Огни Камелота

Элейна никак не могла нарадоваться. Все шло как никогда лучше! Король со своими рыцарями, в числе которых брат Гвиневры, свалил, куда сказано, открыв ей путь в цитадель. Конечно, ее гидра получилась неидеальной. В ее книге было сказано, что в идеале гидру нельзя убить ничем, кроме магии, но Элейне показалось, что ее чудика можно, по крайней мере, поцарапать обычным мечом. Ну да ладно, ее это особенно не волновало. Умрут - не умрут там благородные рыцари Круглого Стола, а может, вернутся с победой - это вообще не ее дело. Главное, чтобы гидра задержала их достаточно надолго, чтобы она успела совершить свою месть. И она даже не могла подумать, что ее соперница сама устроит все для своей смерти! Она сама устроила себе ловушку! Пир! Черт возьми, это же гениально! Это же проще простого! Пробраться в замок было нелегко, Элейне пришлось применить сложные чары маскировки, удерживать которые было ужасно трудно, это заставляло ее постоянно чувствовать себя усталой, но ничего, ведь внутри ей магия не понадобится. Только яд. К счастью, в замке столько слуг, что появлению невзрачной девчонки никто не придал значения. А, может, это было еще одним эффектом заклинания - она не знала, и ей было все равно. Все эти чары были сложными, трудными и отнимали много сил. Боги, как она завидовала этим могущественным ведьмам! Как, в таком случае, они вообще умудрились сгореть в Великой Чистке? Элейна нигде не показывалась надолго, шныряла по замку, узнавая понемногу о каждом рыцаре, который собирался прийти на пир, устроенный королевой. Ей нужно было тщательно подобрать свою жертву. Так, чтобы без вариантов, без сомнений, чтобы уж наверняка. Однако к вечеру, когда в Пиршественном Зале был выставлен стол, и слуги сновали вокруг, разнося свечи и устанавливая последние яства, Элейна все еще не могла решить, кого же выбрать. Гвиневра в это время беседовала со здешним лекарем о чем-то. Красивая, с высоко убранными волосами, с оголенными плечами, к которым липло кружево светло-кремового платья, с обручальным кольцом на смуглом пальце. Величественная и такая...такая подлая. Элейна видела ее, и каждый миг этого созерцания приносил ей ощутимую боль. Она глотала слезы, исподлобья глядя на женщину, которая отняла у нее любовь всей ее жизни. Женщина, которая не сделала счастливым даже своего мужа! А Ланселот был бы счастлив с ней, с Элейной! Был бы! Она бы его окружила такой любовью, что он никогда бы больше не вспомнил про все, что творилось в его жизни до нее, он любил бы только ее одну и был бы весь только ее. Если бы не Гвиневра, если бы не эта жаба в короне! ''Спокойно, - вернулась в настоящее ведьма. - Спокойно. Скоро эта гадина благополучно почиет в мире ином и будет гореть в аду за свои грехи." За тройными витражными окнами, улетавшими к далекому потолку, уже вечер окутывал город, когда в зал стали приходить рыцари. По-одному и по-двое они подходили сначала к королеве, кланялись ей, как будто действительно хоть сколько-нибудь ее уважали, и занимали каждый приготовленные места. Здесь был будто вечно смеющийся сэр Гахерис, сэр Альвин - напыщенный подросток с пробивающимся пушком на подбородке, желающий казаться старше, чем он был, сэр Борс Ганский - спокойный и уравновешенный парень, похоже, один из старших здесь, или просто такой у него был характер. Сэр Бламур, либо бывший уже навеселе, либо просто слишком веселый для подобного сборища. Сэр Блеоберис - и Элейна не поверила, что его правда так зовут, скорее его кто-то в детстве так прозвал за какое-то явно большое прегрешение. Сэр Галихуд, на лице которого, видно, никогда не бывало больше двух выражений, одно из которых было сонным. Сэр Галиходин - еще один провинившийся с пеленок, теперь заявившийся на пир во всеоружии обаяния чернобрового красавца. Сэр Эктор, обнявший сэра Лионеля и что-то яро тому доказывающий. Сэр Паломид, очень старающийся ничего не опрокинуть по пути к королеве. Сэр Лакот Мальтелье, о котором Элейна узнала, что он нездешний, а прибыл из бывшего королевства Сенреда. Сэр Персиант, чуть ли не мимо королевы бросившийся поедать фрукты. Сэр Айронсайд - совсем хилый паренек со взглядом ястреба. Сэр Брандель, единственный, кто поздоровался с каждым из сидящих, прежде чем сесть самому. Сэр Кэй-Статвид, что действительно не было его именем, просто, как слышала Элейна, этому баловнику ужасно не нравилось его имя, и он просил всех называть его так, потому что это было название реки, у которой он родился. Сэр Алидук, разговорившийся с королевой так, что его пришлось отпихивать от нее сэру Аскамуру - дылде с суровым лицом, с которым никому не захотелось бы связываться. Сэр Пионель Свирепый, которого так прозвали явно не из-за маленького роста и широкой груди, делавших его похожим на тролля. Одними из последних явились сэр Мадор и сэр Патрис де ла Порте. И тут Элейну осенило. Родные братья! Гениально! С ними она уж точно не прогадает! Лучше выбрать младшего, тогда у старшего точно крышу сорвет. Дело было за малым: уж что-что, а делать все тихо, быстро и незаметно она умела. Хотя, наверное, какой-то отвлекающий эффект у этого заклинания все же был. Оставалось подождать, пока вся эта братия соберется поднимать тост за их обожаемого короля и его рыцарей. Ничего. Она ждала несколько лет. Уж десять минут подождать точно сумеет. *** Гвиневра была спокойна. Все шло вполне неплохо: на ее пир явилось, конечно, не так много, как хотелось бы - только двадцать четыре рыцаря, но и это уже было хорошо. Перед пиром она приказала стражам обходить коридоры, сказав, что опасается за нападение во время пира, но на самом деле, чтобы это помогло дисциплине в остальной части дворца. Она надеялась, что шаги стражей заставят-таки молодых рыцарей держаться постов и не забываться на службе, пока она обхаживает здесь их друзей. Гвен поприветствовала каждого из двадцати четырех пришедших, братьев де ла Порте - улыбкой, которой могла встретить непослушных, но милых детей. В конце концов, она делала то же, что и Артур - она пыталась привить им чувство долга. Ведь быть рыцарем это не только махать мечом и носить кольчугу. Это прежде всего доблесть и честь, и молодежи нужно было это усвоить. Объявив начало пиру, Гвен заняла свое место за столом и принялась слушать разговоры рыцарей. Юноши старались говорить на приличные и достойные темы, и она была довольна. Больше всех ей нравился Борс Ганский - его в Камелот привел еще Ланселот, и парень шастал за своим взрослым другом где только мог, а после смерти того решил и сам стать рыцарем и недавно получил посвящение, хотя намного раньше, чем тот же Гахерис. Гвен знала, что Артуру нравилось общаться с новобранцами, как и со старшими рыцарями. Ему нравилось встречать их в Камелоте, жаждущих исполнить свои мечты, а потом посвящать в орден. Она разделяла эти чувства. На церемонии, согласно этикету, именно королева подавала юному рыцарю его меч, и Гвен любила смотреть каждому в глаза в этот момент, потому что в этих глазах бывало столько упоения, торжественности и благоговения, что это было просто прекрасно. Еда, конечно, была вкусной, шутки уместными, и Гвен уже думала, что ее пир удался. Тут сэр Алидук поднялся, держась одной рукой за пояс, а другой - за кубок. - Друзья! - провозгласил он. - Да простит меня Его Величество, но первый тост я хотел бы поднять за нашу прекрасную королеву! Королеву, которая опекает нас всех, как мать, которая устроила нам этот великолепный пир, и которая составляет счастье нашего короля! За королеву Гвиневру, друзья! Гвен, смущенно улыбаясь, поднялась вслед за рыцарями, грянувшими хором ''За королеву Гвиневру!" и так сильно встретившимися своими кубками, что не только вино горстями пролилось на скатерть и блюда, но и сами кубки, казалось, должны были погнуться. Еще пару минут слышались только глотки, шумное дыхание, смешки и бряцание кольчуги. А потом раздался вопль. Все вздрогнули от неожиданности и дружно обернулись: сэр Патрис застыл, сморщившись и надувшись от того, что выдохнул весь воздух этим рваным болезненным криком. Сэр Мадор выронил кубок, тот с глухим звоном упал, и вино кровью расплылось по начищенному до блеска полу, но рыцарю не было до этого дела. Он во все глаза смотрел на младшего брата, будто из него самого сейчас клещами вытаскивали жизнь. Сэр Патрис зашамкал губами, пытаясь вдохнуть. Вытаращил глаза на брата, с силой схватившись за его плечо. А потом, издав еще один, еще более резкий крик, рухнул с подогнувшихся колен прямо в лужу сверкающего в свете сотни свечей вина. - Патрис!!! - не своим голосом взревел сэр Мадор, падая вниз, прочь от света, яств и красоты, туда, под сень стола, к грязному полу, к корчащемуся младшему брату. Рыцари подскочили к ним, окружив. Гвиневра в пару шагов перелетела через зал, зовя слуг. - Быстро найдите Гаюса! Срочно! - приказала она, тут же круто разворачиваясь к собранию стали и волос, сгрудившемуся над местом трагедии. Сэр Галихуд, расцепив когтями впившиеся в тело сэра Патриса пальцы его старшего брата, влил ему в рот воды. Но вызвать рвоту не получилось, юноша хрипел и задыхался, его бледные пальцы отчаянно цеплялись за воротник сэра Мадора. Минуту в ушах гремела кровь. А потом сэр Патрис затих. Его глаза уставились в далекий каменный потолок, тьму откуда не смог выгнать даже канделябр, его грудь опустилась, будто только сейчас ей показалась слишком тяжела кольчуга. Сведенные судорогой пальцы еще держались за ворот сэра Мадора, но потом и они разжались, чтобы рухнуть тому на колени. - НЕТ! - вскрикнул сэр Мадор, и этот крик был едва ли не более болезненным, чем до того крики его брата. В его глазах стояли слезы, которых он не замечал. - НЕ-Е-ЕТ!.. Он врезался лбом в лоб младшего брата, спрятав лицо того под своими ладонями от удрученных и шокированных взглядов всех. Кольчуга загремела, когда он потряс тело, больше от злости, чем от реальной веры в то, что это поднимет труп на ноги. - Где?.. - в зал вошел Гаюс, так быстро, как только позволяла его старческая поступь. Гвен махнула рукой в сторону сборища, хотя и в указаниях не было нужды, и вернула запястье ко рту, в ужасе и исступленном сострадании глядя на человеческое горе. Лекарь бесцеремонно растолкал рыцарей, которые, впрочем, сами отходили, давая ему дорогу. Сев на колени рядом с братьями де ла Порте, Гаюс попытался оторвать Мадора от Патриса, но, конечно, у него не вышло, поэтому он кинул взгляд на других рыцарей и завладел рукой пострадавшего. И пока сослуживцы пытались поднять Мадора, лекарь забрался сморщенными сухими пальцами под красный рукав Патриса. И покачал головой, глядя на Гвен и рыцарей. - Эй, друг, - тихо обращался к Мадору сэр Эктор, - он мертв. Патрис мертв, все кончено. Дай осмотреть тело... - Сэр Мадор, - проклиная дрогнувший голос, произнесла Гвиневра, - я бесконечно сожалею о вашей потере, это утрата для всего Камелота. Вы должны дать Гаюсу осмотреть тело вашего брата, мы должны узнать, что было причиной его смерти... - Ничего еще не кончено! - вдруг взревел Мадор, вскакивая на ноги и вырываясь из рук друзей. Черные глаза его налились слезами и ненавистью, вспыхнувшей в одно мгновение и пролившейся отчего-то прямо на нее. Упавшая от длинных черных волос тень сделала его узкое скуластое лицо невероятно страшным. - Причина?! Вы смеете говорить о причине?! Не вы ли его только что отравили?! Гробовая тишина накрыла зал. Гвен успела только моргнуть. Сэр Борс положил руку на плечо сэра Мадора: - Друг, ты потерял брата, я понимаю, ты сейчас не мыслишь здраво... Мадор с такой яростью скинул его руку, что чуть не ударил. - Ты понимаешь! Ха-ха, он понимает, ну да, конечно! - он схватил со стола кубок, из которого пил сэр Патрис, и обвинительно наставил его на королеву. - Не яд ли здесь, Ваше Величество? Все это было похоже на какой-то очень плохой спектакль, в котором она не должна участвовать. Но никак не могла очнуться. Вопреки трагичности ситуации, Гвен хотелось улыбнуться, потому что абсурдность обвинения была слишком...абсурдна. И слишком страшна. Но паника прошибла ее до пяток, как только она заметила, что остальные рыцари одобрительно перешептываются за спинами Мадора и Борса. В животе все поднялось, холодок пошевелил волосы на макушке. - Сэр Мадор, я прошу вас успокоиться, - произнесла она наконец, не совсем даже понимая, что говорит. - Я прощаю вам эти слова, поскольку вы только что потеряли брата, но... - Она прощает! - жестко расхохотался рыцарь. А затем осклабился, не замечая, как слезы давно заставили его щеки блестеть на свету свечей. - А вот я вас не прощаю. Я обвиняю вас, королева Гвиневра, в государственной измене и умышленном убийстве. - Думай, что говоришь! - повысил голос сэр Борс, уже крепче хватая сослуживца за кольчугу, потому что тот хотел двинуться на женщину. - Опомнись! - Но ведь правда, Борс, - вдруг проговорил сэр Брандель. - Патрису стало плохо сразу после того, как он выпил из кубка. Гаюс под шумок отобрал кубок у Мадора, чтобы оставить его невредимым и изучить осадок в более спокойной обстановке. - Вы-вы что, серьезно? - сбившись с королевского тона, спросила Гвиневра, стараясь хоть удержать голос от дрожи. Половина рыцарей повернула к ней лица, и они были до того недоверчивыми и свирепыми, что она обхватила себя руками и отступила на шаг. - Господа! - скрипучий голос Гаюса прорезал гул споров, и сам лекарь пробрался от тела к Гвен. - Кто бы ни отравил сэра Патриса, это была не королева, вам нужно немедленно оставить эти обвинения. - Но, Гаюс, - воскликнул сэр Айронсайд, - сэр Патрис не имел врагов, он был душой компании! Ему никто не желал зла! А королева его отчитала вместе с сэром Мадором накануне пира, да и пир сам тоже она устроила. У нее больше всего было и мотивов, и возможностей. - Я отчитала?.. - просипела Гвен. Это какой-то сон, этого не может быть... - Я сделала то, что сделал бы любой военачальник, увидев, что его солдат бродит где-то, оставив пост! - Только вы не военачальник, - хмуро возразил сэр Лионель. - А это и был ее план, - хмыкнул слишком громко сэр Пионель, уперев руки в бока. - Пользоваться правами своего мужа. А это был показательный момент, якобы что будет с теми, кто ее не слушается. Как в разбойничьих шайках. Гвиневра попятилась, в ужасе глядя на эту толпу в латах, и не могла ничего сказать. Она не могла защититься от этой волны абсурда, который зачем-то подтасовался как нельзя лучше, чтобы ее можно было обвинить в убийстве. Ее уже дважды обвиняли в том, чего она не совершала, но в оба раза она была служанкой. А сейчас она была королевой. Королевой, которая в испуге пятилась от собственных рыцарей. - Господа рыцари, - снова воззвал к их рассудку Гаюс, - вам не кажется нелогичным королеве отравлять кого-то на собственном пире? - Она думает, что раз она королева, так ее никто и не посмеет обвинить, - дерзко ответил сэр Мадор. Уже какое-то время он стоял в полный рост, сжимая в одной руке холодеющую руку младшего брата. - А я посмею, слышите? - Как бы то ни было, ты не можешь обвинять королеву в отсутствии короля, - по выражению лица и напряженному тону сэра Борса было непонятно, на чьей он стороне, смотрел он только на сослуживца. - Может, - возразил сэр Айронсайд. - Его заменит королевский судья, так сказано в законе. Кроме того, наш король может и не вернуться с похода. Холодно. Дико. Страшно. Гвен сделала еще пару шагов назад, но Гаюс заметил это и скользнул высохшей рукой среди складок, схватив ее ладонь и пригвоздив к месту. Почему-то она смогла выдохнуть. - Также по закону существует судебный поединок, - авторитетным тоном, на который ему давали право возраст и положение при дворе, произнес старик, прямо смотря на сэра Мадора. - Если появится рыцарь, согласный сразиться за королеву. Сэр Брандель осмотрел своих товарищей и развел руками, снова взглянув на лекаря. - Но, Гаюс, никто из рыцарей не возьмется защищать ее сейчас. Это будет пустая трата времени. - Таков закон, - железным тоном объявил Гаюс, продолжая буравить взглядом виновника ситуации. - Сэр Мадор, вы придете на бой? Мучительные секунды повисли между добрым стариком и отчаявшимся юношей. Наконец рыцарь кивнул. - Да. Завтра. В полдень. И если дурака в мои противники не найдется, королева сгорит на костре за то, что убила моего брата. С этими словами он отвернулся и присел, чтобы поднять тело сэра Патриса. Рыцари, недобро глянув на старика и женщину, пристроились рядом, помогая нести павшего, и скоро зал опустел. Когда двери закрылись, Гвиневру затрясло. - П-почему я?! - хотела воскликнуть она, но получился шепот, сгинувший в комке у горла, а руки утонули в волосах. - Где я найду теперь того, кто бы за меня сразился?.. Артур и Элиан далеко, они просто не успеют завтра к полудню. О господи, Гаюс, разве так может быть? Она в отчаянии вскинула глаза на старика, тот стоял в задумчивости. - Я думаю, тебе стоит поговорить с Борсом Ганским, - наконец сказал он. - Мне кажется, он должен согласиться. Если не он, то никто. Весть отряду на границе я все же пошлю. А пока... - Гаюс взял кубок сэра Патриса, и его взгляд упал в темное переливающееся дно. - Я разберусь, что это за яд и откуда он. *** Счастливо хихикая, Элейна выбралась из замка и, сняв чары, полной грудью вдохнула ночной воздух. Этот воздух был напоен почти полной луной, пением птиц и победой. Она отомстила. Она видела страх на лице этой мрази. Она видела, в какое унизительное положение ее ввергла. И уже предвкушала запах горелой плоти.