Юнги хмурится в привычной манере, недовольно глядя на разбитый экран старого айфона, на котором всё ещё нет уведомлений от Чимина, который должен был прочитать его сообщения ближе к вечеру, потому что тот готовится к экзаменам в университете и напрочь игнорирует всех знакомых, отдавшись бесполезным книгам по анатомии. Юнги его стремления никогда особо не разделял, но всегда поддерживал, бессонными ночами во время сессий таская тому кофе и энергетики по акции из круглосуточного магазина. Чимин говорит, что это вредно для сердца. Юнги не слушает.
Мин задумчиво смотрит на время, понимая, что уже около девяти вечера. Пальцами проходится по шероховатой наклейке в виде «Hello Kitty» на задней панели телефона, которая совсем не свойственна его характеру. Отчего-то тепло улыбается, давая себе мысленный подзатыльник, потому что только по уши влюблённые, либо же психически нестабильные ведут себя подобным образом. «Хотя, — думает парень, доставая из кармана чёрного худи пачку мальборо, — каждый влюблённый, по сути, безумен».
Юнги хмуро оглядывает прохожих на улице, делая затяжку. Когда Чимина нет рядом, он как никогда подвержен мыслям, которые заставляют его чуть ли не выть от тоски.
Люди, одетые в жутко неудобные и душащие костюмы, торопливо возвращаются в свои тесные квартиры, отработав двенадцать часов в скучно-сером офисе, в котором они будут отсиживать до самой пенсии.
Он с отвращением морщится, отводит тяжёлый и до жути уставший взгляд, с некоторой тоской продолжая выкуривать сигарету.
Больше он не улыбается.
Наблюдает за тем, как небо окрашивается в нежно-розовый, любимый цвет Чимина, а солнце непременно тонет за горизонтом. Конец августа выдался на редкость приятным. Температура вечером была не выше пятнадцати градусов, так что парни гуляли по улицам Сеула до тех пор, пока Чимину не станет слишком холодно, и они вернутся в обшарпанную крохотную квартиру Юнги, на ходу снимая с себя одежду и лихорадочно целуясь, войдя внутрь.
Дни уходящего лета давали о себе знать. Стало холоднее, а на черепную коробку давило странное предчувствие неминуемой тревоги. Юнги старался об этом не думать, но Чимин в последнее время был очень задумчив и отстранён.
Это не могло не настораживать.
Юнги с предельной сосредоточенностью в очередной раз всматривается в толпу. Наконец он удовлетворённо ухмыляется, потому что находит в серой толпе знакомую макушку с ярко-розовыми волосами.
Чимин ловко лавирует между такими же уставшими людьми и уверенной походкой направляется к Юнги, который сдержать улыбку не может. Чимин резко останавливается в паре метрах от него и мягко улыбается, глядя прямо в его глаза цвета жжёного сахара. Юнги смотрит всегда с такой любовью и нежностью, что у Чимина сердце порой пытается из груди выпрыгнуть, когда он на себе его изучающий взор ловит.
Юнги вмиг сокращает расстояние между ними, небрежно бросая недокуренную сигарету на мокрый после дождя асфальт. Чимин незамедлительно впечатывается в его губы своими, начиная того целовать страстно, словно этот поцелуй — последний в его жизни.
Чувствует на языке знакомый вкус его любимых сигарет и мятной жвачки. Стонет, не удержавшись, потому что Юнги пахнет любовью. Чимин это ощущает на себе всеми фибрами души.
А Мин снова чувствует ставший родным и привычным запах корицы, мёда и ванильной колы. Если бы дом можно было бы описать запахами, Чимин бы точно подходил под это описание.
Губы у него непозволительно мягкие и нежные, Юнги любит целовать каждый их миллиметр подолгу, удобно устроившись между его разведённых ног на старой скрипучей кровати. Порой кажется, что одна его улыбка способна уничтожить целую Вселенную — не меньше.
Чимин цепляется холодными пальцами за его шею, нежно поглаживает её, продолжая целовать. Юнги прижимает его почти вплотную, хватая за тонкую талию. Они не видели друг друга целую вечность по ощущениям. И совершенно плевать на тот факт, что с момента их последней встречи прошло два дня.
— Выглядишь до жути уставшим, — наконец нехотя отстраняется Чимин, тяжело дыша. У него взгляд затуманенный, но полный нежности. И без того пухлые губы опухли и сильно покраснели, а на щеках появился едва заметный румянец. Юнги всерьёз верит в то, что Чимин — самый прекрасный человек, кого он только встречал.
— Работал сегодня с раннего утра в музыкальном магазине, — отвечает, улыбаясь. Каждый день после работы он покупает Чимину его любимые конфеты с «Hello Kitty», обёртки от которых беспорядочно валяются в карманах огромных худи, принадлежавших Юнги. А всё потому, что Пак очень любит ходить в его одежде. А Мин и не против вовсе — у него уже вся квартира пропиталась его ароматом.
Чимин берёт его за руку с предельной аккуратностью, а Юнги всё ещё удивляется тому, насколько его крошечная ладонь тонет в его огромной.
Чимин пришёл в его жизнь уж слишком внезапно, бездумно сокрушая на своём пути его мир, который Юнги выстраивал по кирпичику. Он сжёг всё дотла, а Мин не возражал — он сгорает с Чимином каждый день, потому что уж лучше они умрут, чем будут жить без страсти, прямо как те скучно-серые люди, которые сутками работают в скучно-сером офисе, выполняя изо дня в день привычные действия.
Чимин любит читать старые книги в потрёпанных обложках с пожелтевшими от времени страницами, смотреть дешёвые голливудские мелодрамы, у которых всегда счастливый финал, и танцевать под пластинки с песнями Элвиса Пресли.
А Юнги совсем другой — на вечеринках он курит на кухне, размышляя о вечности, не спит ночами, задумчиво глядя на небо, покрытое мраком и россыпью звёзд, которые ему напоминают чиминовы родинки. Юнги — человек, откровенно заёбанный жизнью, уставший и с хронической головной болью, который любит пить крепкий кофе в два часа ночи.
Однако, было в них нечто такое, что неутолимо тянуло их друг к другу. Чимин для Юнги был чем-то вроде Солнца, которое озаряет его дни. Юнги для Чимина — свобода, за которую парень так отчаянно цепляется.
Они познакомились на вечеринке в честь дня рождения Хосока. Юнги пил виски, сидя на кресле, морщась не от градуса алкоголя, а от его отвратительного дешёвого вкуса. Чимин танцевал в центре гостиной, одной рукой обняв Тэхёна, второй — выпивая приличное количество дешёвого вина.
Через час они пьяно рассуждали о вечности, сидя вдвоём на прокуренной кухне. Чимин расположился на небольшом столе, а Юнги облокотился о стену ближе к окну, выкуривая сигарету. За дверью приглушённо играла спокойная музыка, которая эхом отпечатывалась в сознаниях парней, ударяясь о стены комнаты.
Через два часа они лихорадочно целовались на той же кухне. Чимин всё так же сидел на столе, а Юнги поглаживал того за талию, спускаясь всё ниже и ниже.
Через три часа они страстно отдавались друг другу прямо на кровати Хосока, словно сразу после этого они непременно умрут, и это последнее, что они смогут сделать в жизни. Юнги никогда не был фанатом случайных связей, но мысль о том, что он Чимина больше никогда не увидит, сводила его с ума. «Если не сейчас, то никогда, — внезапно озарила его мысль, когда он целовал Чимина».
***
— Будешь кофе? — Юнги ищет его в кухонных шкафчиках, сосредоточенно оглядывая скудный запас продуктов, — на полках лишь медовые хлопья, которые Чимин ест по утрам, упаковки рамёна и рис — обычно парни едят вне дома. Чимин сидит за столом, обняв себя за ноги. Он с предельной внимательностью смотрит на спину любимого — идеально прямую.
— Или сделать тебе чай с мёдом? Я могу добавить корицу, — Юнги оборачивается, а Чимин стремительно к тому направляется, сокращая расстояние между ними за считанные секунды.
— К чёрту чай, — он впечатывается в его губы своими, оставляя на них быстрые поцелуи. Юнги от его действий немного опешил, не понимая, что происходит, но ему потребовалась всего доля секунды, чтобы он грубо взял того за талию и оттянул за волосы, открывая доступ к нежной шее, на которой в скором времени появится множество кровавых засосов. Чимин очень любит, когда Юнги
такой.
Они торопливо проходят в спальню, успевая снять с себя только толстовки. Юнги лихорадочно целует того, повалив прямо на кровать, которая шумно скрипит от внезапной нагрузки. Чимин стонет, не удержавшись, когда Юнги снимает с него узкие джинсы, поглаживая за живот. Чимин поддаётся вперёд, спустив его штаны вместе с боксёрами. Он умело хватает его член и одним ловким движением берёт его в рот почти до основания. Юнги протяжно стонет, когда чувствует то, как язык любимого ласкает его член. Его сердце готово выпрыгнуть из груди, потому что Чимин в очередной раз сводит его с ума. Парень поднимает взгляд, глядя тому прямо в глаза, постанывая, отчего создаётся вибрация, от которой Юнги кроет ещё больше. Тем временем Чимин продолжает сосать, а Мин едва сдерживается от того, чтобы не начать толкаться ему прямо в его блядский рот, который берёт его член за щёку.
Юнги скоро кончит или умрёт, потому что эту сладкую муку вынести сил не хватит. Чимин слишком прекрасен, он делает это так искусно, становясь похожим на воплощение истинной красоты, — не меньше.
Пак совершает ещё пару неосторожных движений, когда Юнги с протяжным стоном кончает ему прямо в рот. Чимин довольно улыбается, томно облизывая опухшие и покрасневшие губы, по которым стекает сперма. И он всё ещё не отводит взгляда от него, доводя до точки кипения.
Так, как с Чимином, не было никогда. И вряд ли будет, потому что таких, как он, не существует. Его любимый — особенный.
— Медовый, я готов утонуть в тебе, — Юнги восхищённо улыбается, с благодарностью целуя, прекрасно осознавая тот факт, что прямо сейчас чувствует вкус собственной спермы.
Он одним умелым движением переворачивает Чимина на живот. Пак возбуждённо сводит ноги вместе и чуть ли не умоляет продолжить.
Мин хватает смазку с тумбочки, торопливо открывая её и выливая большое количество жидкости на пальцы и на его задницу.
— Ванильная? — невинно интересуется Чимин.
— Ванильная, — подтверждает, когда вводит первый палец.
Чимин хмурится от непонятных ощущений. Юнги поглаживает того за соски, отвлекая. Кажется, это срабатывает, потому что Чимин стремительно краснеет и стонет, прикрывая глаза. Когда палец начинает входить свободно, Юнги вводит второй. Сосредоточенно ищет заветный комок нервов и довольно ухмыляется, когда наконец находит, а Чимин начинает выгибаться в спине от наслаждения, умоляя не останавливаться. С каждым движением пальцев Чимина кроет не на шутку. Такое ощущение, что Пак — сплошной комок нервов, потому что он крупно вздрагивает от каждого прикосновения.
Юнги вслушивается в томные, мелодичные стоны, и сам возбуждается вновь. Хватает одного неосторожного движения пальцев, чтобы Чимин тихо себе под нос:
— Блять, я, кажется, больше не могу, — простонал.
Юнги резким движением вытаскивает пальцы, а Чимину хочется на это возмутиться, но вместо слов он давится воздухом, потому что чувствует, как в его задницу упирается член.
Звуки застревают в горле, так и не успев выбраться наружу, потому что Юнги входит в него до основания одним толчком. Чимин вскрикивает от неожиданности, закусив губу.
Юнги совершает торопливые толчки, а слух ему ласкают мягкие стоны любимого. Чимин готов взорваться в ту же секунду, потому что Мин запрещает касаться члена, а Пак откровенно не выдерживает и хнычет от обилия нахлынувших чувств, беспомощно кусая губы.
Когда Юнги проезжается головкой по простате, Чимина кроет. Он протяжно стонет, закатывая глаза от удовольствия.
А потом ещё. И ещё.
Чимин скоро превратится в чёртов пепел, потому что он сгорает от ощущений.
Он мечется по постели, хватая белоснежные простыни, не зная, куда себя деть, потому что Юнги заставляет его испытать эйфорию.
Чимин кончает, внезапно выгнувшись и выстанывая его имя, которое из его уст звучит так блядски правильно. Юнги совершает ещё пару резких толчков и кончает следом, тяжёлым грузом падая на постель.
Они рвано дышат, сцепив ладони вместе. Грудь тяжело вздымается, а у них перед глазами сейчас звёзды взрываются.
— Юнги, я люблю тебя больше жизни, — всерьёз заявляет, глядя в его глаза, в которых целая Вселенная упрятана.
— Медовый, я не вижу смысла просыпаться по утрам без тебя, — Юнги на него с нежностью неподдельной смотрит, не скрывая собственной любви, которая способна сломать рёбра.
***
Юнги просыпается от лучей солнца, которые нещадно светят тому прямо в лицо. Он вымученно стонет, откидывая голову на подушки. Поворачивается, надеясь прижать к себе Чимина, но с удивлением замечает, что на подушке никого не оказывается. Он в непонимании ломит брови и садится на постель. Замечает на тумбочке записку, написанную торопливым, а оттого и неаккуратным почерком. Напрягается за считанные секунды, потому что Чимин никогда записки не оставлял прежде. Недоверчиво косится на лист бумаги, но тревога давит на черепную коробку, поэтому он чересчур торопливо берёт его с тумбочки и вчитывается в надпись:
«Скоро буду. Не скучай».
Записка мнётся в его грубых ладонях.
И Юнги ждёт, но ни на сообщения, ни на звонки Чимин не отвечает, в университете не появляется, а друзья понятия не имеют, где он находится, потому что их он тоже игнорирует.
Юнги одолевает странное беспокойство. И не напрасно. Потому что прошло уже три недели с внезапной пропажи Чимина. Юнги перестал есть, спать, порой даже забывая помыться. Хосок пытался найти разумное объяснение внезапному исчезновению Чимина, но ничего не придумал.
Чимин ушёл.
Легко, без сожалений ушёл, оставив на память лишь глупую записку и воспоминания, от которых кричать хочется от безысходности.
Юнги снова один.
