижности своих ладоней, попытался двинуть бровью, чтобы хоть немного изменить ее траекторию — он знал, стоит потерять концентрацию хоть на миг, аккуратно сплетенные потоки энергии в его руках рассыплются, распадутся, и он снова получит несильный, но обидный удар тонким прутиком по пальцам. Мастер Риннельдор стоял в шаге от него, скрестив руки на груди, и цепко наблюдал за тем, как, мерцая, дрожа, перед юношей раскрывается маленький портал. Задание было простым — открыть проход достаточного размера и мощности, чтобы наставник мог просунуть в него руку и взять со стола стакан с водой. Но это только звучало легко, на деле же юный эльф бился над этой задачей уже битый час. С мастером Риннельдором Иан занимался уже без малого четыре года, и за это время обучение шло ни шатко, ни валко. Он очень легко, почти играючи, освоил азы — теория управления энергией, стихийные сигнатуры и история магии уложились в его голове стройно и аккуратно, Иан научился сходу определять природу магических явлений, разбираться в видах заклинаний и рассчитывать ингредиенты в чародейских формулах, но дальше теории почти дело не шло. И поначалу, зайдя в очередной тупик, не сумев воплотить простенькое заклинание, Иан был близок к тому, чтобы все бросить. Он помнил еще, какие надежды возлагали на него еще пару лет назад. Ребенок-Исток, первый среди Старшего народа за очень долгое время, за право обучать его буквально бились лучшие умы Империи. Победителем в том соревновании вышел мастер Риннельдор, один из придворных магов Императора, но очень скоро стало ясно, что трофей не оправдал гонки. И только письма отца, в которых тот убеждал Иана, что знания — результат упорного труда, а успех никому не дается вот так сразу, убедили юношу продолжать попытки. Хоть зачастую ему и казалось, что мастер Риннельдор не выгонял его взашей потому лишь, что боялся гнева Императора. Все знали — юный эльф — ближайший друг принца Фергуса, а с такой протекцией талант был вовсе не обязателен. Теплая капля добралась до складки между напряженно сведенных бровей, скользнула вбок и попала прямиком в уголок глаза. Иану пришлось отчаянно зажмурить его — пот щипал так резко, словно юному эльфу в глазницу засадили арбалетный болт. Мысленно он решил даже, что ну его, этот глаз, вполне можно было обойтись в жизни и одним — отец же как-то справлялся. Портал опасно дернулся, замерцал, и юноша, сцепив зубы, отбросил все лишние мысли. Еще немного энергии, еще капелька концентрации… — Готово, — наконец торжественно объявил он, глянув на учителя через плечо. Проход был маленьким — не больше десертного блюдечка — но вел прямиком на стол, где ждал своей участи стакан с водой. Сияющие края портала не дрожали, оставаясь идеально-круглыми — пожалуй, никогда прежде у Иана не получалось таких совершенных форм. Все его предыдущие попытки открыть стабильный лаз в пространстве заканчивались провалом — порталы искрили, меркли, а брошенные в них предметы исчезали без следа или распадались на мелкие щепки. Сейчас же Иан и сам готов был засунуть руку в свое творение и рассчитывать на то, что ему не оторвет пальцы. — Уверен? — скептически поинтересовался мастер Риннельдор, и от тона его по спине юного эльфа промаршировала ледяная хоругвь мурашек. Неужто он где-то ошибся? Выход из портала тоже выглядел стабильно. Не было слышно характерного для неправильных заклинаний треска и стрекота, даже озоном почти не пахло. Но тон наставника был таким прохладным и недоверчивым, словно, указывая на свою зеленую рубаху, Иан утверждал, что это черная рыцарская броня. — Уверен, — подтвердил юноша, хотя тон его говорил о совершенно обратном. — Хорошо, — нехотя согласился мастер Риннельдор, — принеси Густава. Иан быстро встревоженно глянул на наставника. Бледное скуластое лицо не дрогнуло — мастер Риннельдор, казалось, был вовсе не заинтересован происходящим, цедил слова нехотя, делая юноше огромное одолжение. — Зачем? — отважился переспросить Иан, и на короткий миг надменное лицо едва заметно исказилось. Больше всего на свете мастер Риннельдор ненавидел, когда ему перечат. Даже если это было лишь невысказанное намерение возразить. — Принеси Густава, — не меняя тона, повторил он, и тонкий прутик в его ладони угрожающе дрогнул. Иан вздохнул и, оставив открытый портал спокойно мерцать в воздухе, поплелся в другой конец лаборатории, где мастер Риннельдор держал компоненты для зелий и материалы для создания артефактов. Густавом звали крупного палево-рыжего бельчонка, которого наставник держал в просторной медной клетке, и время от времени испытывал на нем свежие отвары и простые заклинания. Иан понятия не имел, где и зачем учитель раздобыл Густава, но жилось зверю в чародейской лаборатории совсем неплохо. Мастер Риннельдор никогда не подвергал его жизнь серьезной опасности, пробовал на нем лишь глупые заказы от нильфгаардской аристократии — средства для роста волос или лекарство от несварения желудка. Сама необходимость работать ради удовлетворения человеческих прихотей доставляла мастеру Риннельдору почти физическую боль, Иан точно знал это. И Густав был товарищем наставника на этом унизительном пути, так что о судьбе Густава обычно можно было не волноваться. Засиживаясь над очередной книгой допоздна в лаборатории учителя, Иан сам иногда выпускал пушистого лаборанта из клетки и позволял ему беспрепятственно шастать по столу, садиться себе на голову и лезть длинным хвостом в большую чернильницу. Юноша старался, чтобы учитель не заставал его за общением с Густавом слишком часто — мастер Риннельдор и так не упускал шанса пройтись по происхождению и наследственности ученика, припоминая, чем прославился в свое время его отец, и замечая, что белка тянется к белке, хотя Иан никогда не состоял в скоя’таэлях и даже в лесу не прожил ни единого дня. Но длинными душными вечерами, когда вырваться из дома наставника, бросив книги, сбежать на встречу с Фергусом не получалось, Густав становился для Иана единственным товарищем. Ему он рассказывал о своих неудачах, хотя бельчонок и так мог их наблюдать. Сейчас Густав быстро вскарабкался по прутьям клетки, завис на лапе у самой крыши, внимательно глядя на юношу в надежде получить от него угощение или свободу. — Привет, приятель, — улыбнулся ему Иан, открыл дверцу и позволил Густаву выбраться на свою ладонь. Тот послушно присел, никуда не дергаясь, и уставился на юношу внимательными черными бусинами глаз. Иан вздохнул — предчувствия его терзали самые мрачные. Он вернулся к наставнику с бельчонком на ладони. Портал продолжал мерцать — он оставался стабильным уже почти целую минуту, и это был бы огромный, колоссальный шаг вперед, если бы не холодный скептический взгляд прозрачно-рыбьих глаз мастера Риннельдора. — Пусть Густав пройдет через твой портал, — скомандовал наставник, и Иан испуганно замер. Конечно, он был вполне уверен в своей работе — по всем признакам выходило, что проход вышел отличный, без постороннего шума, с четкой ровной траекторией, с идеальным рисунком энергетических вихрей. Но до сих пор Иану приходилось заставлять проноситься сквозь свои порталы только ложки, перья и ножки стула, и всех их ждала на выходе весьма незавидная участь. Юный эльф вдруг представил, как с другого конца пространственной лакуны брызгает алая беличья кровь, и в том, что падает рядом с пресловутым стаканом с водой, очень сложно узнать Густава. Изломанное маленькое тело еще дергается, но жизни в крохотных черных глазах уже нет… — Может быть, я сам засуну туда руку? — предложил Иан в отчаянной попытке спасти приговоренного. — Ты, выходит, полагаешь, что с Густавом в твоем портале что-то случится? — осведомился мастер Риннельдор, — но собственной руки, главного инструмента мага, тебе не жаль? Иан обиженно нахмурился. Густав, едва ли осознавая нависшую над ним опасность, принялся деловито умывать мордочку лапами. — Портал стабилен, — заговорил Иан, набравшись смелости, — энергетическая сигнатура соблюдена, частота настроена, расстояние рассчитано… — Пусть Густав пройдет через твой портал, — повторил мастер Риннельдор, не меняя тона. Иан посмотрел на мерцающий абрис портала, вдохнул и задержал дыхание, протянул чуть дрожащую руку. Густав махнул хвостом, быстро почесал за ухом, готовый прыгнуть, но в последний момент юноша перехватил его и прижал одной рукой к груди. Мастер Риннельдор хмыкнул — будто ничего другого и не ожидал — погрузил собственную ладонь в открытый проход. Тонкие пальцы обхватили стакан, стоявший на столе. Наставник вытащил его со своей стороны портала и величаво сделал два глотка, словно дегустировал Сангреаль нового урожая. Иан досадливо фыркнул и отвернулся. — Хуже Знающего, который ничего не знает, только Знающий, уверенный в собственном провале, — сообщил мастер Риннельдор холодно. — На сегодня достаточно. Прочти «О природе вещей» Раффара Белого с сотой по триста двадцатую страницу и законспектируй. Завтра займемся целебными чарами. — Но завтра день рождения принца Фергуса! — неожиданно даже для себя возразил Иан, но мастер Риннельдор лишь усмехнулся. — А ты так уверен, что тебе будет дозволено на нем появиться? — осведомился он. Раффар Белый, может, и был великим алхимиком, проложившим путь всей современной магической науке, но легким слогом он явно не обладал, и на третьей странице его труда Иан почувствовал, что засыпает. Мастер Риннельдор, проверив созревание своих настоек, удалился, оставив Иана один на один с древними манускриптами и Густавом, вернувшимся в свою клетку, и мятежный дух юного эльфа теперь стремился к свободе. За большой расписной ширмой в противоположном углу лаборатории располагался стационарный портал. Он вел в один из церемониальных залов Императорского дворца, и мастер Риннельдор пользовался им только, если спешил на очередной Совет к Эмгыру. Сам Иан иногда набирался отваги, чтобы сбежать через этот проход, а потом незаметно вернуться. Возможно, наставник догадывался об этой его периодической дерзости, но никогда ничего не говорил на этот счет. Больше того — активационный кристалл он держал в незапертом ящике своего стола, будто специально провоцируя юного несостоявшегося скоя’таэля к побегу. Иан заложил страницу, на которой остановился, длинным гусиным пером, заговорщически глянул на Густава. — Вреда не будет, если я быстро сгоняю к Фергусу, правда? — спросил он у бельчонка, не ожидая от того возражений, — нужно ведь предупредить его, что завтра я, возможно, не смогу прийти на праздник? Это будет справедливо. Большой зеленоватый кристалл замерцал в его руках мягким светом, Иан аккуратно вставил его в ровный квадратный паз и отступил на полшага, пока арка портала, открываясь, начинала светиться белесым золотом. За годы обучения, может быть, Иан и не научился толком открывать стабильные пространственные коридоры, но вот ходить по таким ему понравилось с самого первого раза. Что бы там ни говорил Геральт, всегда недовольно морщившийся даже при упоминании порталов, для Иана шаг в сияющую черноту был сродни спуску на санках с высокой обледенелой горы — страшновато, но захватывающе. Тот единственный раз, когда мастер Риннельдор по-настоящему похвалил юношу, случился, когда они впервые шагнули в портал вместе, и на выходе Иан не ощутил даже тени головокружения, на которое жаловались все новички. — Я скоро, — бросил юноша Густаву через плечо и, глубоко вдохнув, шагнул в сияющую арку. Церемониальным залом, в который вел энергетический коридор, пользовались редко. Император не слишком доверял магам и чарам в целом, а помещение было зачаровано специально, чтобы в Советах могли участвовать даже те волшебники на службе Нильфгаарда, у кого не получилось присутствовать физически. Стены зала представляли из себя, по сути, огромный мегаскоп, созданный специально для групповой связи, где все собеседники могли видеть и слышать друг друга. Именно поэтому Иан, выйдя с той стороны портала, так удивился, столкнувшись с Эмгыром буквально нос к носу. Император отступил на полшага, и взгляд его спокойных черных глаз ничуть не изменился. — Добрый день, Иан, — поприветствовал юношу Эмгыр, и Иан поспешил выпрямиться, мельком отряхнуться и церемонно поклониться. — Прошу прощения, Ваше величество, — сказал он так вежливо, как только позволяло говорить его удивление, — я не хотел вас тревожить. Император был при параде — в последнее время с ним это случалось нечасто, но сегодня он вырядился так, словно собирался выступать с речью перед толпой подданных или принимать важных иностранных послов. Иану даже стало немного стыдно, что сам он остался в распахнутой ученической мантии, наброшенной поверх простой не слишком свежей рубахи — магия требовала такого же напряжения сил, как тренировки с мечом или езда верхом. Но Императора его непотребный вид, казалось, ничуть не смутил, и он продолжал, как ни в чем не бывало. — Как поживает мастер Риннельдор? — осведомился Эмгыр совершенно светским тоном, будто Иан явился к нему на аудиенцию и теперь они были заняты неторопливой беседой, — я слышал от него, ты делаешь большие успехи. Иан вздохнул. — Мастер Риннельдор так говорит, потому что боится вас, Ваше величество, — выпалил он, досадливо закусив губу, — на деле же он вечно мной недоволен. Наверно, считает, что я зря трачу его время. — Его время оплачивается из Императорской казны, — заметил Эмгыр, и с удивлением Иан заметил, что он даже слегка улыбнулся, — но за похвалы в твой адрес ему никто не платит. Иан удивленно покосился на Императора. За те годы, что юный эльф прожил в Нильфгаарде, отец Фергуса почти не изменился — но лишь внешне. Манера же держать себя с годами стала из сдержанно-строгой, отстраненной, даже суровой, саркастически-насмешливой, словно с каждым днем Император все отчетливей видел ироничность жизни и учился смеяться над ней. Поначалу Иан робел в обществе того, о ком прежде столько слышал — и от Геральта, и от папы, и от случайных знакомых. У каждого было свое мнение об Императоре Эмгыре вар Эмрейсе — особенно у тех, кто с ним никогда не встречался. И лишь несколько человек отзывались о нем без скрываемого за злобой страха. Иан же всегда был больше склонен верить не злым языкам, а Фергусу или папе, но даже при том, Эмгыр при ближайшем рассмотрении вызывал в юноше трепет. До недавних пор. Теперь же начинало казаться, что, случись Иану пошутить, Император бы искренне рассмеялся. — Надеюсь, что смогу оправдать его надежды, — Иан снова учтиво кивнул. Под пытливым взглядом черных глаз ему становилось немного неловко. Эмгыр вроде бы ждал продолжения беседы — или просто не знал, как вежливо спровадить юношу? Одно предположение было нелепей другого, и потому, когда один из мегаскопов у дальней стены зала замерцал, Иан выдохнул с облегчением — Император собирался держать Совет с какими-то чародеями, и такому юному и бездарному на нем места не было. — Фергус занят примеркой праздничного одеяния, — подсказал Эмгыр, когда юноша устремился к выходу из зала, и Иан благодарно поклонился ему у двери. Он успел заметить, как между столбиками мегаскопа появилась высокая стройная женская фигура, но лица чародейки юноша разглядеть не успел. В рассеянных солнечных лучах, лившихся из открытого окна, фигура Фергуса казалась смазанной, будто написанной акварельными красками. Вокруг принца, застывшего, расправив плечи, стоя на низкой скамеечке, крутился щуплый проворный портной, похожий на ловкого хищного горностая. Он одну за другой всаживал длинные булавки в рукава и полы нарядного черного камзола, сидевшего на нескладной сухощавой фигуре Фергуса, как кинжальные ножны на кухонном ноже. Принц недовольно хмурился и закатывал глаза на каждое заявление портного, что «Его высочество успели за два дня так возмужать, что приходится расставлять рукава!» Иан знал, что на его собственном фоне Фергус недавно начал чувствовать себя неуверенно. Юный эльф, едва ему стукнуло двенадцать, неумолимо пошел в рост, и за два года почти сравнялся со своим папой. Фергус же рос медленно и как-то неравномерно. У него были слишком длинные руки, слишком узкие плечи, и, по собственному утверждению, он больше походил на человекоподобного богомола, чем на принца. «Может быть, королева Анаис расколдует тебя поцелуем настоящей любви, как принцесса Паветта расколдовала твоего папу!» — беззлобно поддевал его Иан, но Фергус от этого становился только мрачней. Сейчас, однако, заметив друга в дверях комнаты, Фергус просиял. Нетерпеливо махнул рукой, вызвав возмущенный оклик портного и раскидав вокруг себя несколько булавок. Иан быстро вошел, остановился в шаге от постамента, на котором принц изображал манекен для парадного костюма, критически склонил голову к плечу и ухмыльнулся. — А ты хорош, — заметил он весело, — если нашить еще немного парчи, будешь даже нарядней, чем Императрица. — Как смешно, — снова нахмурился Фергус, — ты-то, я надеюсь, не в этом балахоне придешь? Слыхал я, что чародеи часто запираются в собственных башнях и не меняют одежду месяцами, но ты-то, надеюсь, не из таких? Иан немного смущенно оправил мантию на плечах. — Я торопился, — с достоинством ответил он, — и не успел переодеться. — Хорошо, что ты пришел, — совершенно искренне произнес Фергус, — эти приготовления меня совсем измучили. Вторая примерка за день! Катэр всего меня булавками исколол. И все ради чего? Опять ведь никто на меня и не посмотрит, будто я виноват, что мой день рождения совпадает с днем бракосочетания моих родителей, — он недовольно поморщился, когда Катэр снова — может быть, в отместку — задел его булавкой. Иану не хотелось с порога разочаровывать друга и сообщать ему о вероятности, что мастер Риннельдор попросту не отпустит его на торжество, и потому поспешил жизнерадостно заметить: — В этот раз у тебя не просто день рождения. Ты входишь в возраст, а это серьезное дело! — Ну да, — повинуясь указанию портного, Фергус повернулся боком к зеркалу и развел руки в стороны. Катэр принялся прилаживать на камзол широкий черный пояс, вышитый золотыми солнцами, — наступает день, когда меня наконец спровадят из Нильфгаарда в царство болот и мятежников. — Бедная южная принцесса не хочет замуж за правителя королевства диких нордлингов! — рассмеялся Иан, — Темерия — моя родина, если ты не забыл. Так что имей уважение. Фергус непременно швырнул бы в него чем-нибудь, если бы не суровый взгляд портного. Принцу оставалось лишь недовольно выдохнуть, когда ему снова велели повернуться. — Еще диктанты эти, — продолжал он изливать душу, — кому какое дело, что я не знаю, как пишется слово «Марибор». Если мне захочется кому-то там написать, я прикажу писарю сделать это за меня! Иан, вспомнив хлесткие удары тонким прутиком по своим пальцам от мастера Риннельдора, сочувственно покачал головой. — Еще один повод радоваться дню рождению, — заметил он, — в Вызиме никто не станет заставлять тебя писать под диктовку. Вряд ли для Анаис вообще важно, знаешь ли ты, как пишутся названия темерских городов. Было видно, что Фергус не слишком-то ему поверил. Даже сейчас, подойдя вплотную к границе собственного взросления, он едва ли представлял, что такое семейная жизнь. Их брак с королевой Анаис был решенным делом уже семь лет к ряду, но до сих пор Фергус задумывался об этом, как о чем-то далеком и несбыточном. У него всегда находились дела поважней и поинтересней размышлений о том, что значит быть мужем королевы чужой страны. Лишь иногда он замечал, что, судя по письмам, Анаис тоже была не в восторге от будущего замужества, и Фергуса воспринимала примерно также, как очередной договор о поставках фруктов из Туссента. Государственная необходимость — эти слова прочно висели над головой принца, и ему оставалось лишь смириться с этим. Сейчас принц готов был ответить очередной колкостью, но дверь в комнату вдруг приоткрылась, и портной, старательно одергивавший в очередной раз полу камзола, выпрямился и поклонился, хотя на явление Иана до этого не отреагировал никак. — Ваше высочество, — почтительно сказал он, и юный эльф заметил, как лицо Фергуса исказилось неподдельным страданием. Маленькая чернокудрая девочка в пышном зеленом платье прижимала к груди огромную, почти с половину нее размером, красивую куклу. На пухлощеком лице застыло капризно-недовольное выражение. Она величественно прошла в комнату, совершенно не глядя на Иана, и остановилась перед оробевшим портным. — А где мое платье? — спросила она тоном, в котором ясно слышался голос ее отца из лучших времен, — вы крутитесь с Гусем уже целый час! — Ваш наряд уже готов, Ваше высочество, — Катэр снова учтиво склонился перед маленькой принцессой, — с вашего позволения, мы почти закончили, и потом… — Хочу сейчас, — твердо произнесла девочка. Было видно, как Фергус жаждал отослать сестру прочь или хотя бы осадить ее, но появление маленькой принцессы означало для него избавление от пытки, и он молчал. — Сию минуту, Ваше высочество, — портной повернулся к Фергусу, — прошу прощения… — Да-да, сейчас, — Фергус начал старательно выкручиваться из своего наряда, стараясь не сбросить с него булавки. — Здравствуй, Лита, — решил Иан проявить вежливость. Он вообще был удивлен, что не застал маленькую принцессу в комнате с самого начала. Обычно, если у нее не находилось дел поважнее — чаепития с папá или уроков с гувернанткой — Лита следовала за братом хвостом, чем обычно приводила Фергуса в бешенство. Лишь в обществе родителей принц вел себя с сестрой вежливо и сдержанно, но на его обычные выпады Лита совершенно не реагировала. — Ах, это вы, — маленькая принцесса подняла на Иана большие темные глаза, — добрый день, мастер Иан. Можете подержать Розалиту, пока я буду наряжаться. Она великодушно протянула Иану свою куклу, и тот покорно принял ее из пухлых маленьких рук. — Приятно познакомиться, Розалита, — Иан учтиво взглянул в искусно расписанное кукольное лицо, — а что случилось с Агнессой? Я думал, она была твоей фавориткой. — Агнесса мне надоела, и я велела ее повесить, — ответила с достоинством маленькая принцесса, — она готовила заговор. — Какая жалость, — покачал головой Иан. В отличие от Фергуса, ему Лита даже нравилась. Девочку растили, как редчайшее хрупкое сокровище, она ни в чем не знала ни отказа, ни ограничений, но в свои шесть лет рассуждала, почти как взрослая, и иногда высказывала мысли, до которых Иан сам бы никогда не додумался. Наблюдать за ней было забавно. Кроме того, у самого Иана никогда не было младших сестер, и где-то в глубине души он жалел об этом. — Агнесса мне нравилась, я даже думал попросить у тебя ее руки. — Хорошо, что не попросил, — серьезно ответила Лита, — семью предателя казнят вместе с ним. Фергус, уже избавившись от своей тряпичной пыточной камеры, натягивал мягкие сапоги для верховой езды. — Оставь куклу, — бросил он Иану, — пойдем, пока я свободен, допишу твой портрет. Лицо Литы мгновенно переменилось. — Я тоже пойду, — безапелляционно заявила она, потом кивнула обескураженному портному, — примерку придется отложить. — Никуда ты не пойдешь, — попытался возразить Фергус, но всем троим было понятно, кто выйдет победителем из этой схватки, — пришла мерить платье — так мерь, а нам не мешай. Маленькое лицо девочки мгновенно сморщилось, к вишневым глазам подкатились крупные слезы, еще мгновение — и готово было свершиться непоправимое. И за секунду до того, как Яруга вышла из берегов, Фергус предостерегающе поднял руки, признавая поражение. — Ладно, идем, — сказал он, — только сиди тихо и не лезь в краски, как обычно. Лита с достоинством кивнула, принимая его капитуляцию. — Отдай Розалиту Гусю, — скомандовала она Иану, и тот покорно и со всем почтением передал куклу в руки принца. Тот поморщился, словно юный эльф протягивал ему дохлого голубя. — Мастер, который ее создал, раньше делал для меня фигурки, — заметил он, покачал головой, как старый эльф, глядя на развалины древнего светилища, — а эта дурища своих кукол еще и выбрасывает… — Сам дурак, — откликнулась девочка и протянула Иану руку, оказывая ему огромную честь сопровождать себя. Мастерская Фергуса — его святилище, куда никому не было хода, кроме вездесущей Литы и лучшего друга — располагалась в одной из дворцовых башен, на самом верху. И где-то на середине лестницы маленькая принцесса, конечно, заявила, что устала и приказала Иану взять себя на руки. Юный эльф, само собой, повиновался. От аккуратно уложенных кудрей Литы пахло шоколадными конфетами и поздними осенними цветами. Она всегда обхватывала шею Иана очень крепко и восхищенно взвизгивала, когда он поднимал ее на высоту собственного роста. Никто на памяти юного эльфа так не радовался таким простым вещам в его исполнении, разве что папа много лет назад, когда Иан научился держаться в седле. Но уж точно не мастер Риннельдор. Лита, однако, несмотря на малый рост, была все же довольно увесистой для его рук, и к верхней ступени лестницы Иан успел слегка запыхаться. Фергус же, отпирая дверь в мастерскую, продолжал недовольно хмуриться, зажав Розалиту подмышкой — и как только маленькая принцесса терпела такое обращение со своей фавориткой? Комната, где они оказались, никак не вязалась с остальной строгой и помпезной обстановкой Императорского дворца. Здесь царил художественный беспорядок. Фергус никому не позволял здесь прибираться, слуги обходили мастерскую по широкой дуге, пару раз нарвавшись на гнев принца, и теперь, чтобы подойти к окну, перед которым стоял мольберт и приготовленная для портретного фона композиция из занавеси на широкой раме, лука и колчана со стрелами, нужно было аккуратно огибать сваленные кучей подрамники, банки с грунтовкой и красками, россыпи кистей разных мастей и элементов для натюрмортов — восковых фруктов, кувшинов и всего в таком роде. У дальней стены, едва прикрытый темным пологом, стоял большой портрет Императорской четы, приготовленный в подарок родителям на День бракосочетания. Иан знал, что Эмгыр и Рия не позировали для этой картины, Фергус писал их по памяти, и можно было только удивляться точности и живости деталей. Император на портрете выглядел очень молодым и даже слегка улыбался, опустив руку на точеное плечо супруги — счастливой, свежей и словно готовой вот-вот рассмеяться. Портрет, над которым сейчас работал Фергус, был совсем другой. Иан знал, что изображает он на нем вовсе не друга, а его отца — из тех времен, когда Иорвет еще командовал одним из отрядов бригады Врихедд, и полотно выходило тяжелым и мрачным. Заглядывая принцу через плечо, закончив позировать, Иан видел выражение лица отца, которого никогда у него не замечал. С портрета на него смотрел совсем не тот Иорвет, который сейчас жил в Оксенфурте и получил кафедру с начала осеннего семестра, который научился искренне улыбаться и давал сыну мудрые советы. Иорвет на картине Фергуса был безжалостен и непримирим. Он знал, что идет на смерть, и она его не пугала, лишь злила. Принц говорил Иану, что собирается подарить этот портрет декану кафедры философии в Оксенфуртской академии, чтобы он не забывал, с кем имеет дело, реши он в очередной раз выступить оппонентом на докладе Иорвета. Конечно, Фергус шутил, но Иан был уверен — такой подарок произвел бы в Университете настоящий фурор. О том, что младший профессор Иорвет когда-то был тем суровым командиром, что смотрел сейчас с почти законченного полотна, едва ли кто-то знал — и точно никто бы не поверил. Иан снял мантию, бросил ее куда-то на захламленный стул, взял в руки лук и принял привычную напряженно-героическую позу, пока Фергус облачался в заляпанную красками накидку и подбирал нужную кисть. Принц всегда работал молча, и юному эльфу нравилось наблюдать, как менялось при этом его лицо. Фергус, становясь за мольберт, словно забывал обо всех горестях придворной жизни, о бесконечных диктантах и примерках, о грядущей свадьбе и скором отъезде из дома. Он был словно подсвечен каким-то тайным сиянием, исходившим изнутри его тела, и, пока его руки двигались, будто танцуя, нанося мазок за мазком, его нескладная мальчишеская фигура обретала невиданную прежде стать, а лицо — спокойствие. Иан украдкой любовался другом, гордый тем, что стал безмолвным участником этого волшебного ритуала — куда более магического, чем все его упражнения в лаборатории мастера Риннельдора. Но на этот раз Фергус отчего-то хмурился. Он поводил кистью по палитре, смешивая цвета, но потом застыл перед картиной в нерешительности, словно не знал, куда нанести первый мазок. — Я хотел спросить, — сказал он наконец, не глядя на Иана, и тот замер, ожидая тревожного продолжения. Принц помолчал немного, вздохнул, решившись, — я подумал… а ты не хотел бы поехать в Вызиму вместе со мной? Хотя бы ненадолго. Может, на месяц или до Йуле? Одному мне там будет очень паршиво… Иан напряженно сглотнул. Он ждал и боялся этого разговора уже давно. Конечно, юный эльф хотел бы поехать — не только поддержать друга, но и увидеться с родителями. Отец был занят своими студентами, а папа нес службу где-то в Редании, и в последний раз они собирались все вместе в самом начале лета, когда гостили в Туссенте. Теперь же Иан получал лишь скупые послания от папы и длинные старательные письма от Иорвета, и тоска по родителям ширилась и росла с каждым днем. Но юный эльф осознавал — если прервать обучение сейчас, это будет равносильно тому, если бы он все бросил. Его успехи оставляли желать лучшего, и пауза в занятиях могла стать катастрофической. Не затем же он четыре года бился над магическими премудростями, чтобы так легко поддаться тоске по дому и отступить? Ни папа, ни отец не оценили бы этого. — Я не знаю, Фергус, — Иан едва заметно покачал головой, чтобы не портить композицию, — мастер Риннельдор, боюсь, меня не отпустит. Светлые брови Фергуса напряженно сошлись над переносицей. Он сосредоточенно вперился в какую-то точку на полотне и кивнул — мол, понимаю. — Анаис — хорошая, — поспешил заверить друга Иан, — она только кажется серьезной, но я знаю ее с рождения, и это самая добрая и замечательная девушка на свете. Ну после Литы, конечно. Фергус фыркнул, принимая его жалкую попытку пошутить, но остался сосредоточенно-серьезным. Некоторое время он рисовал, почти не глядя на друга, и на этот раз молчание было тяжелым, как запах растворителя для красок. Иан, чувствуя, как немеют плечи — вовсе не от неудобной позы — собрался уже было что-то сказать, но из противоположного конца мастерской вдруг раздался странный шум и грохот. Фергус встрепенулся, и на источник шума они с Ианом обернулись одновременно. Лита, вся измазанная краской из только что перевернутой банки, пыталась отряхнуть пятна со своей пышной юбки, но это было, конечно, не самое страшное. Иан увидел, как стремительно побледнел Фергус. Он выронил кисть и ринулся в угол комнаты, где стоял готовый портрет родителей. — Что ты наделала?! — закричал он, и на короткий миг Иану показалось, что он прибьет сестру на месте. И повод для этого был. На готовом портрете появились новые персонажи. Намалеванная поверх портрета ярко-зеленой краской, за спиной Эмгыра теперь высилась неровная высокая фигура с копной кудрей на совершенно круглой голове. У плеча Рии примостился еще один призрак — тощий, как огородное пугало, с большим крючковатым носом. На коленях же у Императрицы возникло последнее дополнение к картине — нечто круглое, окруженное зелеными кружевами и с таким же существом в палочных руках. — Что это?! — продолжал вопить Фергус, схватившись за голову, готовый начать рвать свои коротко остриженные волосы, — ты все испортила! Лита величаво вскинула кудрявую головку, и даже с лицом, измазанным краской, выглядела сейчас настоящей Императрицей. От криков брата любая на ее месте зарыдала бы, но только не Лита вар Эмрейс, дочь Императора Нильфгаарда. — Это Цирилла, — девочка ткнула зеленым пальчиком в кудрявую фигуру, — это ты, — прояснила она образ огородного пугала, — а это — мы с Розалитой. — Да ты… да я…- у Фергуса, казалось, просто не осталось слов — еще мгновение, и его мог бы хватить удар. Иан осторожно приблизился и заглянул другу через плечо. Критически осмотрел картину. — А по-моему, — заявил он, — так стало даже лучше. Теперь вся семья в сборе. — и от слов этих сердце его неприятно кольнуло. Когда Иан вышел из портала в лаборатории, мастер Риннельдор сидел за столом, на котором сиротливо лежала забытая книга Раффара Белого. Наставник по одному просовывал орешки в клетку Густава, и тот, ловко подхватывая их, уносил добычу куда-то в угол своего жилища. Иан замер в шаге от учителя и виновато потупил взор. Тот не повернулся к нему, но все было ясно и без его взглядов. — Простите, — заговорил юный эльф, изучая измазанные зеленой краской носки своих сапог, — я отлучился без вашего дозволения. И готов принять наказание. Целая ночь, проведенная за мытьем пробирок и реторт, безусловно, стоила короткого визита к Фергусу, и Иан мужественно поднял взор на наставника. Мастер Риннельдор тоже наконец обернулся к нему. — Я получил послание от Императора, — заявил он негромко, — он велит тебе собираться — ты будешь сопровождать его сына на пути в Вызиму. Его высочеству требуется время, чтобы привыкнуть к новой жизни в качестве супруга королевы Темерии, и тебе предстоит помочь ему в этом. Иан удивленно моргнул. В первый момент ему показалось, что он ослышался. Этого просто не могло быть. Может быть, он все же засунул в собственный портал голову, и все увиденное было лишь бредом его разложенного на атомы мозга?.. — Но как же наши занятия? — решил он все же проявить сознательность вместо того, чтобы броситься обнимать наставника. Мастер Риннельдор после такого мог бы и пойти против воли Императора. — Тебе пора попробовать поупражняться самостоятельно, — ответил мастер Риннельдор, чуть поморщившись, — ты пробудешь в обществе принца два месяца — до Йуле. И если, когда ты вернешься, окажется, что ты не отточил навык, а растерял его, я больше не буду иметь с тобой никаких дел. Иан сглотнул. Потом, все еще не веря в происходящее, поспешил с жаром кивнуть. — Я буду заниматься! — пообещал он, уже думая, влезут ли все его книги в дорожную сумку, — обещаю, мастер! Каждый день! Мастер Риннельдор устало покачал головой, потом по его безразличному лицу вдруг скользнуло нечто, очень похожее на улыбку. — Я знаю, Иан, — сказал он, — я знаю.