Огни Камелота

О воин доблестный, взойди на башню, Взгляни на поле, расскажи о битве. © "Орлеанская дева", Фридрих Шиллер

На целый день Камланн стал убежищем для тысяч людей. Целый день они ходили по месту, которое грозило стать их могилой, разводили костры, точили оружие, высыпались перед боем, готовили носилки и бинты, ставили палатки, в которые их самих принесут через несколько часов ранеными. На целый день узкое горное ущелье милостиво приютило их, прикрыв скалистым хребтом от врагов. Холодный ноябрьский ветерок гнал воинов к кострам. Разогревать на огне мясо, вынутое из седельных сумок, затачивать меч и слушать очередного старого вояку, хриплым голосом рассказывающего о великих былых битвах. Рассказы эти говорили о выживших, об их удали, об их подвигах, потому и грели и заставляли слегка уняться внутри невесомую тревогу. Эта тревога сидела где-то в животе и заставляла искать компании, улыбаться, чему-нибудь смеяться и поменьше думать о грядущем. Теодору было только тридцать шесть, но он сошел за старика у одного костра. - ...мы чего угодно ожидали, но не этого, - говорил он, снимая кусок мяса с вертела. - Готов прозакладывать свой меч, что к их командиру приехал советник, потому что этот тугодум просто не мог додуматься до такого сам. - И что вы сделали? - спросил Мадор, сидевший как раз за заточкой меча. - Я... - Теодор задумчиво прожевал мясо. Где-то на дереве крикнул ворон, и рыцарь на миг взглянул туда. Вытер тыльной стороной ладони бороду. - Я приказал отступить на четверть мили и обойти ближайшие леса. Они подумали, что мы бежим, ринулись за нами - они же о наживе явно мечтали. А мы распределились, сделали...как бы сказать, петлю, - он сделал сложный жест, показывая форму. - Округлый клин, иначе говоря. Они бежали за нами по прямой, забежали прям в эту петлю, а мы ее замкнули, окружив. - Он поднял с камня кружку с вином. - Славный был бой... - А можно было бы стрелы с огнем им пустить, - заметил Гвейн. Он только что начистил свои сапоги и теперь сидел, наслаждаясь вином. - Слышал, так сделали при Морхильде, когда аматцев били полвека назад. Огненные стрелы вообще часто спасают положение. - Мы использовали их, - кивнул ифтирский рыцарь, отставив кружку. - На нас Алинед однажды гавкнул. Даже жалко было, интересно, на что он рассчитывал... Мы попросту подожгли их лес, и они ушли. - Лучше так не делать, - мотнул головой сэр Дарас. - Я вот не одобряю эти стрелы с огнем. Никогда ведь не знаешь, куда ветер подует, самому придется спасаться. Утер однажды вел битву в сухом поле, дождя тогда не было долго. И какой-то умник решил битву побыстрее кончить, так поле все запылало, мы еле ноги унесли. - Зато при Рохгане Утер победил только благодаря стрелкам, - возразил Годрик. - У него было всего шесть десятков человек, и те погибали, пока стрелки не подпалили стрелы. - Рохган - крепость, - заметил Теодор. - Так ведь? - Да, - кивнул Мадор. - Ну, из битв у крепостей, наверное, Боргельфская - самая знаменитая. - Не надо про Боргельф! - чуть не поперхнулся вином Персиваль. - Ваш Боргельф можно было бы за пять часов взять, - хмыкнул Теодор. - Если б командование было правильное. - Так, не надо тут мне принца Филиппа оскорблять, - усмехнулся сэр Клодрус. Ифтирец пожал плечами. - А я и не оскорбляю. Он как раз молодец. А вот его брат... - Давайте уже забудем про Боргельф, а? - напомнил Персиваль, грохнув пустую кружку перед Сафиром, который разливал вино. - Уже уши в трубку сворачиваются от этого названия. Дался вам этот Боргельф. - Ну, пять часов это ты хватил, вот если бы... - начал Годрик, но его перебили. - Нет, правда, хватит, - остановил возражения товарища Саграмур. - Теодор, что у вас еще было? О, я помню, мне дед рассказывал, у вас на турнирах лет сто назад... *** - Лекарственные травы? Сидевшие у костра вдвоем Гвен, скручивавшая бинты, и Гаюс, размешивавший лекарства в склянках, подняли головы. - Простите, сир? - не понял лекарь. - Как жаль, что Мерлин не смог к нам присоединиться, - пояснил Артур. Старик неловко поежился. - Мне жаль, сир, это моя вина. Но я не могу лечить раненых без необходимых лекарств. Время неподходящее, я понимаю. - Да, - кивнул король, поправив перчатки. - Неподходящее, ты верно сказал. И он ушел к Аннис, Баярду, Аргосу и Кандиде, поджидавшим его для еще одного обсуждения стратегии. Гвен проводила мужа задумчивым взглядом. Она тоже ясно чувствовала ложь в голосе лекаря и знала, что именно это злит короля. - Не думаю, что он верит тебе, Гаюс, - заметила королева. - И не думаю, что я верю. Гаюс повернулся к ней, ожидая пояснений. - Я знаю, как Мерлин предан Артуру. Он бы ни за что не оставил его в такое время, разве что не для более важного дела, - она склонила голову, вызывая на откровенность. - Если здесь нет чего-то еще. Того, о чем он не мог сказать. Старик пожевал губу, вздохнул и наконец наклонился к ней, понизив голос. - Миледи, есть кое-что еще. Нечто огромной важности. И я бы очень хотел рассказать вам об этом, но не могу. По причинам, которые касаются всех нас. Гвен молча выслушала. Она не знала, какие великие дела могут быть у Мерлина, но...на этот раз она могла ему поверить. Мерлин ведь никогда им не врал, так ведь? - Тогда не о чем больше говорить, - улыбнулась она, накрыв ладонью морщинистую руку лекаря. - Кроме того, что уже сказано: я желаю ему удачи. *** Предательство. Их предали. Снова. И Мерлин даже знал кто. Единственные, кто знал, куда идет Мерлин, были Гаюс и Гвейн. А у Гвейна была любовь. Чччерт! После обвала Мерлин очнулся в почти кромешной темноте. Он не знал, как вообще остался жив, но голова гудела, в глазах стоял туман, лицо болело, кожа на нем неприятно ощущалась, что значило, что там запеклась кровь. Он поднялся, еле разбирая, куда идет, движимый только одной мыслью: выбраться, потому что ему нужно на Камланн, ему нужно к Артуру, ему нужна его магия! Ноги спотыкались, ладони болели, когда он, сдирая с них кожу, пытался разобрать едва видный в полумраке завал. Камни не двигались, зато на него сыпалась пыль, грязь и мелкие острые камешки, ноги подкашивались, тело болело, голова не соображала, ему было плохо, и все на свете пошло не так, как должно было. Когда валун сорвался и повлек за собой лавину пыли, Мерлин не удержался на ногах, тяжело рухнув и больно ударившись коленями. Чертово пустое тело болело и было бессильно перед простыми камнями, которые магией можно было бы расшвырять на раз. А где-то далеко его друг шел на смерть. Мерлин заорал от боли, ярости и бессилия, уже бездумно вдарив ладонь в камни. Плечи затряслись, он услышал собственные рыдания, и ему было плевать на это. Все было бессмысленно. Без магии он бесполезен, без магии он никто. Он даже из пещеры не выберется, права была Моргана. Он никому не поможет, все умрут. И он сгниет здесь, погребенный под пылью и темнотой. Сколько он просидел, Мерлин не помнил, но потом он увидел свет. Голубой свет. И тут же рванул к нему. Сорвался с гряды камней. И темнота окончательно закрыла взор. *** Ближе к вечеру армии разошлись по позициям. Было решено, что войска Мерсии, Гастежа, Дорсы и Нафрада пойдут на западную дорогу, Карлеон, Богорд и Асгель же - на восточную. Вместе с последним объединением поехала и Кандида. - У каждого места битвы будет свой маг, - негромко сказала она Годрику перед отъездом. - Я буду рядом с тетушкой, Слизерин будет вместе с Баярдом и остальными, я ему уже сказала. А ты останешься на Камланне, сюда же придет Мерлин. Гриффиндор нашел Салазара, следовавшего за армией в отряде стрелков. Он наплел им про добровольный выбор, да и это было лишним - все товарищи Годрика знали Сэла и с радостью приняли его в свои ряды, будучи наслышанными о его мастерстве с луком. Спокойно его приняли и в рядах стрелков Мерсии, уходящих на восточную дорогу. Только, конечно, они не знали, что в решающий момент Салазар воспользуется не луком, а магией. - Не умри тут без меня, хорошо? - деланно спокойным тоном сказал Сэл. Годрик крепко сжал его предплечье. - Ты тоже. Синие вершины гор уже пропадали в сером небе, когда армия Камелота подошла к самому ущелью. Годрик был среди свиты короля, первой заехавшей в Камланн. - Вот оно, - пространно сказал Артур, ни к кому не обращаясь. - Камланн. Судьба королевства будет решена здесь... Всех пробрал холодок. Недавно уютное ущелье вдруг становилось зловещим. На всадников остро щерились скалы, казалось, сами горы здесь были врагами пришедшим сюда людям и таили в себе злость. - Разбивайте лагерь. Занимайте свои позиции. - Это смертельная ловушка, сир, - осмелился подать голос Леон. - В этом и смысл, - ответил Артур. - Моргана не сможет сбежать, но не сможем и мы. - Они всегда смогут подойти с фланга. Это наш единственный шанс. - Помолчав, он чуть обернулся, чтобы увидеть тревожное выражение лица своего рыцаря. - Все кончится здесь, Леон. Будет ли это жизнь или смерть...все кончится здесь. *** - Мерлин. Это было сказано мягким, теплым шепотом, так не подходившим к грязи, пыли и острым камням, окружавшим его до падения, что темнота расступилась. Она не могла устоять перед голосом его отца. Потому что даже за восемь лет ничто не могло изгладить этот голос из его памяти. - Отец?.. Вокруг чистым белым светом сияли кристаллы. Балинор тоже был белым. Но таким же, как и тогда. Взгляд цеплялся за родные черты, жадно вспоминая их. И неважно, что они тогда виделись всего пару дней, ничего не важно, ведь глаза, смотревшие на него так ласково, как больше никто не умел и не мог бы, были до дрожи знакомы. И нос, и вертикальная морщина над ним, и борода, и длинные густые волосы... - Мой сын, - еле уловимая улыбка спряталась в бороде отца. - Ты здесь? - выдохнул Мерлин. - Ты настоящий? - Мертвый или живой...реальный или воображаемый, прошлый или настоящий...эти вещи не имеют значения. Сейчас важно то, что ты нуждаешься в словах своего отца, который любит тебя. Не сдавайся, Мерлин. Не поддавайся. Мерлин даже не сразу понял смысл слов. Он просто слушал долгожданный, такой отчаянно нужный, такой любимый, такой бесконечно далекий голос отца и позволял этому голосу греть уставшее сердце. - У меня нет причин продолжать, - прохрипел он наконец. - Битва уже окончена. Моргана победила. - Только если ты смиришься с поражением, - покачал головой призрачный Балинор. - Но если ты продолжишь бороться, если не оставишь надежду, Моргана не сможет победить. - Какая может быть надежда без моей магии? Отец задумчиво склонил голову. Потом аккуратно присел на корточки рядом. Маг увидел, как качнулись его длинные волосы. - Мерлин... - прошептал призрак, и его шепот странно красиво зазвучал среди сияющих белым кристаллов. Мягкий, вкрадчивый шепот, каким Балинор должен был много лет назад рассказывать ему сказки на ночь. - Ты больше, чем сын своего отца. Ты сын земли, моря, неба... Магия - это творение мира. И ты - порождение этой магии. Ты - сама магия. Ты не можешь потерять то, кем являешься. Почему-то глаза вновь омочила влага, Мерлин поморщился. - Но как мне найти себя снова? - как-то отчаянно прошептал он. - Просто верь, Мерлин, - ответил Балинор. - Верь в то, что твое сердце считает правдой. В то, чем ты всегда был...и всегда будешь. - Всегда буду... - эхом отозвался Мерлин. - А сейчас отдыхай, - прошептал отец. - Отдыхай, сын. И скоро...ты проснешься в свете. Мерлин послушно закрыл глаза. Глупо, но он почувствовал себя мальчиком, которому отец пообещал, что когда он проснется, то найдет у постели что-то очень интересное. Чувство, о котором он мечтал с детства. *** Гвен встретила последних двух нарочных вместо мужа, чтобы им не бежать до его палатки, а скорее вернуться к своей армии. Все войска расположились на своих местах, и всех накрыла ночь. В лагере зажглись огни. Костры потушили, оставив лишь факелы. Стихли громкие разговоры, словно все пытались спрятаться в этой ночи. Все это чувствовали - время приближалось. Земля, по которой они ходили, уже через пару часов будет окроплена их кровью. Тишина, дрожавшая между гор, казавшихся черными великанами, совсем скоро взорвется криками и грохотом. И у них всех тела - сейчас сытые и целые - будут гореть от боли в ранах. Скоро. Но и не прямо сейчас. И это будоражило кровь. Гвиневра проверила последние приготовления в походном лазарете и вернулась в королевскую палатку. Полог затрепетал на тихом, но холодном ночном ветерке, закрывая за ней дорогу в ночь. Артур сидел за раскладным столом, задумчиво опустив подбородок на руки. Королева в который раз увидела, как он улыбается при виде нее, и, прислонившись к подпорке, улыбнулась сама. А потом он снова о чем-то задумался. - Что не так? - спросила Гвен. Король вздохнул, спрятав лицо. Потер лоб о ладонь. - Что, если сэр Леон был прав? - спросил он, подняв голову. - Возможно, нам следовало остаться в Камелоте. Гвиневра едва не рассмеялась, качая головой и отлипая от подпорки. Артур не менялся. И ничто не могло изменить этой его упорной неуверенности в себе. Этот человек объединил Альбион, своим примером заставив бывших непримиримых врагов вспомнить о храбрости и чести, его только что провозгласили правителем громадного союза люди старше его в разы лишь из уважения к его поступкам - но он все еще сомневался во всем, что делал. - Твой план смел, - возразила королева, подходя к столу и опираясь о него руками. - И отважен. И это наш единственный шанс победить Моргану раз и навсегда. Да, мы могли бы удерживать цитадель, но как долго? И чего бы это стоило королевству? Я ни секунды не сомневалась в важности и мудрости этого решения. Он смотрел на нее из-под светлой челки, пока она доказывала ему его же правоту. И наконец это сомневающееся чудо, кажется, ей поверило. Уголок рта выполз из-под переплетения пальцев и показал ей любимую родную улыбку. Артур встал, отодвинув стул. Обошел хлипкий походный столик. - Если ты не сомневаешься во мне, Гвиневра, то и я не сомневаюсь в себе, - сказал он, взяв ее за руки. - И это дает мне силу большую, чем любое оружие. Они обнялись. Гвен тепло коснулась губами шеи мужа, обвивая руками широкие плечи под белой рубашкой. Большие руки крепко сжали ее стан. Он был теплый, словно вокруг не сновал ноябрь. Она прикрыла глаза, благодаря чернильное небо над палаткой за счастье обнимать его. - Пойдем, - Гвиневра легко отстранилась и игриво улыбнулась, - мы должны отдыхать, пока можем. Артур поднял ее на руки, она тихо посмеялась. Они спрятались под одеяло, как котята в лукошко перед грозой. Студеный ветер трепал полог и заставлял дрожать свечки. Черная ночь обступила палатку, холод подполз к низкой походной кровати. Но под одеялом у них было тепло. Ее платье легко снялось и упало на землю. Все равно потом оно не понадобится... Он охнул, когда ее холодные ладони забрались под рубашку. Она что-то жарко прошептала, ткнувшись ему в шею. Легкая сорочка не грела, зато не прятала от жара его рук. Они касались друг друга мягко и нежно, словно по тайному сговору решили насладиться каждым мгновением, проведенным вместе. Она тепло целовала впадину на его плечах, оттягивая ворот рубахи, он грел дыханием ее живот, комкая сорочку. И даже Камланн, такой злой и черный, был сейчас не страшен. Было очень тепло. *** Мерлин проснулся очень спокойно, будто наконец хорошо выспался. Вокруг было тихо и спокойно. Мирно сияли кристаллы. Отца не было видно, но внутри было такое хорошее ощущение, словно теперь отец всегда был рядом. Все ссадины каким-то образом зажили. Он был чист и цел. Воздух, который он вдыхал, был свежим и легким. И в нем сама собой зародилась вера. Мерлин сел, сложил руки так, как если бы держал что-то живое и хрупкое. Прошептал магические слова. Волшебство приятной, всю жизнь знакомой щекоткой пробежалось по телу, словно бы и не исчезало никуда. Он раскрыл ладони, и из них вылетела серебристо-голубая бабочка. "Она прекрасна," - была первая мысль. Он даже не слишком знал, к чему эта мысль относится - к бабочке или к его магии. Но если его магия могла создавать такую красоту... Мерлин широко и счастливо заулыбался, наблюдая, как бабочка порхает среди сияющих кристаллов, и снова чувствуя себя целым и живым. Сразу нашлись силы и тысяча и одна идея. Он вскочил, обведя взглядом кристаллы. Выбрал один и заглянул в него. Кристалл показал ему огонь и смерти, оружие и кровь. Мерлин привык видеть страшное в этих камнях. Он дождался, когда кристалл нарисует Мордреда во главе отряда, выискивающего дорогу в горах. - Артур, где ты? Он направил магию на кристалл, и тот нашел, что он искал. Король и королева спокойно спали в палатке, обнявшись. - Артур... - начал Мерлин, зная, что магия сделает остальное за него. - Прости, что пришлось оставить тебя. Я не хотел этого. Я надеюсь, однажды, ты поймешь, почему. - Он сменил тон, заговорив убедительно. - Твой план хороший, и ты еще можешь спасти это королевство. Но ты должен быть осторожен. Фланг твоей армии очень уязвим. Есть старый путь, через горный хребет Камланна. Моргана знает о нем, она готовит тебе ловушку, Артур. Найди путь, и битва окончится раньше, чем начнется! Найди путь! *** Гвиневра проснулась, потому что спала на плече Артура, а тот вдруг приподнялся. Он растерянно хмурился. - Что случилось? - спросила королева. - Мерлин, - неопределенно ответил король. Гвен моргнула. Глаза слипались, словно в них насыпали соль, а голову тяжело клонило к постели желание снова заснуть. Живот почему-то болел, словно она не ела неделю. Хотелось спрятаться обратно в одеяло, в объятья, в сон, подальше от реальности... - Это был всего лишь сон, Артур, - проговорила Гвиневра, поглаживая мужа по груди, - только сон. - Это не казалось сном, - качнул головой все еще растерянный Артур. - Это было...вроде как... Вдруг он рывком скинул с себя одеяло, соскочил с постели и вылетел из палатки, на ходу надевая схваченную стеганку. - Артур! - со страхом позвала Гвен. В постель, в их укромное гнездышко, забрался холод. За качавшимся пологом она снова увидела ночь. Услышала быстрые шаги Артура снаружи. Она спрыгнула наземь и подошла к пологу. Холод пробрал до костей, заставив кожу под тонкой сорочкой покрыться мурашками. - Сир! - в темноте Леона Гвен узнала лишь по голосу. - Разведчики сообщили, что армии Морганы приближаются. - Атакуем ночью, - ответил король. - Скажи всем готовиться. - Да, сир. Леон поспешил к рыцарям, а Артур пошел куда-то еще. - Персиваль! Гвейн! - крикнул он. Названные подошли к нему. - Возьмите патруль и заходите сзади. Найдите скрытые пути в горах. Она собирается обойти нас, мы должны остановить ее сейчас. Рыцари кивнули и двинулись к лошадям. Король ушел дальше, и Гвен больше не могла его услышать или увидеть за темнотой и множеством рыцарей. Она отпустила полог и потерла ладонями лицо. Поморщилась. Ей было так хорошо недавно, а сейчас у нее противно болел живот, ноги и руки казались деревянными, голова - тяжелой, а глаза - нашпигованными солью. Гаюс говорил, что подобное случается от нервов, что порой они играют с организмом злые шутки. Видимо, так и есть. Королева вздохнула, подобрала брошенное платье и достала из походного сундука мужской костюм, в котором ей будет проще заниматься ранеными. За тонкими стенками палатки звуки становились громче - рыцари спешно кончали свои дела и торопились найти свое место в отрядах. Звучали громкие приказы, быстрые шаги, лязг засовываемого в ножны оружия. Битва уже была почти здесь. *** Рыцари уже выстраивались в колонны, когда Артур вернулся в палатку, чтобы одеться. Вокруг стояла спешка и суета, но не хаос: воины готовились к битве. Когда он откинул полог, к нему обернулась Гвиневра. Она была уже одета. Платье было забыто, сейчас на его королеве были штаны, сапоги, белая рубаха с рукавами чуть ниже локтей и коричневая кожаная туника с меховым воротником. Она была все так же прекрасна, хотя он бы предпочел видеть на ней какое-нибудь из ее старых крестьянских платьев и простую косу из длинных черных волос. - Я помогу, - сказала Гвиневра, кладя руку на приготовленную экипировку. Это напомнило о Мерлине. Как будто мало было ни на секунду не оставляющей тоски, которая с приближением битвы становилась только острей. Тоски и страха, что если вдруг это все, то он уйдет, так и не помирившись с другом. Не попрощавшись. Не так они должны были расстаться, не так. Гвиневра молча завязала на нем стеганку и помогла надеть кольчугу. Ее пальцы двигались быстро и ловко, но любимые карие глаза на него не смотрели. Так она сохраняла самообладание. А пока она затягивала на нем ремень и портупею с ножнами, он, забыв о битве, любовался ею. Ее тонким станом, ее смуглыми руками, густыми волосами, чуть нахмуренными сейчас бровями, спрятанной в меху шеей, к которой он пару часов назад припадал губами. А когда она обошла его со спины, надевая доспехи, ему почему-то вспомнился их первый поцелуй. Это вызвало совершенно неуместную улыбку. Как давно все это было...целую жизнь назад. Между ними тогда была непреодолимая пропасть. Им казалось, они никогда не смогут быть вместе. И вот они теперь. Четыре года как муж и жена. Близкие до дрожи. Даже если их теперь должно разлучить поле боя. Под ее туникой смуглая кожа, исхоженная его прикосновениями, а под его доспехами плечи, согретые ее поцелуями. Когда все было надето, Гвиневра замерла, сложив ладошки на его кольчуге и глядя куда-то вниз. Он обнял ее талию, и они постояли, прижавшись лбами. Снаружи слышался четкий марш выстраивавшихся рядов воинов. Короткие приказы командиров. Армия забиралась еще глубже в ущелье, унося с собой факелы и оставляя палатки в тылу. Между этих опустевших палаток гулял только холодный ветер, а внутри них бодрствовали и в сотый раз перепроверяли бинты и лекарства взятые на подмогу Гаюсу слуги. - Ты помнишь наш уговор? - нарушив тишину, спросил Артур. Гвиневра тихо усмехнулась. - Да. Не повышать Мерлину жалованье. - Это тоже, - улыбнулся он. - И? - Ты меня любишь. Я помню, - она наконец подняла голову. В темных глазах мешались отчаянье, решимость, тоска, страх и отвага. - А ты? Он состроил недовольную гримасу, как будто сейчас было время для смеха. - Если я умру, ты меня убьешь. Его королева самодовольно улыбнулась. - Правильно, - она приподнялась на носочки, поцеловав. - И? По его губам растеклась такая же улыбка. - Ты любишь меня. Он прижал ее к себе, переплетя руки на тонком стане. Двух его ладоней хватало, чтобы закрыть всю ее спину. Черт, небо, верни меня этой женщине... - Так странно, что через несколько дней твой день рождения, - вдруг хмыкнула Гвиневра, и они рассмеялись, отстраняясь. - Я не так планировала провести канун твоего тридцатилетия. Если я не смогу устроить пышный банкет, то не моя вина. - Мы многое планировали не так, - ответил он, и она осеклась. - Но я ни о чем не жалею. Это была хорошая жизнь. Гвиневра закусила губу. Она не стала возражать: "Не говори так" или "Замолчи, ты вернешься". Она слишком хорошо знала цену последних слов. Слишком хорошо знала, как важна возможность попрощаться. Ее потом не вернуть. Полог приподняли. - Сир, - показался необычно мрачный Годрик. - Войска готовы. И, кивнув Гвиневре, деликатно вышел наружу. Артур прижался губами ко лбу своей королевы. И вышел следом, разом вдохнув студеный черный воздух. - Ты же знаешь, что что бы ни случилось, я на твоей стороне, да? - вдруг спросил Гриффиндор, пока они шли в авангард выстроившегося войска. - Годрик, с некоторых пор на загадочные заявления у меня аллергия, - съязвил в ответ Артур и хлопнул его по плечу. - Что ты имеешь ввиду? - Ничего, - мотнул головой Годрик и натянуто улыбнулся. - Просто нервничаю перед битвой. - Мы все нервничаем, - кивнул король. - Мы все хотим домой. Они добрались до авангардных рядов. Там горели факелы. Рядом было дико пусто место Мерлина. Артур забрался на огромный валун. И увидел перед собой тысячи верных воинов. Тысячи преданных товарищей, часть из которых сегодня положит здесь свои жизни. Многие пары глаз, которые сейчас смотрят на него, он никогда больше не увидит. Белый пар, взлетавший от губ в стылую ночь - с некоторыми этого больше не случится. Кто-то никогда больше не увидит солнца. Не вернется доесть мясо, которое в спешке бросил обратно в сумку, не допишет письмо, которое оставил из лени, не попросит прощения, потому что решался это сделать в воскресенье, а в пятницу он умер. Не сядет у камина переделать сбрую, как хотел, не побреется, убрав почему-то оставшиеся от прошлого раза волоски, не дождется, когда заживет царапина, которую он получил, совершенно по-дурацки ударившись о дверь. Больше никогда не обнимет детей, родителей. И они все до единого на это готовы. Они все смотрели на него и ждали только его команды к бою. - Сегодня...у нас будет битва. Его голос громко прокатился над рядами воинов, отражаясь от черных гор. Рядом тихо потрескивали несколько оставшихся гореть факелов. - Сегодня ночью мы закончим эту войну. Войну старую, как мир. Войну против жестокости...жадности...и злобы. Не все встретят рассвет. Некоторые выживут...некоторые умрут. Но каждый из вас будет драться с честью...и гордостью. Потому что мы боремся не только за свою жизнь. Мы боремся за будущее. Будущее Камелота. Будущее Альбиона. Будущее объединенных королевств. Он поднял в ночь Экскалибур. - За любовь к Камелоту! Его крик подхватили сотни мужских голосов, слившихся с лязгом устремляющихся к черному небу клинков. *** Балинор снова пришел, стоило Мерлину отвернуться от кристалла. Радость и гордость переполняли его, пока он наблюдал, как его король вдохновляет свою армию. - Спасибо...за твою помощь, твои советы, - улыбнулся Мерлин. - Я только предложил руку, - ответил отец. - Ты твердо стоишь на ногах, Мерлин. И всегда стоял. - Как и ты, отец, - шире улыбнулся маг. - Я пошел по твоим стопам. Балинор тепло усмехнулся. И заговорил серьезно. - Твое путешествие только что началось. Ты владеешь силой, которую еще не совсем понимаешь. Только в сердце Кристальной пещеры ты найдешь истинного себя. - Он повернулся, и сын повернулся следом. Они увидели льющийся из высокого прохода пещеры голубовато-белый свет. - Иди к свету. Твоя судьба ждет тебя. Мерлин чуть нахмурился, перешагнув с одной ноги на другую. - Не бойся, - шепнул Балинор. - Верь в то, кто ты есть. Верь тому, что будет. Маг прошел вперед, и мерцающий свет упал на рукава его уже старой куртки. Он обернулся, с тоской взглянув на призрака. - Прощай, отец... - Это не прощанье, Эмрис, - утешил его отец. - Потому что я всегда буду. Как и ты всегда будешь. Мерлину стало странно легче. Сложно поверить в то, что мертвый близкий всегда рядом, но...у него почему-то получилось. Он улыбнулся. И отец улыбнулся в ответ. Такой же, как у него, улыбкой. Мерлин развернулся и пошел к свету. *** Врагов было море. Они забирались в ущелье, словно накатывали черные волны. Их было действительно во много раз больше, чем камелотцев. Моргана ледяной статуей в темном балахоне стояла на одной из скал. Артур достаточно насмотрелся на то, как маршируют саксы. Он вскинул руку с мечом в воздух, привычный лязг прозвучал над ухом. - ЗА МНОЙ! И впереди грохота, в который превратилась зашумевшая в ответ армия позади него, он ринулся в бой. *** И Годрик очень бы хотел ринуться за ним, обнажив меч. Но его дорога была - в горы. Армии столкнулись. В небо взвилась чудовищная какофония, словно между гор грянула в диком бешенстве буря и с черных скал понеслись громадные камни, отзываясь злым эхом. Воздух разорвали крики, лязг и рычание. Луна спряталась за горы, и с воюющими осталась одна только бесконечная кромешная ночь - грохочущая, страшная, кровавая, болючая и кошмарная. Здесь не было времени, существовали только руки, крепко вцепившиеся в мечи, и одна громадная цель - умереть, но не дать саксам пройти Камланн. Землю вспороли первые тела, на начищенные доспехи упали грязь и пыль, на кольчугу брызнула кровь, лица исказились болью и тем диким выражением, которое бывает только в бою, когда забываешь собственное имя, помнишь только, что должен сделать. Что привычнее в жизни, чем битва? Рубануть мечом впереди себя, услышать мерзкий густой звук разрываемой плоти, гром погнутого доспеха и непрекращающийся навязчивый звон кольчуг, занести меч снова, шарахнуться в сторону, потому что там свой, крутануться на месте, с откуда-то взявшимся криком вонзить во врага клинок и пнуть на землю, едва не упасть от внезапного сильного удара в спину, успеть подумать, что нельзя разворачиваться и бить в ответ, отскочить, услышать свист меча совсем рядом, пропустить врага мимо себя и всадить лезвие ему в плечо, скривиться от брызнувшей прямо на губы крови, пошатнуться от резкого удара, пригнуться и заметить, как товарищ прикрыл тебя, вскинуть заново меч и едва понять, что рука ранена, наплевать на это и снова броситься, сам не разбирая куда... Гриффиндору было знакомо все это, и уходить теперь было сложно. Но он напоминал себе, что делает это, чтобы защитить друзей. Чтобы дать им возможность выиграть этот бой. Он быстро вскарабкался на скалу, где стояла Моргана. Как раз в этот момент она сверкнула глазами, и, посмотрев вниз, Годрик увидел, как Мордред с бешеным рычанием пробивает себе путь, а потом оказывается окруженным рыцарями в красных плащах. Вчерашними товарищами. Они смотрели друг на друга, обнажив мечи, посреди разверзнувшегося ада, и Мордред бесился от их численного превосходства. Магия Морганы раскидала всех, и друид бросил благодарный взгляд наверх, продолжая свой яростный путь через битву. Ведьма подняла ладонь, чтобы магией свалить еще кого-то внизу. Гриффиндор тоже занес руку. - МОРГАНА! - крикнул Мордред. - СЗАДИ! Она резко обернулась. На лице ее внезапный страх и непонимание сменились презрительной ухмылкой. - Знаешь, дружок, если ты планировал хитрость, - крикнула она в ответ, чтобы ее было слышно над битвой, - то просвещаю: военные маневры выполняются не так. Особенно...если у твоего противника есть магия. - ГОДРИК! - истошно завопил Борс снизу, увидев, что творится на скале. - НАЗАД! - Ты больше никого не тронешь, Моргана, - угрюмо ответил Гриффиндор. Пендрагон даже лень было рассмеяться - она сверкнула глазами, и на рыцаря налетел порыв ветра, способный вырвать с корнем вековой дуб. Но Годрик вскинул ладонь в кожаной перчатке, прикрыв глаза. Ветер исчез без следа, оставив его стоять на скале. А когда он открыл глаза, они сияли золотым волшебным светом. Моргана оступилась, в ужасе уставившись на него. Всего секунду она просто хватала ртом воздух. Эта секунда дала рыцарю возможность взглянуть вниз. Артур был похож на медведя, врезавшегося в стан врага и раскидывавшего противников с растущей яростью. И когда он вскинул голову, на Годрика взглянул чистый и жгучий гнев. Ярый, страшный, полубезумный. С громким рычанием король снова ринулся в бой, оставляя за собой след из павших саксов. Мосты были сожжены. Он знал, что когда-нибудь этот день придет. Только не думал, что это будет в пылу битвы. А еще он все равно не был готов к тому, что это больно. Моргана очнулась от шока. - Ты один из тех четырех, да? - крикнула она. - Но я послала вам худшее древнее проклятье! Ты должен быть мертв! - Считай, что я мстительный призрак! - ответил рыцарь, призывая всю магию, которая только была в нем и ждала своего часа. Он не мог убить Моргану без Экскалибура, он это знал, но вот ранить и притащить королю - мог. Магия взорвалась в нем и боевой мощью ринулась на ведьму. У той, конечно, была своя. Моргана отбила его атаку и направила свою. Их заклинания слились в одну сплошную громадную вспышку, за которой Годрик перестал видеть бой внизу. Он рычал, ловя ее заклятья и пытаясь прорвать ее оборону. Пожалуй, именно теперь он почувствовал, как мало знает собственную магию, в отличие от Морганы, которая пользовалась своей свободно и мастерски. Годрик забыл обо всем, кроме волшебства в своих руках, и старался не думать, о том, что за ним наблюдает все рыцарское братство. Все его товарищи сейчас могли видеть, что он маг. Ненавидели ли они его? Злились? Хотели ли убить, как только он спустится со скалы? Какие проклятья сейчас слал ему на голову его король? Был ли у него теперь вообще дом, куда он мог бы вернуться? Дадут ли ему хоть минуту на объяснения или на месте лишат жизни? А если он будет ранен - понесут ли вместе с другими в лазарет, вспомнив, что до этой битвы они были друзьями, или оставят здесь истекать кровью? В какой-то момент он едва не задел Моргану, и та отскочила, ударившись спиной о скалу. А потом вдруг зловеще ухмыльнулась...и послала сноп пламени не в него, а вниз, прямо к алым плащам. - Нет! - громыхнул Гриффиндор, бросаясь наперерез и перехватывая пламя. С яростным рыком обернулся к ведьме. - Я сказал, ты никого больше не тронешь! - Это уже зависит от тебя, - довольно процедила Моргана и метнула следующее заклятье в противоположный конец, и если бы рыцарь не успел его перехватить, то он бы приземлился на головы Гарету, Гахерису и Бламуру. И тут началась игра на смерть. *** Размешать кашицу. Наложить. Оттянуть и отрезать бинт. Обмотать. Зафиксировать. Гаюс работал машинально, не задумываясь, мысли принимали вид коротких приказов и названий лекарств. Старое тело очень быстро затекло и устало от одних и тех же движений, но лекарю не впервой быть на поле боя. За стенами палатки, казалось, творился настоящий ад, непрекращающийся грохот заглушал даже стоны и вскрики раненых на носилках и на земляном полу. - Бинты! Мне нужны бинты! - после очередного чудовищного грома выделился голос королевы. Свободных рук не было, наоборот, множество раненых лежало за стенками палатки, изнывая от боли и дожидаясь помощи. Некоторые не дожидались и умирали прямо там, глядя в высокое кромешно-темное небо. Гвиневра выбежала из закутка, где занималась своим раненым, быстро нашла глазами бинты, но как только попыталась их отсчитать себе, в палатку вдруг ворвались рыцарь, защищающийся мечом, и орущий во всю мочь сакс, размахивающий топором. Они чуть не навернули столик, сакс наступил на одного из раненых, и тот взвыл, тут же захлебнувшись кровью. Рыцарь оказался в тупике, но Гаюс увидел, как Гвиневра вовремя подскочила сзади и полоснула спину сакса стоявшим неподалеку мечом. - Благодарю, миледи! - крикнул рыцарь, добивая рухнувшего врага и уносясь вон из палатки обратно в битву. - Унесите сакса! - крикнула Гвен, и к ней подоспели солдаты, взвалив огромное тело на плечи и потащив наружу. Королева в это время схватила бинты и хотела бежать к своему раненому, но тут в палатку вбежали два солдата с носилками, пропитанными кровью. Королева позвала слугу, сновавшего рядом и отдала ему бинты. - Вон там, перевяжи и иди к следующему! Вы - отойдите, дайте воздуха. Воды и таз! Быстрее! Однако было уже поздно. Гаюс с первого взгляду оценил, что этому рыцарю уже не поможешь - его рана была в грудь, и крови было столько, что, очевидно, раненому оставались считанные минуты. Гвиневра упала на колени рядом с носилками и машинально стала раскрывать дыру в кольчуге, чтобы осмотреть рану. Только когда ей поднесли воду, она уже поняла, что помощь тут тщетна. Она на секунду остановилась, подняв глаза на лицо рыцаря. - Ваше...Вел-личество... - прохрипел смертельно бледный и мокрый от испарины Мадор де ла Порте. Грязные после битвы черные волосы его прилипли ко лбу. Он с трудом приподнял веки - мутные черные глаза увидели королеву. Он глухо закашлял. - Тшш, - успокаивающе проговорила Гвиневра, быстро обернувшись, когда в палатку занесли еще одного раненого, но к тому уже поспешил слуга, засучивая упавшие рукава. - Я...кажется... - голос покидал рыцаря, он звучал так, словно надышался дыма. Глаза закатывались, и он никак не мог нормально взглянуть на женщину. - Скоро...увижу брата... - Да, - кивнула Гвиневра, быстро вытерев ребром ладони под носом. - Все будет хорошо. Очень скоро. - И...я рад...ч-что у...видел в-вас перед тем...Простите...я н-не... - Вы бравый рыцарь, - убедительно сказала ему королева. - Для меня честь, что вы служили Камелоту. Уголки губ раненого нервно дернулись, глаза непроизвольно закрылись, но он упорно постарался их открыть. Просто чтобы сказать: - Спас-сибо, миледи... Здесь вечный сон все же одолел его, и боль оставила его тело. Веки замерли в этой упорной попытке подняться, а последнее дыхание задрожало на меховом воротнике наклонившейся к нему Гвен. Королева как-то рвано вдохнула. Плечи дрогнули всего один раз. Потом смуглая ладонь легла на лицо Мадора, закрывая ему глаза. - Спите спокойно, сэр рыцарь, - сказала она. - Вы свой долг исполнили. Потом поднялась и крикнула солдатам: - Здесь мертвый! Освободите носилки! Гаюс, вон там еще раненые. Где маковый раствор?! *** Когда из-за гор повалила сплошная черная волна саксов, Кандида невольно подумала, сколько же тогда их на Камланне, если этот фланг именовался "меньшим по количеству". Короли и королевы быстро распределяли войска, а Когтевран не слезала с седла, наблюдая за битвой. - Я, конечно, хотела бы потребовать не отходить от меня, - перекрикивая загремевшую битву, сказала ей Аннис, - но ты же не послушаешь. - Не послушаю, - согласилась Кандида и дала шенкеля жеребцу. Она унеслась прямо в битву, потому что в первых рядах саксов оказались маги, присоединившиеся к Моргане. Эти маги теснили воинов Альбиона все дальше, и ночь гремела и орала прямо в уши, ветер ревел рядом, а железо сметалось с пути магией. Вот он, тот самый час, ради которого ее направили сюда друиды. Без нее здесь умрет гораздо больше людей. Когтевран вскинула руку в воздух и крикнула в ночь заклинание. Ее глаза полыхнули магией, и пара дюжин не ожидавших такой атаки магов отлетела на камни, их подмяли под себя наступавшие саксы, даже не заметив. Вот только воины Альбиона тоже ошалели и не сразу пришли в себя, пропустив много ударов. Из ниоткуда над ними пронесся животный крик, и, разрезая небо белыми крыльями, над войсками пролетела дракониха. Она камнем упала вниз и наугад пальнула огнем. Запылали живые факелы, сражение превратилось в хаос, Кандида рванула обратно, чтобы забраться повыше, и вовремя заметила, как Аннис зарезала подобравшегося к ней сакса, не видя, как сзади вскарабкался еще один. Когтевран послала в него заклинание, и он полетел вниз, разбив голову о скалы. Аннис рывком обернулась назад, а затем обратно, огромными яростными глазами уставившись на племянницу. - Ты колдунья? - заорала она, перекрикивая битву и вопли драконихи. - Какого черта ты мне не говорила?! Они вместе пригнулись, когда над ними пролетел сноп пламени и зажег рядом кустарник. Кандида жестом потушила его. - У меня были причины, тетушка, - твердым голосом крикнула она. - Поверьте, очень веские. Я расскажу вам об этом, я расскажу вам все, когда над Камланном встанет наша заря! А пока нас обеих ждут в битве! *** Гаюс и Гвен как раз вышли из палатки, чтобы разобраться с ранеными, что лежали снаружи, когда схватке на скале пришел конец. Гвиневра невольно ахнула, закрыв руками рот, увидев мечущегося там Годрика. Он ловил своей магией все атаки, которые Моргана посылала вниз, и эта схватка выматывала их обоих. Но перевес Морганы был в том, что ей не было дела до того, в кого попадет ее магия, а вот Гриффиндор был живым щитом для всех своих друзей. И ведьма этим воспользовалась, в конце концов найдя брешь в его щите. Заклятье попало в самого Годрика, и тот, мигом потеряв равновесие, рухнул вниз, сорвавшись со скалы. Падение его скрылось за бушующим морем железа, над которым то и дело носилась белая дракониха, явно неумело изрыгая пламя. Гвен ничего не сказала, узнав, что ее друг - маг, она просто продолжила распоряжаться насчет раненых, и не успели они с Гаюсом снова скрыться в палатке, как вдруг прямо в центр Камланна устремилась молния. Эта молния раскидала ораву саксов, всем скопом бросившихся на кого-то (Гаюс догадывался, на кого). Затем сверкнула вторая молния, раскидав еще одну ораву бесчестных воинов. Рыцари шарахнулись в сторону от этих молний, и Гаюс и Гвен смогли даже со своего места увидеть, что там, куда падали молнии, был Артур. Он стоял ошеломленный и смотрел куда-то вверх. Взглянув туда же, лекарь и королева увидели старика в балахоне и с посохом. Старик этот на фоне густого темного неба, в бледном ореоле померкнувших молний, был жуткой и одновременно удивительной фигурой. - ЭМРИ-И-ИС! - в безумной ярости заорала Моргана, не имея сил на колдовство после схватки, и ее снесло со скалы еще одним порывом магии. Гаюс на секунду позволил себе улыбнуться, когда старик молниями разогнал еще пару дюжин саксов, а потом громовым криком приказал улетать Айтузе. "Молодец, мой мальчик," - подумал старый лекарь. - За любовь к Камелоту! - очнувшись, заорал король. Крутанул в руке меч и снова бросился в бой. А впереди него летели молнии, защищая его и сражая его врагов. - Кто это? - спросила Гвиневра, когда ряды воинов снова сомкнулись. - Кое-кто поистине великий, - улыбаясь, ответил Гаюс. - Ты знаешь его? - поняла королева. Лекарь подумал. - Скажем так, он заслуживает нашей благодарности. *** В голове и в сердце больше ничего не осталось, кроме битвы. Его словно выпотрошили, так что не осталось мыслей. Думать вообще не хотелось. Думать о том, кто остался позади. Раненый ли, мертвый? Предатель или все же еще друг? Неважно, к черту, надоело... Он не знал, почему здесь появился старик с магией и вдруг решил помочь Камелоту выиграть. Он вообще ни черта больше не понимал. Просто продолжал сражаться, бежать впереди красных плащей, преследуя саксов. Вонзая меч в огромные орущие туши, он, странно, чувствовал себя лучше. В какой-то момент он остановился выдохнуть и увидел тянущуюся вверх руку. Тут же подбежал к раненому рыцарю, присев рядом на одно колено, но ладонь уже шлепнулась на окровавленный живот, а товарищ умер. Битва гремела где-то впереди, а позади ущелье превратилось в реку мертвых. Артур услышал шаги сзади, несмотря на то, что враг пытался быть тихим. Сакс занес меч, готовясь ударить в спину, но король рывком обернулся, ударив по клинку Экскалибуром. И замер в ошеломлении. В спину его хотел ударить не сакс. Это был Мордред. Мордред, потерявший всякую честь от боли и ярости. На миг мальчишка взглянул на него растерянно и даже виновато. Эти его смешные черные кудри качнулись над грязным лбом. Прямо как год назад, в Ишмире. Когда его глаза сияли от желания стать рыцарем Камелота. - Мордред... Он не знал, что хочет сказать. Что тут вообще можно сказать? Но хотелось. На него смотрели глаза мальчишки, которого он еще недавно трепал по волосам, мальчишки, с которым они еще недавно ходили по дворцу и смеялись над нелепыми сплетнями служанок о том, что они отец и сын. И ему безумно хотелось вернуть это все. Вернуть Мордреда, сестру, дядю, отца, друга... Сейчас у него был шанс. Но друид не стал его слушать. Родное растерянное выражение на его лице сменилось ненавистью. Чистой, неподдельной, пылающей. И меч вонзился ему прямо в грудь. Артур неверяще посмотрел на бывшего друга и рухнул на колени. Страшная слабость одолела все тело, сковывая болью и беспомощностью. Перед глазами закачалась земля. - Ты не оставил мне выбора, - сказал где-то наверху Мордред. И гнев вспыхнул, как сухое поле от искры. От очередного предательства, которые до смерти осточертели. В раненом теле нашлись силы вскочить прямо с колен и схватить недорыцаря за грудки, всадив ему в грудь Экскалибур. На скулах заходили желваки, в ушах шумело то ли от боли, то ли от ярости. - Лжец... - процедил он. Мордред почему-то улыбнулся, на миг став самим собой. - Я не...не хотел такого... - громко прошептал он. - Я тоже, - честно выдохнул король. Ярость схлынула с них обоих. - Прощай... - сказал напоследок Мордред. Артур вытащил меч. Друид мешком рухнул на каменную землю еще одним трупом. Когда-то такой дорогой, а теперь просто один из сотен мертвых. Предатель. Друг. Артур отвернулся, чтобы вернуться к удаляющейся битве. И начал падать.