***
Около двух тысяч людей сейчас скопились большом тёмном помещении, затаив дыхание в ожидании чего-то грандиозного. Кто-то сидел за столиком и попивал заранее взятые коктейли, а кто-то стоял в общей массе. Стоит отметить, что тёмное помещение уходило ввысь этажа на три, где также ждали люди. В один момент все голоса стихли, а яркий свет фонаря внезапно высветил на сцене, расположенной внизу, группу музыкантов во главе с вокалистом. Полминуты вступительного блюза на духовых инструментах, а потом голос юноши огласил всё помещение. За время его пения стало становиться куда светлее. По всем этажам зажигались фонари, а возле сцены стали искрить фейерверки. В конце столь помпезного представления зал залился аплодисментами, награждая ими столь талантливых людей. — Спасибо! Спасибо. — Певец сделал последний реверанс, а потом попросил людей затихнуть. — Спасибо Вам за ваши овации, но не меня стоит чествовать сегодня… А хозяина сегодняшнего вечера, Барона Тюссо! Вслед за его словами фанфары возвестили о появлении на балконе третьего этажа хозяина этого роскошного судна, на котором проходила торжество. Да, да, Вы не ослышались. Помещение, в котором сейчас собралось такое количество народа было лишь развлекательным домом на борту самой большой, самой дорогой и самой роскошной яхты в Империи «Поцелуй Богини». — Добрый день, мои дорогие гости. Спасибо Вам, что пришли в этот день на празднование юбилея основания оружейной компании моей семьи. — Тюссо был так рад большому количеству своих партнёров и сподвижников, что речь говорил им от всего сердца. — Вот уже более пяти ста лет концерн моей семьи поставляет передовое вооружение и амуницию бравым защитникам нашей Родины. Единственное хочу отметить, что всё это было бы невозможно без Вас и Вашей поддержки. Это Вы — главные виновники торжества. Выпьем же за Вас! Помещение вновь заполнили музыка и смех, а среди гостей стали расхаживать официанты, предлагая изысканные деликатесы и великолепные напитки. Барон Тюссо же с упоением наблюдал за всем этим, наслаждаясь обстановкой. Однако момент удовольствия старого барона смог испортить не кто либо, а его родной сын, который в лёгкой панике пытался пробиться к отцу. -Ох, Селесио! Я просил не беспокоить меня по всяким пустякам. — Барон выдернул сына из толпы и повёл в ближайшую приватную комнату для разговора. — Я и не собрался папа, но дело серьёзное. — Юноша до последнего пытался убедить отца в важности обладаемой им информации, но его не слушали. — Сколько раз тебе говорить, бестолочь бездарная, решай свои проблемы сам. Будь хоть малость похож на своего племянника! Единственное, что осталось от твоего брата. — Убедившись, что его никто не видит, барон не побрезговал дать оплеуху своему сыну, а потом вызвал стражу. — Я тысячу раз проклинал Богов за тот день. Не тот сын тогда погиб. Два охранника в смокингах, стоящие рядом, с пустым лицом наблюдали за развернувшейся семейной драмой, ибо им не привыкать к постоянной ругани барона на судьбу и сына. Виной тому непутёвый характер его младшего, не способного вести семейное дело, а также гибель старшего из сыновей во время детской игры с мушкетами из отцовского кабинета, ибо никто не знал, что мушкеты в тот роковой день были заряжены. — Вызывали, сэр? — Один из охранников подошёл к барону, отвесив поклон. — Да, вызывал. Выведите это ничтожество, и что бы оно мне не мозолило глаза до конца дня. — Гневу барона не было придела, и лишь понимание, что сегодня вокруг Тюссо собралось большое количество гостей, избавило его от желания убить сынка на месте. — Я то уйду, но вот ты, старый хрыч, сам выясняй причину падения твоего авторитета в собачью кучу, что 12 из 13 глав семей собрались на «гордости» нашей фамилии без твоего ведома, а к судну с кормы причалил баркас с неизвестными солдатами в чёрном. — Терпению юноши пришёл конец, и он резко оттолкнул от себя телохранителей барона с такой силой, что те были в шоке от такой прыти наследника, а потом двинулся в сторону нижней палубы, где находился конференц зал. Барон же остался стоять в ступоре, словно пропустил удар ногой по печени, и причиной тому был не его сын. О, нет. Он был ступоре от осознания самого факта, что хозяева двенадцати, не считая его, самых влиятельных семей мафии в Империи собрались именно в этот день на его же корабле. При этом он сам не был об этом оповещён заранее, а также никто из личной прислуги или охраны не сказал ему об этом. Нет, не то чтобы он так боялся абсолютно всех, ибо сам он состоит в элитной четвёрке на равне с Фальконе, Фибаначи и Серено, но последнее время ситуация стала так накаляться, что Тюссо будто мог увидеть часы, отмеряющие последние секунды до взрыва бомбы способной уничтожить всю его жизнь. И кажется именно сейчас подлая секундная стрелка отмеряет для него последние пять секунд. — Вы что-нибудь знали об этом? — Барон с некоторым испугом и волнением подёргал высохшими губами, обращаясь к охране, пока по его вискам стал стекать хладный пот, а взгляд истерично метался по комнате. — Никак нет, господин. — Лаконичный ответ стал чуть ли не приговором для старика, вынуждая того идти вслед за сыном. Из сопровождающих Тюссо взял с собой лишь тех двух телохранителей и постепенно шёл через толпы гостей, которые под пеленой фонтанов шампанского не видели обеспокоенности на лице хозяина приёма и пытались вовлечь того в своё веселье, но получали вежливый отказ. Вот гостей становится всё меньше с каждой пройденной дверью и коридором, сменяясь армией прислуги, которая суетилась подобно муравьям в улье. Последним людным местом была кухня лайнера, и сейчас Барон шёл к тайному залу для совещаний, что был заложен ещё на чертежах корабля, и где главы мафии часто собирались. Однако первым же фактом, показавшим таяние авторитета барона подобно льду на июльском солнце, стало наличие у дверей охраны из числа бойцов корпуса «Генезис». Завидев Тюссо и телохранителей, стража не придала их появлению особого значения и просто открыла перед ними двери в просторный и богатый зал с овальным столом из красного дуба и вставками из костей Дестагула. Присутствующие в зале сразу же обратили на оружейного барона свои взоры и большинство даже поприветствовало его, встав со своих мест, но была среди них тройка, что лишь мельком удостоили хозяина своего внимания и продолжала беседовать о своих делах. И этими тремя как раз таки и были Фальконе, Серено и Фибаначи. — И как это понимать, господа? — Тюссо попросил охрану встать у дверей, а сам подошёл к троице, вынуждая их хоть как-то обратить на него своё внимание. — Разве Ваш сын не сообщил Вам об этом? Что за оказия, я думал Вы будете куда умнее. — Высокий и в то же время статный мужчина 65 лет, имеющий угловатое лицо с аристократичными чертами, а также короткую седую бороду, первым заговорил с бароном, но в его словах читался открытый цинизм. — Знаете, дружище, Ваше участие в принципе было необязательным на нашей встрече, но граф Серено настоял на Вашем присутствии из дани традициям нашей «мафии». — Вторым слово взял самый юный участник собрания, Фибаначи. Ему от роду было лишь двадцать семь лет, а внешностью он походил больше на маркиза из старых сказок про вампиров. Второй раз за сегодня барон словно пропустил удар, ибо сейчас не сказать чтобы друзья, но партнёры, с которыми были уважительные отношения, его ни во что не ставили и даже как-то насмехались над ним. Однако Тюссо быстро пришёл в себя, так как среди глав семей были его вассалы, а значит можно пободаться с троицей. — Вот оно как. Кот из дома - мыши в пляс. — Тюссо усмехнулся и протёр лоб салфеткой. — Лихо вы переменились за последнее время, если брать за точку отсчёта появление Вескера в Империи. Особенно ты, Фальконе. В итоге все прочие распри были прерваны, а места за столом заняты. Стоит отметить, что самые выдающиеся части стола были заняты большой четвёркой, образуя неровный крест, во главе которого, негласно, всегда сидит Фальконе будучи главой Чёрного рынка. Следом шёл Серено, ибо на плечах его семьи ещё со времён десятого императора висит вся банковская система. И наконец Тюссо с Фибаначи, заведующие оружием и наркокартелем соответственно. Между ними более равномерно расположились оставшиеся девять глав. — Итак, господа, наше собрание объявляю открытым. — Фальконе слегка постучал ложечкой по стоящему рядом с ним фужеру, привлекая к себе внимание. — Сегодня на повестке дня… — Ваше отстранение от главы Чёрного рынка. — Договорить тому не дали, и со своего места встал человекоподобный ящер, что вот уже три года является главой работорговли зверолюдей из-за рубежа. — В виду недавних обстоятельств кончины Вашей семьи, Вы впали в безумие и с каждым днём стали всё сильнее и сильнее прогибать нас под Вескера. От такого столь дерзкого обвинения большинство присутствующих впали в ступор, а Тюссо был несказанно рад тому, что одна из его пешек решила сделать первый шаг. Затем к заявлению ящера присоединились ещё трое, также встав со своих кресел и устремив взор на Фальконе. Однако весь настрой этих личностей сбил Фибаначи, резко выплюнувший употребляемое им вино и залившийся диким смехом. — Ой, не могу! Простите, но вы действительно хотите сместить нашего падре с поста? — Юноша саркастично захлопал в ладоши, попутно стараясь не показать проступившие от смеха слёзы. — Тюссо, а говорили, что у твоих зверюшек нет чувства юмора. Господа, вы не зажрались? Под увлечённые и даже довольные взгляды Фальконе и Серено, Фибаначи встал со своего места, попутно поправив марафет на своём лице с помощью карманного зеркальца, а потом стал обходить всё собрание по кругу. — Господа, давайте что ли углубимся в историю нашего собрания и 13 семей. — Юноша оказался как раз таки за спинкой кресла ящера и резко положил руки ему на плечи. — Павелл, напомни-ка мне, с чьих семей началось наше «братство» и в какой последовательности оно пополнялось? Названный нервно взглотнул и даже полным мольбы о помощи взглядом пробежался по каждому, но, не получив поддержки даже от Тюссо, он был вынужден ответить. — Инициатива была на семьях господ Фальконе и Серено в годы гражданской войны, а ваша семья вместе с семьёй барона первыми откликнулись на эту идею, помогая организовывать собрание. — Дрожащим и даже пищащим голосом ящер сейчас подобно бабе пересказывал историю. — Верно. А дальше? — Фибаначи крепче сжал плечи говорящего, чуть ли не шепча ему на ухо. — Затем в собрание вступили семья госпожи Гуан и её область проституции, также семьи маркиза Редела и графа Тубалькайна, управляющие работорговлей и морской навигацией соответственно. — Взгляд метнулся к двум старикам сидящим вместе. — И где-то спустя пять лет присоединились ещё трое, отвечающие за армию, мелкие криминальные группировки и внешнюю торговлю. И… Договорить ящеру не дали, ибо Фибаначи резко сжал морду Павелла, словно моську у собачки какой-нибудь графини и просто похвалил. После этого юноша отошёл к швейцару налить себе вина и продолжил уже сам. — Вот видишь, мой друг, как всё просто. — Маркиз отпил вина, а затем скорчил недовольное вино и поставил бокал на место. — Тюссо, у Вас отвратительный вкус в вине. Гадость! Так о чём это я? — Сымитировав чуть задумчивый вид, он продолжил своё развлечение. — Ах да, твоя семейка, Павелл, вошла в наше собрание совсем недавно, ибо с развитием Империи начали появляться новые сферы влияния, но всем было банально лень этим заниматься. Поэтому Тюссо втянул вас, авторитетов. Отсюда у меня такой вопрос. — Фибаначи сел на своё место, закинув ноги на стол и сложив руки на груди. — Что же ты, сука неблагодарная, руку кормящую кусаешь? Конец монолога маркиза обозначил лёгкий смех Серено, что даже в ладоши захлопал, пока Фальконе просто улыбался. Теперь же слово решил взять сам Фальконе, подводя ближе к цели их собрания, ибо инициатор их встречи как раз должен подойти. — Ты и вправду весь в отца, Фибаначи. Способен всё также через смех вести серьёзные дела с успехом. — На слова Фальконе юноша лишь отсалютовал своей маленькой фляжкой с вином, которую сейчас распивал. — Что же касаемо тебя, Тюссо, то весьма жалкие у тебя пешки, и это в очередной раз показывает как низко ты пал. Наше время давно подошло к концу, ибо Мир меняется. Нам остаётся лишь принять новое, либо как ты… Из последних сил цепляться за былое. С этими словами двери в зал отворились, и в помещение вошли восемь солдат корпуса, встав вдоль стен, а потом, словно выбивая сапогами каждый шаг, вошёл Вескер вместе с сыном барона. От его появления большинству из присутствующих стало не по себе, особенно когда чья либо персона удостаивалась короткого взгляда, что прожигал насквозь даже через чёрные очки. — Спасибо, мой друг, за помощь с собранием. — Вескер первым делом подошёл к Фальконе и пожал ему руку. — Господа Серено и Фибаначи, моё почтение. От первого Вескер получил почтительный кивок, а юноша также как и до этого отсалютовал своей фляжкой, пообещав компенсировать обмен любезностями позже. Остальные главы после такого как-то приободрились. Затем всех настигло лёгкое удивление, когда два солдата внесли и поставили на стол небольшую коробку, украшенную лентами и подарочной бумагой. Только барон Тюссо сидел как на иголках, изредка поглядывая на пистолет под своим одеянием, который он всегда носил с собой. — Ух ты, подарочки! — Фибаначи резко оживился и поближе подошёл к коробке. — А в честь чего? — Что Вы здесь забыли, Вескер! Вы вроде резко отклонили моё приглашение на празднество, а сейчас я узнаю, что Вы организовали без моего ведома собрание глав мафии. — Тюссо надоело, что его прямо у всех на глазах стал опускать даже Вескер, персона, которую он жутко ненавидел и считал зарвавшейся. — Разве? Граф Серено, Вы ему не сказали о готовившемся сюрпризе по случаю годовщины? — Вескер сделал удивлённое лицо, смотря на одного из своих партнёров. — Неужели эта обязанность легла на меня! Прошу простить мою ошибку, Альберт. Позвольте её сейчас же исправить. — Серено чуть усмехнулся, поддерживая небольшую игру, а затем обратился к Тюссо. — Уважаемый барон, по случаю Вашей годовщины господин Вескер имел честь подготовить близкий Вашему сердцу, а также знакомый вашим вассалам подарок. В этот момент Тюссо стало по настоящему страшно, ибо на лице его сына, стоящего подле солдат, была лёгкая ухмылка, а троица встала со своих мест, периодически смотря то на него, то на Вескера. Наконец Тюссо резко дёрнул за ленту, и коробка развалилась на части, являя всем своё ужасающее содержимое. Внутри были две головы, которые начали банально гнить, но вот только у одной из них была деформирована челюсть, а на лице проступали синие вены от инъекции вируса. Тюссо в ужасе отстранился от такого «подарка», ибо прямо сейчас засохшими глазами рыб на него смотрели вице-премьер Чоури и его внучка Спир, а на их лицах застыла вечная гримаса ужаса. — Опасайтесь Вескера, ибо он не человек… — Пока Тюссо осознавал, что его грандиозный план раскрыли, Вескер зачитал последнюю строку его письма. — Весьма и весьма занимательно, Барон. Полагаю..... Договорить Вескер не успел, ибо Тюссо тут же выхватил пистолет и навскидку пустил четыре пули прямиком в лицо Вескеру, попав в левый глаз, в переносицу и два раза в лоб. От ударной мощи пуль он повалился к стене, а потом медленно съехал на пол, оставляя кровавый шлейф. — А сколько фарса касаемо этого юнца было! — Не отказывая себе в удовольствии, барон пустил оставшиеся четыре пули снова в голову Вескеру. — Как ты там сказал, Фибаначи? Кусаешь руку кормящую? — Да, вроде бы так он и сказал. — Второй раз за собрание Тюссо пришёл в ужас, да и большинство из присутствующих тоже, когда Вескер просто встал, выкинув разбитые очки. Дальше коротким пасом руки он подозвал к себе одного из солдат, и тот просто вручил ему платок, которым Вескер стёр малые пятна крови на затянувшемся лице. Вскоре уже все смогли услышать, как что-то во рту блондина стучало по зубам и этим чем-то оказались восемь пуль, которые сейчас покоились в платке на ладони Вескера. — Что же Вы не веселы как раньше, Барон? Сегодня ведь Ваш праздник. — Вескер в мгновение ока переместился к барону и через захват за горло оттолкнул его к солдатам. — Итак, Господа, на правах главы отдела наук Империи, а также хозяина Чёрного рынка, я упраздняю собрание тринадцати глав и вместо него учреждаю синдикат «Umbrella». Те из Вас, кто согласен подчиняться мне, могут пойти следом за мной. Один из солдат, что держал при себе портфель, отошёл от стены и раздал каждому из сидящих за столом по планшету с печатными бумагами и ручку, барона же солдаты просто усадили на его же место. Разумеется большинство сразу кинулось вчитываться в бумаги, особенно когда солдаты перекинули своё оружие от плеча к груди. — Что! Тут говорится о том, что всё наше имущество переходит под вашу власть, а мы лишь покорно следуем вашим указам! — Павелл в гневе вскочил с места и выкинул бумаги. — Всё это брехня! У вас нет такой власти! Доводы ящеры конечно были хороши, но вот в шок всех повергли подписанные договоры от лица Фибаначи и Фальконе, пока Серено брал и подписывал у солдата иную бумагу. Их примеру последовали маркиз Редел и госпожа Гуан, остальные же сидели на месте и скрупулёзно смотрели на бумаги. — Полагаю, остальные решили воздержаться от принятия решения. Чудно. — Вескер принял собранные бумаги и лишний раз перепроверил их. — В таком случае разрешите откланяться и ждите наших личных встреч. В дальнейшем не было лишних слов, увещевающих слух доверившихся Вескеру и проклинающих отказавшихся. Вескер просто дал знак охране уходить, а те, кто подписал бумаги просто пошли за ним, барон же решил сразу уйти к гостям, чтобы развеяться после таких потрясений. Остальные же остались просто сидеть на своих местах и обсуждать произошедшее. — Хух, барон ещё легко отделался после своих махинаций с оружием Вескера. — Тубалькайн достал платок и промокнул лоб. — Учитывая слухи о последнем, он мог у всех на глазах перегрызть глотку барону и сожрать сердце. — Что? Бред это всё. — Одна из неназванных девушек впервые за всё время подала голос. — Нет, я право слышал, что после сражения с Ночным Рейдом он оторвал одному из них голову, а потом сожрал тело, дабы залечить раны. — Павелл тоже призадумался на этим вопросом. Тем для обсуждения Вескера было множество, но прервали их два солдата, стоящие до этого за дверями. Они бесцеремонно вошли в помещение с противогазами на лицах и заперли дверь. Два маркиза пытались узнать подробности их действий, но их просто оттолкнули, а затем каждый боец вытащил из своих сумок по два цилиндра и бросил их в конец помещения, попутно выдернув предохранитель. О смертоносности содержимого всем стало понятно, когда с громким шипением из цилиндров повалил зелёный газ, заполняя помещение. Те несчастные, что были ближе всех к яду, упали на пол, заливаясь диким кашлем, который впоследствии превратился в отхаркивание кровавой жижи, смешанной с кусками плоти из лёгких. Тубалькайн и Павелл думали кинуться на солдат, но от возможно единственно верного решения их отвадил брошенный на пол один единственный противогаз, что вынудило семерых человек вступить в неравную борьбу за эту спасительную соломинку. Первыми из борьбы выбыли представительницы слабого пола, ибо той, которой удалось поймать противогаз первой, Павелл вскрыл глотку когтями, а вторую просто вытолкнули в облако газа. В итоге расклад сил вышел три на два, то есть трое против Тубалькайна и Павелла, однако не успел ящер сделать и шага, как граф вонзил под ребро товарищу свою авторучку и просто толкнул на троицу. Послышались звуки борьбы, ибо ящер хоть и был ранен, но прекращать борьбу за жизнь не хотел и отчаянно рвал когтями и кусал трёх мужчин, пока те в сою очередь пытались любыми способами умерщвлить противника. Благо газ, занявший три четверти зала давал малое окно, однако никто не ожидал, что Тубалькайн, успевший надеть противогаз, кинется добивать лежачих, вколачивая каблуки своих туфель в лица. В конечном итоге именно граф вышел из этого противостояния живым, и сейчас он довольствовался своей победой, но короткий взгляд на маски солдат вызвал у него жуткую панику. На его противогазе не было фильтра. — Нет! Прошу, дайте мне исправную маску! — Тубалькайн чуть ли не на коленях ползал в парах газа, что медленно стал затекать ему в лёгкие. Ответом на его мольбы послужил планшет с бумагами и ручка, которые до этого были предложены каждому из ранее присутствующих. Тогда граф не желал расставаться со своим добром, но сейчас он истерично выводил свою аристократическую подпись на бумагах, молясь успеть. Когда же подписанные бумаги перекочевали в руки солдат, те просто кинули фильтр на пол, словно это была подачка бродячей псине. Хотя положение графа этим сейчас с лихвой оправдывалось. Дрожащими от страха руками тот принялся ввинчивать фильтр на место, но когда он сделал спасительный вдох очищенного воздуха, сквозь стёклышко маски ему прилетела пуля, и пока тело падало на пол солдаты спокойно вышли за дверь.***
— Господин Вескер, всё как вы и приказывали. Периметр на воде оцеплен, а сапёры ждут вашей команды. Три зверя ожидают Вас в грузовом отсеке яхты Тюссо. — Вулф отчитал рапорт, перед Вескером, пока последние из глав мафии располагались на местах. — Отлично. Как услышите крики считайте, что операция началась. — Альберт надел новые очки, которые ему только принесли, а затем разрешил Вулфу удалиться. После этого он повернулся к Мафии. — Господа, я рад, что мы пришли к взаимному согласию. В дальнейшем же будьте уверены, что Вы не пожалеете о сделанном выборе. На этом я откланиваюсь, ибо у меня осталось незаконченное дело с бароном.Ночной Рейд. 2 дня назад
Полным составом народные мстители стояли перед Наджендой в главном зале, выслушивая перефразированные тирады от руководителей Революции о массовой чистке «порядочных» чиновников и министров, а по ложным следам винят во всём именно их отряд. В теории их негодования имели бы смысл, однако недавняя стычка Леоне и Булата с Вескером и его людьми вынудила напрочь присекать подобные слова. — И что в итоге от нас хотят? — Майн, которую это собрание оторвало от важных дел, желала поскорее узнать подробности того, что от неё, вернее от них, требуется. — Не буду долго тянуть. — Надженда сделала пару тяжек сигареты и сунула бычок в пепельницу. — От нас требуют принять меры, и плевать все хотели на Вескера и новый спецотряд Империи. Командование взбешено, что поставка нового оружия провалилась, и опасается, что Вескер захочет убить Тюссо. — Так в чём беда? Вытащим барончика из лап Вескера и переправим на базу Революции. Делов-то. — Леоне усмехнулась, представляя себе грандиозный план и предвкушая разочарование Вескера. — Не всё так просто. — Тут уже слово взял Булат, который до этого тихо хрипел у стены с перебинтованной грудью. — Тюссо спонсирует множество лояльных Империи инвесторов, поэтому в годовщину своей компании он просто обязан устроить приём для них, а его уход развяжет руки Онесту, и тот просто присвоит фабрики себе. Также не стоит забывать, что в день его празднования намечается собрание немаловажных действующих чиновников Империи, что также необходимы нашему движению. Решение напрашивалось само собой, разделиться на группы и проводить операции по защите одновременно. Проблема однако была в том, что если за чинушами могли прийти Три зверя, а это целых три воина тейгу, то вот за Тюссо мог прийти Вескер. Однако стоит учитывать, что в данной ситуации как раз таки именно Вескер будет куда опаснее, особенно если вспомнить доклад Булата, когда по приказу Вескера мёртвые пережрали друг друга, а потом действовали подобно слаженной армии. И всё это пока тот дрался с Булатом. — Увы, но защите министров придётся уделить куда больше внимания. — Надженда вынесла свой вердикт. — Что? Но вы же сами говорили, что Вескер крайне опасен и силён. — Тут уже в разговор влез Тацуми, который из слов Босса толком ничего не понял. — Тут всё просто и легко прослеживается в его действиях. — Акаме хоть и не разбиралась в политике, но кое-что понять смогла. — Вескер плетёт интриги, придерживаясь своей схемы действий через связи и влияние. Он вряд ли убьёт Тюссо на празднике, ибо это оттолкнёт от него возможных союзников. — Верно, Акаме. — Надженда усмехнулась находчивости Акаме. — План действий таков. Акаме, Лаббок и Майн — вы отправляетесь на собрание министров и проследите за их безопасностью. В бой вступать только при угрозе их жизням. Леоне, Булат и Тацуми — на вас Тюссо. Если увидите Вескера, то немедленно эвакуируйте барона в безопасное место. В бой с ним не вступайте. Ночной Рейд, это наш шанс вернуться на поле битвы за лучший мир! Не подведите тех, кто верит в вас! В ответ на мотивирующие слова Надженды раздалось громогласное «да», и все ушли готовиться к вылазке. Но стоило последнему выйти из зала, как лицо Надженды помрачнело, и она достала из портсигара одну из своих самых ядрёных сигар и поспешила затянуться. После первого же вдоха её пробил кашель, а сама она стукнула протезом по креслу, попутно совмещая это с внутренней злобой. Эти бюрократичные ублюдки из ставки командования, которые только от мамкиной сиськи оторвались, дали ей чёткий приказ, пригрозив трибуналом за неподчинение, «Взять Вескера живым!».