Огни Камелота

Королева Ифтира и ее свита гостили в Камелоте несколько дней. Все это время Мерлин, Годрик, Гвейн, Артур и Гвен сбивались с ног, заботясь о Бо. На второй же день они подключили к этому занятию Гаюса, Элиана, Персиваля и Леона, и вся эта честная компания все равно не могла уследить за ребенком. Много раз его чуть не успевали увидеть ифтирцы, множество раз мальчик ускользал от внимания нянек и куда-то уползал. Однажды он приполз прямиком в Зал Советов. Артур стремительно седел, продолжая серьезно общаться с леди Кандидой, ее похожим на коршуна первым рыцарем - Теодором и многочисленными советниками и вельможами. Бо, невероятным образом никого не задев, прополз под столом и радостно дернул за штанину короля. Тот потребовал принести вина и позвать его слугу. Пока другие слуги разливали гостям вино, Артур, зло шипя на Мерлина, передал ему ребенка. В другой раз ифтирские гости пожелали всем составом прогуляться по дворцу, и компания посвященных рыцарей утащили Бо в Оружейную, где успели дружно поседеть, оттаскивая его от падающих мечей, арбалетов и булав. В иной день Артур утащил леди Кандиду с сэром Теодором на охоту, но в итоге Гвен пришлось отвлекать вельмож, пока Мерлин и Гаюс пытались поймать шустрого мальчугана и помыть. Ифтирские гости не упрощали им задачу. Рыцари в синих плащах патрулировали дворец, как свой собственный, с таким видом, будто они сразятся и с тысячной армией, если понадобится защитить королеву. Они почти не улыбались, почти не смеялись, они плохо понимали юмор (или, скорее, не хотели на него реагировать) и, в целом, были похожи на рой тучек, марширующих по замку. Вельмож Мерлин объявил самыми высокомерными существами, каких он только видел. Было ли это на самом деле высокомерие? Может, и нет, но, во всяком случае, эти вельможи тоже не отличались приветливостью. Они желали говорить только на серьезные темы, сдержанно и строго реагировали на шутки и почему-то постоянно норовили завести денежную тему. Грозная же королева этого сурового народа была невозмутима и величественна. Она критиковала все, что ей предлагали: от еды до погоды за окном. Впрочем, не было ощущения, что она заносчивая, только слишком чопорная. Настолько все это действовало на нервы, что сами камелотцы во главе со своими королем и королевой подстраивались под своих гостей и общались с ними, так сказать, на их языке. Мерлину все больше и больше казалось, что что-то во всем этом не так. Вечером последнего дня пребывания в Камелоте ифтирцев Мерлин, Годрик, Гвейн, Артур и Гвиневра были в королевских покоях, пытаясь накормить и помыть ребенка. Бо, смеясь, выворачивался и уползал, куда ему надо было: либо к Артуру, либо к Гвен, которых он, по понятной Мерлину причине, явно признал родителями. - Бо! - сердито воскликнул маг, весь мокрый, потому что ребенок обрызгал и облил его водой из таза, в котором его собирались помыть. - А ну иди сюда! Артур откровенно смеялся над попытками слуги выкупать мальчика. - Мне нравится, что делает этот ребенок, - присвистнул он, улыбаясь. - Да, а ты сам попробуй, - упрекнула его Гвиневра и, закатав роскошные дорогие рукава, подняла на руки малыша. Тот жалобно-возмущенно всхлипнул, и король состроил ему смешную рожицу, когда он выглянул из-за плеча женщины. - Ну надо же помыться, солнышко. Да, а как ты думал? Сейчас мы помоемся и ляжем спать. Все моются перед сном. И я моюсь перед сном, и Мерлин. И даже Гвейн, правда, Гвейн? Укоряющий вопрос опустился на склоненную голову рыцаря, который пытался оттереть молочные пятна с своих сапог. - Что? - растерянно спросил он. Поняв, смутился. - Конечно, Ваше Величество. - Если ты моешься перед сном, то когда в последний раз ты спал? - ехидно спросил Гриффиндор, удобно устроившийся в кресле. Гвейн шутливо замахнулся на него, друг успел пригнуться, и кулак впечатался в воздух. - Тихо! - для проформы прикрикнул на них Артур. Он расслабленно сидел на кровати, наблюдая за всей этой уютной сценой. - Это от тебя последнее время несет, - весело пробурчал Гвейн. - Что случилось, Гриффиндор? Я думал, ты не пьешь. - Это не я, - мрачно ответил Годрик. - Это Сэл. - Он запил? - серьезно спросил король. - Нет. Не совсем. Почти... - протянул рыцарь. - Уже лучше, во всяком случае. Уже почти все нормально. - Все равно не понимаю, - тряхнул волосами Гвейн, закончив с сапогами и метко бросив грязную тряпку в горшок для мусора. - Ты пьешь с ним? - Нет, я для этого не гожусь. Я их поднимаю. - Их? - Да есть у него одна подруга... Дочь трактирщика местного. Она ему помогает паршивое настроение залить. Только благодаря ей он сейчас на человека похож. - Знаете что, - отфыркиваясь от пены, прервала их Гвен, - смените тему. - Да, - согласно пробурчал Мерлин, вместе с ней пытаясь помыть веселившегося ребенка, который вместо того, чтобы успокаиваться ко сну, наоборот завелся так, словно вся кипучая энергия, выплеснутая им за день, вернулась обратно и била сейчас из него разом. - Ваши разговоры как-то не настраивают на бой. - Бой с ребенком? - насмешливо переспросил Артур. - А я тебя еще пытался научить держать меч... - Да что там твои чудовища и армии! Этот ребенок похуже их всех вместе взятых! - Половина врагов были колдунами. - И их тоже. Бо! Да успокойся ты, уже поздно! Но поздно было как раз для них, потому что неугомонный мальчуган настолько развеселился, что перевернул бедный таз. Вода волной хлынула на Мерлина и Гвен, таз закрутился юлой, издавая громогласный грохот. Артур сходил в женскую комнатку и вернулся с полотенцем для жены и малыша, Гвейн подал другое Мерлину, а Годрик, поискав тряпку, кинул ее в разливавшуюся огромную лужу. Гвиневра, едва натянув на плечи полотенце, в панике окинула взглядом комнату. - Где Бо?! Мерлин со стоном вздохнул. - Ну если этот паршивец опять... И тут их всех остудил шок. На пороге покоев стояла Кандида Когтевран с Бо на руках. Причем увидев эту картину, Мерлин вдруг неосознанно почувствовал, что что-то встало на место. Что случилось что-то правильное. Королева улыбалась. Ребенок лез пальчиками к ее волосам и серьгам, а женщина улыбалась. Широко и искренне, очень мило, задорно и весело. Когда она обернулась к обитателям покоев, ее взгляд был недоуменно-ехидный. Будто слетела маска, и перед ними стоял настоящий человек. Вот только это все равно было невероятно. - Господа, я могу спросить, чей это ребенок и что он здесь делает? - спросила королева. Вся орава молча пыталась сообразить, что делать и как понять это ее новое поведение. Первым заговорил, вздохнув, Артур. - Миледи, я все объясню. Этот ребенок - подкидыш. Его подбросили к нам в покои... - Сегодня? - живо спросила леди Кандида. Рыцари удивленно переглянулись. - В день вашего прибытия, - осторожно ответил король. Королева Ифтира недолго понимала всю ситуацию. Оглядев комнату она, казалось, поняла каждую подробность без их пояснений. Мерлин вдруг увидел в ее взгляде то, чего не видел раньше - проницательность. Леди Кандида ухмыльнулась. - И вы боялись международной распри, скрывая от меня и моих людей младенца несколько дней? - она весело повела плечами и, чуть запрокинув голову, рассмеялась. Смех ее был до того задорный и залихватский, четкий и раскатистый, что всем в этой комнате вдруг стало тоже смешно. Кто улыбнулся, а кто хохотнул. Лишь Гвен еще решилась возразить: - Простите нас, Ваше Величество, но ваше поведение не могло подсказать нам, что вы сочтете эту историю за безобидную. Иностранная королева перестала смеяться и, чуть склонив голову на бок, задумчиво посмотрела на женщину, посмевшую упрекнуть ее в неправильных манерах. - По-вашему, мое поведение было слишком категоричным? Стоя перед ней в мокром потемневшем платье, Гвиневра бесстрашно кивнула. - Прошу прощения, если мы вас поняли превратно, однако вы могли заметить, что нрав вашего народа круто отличается от нашего. - И в этом проблема, - спокойно ответила леди Кандида. - Вы приняли неулыбчивость за недружелюбие. Мерлин мог бы добавить, что к неулыбчивости еще прилагалась грубость, но, конечно же, промолчал. - Что-то вроде этого, - согласилась Гвен. Королева Ифтира задумчиво помолчала. Бо самозабвенно играл с ее серьгой. Потом она кивнула. - Пожалуй, вы правы, Ваше Величество. Я забыла, что каждый народ имеет свое самосознание. Вы напомнили мне об этом, - искренне, как показалось Мерлину, улыбнувшись королеве Камелота, леди Кандида с достоинством посмотрела в глаза присутствующим. - Я приношу вам всем свои извинения. Я и мои люди пришли к вам со своими правилами, забыв, что мы гости. Это была наша ошибка. Ну и... - она снова ехидно, по-доброму насмешливо улыбнулась, - впредь, если встретите сдержанного человека - не считайте, что он злой. Все хихикнули. На следующий день разрешилась и другая тайна. С утра, как раз когда вся огромная ифтирская рать собирала вещи и снаряжала коней, во дворец заявилась женщина, утверждающая, что является матерью Бо. Сие не было хорошей рекомендацией. Ни король с королевой, ни рыцари, посвященные в тайну, не составили себе хорошего впечатления о матери Бо. Ведь как можно быть хорошего мнения о женщине, оставившей своего ребенка? Мерлин же с самого начала допускал, что у этой женщины должны были быть причины для подобного поступка, хотя он все равно считал, что это не выход из ситуации. Поэтому пришедшую все встретили очень холодно, включая леди Кандиду, которая в последний раз разговаривала со своими новыми венценосными друзьями в замке. Женщина, краснея и плача, рассказала о том, что уже пару лет живет в лесу с бандой разбойников. Влюбилась без памяти в их главаря, ушла с ними из города, а там пылкий влюбленный оказался страшным тираном и убийцей. Она родила от него сына, но все больше мечтала сбежать. Вместе сбежать бы не получилось, любовник бы ее нашел и убил и забрал бы ребенка обратно. Поэтому женщина спрятала сына в самом надежном месте - в спальне короля и королевы Камелота. Она считала, что расстается с ним навсегда, что он будет жить жизнью принца. Но судьба обернулась иначе, на банду разбойников вчера напал отряд рыцарей, почти всех, включая главаря, убили, и ей удалось наконец бежать. Здесь ее больше ничего не держит, она хочет начать жизнь с чистого листа где-нибудь далеко отсюда, поэтому пришла во дворец просить вернуть ей ребенка. Рыцари почтительно молчали. Мерлин видел, как его друзья напряглись, понимая, что должны отдать ребенка, к которому уже успели так прикипеть. Он знал, что это для них болезненно, и видел, как нахмурилась Гвен, стараясь за сердитой маской скрыть вопящую во всю глотку тоску. Эмрис видел, как они оба тянулись к мальчику, как преображались буквально на глазах. Не растраченный родительский инстинкт теперь делал из них самых умелых и заботливых нянек. Мерлин видел во всем этом ту мечту, которая погибла вместе с сыном Пендрагонов в августе. Все это - то, как оно должно было быть. Гвен, учащая ребенка правильно сидеть за столом и не слишком безобразничать, Артур, подкидывающий его, хохочущего, к потолку и возящий на спине по комнате, рыцари, превратившиеся в орду невероятно ответственных нянек. И сам Мерлин, неизменно находящий в этом хаосе свое место - рядом с сыном Артура, рядом с ребенком второй стороны своей медали, со своим ребенком. Ведь вряд ли у него будут дети когда-нибудь. Для него было естественно быть частью этой семьи, в конце концов, другой ни у кого из них не было. Мальчишка успел стать им всем родным. Эти несколько дней они были какой-то большой сумасшедшей семьей. Ему будет не хватать этого... - Куда ты отправишься? - наконец спросил Артур. Женщина несмело взглянула на него. - Еще не знаю... Далеко. Подальше отсюда. Не хочу больше видеть эти места. Мне стыдно и больно здесь жить. - Так поехали со мной, - вдруг предложила королева Ифтира, натягивая перчатку. Женщина оторопело захлопала заплаканными ресницами. - В-ваше Величество?.. - А что? - пожала плечами леди Кандида. - У меня много лошадей и карет. А королевство мое самое что ни на есть дальнее. Бывшая разбойница рухнула на колени, щеки ее омочили слезы, но губы улыбались, а глаза сияли. - Благодарю вас, миледи! Всем сердцем благодарю! - Встань, - брезгливо поморщилась королева. - Не надо этого. Без церемоний. Пойди к моим рыцарям, скажи, что я приказала дать тебе лошадь. - Мне же не поверят... - Скажи им слово "вепрь", тогда поверят. Ошалевшая женщина кивнула, присела в испуганном реверансе и унеслась. - Вепрь? - прищурился Артур. - Да, - кивнула леди Кандида, натягивая вторую перчатку. - Мне один из ваших рыцарей очень удобную вещь подсказал. - Даже не сомневался, - король скосил взгляд на своего самого болтливого рыцаря, а Годрик сделал вид, что он ни при чем и его вообще тут нет. Когда все было готово, все вышли на площадь. На ступеньках снова выстроились рыцари, советники, придворные дамы и Гаюс. Площадь заполонили кареты, лошади и люди в синих мантиях. Леди Кандида прощалась с новыми союзниками, и настроение у них было совершенно иное, чем при первой встрече. Ифтирцев больше не воспринимали как буйных северян. Это были грозные, суровые, но надежные, как скала, люди. Может, только с проблемами с юмором, а так нормальные ребята. - Что ж, - начала королева, прищурив стальные серые глаза и вскинув голову, - я думаю, это начало великой дружбы. За эти несколько месяцев вы воскресили, объединив, Богорд, сделав его своим союзником, и заключили мир с Мерсией. А теперь покорили своим национальным радушием Ифтир. Вижу, вы не теряете времени зря. - Я потерял целый год, восстанавливая свое королевство от нападения высшей жрицы, - ответил ей Артур. Леди Кандида внимательно изучала его лицо. - Если ваше правление в мирное время означает подобные великие дела...то я хочу быть вашим другом в войну и голод, - она улыбнулась. - Знаете, мне почему-то кажется, что все это не зря. Вы построите красивый мир. И я хочу в этом участвовать. Она протянула королю ладонь, которую тот почтительно поцеловал. - До встречи, Пендрагоны. Скоро я пришлю к вам своих послов, и мы обсудим условия мирного союза. И, пожалуйста, - уже поворачиваясь к ним спиной, королева ехидно улыбнулась из-за плеча, - постарайтесь заранее приготовить для всех покои. И она отошла к своей карете, подав руку сэру Теодору, чтобы тот помог ей подняться внутрь, а король и королева Камелота смогли только шокированно переглянуться. Мерлину положительно нравилась эта Кандида Когтевран. Ее появление вновь напомнило ему о том, что не следует судить людей по их недостаткам и уж точно - по первому впечатлению. В конце концов, если бы он в свое время упорствовал и не понял, что за видимостью может стоять нечто большее, он бы не был здесь сейчас другом того, кого сначала посчитал беспросветным тупицей и свиньей. Затем вышла бывшая разбойница с Бо на руках. Она смущенно остановилась, зная, что королевская чета захочет попрощаться. Но случилось несколько иначе - попрощаться с Бо захотели все. - Будь мужчиной, - напомнил малышу Гвейн, очень стараясь не выглядеть растроганным, и легко пожал детскую ладошку. - Как я тебя учил. И береги маму. Если она есть на свете, другие женщины не шибко и нужны. Персиваль, Леон и Элиан шутливо щелкнули мальчика по носу, пожелав расти большим и стать рыцарем. - Возвращайся, парень, - попросил, грустно улыбаясь, Годрик. - Ты же наш. Вернешься - а мы все такие же. Не забывай нас, брат. Мерлин подарил женщине в дорогу мешочек со сладостями, которые очень любил Бо и которые вся компания устала таскать с кухни, пока Гаюс не заявил, что ребенку столько вредно. Маг повязал малышу на память платок с гербом Камелота и, сморгнув с глаз непрошенную влагу, на миг сжал маленькую ручку. Затем - отошел в тень. Гвен несколько секунд ничего не делала, словно сомневаясь. А потом быстро подошла, взяла ребенка на руки и сильно прижала к груди. Казалось, ее руки намертво оплели малыша, нежно прильнувшего к ней. Мерлин уже хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал, но Гвиневра нашла в себе силы оторвать от сердца дитя. Артур лишь сдержанно провел по рыжеватым волосам ладонью, на миг позволив себе нежно их взъерошить. А потом женщина села на отведенного ей коня, а Бо растерянно глядел на них всех через плечо матери. *** Затрубили отбытие, и вся конница двинулась прочь с площади. Бо до последнего выглядывал их из-за плеча женщины. Артур сделал знак собравшимся камелотцам уходить, и все быстро разбрелись. Площадь опустела. Лишь Гвиневра продолжала стоять, прижав руки к груди и завороженно глядя в даль, которая поглотила любимого ими ребенка. Утренний сентябрь туманом разливался по каменной кладке. Король подошел сзади к своей королеве и обвил руками ее талию. Она облокотилась спиной на его грудь. - А я уже было подумала... - тихо выдохнула она. - Я знаю, - так же тихо ответил он. Они вместе вдохнули чистый, уже прохладный осенний воздух, наполняя им себя до краев. Удивительно, но вся эта история каким-то невероятным образом исцелила их. Дыра в их душах, образовавшаяся в августе, вдруг перестала быть открытой раной и решила зажить. Конечно, останется шрам, конечно, он будет болеть в непогоду, но главное - рана заживет. А значит, они смогут жить дальше. - У нас еще будут дети, - негромко проговорил Артур на ухо жене. - И мальчики, и девочки. Мальчики вырастут настоящими воинами. Будут сильными и смелыми. Мы еще с ними не одну войну выиграем. Гвен усмехнулась, сложив ладони на его руках и слегка покачиваясь вместе с ним. - Боюсь, когда наши сыновья подрастут, войн уже вообще не останется благодаря их папаше, - тоже негромко ответила она. Он скорчил рожицу, хотя она и не могла ее видеть, но услышала по голосу. - Может быть, и так, но чудища-то точно останутся. - Ну да, а если неприятностей никаких не будет, ты их обязательно сам найдешь или лично организуешь, - насмешливо хмыкнула Гвиневра. - А что будут делать девочки? Если бы она видела, какой у него стал растерянный взгляд... - А девочки...ну, а чем там девочки обычно занимаются? - Девочки обычно занимаются важными делами, пока мальчишки творят очередной беспредел. - Ну да, например, играют с котятами или с куклами. - Мы хотя бы не строим из себя пуп мира. - Да, потому что вы им являетесь и прекрасно об этом знаете. Его королева рассмеялась, прекрасным, чистым, любимым смехом и обернулась к нему. В утреннем осеннем тумане, исцеленная и мудрая, она была красивей тысяч солнц. А в ее глазах, таких же темно-карих, как у их будущих детей, светилось море любви. К нему. - Что бы мы делали на пьедестале без вас? - хмыкнула она притворно-деланным тоном. - Без соперников скучно. Он наклонился поцеловать ее, и она согласно и горячо обвила его шею руками, послав к чертям утренний осенний холод. * - перефразированная пословица "Не все то золото, что блестит"