Собирая осколки воедино

Джим чувствовал себя больным. И старым. Каждая кость в его теле ныла, а в зеркале отражался усталый человек, которому больше ничего не осталось. С его "срыва" прошло уже два дня. Он обычно старался не показывать никаких признаков слабости. Для командования Рейдерами это было полезно: в их рядах на каждого идеалиста вроде Мэтта приходилось двое громил вроде Тайкуса, присоединившихся лишь из-за возможности иметь еду, постель и шанс пострелять в доминионцев. И это ещё не упоминая наёмников. Не профессиональных, а любителей. Чтобы заслужить их уважение, нужно было вести себя, будто ты был самым крутым сукиным сыном в галактике. Джим играл такую роль немалую часть жизни. Многие годы он даже искренне верил, что был крутым. Драки, выпивка, флирт с разными дамочками, всё подобное. Но в какой-то момент он осознал, что обманывал себя. Он не был предназначен для такой жизни, не хотел ей жить. Впервые он понял это, когда встретил Лидди, и ещё сильнее, когда родился их сын. Может, это и было скучно, но он нашёл то, чего больше всего хотел — дом и семью. Кто бы мог тогда подумать, что случится потом... Увы, люди часто помнили тебя за те глупости, которые ты совершал в прошлом. Многие Рейдеры присоединились к нему именно потому, что он вёл себя как бывалый и прожжённый вояка, который ни перед чем не отступал. Но каждое путешествие однажды заканчивается. Каждый достигает точки, от которой не может идти дальше. Джим больше не стыдился своего состояния. Он знал, что Смит наблюдал, как он плакал, и наверняка рассказал об этом Мэтту. Но какое это имело значение? — Ты точно видывал лучшие дни, приятель, — прошептал он, продолжая смотреть в зеркало. — Что скажешь, Сара? Немногое осталось от человека, которого ты прежде любила? Голос Сары не ответил. Джим ещё долго смотрелся в зеркало, пока его края не начали запотевать. Душ всё ещё работал, и горячая вода поднимала температуру в ванной почти до уровня сауны. Это был огромный расход горячей воды, но Джиму не было до этого дела. Горячий и влажный воздух приятно ласкал кожу, и хоть чуть-чуть, но унимал ломоту в костях. Годы сражений и нездорового образа жизни аукнулись его телу; особенно плохо он себя чувствовал, когда было холодно. Шрамы начинали болеть, а голова — раскалываться от боли. И Джим радовался, что жить ему осталось не так уж долго. Мысль о том, чтобы провести следующие несколько десятков лет в таком состоянии, была просто невыносимой. Он застонал и прижал руку к груди. Боли в лёгких никак не проходили; особенно сильными они были, когда он вставал. Он закашлялся, тяжёлым, мокрым кашлем, от звука которого стороннего человека пробрала бы дрожь. Отхаркнутая субстанция... Джим не имел понятия, что это было, но она напоминала смесь дёгтя с его собственной кровью. Почти каждый вдох был болезненным, и после кашля он ощутил себя настолько вымотанным, что захотел сразу же вернуться в постель. И так было каждое утро. До рождественского празднования всё было не так плохо. Но, очевидно, нагрузки и драка оказались чересчур для него. Ему, вероятно, стоило сходить к врачу, но он не хотел. Он не боялся смерти. Ему наскучила жизнь. И он не собирался цепляться за неё, лишь чтобы порадовать Мэтта или кого-то ещё. А единственной, кто могла бы это переменить, больше не было. Джим открыл кран и смыл тёмную субстанцию в раковину. Никому не следовало об этом знать. Если Смит узнал бы, он сразу бы доложил Мэтту, а тот немедленно распорядился бы клонировать новую пару лёгких. Наконец выключив душ и кран, Джим начал одеваться. Когда он вышел из ванной, Смит уже ждал его. — Мистер Рейнор. Надеюсь, вы хорошо спали. — Хн-н-н, — неопределённо ответил Джим. Он просто прошёл мимо Смита и вышел из спальни. Он знал, куда должен идти и что там делать. Если бы он этого не сделал, телохранитель не прекратил бы его донимать. Он спустился по лестнице (Смит следовал за ним) и вошёл на кухню, где его уже дожидался завтрак. Джим сел, и кто-то из кухонного персонала налил ему в чашку горячего, чёрного кофе. Пусть Джиму и не нравился этот дом, кофе здесь готовили превосходно. Вероятно, ему было вредно его пить, учитывая его здоровье, но текущая по пищеводу горячая жидкость была приятна, и после всего одной чашки его головная боль начинала стихать. Завтрак тоже был хорош. Даже исключительно хорош. Джим не был из тех людей, которые особое значение придают завтракам, ему достаточно было одного приёма горячей пищи в день. Но он был вынужден признать, что привык к этим завтракам. Никто не произнёс ни слова, пока Джим не закончил завтракать. Смит ждал у двери, как зачастую и делал. Встав из-за стола, Джим поморщился. На этот раз причиной были не лёгкие, а занывшие мускулы. — Вы в порядке, мистер Рейнор? — спросил Смит. — Да, просто тело немного затекло, — соврал Джим. — Чёртова кровать слишком мягка для моих молодых костей. Он потянулся и застонал. Возможно, ему стоило провести остаток для в ванне. В ванной даже был голоэкран, и он мог посмотреть какие-нибудь шоу, до которых ему не было дела. Но вместо этого он сказал: — Смит, я хочу прогуляться. — Это звучит как разумная идея. Вы желаете куда-то поехать, или же мы отправимся на прогулку в окрестностях виллы? — Вообще-то я хотел пойти один. Ты можешь остаться здесь. Не волнуйся, я не потеряюсь. Но выражение лица Смита (точнее, отсутствие этого выражение) прозрачно намекало, что прогуляться одному у него не выйдет. — Я буду сопровождать вас, сэр, — сообщил он. Джим вздохнул и направился к двери: — Я уже большой мальчик, Смит. Тебе не обязательно следить за мной и проверять, завязал ли я шнурки. Взгляд Смита на мгновение скользнул к ботинкам Джима. — Ты что, и вправду проверяешь, завязаны ли у меня шнурки?! — застонал Джим. — Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этого, сэр. Джим только покачал головой: — Ладно, мне всё равно. Пропусти меня, мне нужен свежий воздух. — Конечно, сэр. Но я буду держаться близко к вам. — Делай что хочешь. Я ведь всё равно больше не могу ничего решать в своей жизни, — буркнул Джим. Когда они вышли из дверей виллы, Джим засунул руки в карманы. Погода была холодной, а он был одет только в штаны, сапоги, рубашку и свитер. Стояла планетарная зима, и он видел, как его дыхание превращалось в облачка пара. — Сэр, возможно, вам следует накинуть плащ. Погода достаточно холодная, — сказал Смит. Джим его проигнорировал. Холод помогал ему, пусть и не так, как горячий влажный воздух. Он сделал глубокий вдох и сразу об этом пожалел. Его лёгкие словно обожгло, и он закашлялся, натужно и мокро. Смит подошёл чуть ближе, когда Джим прижал ладонь ко рту и ощутил на ней что-то влажное. — Сэр, вы точно в порядке? — спросил телохранитель, кладя руку ему на плечо. Наконец уняв кашель, Джим кивнул. Отняв ладонь ото рта, он увидел на ней красное пятно. Он сразу же убрал руку в карман, чтобы Смит не заметил крови: — Да... кха... я в порядке. Смит наверняка всё равно бы сообщил Мэтту, но Джиму было плевать. Так что он просто пошёл дальше. Вокруг виллы простиралась лишь пустошь. Корхал ещё не оправился до конца от ядерной бомбардировки, которой его подвергла Конфедерация больше пятнадцати лет назад. Но он всё-таки не был и мёртвой планетой. По крайней мере, на нём не было зергов. Это ободряло: обычно, если зерги вторгались на планету, полностью уничтожить их было нетривиальной задачей. Джим припоминал, что протоссы всё ещё пытались разобраться с дикими зергами на Айуре. Он желал Артанису удачи, но сомневался, что они преуспеют. Он шёл по пыльной тропинке, ведшей прочь от виллы, и скоро ощутил, что уже слегка запыхался. Когда он начал подниматься на небольшой холм, его лёгкие снова начало жечь. Ещё несколько дней назад он мог драться с типами, значительно более здоровыми, чем он сам, но, видимо, это было плохой идеей. Теперь его тело отказывало ещё быстрее. Наконец оказавшись на вершине, он чувствовал себя полностью измотанным. Помимо этого, у него кружилась голова, а по спине стекал пот. — Мистер Рейнор, возможно, нам стоит вернуться на виллу. Вы не очень хорошо выглядите, — сказал Смит за его спиной. Джим оглянулся. Естественно, его телохранитель не выглядел ни уставшим, не запыхавшимся. — Думаешь, я буду выглядеть лучше, если вернусь в кровать и буду спать, как и должен всякий старпёр? — буркнул он. Он понимал, что Смит просто делал свою работу. Но даже через его нынешнюю апатию пробивалось глухое раздражение. — Я не имел этого в виду, сэр. Но, возможно, нам стоит снова записать вас к врачу. Мы можем найти другого врача, который... — Нет, Смит, никаких врачей. Просто сделай мне одолжение и помолчи, ладно? Я просто хочу побыть один, неужели это так трудно понять? Джим опустился на один из пыльных камней и уставился вдаль. Холм был неплохим местом для созерцания пейзажа. — Сэр, я понимаю ваши чувства. Но ведь есть люди, которые нуждаются в вас. Которые не хотят видеть, как вы страдаете. Джим горько хмыкнул: — Ага, друзья. Но кто? Мэтт или Валериан? Они заняты собственными жизнями, — он обратил взгляд ко Смиту. — Вот что я скажу тебе, приятель: когда чувствуешь, что твоя работа закончена, не бойся уходить. У всех нас есть цель в жизни, то, что мы должны делать. Но когда это долг выполнен, мы должны найти другую цель. И я с этим не справился... не нашёл другую цель. Может, даже не захотел её находить. Мэтт знает, что хочет делать, Валериан тоже знает, даже Свонн знает! А я... Джим снова закашлялся и наклонился вперёд, пытаясь унять боль в груди. — Я просил об этой работе, — неожиданно сказал Смит. Наконец закончив кашлять, Джим посмотрел на него: — Что? — Я просил об этой работе, — повторил Смит. — Сам вызвался стать вашим телохранителем. — Серьёзно? И почему? На самом деле Джим не слишком хотел услышать ответ. Смит, вероятно, сказал бы что-нибудь, чтобы заставить его почувствовать себя лучше. Телохранитель сел на другой камень рядом с Джимом и устремил взгляд в сторону горизонта: — Я никогда не работал полевым оперативником, — начал он. — После моего... выпуска... меня назначали в охрану нескольких важных людей. Это было ещё во времена Конфедерации. Сначала это было странно: годами меня тренировали в убийстве людей, а использовали только в качестве телохранителя. Он снял свои тёмные очки, чего почти никогда не делал, и потёр переносицу: — У меня никогда не было много друзей. Мы, "призраки", вообще в основном необщительны. Но были два-три других "призрака", которые мне нравились. Их я мог назвать друзьями, даже, возможно, подобием семьи. Когда Конфедерация пала, нас разбросало по разным местам. Некоторые оставались с Конфедерацией, пока её не поглотил Доминион — я был одним из таких. Другие решили не присоединяться к Доминиону и либо погибли, сражаясь с ним, либо подались в наёмники. — Война между "призраками"? — спросил Джим. Смит покачал головой: — Едва ли. Как я уже говорил, я был оперативником лишь третьего уровня. Мы никогда не тренировались и не работали ни с кем выше пятого уровня — таким людям уделяли куда больше внимания. Но нас было достаточно, пусть я и следил только за несколькими из моих старых товарищей. Иногда я получал письма или сообщения. Некоторые пытались отыскать свои прежние семьи. Некоторые просто исчезли. А некоторые, — Смит перевёл взгляд на Джима, — решили присоединиться к одному борцу за свободу. Чтобы попытаться свергнуть Доминион. Джим моргнул: — Время от времени я работал с "призраками". Думаю, я заметил бы. — Вы, вероятно, не заметили, потому что они были подобны мне, и обладали очень слабыми псионными способностями. Я читал ваше досье, и знаю, что вы работали с двумя самыми сильными "призраками" за всё время существования программы. Выходит, он знал о Саре. Но в итоге это ничего не переменило... — И ты всё ещё поддерживаешь связь с этими своими знакомыми? — спросил Джим. Возможно, Смит назвал бы ему пару имён, которые бы он узнал. Смит покачал головой: — Последний раз, когда я получал от них сообщения, был до вашей атаки на Чар. После этого... ничего. — Жаль слышать, — пробормотал Джим. Выходит, Смит ненавидел его за то, что он был в ответе за смерть его друзей? — Такова война, — просто сказал Смит. — Нас тренировали сражаться и умирать, если кто-то потребует. Такой была наша цель, и я никогда не ставил её под сомнение. Даже сейчас многие из нас так считают. Но, когда я получал те сообщения от работающих на вас... — И что они говорили? — Что наконец чувствовали, будто стали частью чего-то более значительного, — ответил Смит. Несколько секунд Джим лишь смотрел на него. — Серьёзно? — спросил он наконец. — Серьёзно. Хоть они и боялись грядущих битв с зергами, они чувствовали радость, потому что это было ради важной цели. Правильной цели, — затем Смит вздохнул. — Я сначала об этом не задумывался. Я по-прежнему охранял всяких важных шишек и не придавал этому значения. но потом мы услышали о вашей победе на Чаре. Конечно, доминионская пропаганда всячески пыталась это замолчать... но я ясно вспомнил выражения лиц моих товарищей, когда они посылали мне эти сообщения. Они были счастливы, хотя скоро им предстояло умереть. И тогда я наконец понял. — Что понял? — Что они обрели гармонию с самими собой,— Смит посмотрел на Джима. — Не знаю, понимаете ли вы это, но это главная цель, наверное, любого "призрака". Нас всегда тренировали исключительно как убийц. Во время тренировок нас заставляли делать ужасные вещи, заставляли поверить, что мы были меньше чем людьми, просто номерами. Обретя свободу, многие просто не поняли, что с ней делать. А я вспоминал радость и надежду на лицах моих товарищей, и не мог перестать думать об этом. Так что, когда я узнал, что вы присоединитесь к Доминиону, что будете жить на Корхале... я попросил об этой работе. Я хотел увидеть легендарного Джеймса Рейнора своими глазами, понять, что мои товарищи видели в вас. — Могу представить, как ты разочаровался. Но Смит опять покачал головой. И сделал то, чего не делал никогда раньше, — улыбнулся: — Нет. Напротив, теперь я наконец понимаю, что они видели в вас. Хотя должен признать, что у меня ушло немало времени, чтобы это понять. Только во время празднования я сумел увидеть, каковы вы на самом деле. Он снова надел очки, прежде чем продолжить: — Когда потребовалось что-то делать, вы не заколебались. Вы вели людей своим примером, рисковали жизнью за всех прочих. Хоть порой эти риски были откровенно неумны, хоть вы и поступали опрометчиво, я всё равно чувствовал, что это было правильно. Вы вдохновляли людей вокруг вас. И я наконец понял, что мои старые товарищи в вас видели, — Смит встал и еле заметно поморщился, взявшись за раненую ногу. — И даже пожалел, что не присоединился к вам тогда. — Тогда ты бы мог погибнуть, Смит. — Возможно. Возможно, нет. Но я бы сделал что-то значимое, что-то важное. Вы знаете меня только с хорошей стороны, мистер Рейнор. На моих руках есть кровь, в том числе и кровь невинных. И вы не единственный, кто страдает от ночных кошмаров. Глубоко вздохнув, Смит затем отвернулся и направился прочь: — Я оставлю вас в одиночестве, сэр. Прошу, не делайте ничего глупого. Если вы не вернётесь через несколько часов, мне придётся вызвать крейсер, чтобы тот вас разыскал. Неужели это была шутка? Джим наблюдал за тем, как фигура его телохранителя становилась всё меньше и меньше, пока тот не скрылся из виду. После этого он закрыл глаза, наконец наслаждаясь тишиной и покоем. Однако это продлилось недолго. До его ушей донёсся какой-то звук, постепенно становящийся громче. Рёв двигателей. Открыв глаза, Джим увидел транспортный корабль, летевший прямо к вилле. Он не стал подниматься. Кто бы это ни был, он мог подождать. Однако вскоре на холме снова появился Смит. На его лице читалась некоторая растерянность. — Сэр, вам нужно пойти со мной. За вами прилетел транспортник. Адмирал хочет вас видеть. Джим застонал, вставая: — Ну, по крайней мере, не придётся ехать на машине. — Сэр, вы отправитесь не в Августград. Пилот сказала, что должна доставить вас на "Гиперион".

***

"Гиперион" выглядел почти таким же, каким Джим его помнил. За исключением того, что большая часть навигационных огней была выключена. Но некоторые, зелёные и красные, ещё мигали, и Джим различал знакомые очертания. "Гиперион" был серьёзно модифицирован, как Свонном, так и его помощниками. Дополнительные бронепластины, фальшивые турели, даже секретный ангар с шестью "Миражами", способными быстро вылететь и атаковать противника. Хотя чаще они использовали этот ангар для перевозки всяких вещей. Алкоголя, медикаментов, беженцев. Пилот почти ничего не говорила, и Джим был ей за это благодарен. Она приземлила транспортник в главном ангаре, где уже находилось два других транспортника. Их пилоты сидели на ящиках снаружи и, кажется, играли в карты. Возможно, Джиму стоило подробнее расспросить, но даже Смит ничего не знал о том, зачем он понадобился Мэтту. Смит не полетел с ним, и Джим был благодарен. Опять же, за то, что получил возможность побыть в одиночестве. Когда корабль приземлился (довольно мягко), пилот опустила задний пандус и поднялась: — Мы прибыли, сэр. Вы можете покинуть корабль. — И что делать дальше? Мне никто ничего не говорил! Пилот пожала плечами: — Извините, сэр, мне и самой сказали лишь доставить вас сюда. А теперь прошу прощения, мне нужно проверить корабль. Она прошла мимо Джима и спустилась по пандусу. Джим увидел, как она остановилась рядом с двумя пилотами: — Здорово! Чем заняты? — А сама как думаешь? — откликнулся один из пилотов. — Больше нам делать нечего. Хочешь присоединиться? Но учти, ставки в игре высоки. — И какие? — Моя честность и девственность Джеффа, — сообщил пилот. Второй пилот поднял взгляд: — Да нет у тебя никакой честности! — Я в деле, — решила женщина-пилот и села на другой ящик. Сначала Джим хотел просто сидеть в корабле и никуда не выходить. Потом подумал о том, не угнать ли его. Он знал, как пилотировать транспортники, когда-то у него даже был личный транспортник, специально проапгрейженный Свонном. Мэтт рассказал ему, что на этом транспортнике Сара полетела за ним, когда Нова схватила его. Джим не знал, что она с ним сделала потом. Впрочем, его это и не интересовало. Он мог бы угнать этот транспортник, а потом... потом... Может, хотя бы направить его в ближайшую луну. Но потом он решил, что сегодняшний день не подходил для такого. Раз уж он вернулся на "Гиперион", он мог пройтись по нему и узнать, чего Мэтт от него хотел. Возможно, хоть это могло помочь ему отчасти развеяться. Когда он выбрался из транспортника, один из пилотов посмотрел на него: — Сэр, мне велели сказать вам, чтобы вы шли в кают-компанию. Адмирал и его гости ожидают вас там. — Гости? — спросил Джим. — Какие гости? — Если бы я знал, сэр, — пожал плечами пилот. — Но лучше вам поторопиться, адмирал выглядел чем-то обеспокоенным. Джим потряс головой. И чего Мэтту ещё от него понадобилось? Он был не в настроении. Он помнил, как их предпоследний разговор превратился в перебранку, и как он наговорил много того, чего не хотел бы. Ну, по крайней мере, он мог извиниться перед Мэттом... не за всё, но за некоторые слова. Так что Джим всё же направился в кают-компанию, снова сделав то, о чём ему говорил кто-то другой. По крайней мере, ему не попытались объяснить, как добираться до кают-компании. И, шагая по пустым коридорам, он ощущал определённую ностальгию. Всё было почти как он помнил. Не хватало только одного — людей. Корабль был тих, почти как могила. И в плохом состоянии. Корабль такого размера требовал постоянного технического обслуживания. Если его не поддерживать хоть месяц, системы начинают ломаться, а за ними — и другие. Тут и там виднелась ржавчина, местами капала вода, а освещение было тусклым. "Гиперион" напоминал Джиму его же тело — он тоже словно готов был развалиться на куски. Сначала Джим хотел заглянуть на мостик, но потом решил направиться прямо в кают-компанию. Чего бы Мэтт от него ни хотел, это явно было важно. Он прокручивал в голове разные варианты, и от этого его настроение падало всё сильнее. Наконец оказавшись перед дверью кают-компании, Джим услышал голоса, доносящиеся оттуда. Они... что-то кричали? — Ну что там ещё... — пробурчал он и нажал кнопку рядом с дверью. Дверь открылась, Джим вошёл внутрь... и не поверил своим глазам. — Пей до дна, пей до дна, пей до дна! — скандировали Мэтт и Рори Свонн, наблюдая за тем, как Валериан большими глотками опустошал бутылку с, похоже, печально известным самогоном Свонна. Лицо Ваоериана было искажено, но он не сдавался. Когда бутылка всё же опустела, Мэтт и Свонн разразились одобрительными возгласами. Валериан поставил бутылку на стол, а затем схватился за горло. — Боже, как же жжё-ё-ё-о-о-от! — прохрипел он, затем рухнув на пол и начав кататься по нему. — Вот это я понимаю, парень! — воскликнул Свонн, водружая на стол ещё одну бутылку. — А теперь снова! — Он прав, Валериан! — добавил Мэтт. — Остановиться можно лишь тогда, когда кожа начнёт неметь! — Это что тут происходит? — наконец не выдержал Джим. Мэтт со Свонном повернулись к нему. Они выглядели как два пса, только что увидевшие самый большой и сочный стейк в галактике.

***

Мэтт должен был признать: видеть, как император катается по полу,хватая ртом воздух, было чертовски весело. Возможно, ему стоило вести себя более профессионально (или по-взрослому), но он был слишком пьян для этого. Самогон Свонна был самым ядрёным алкоголем, что Мэтту доводилось пробовать; он вредил здоровью, горлу и долгосрочной памяти. Но видеть, как остальные от него страдают, было весело. — Это что тут происходит? — неожиданно раздался новый голос. Они со Свонном подняли головы, и, едва увидев вошедшего в кают-компанию человека, заулыбались. — Ого, гляньте, кто к нам пожаловал! Сам командир Рейнор! — воскликнул Свонн. — Мы уже давно тебя ждём! Джим был искренне рад снова видеть своего бывшего главного инженера. Они уже давно не встречались. — Повторяю: что тут происходит, Мэтт? — спросил он. Свонн уставился на Мэтта: — Ты что, ему не рассказал? Интересный ход, Блестяшка, интересный ход! — Блестяшка? — повторил Мэтт. — Ага, это моё новое прозвище для тебя. Блестяшка! Из-за всех этих блестящих медалей, что ты носишь... обычно носишь, то есть. Сейчас Мэтт был одет не в униформу, а в обычные штаны и джемпер. Джим уже и не помнил, когда видел его одетым в повседневную одежду. Валериан, всё ещё валявшийся на полу, выглядел совершенно не по-императорски. И, как и Мэтт, был одет довольно обыденно — в серый спортивный костюм. С первого взгляда его можно было принять за самого обыкновенного парня, а не императора Доминиона. Особенно учитывая тот факт, что императоры обычно не катались по пыльному полу кают-компаний на старых крейсерах. — Боже, как жжёт! — продолжал хрипеть Валериан. Джим понимающе покачал головой. Он тоже был знаком с этим чувством. Самогон Свонна валил с ног людей и намного более привычных к выпивке. — Даже не хочу знать, зачем вы всё это устроили. Но, может, хотя бы скажете, чем вы тут занимаетесь? — спросил он. — Скажи ему, он всё равно тебя ненавидит, — предложил Свонн с усмешкой, взглянув на Мэтта. — Спасибо, Свонн. Ты настоящий друг, — буркнул Мэтт, после чего откинулся на спинку стула и посмотрел на Джима. — "Гиперион" отбывает завтра. Свонн поведёт его на Майнхофф, а потом... ещё куда-нибудь. И поэтому я подумал... — О-о-о, опасное занятие, — думать, — заметил Свонн, делая ещё один глоток из бутылки. — Лучше бы этим не заниматься! — Валериан провёл немало времени на это корабле, но так по-настоящему и не стал членом Рейдеров, — продолжил объяснять Мэтт. — По сути, это наш последний шанс. У нас есть трое Рейдеров и "Гиперион". И, учитывая всё произошедшее за последние месяцы, я решил сделать что-нибудь для него. Ну что, Джим, не против познакомить парня с Рейдерами, в нашем стиле? На его лице играла широченная пьяная ухмылка. Джим скрестил руки на груди: — Если я не запамятовал, ты сам говорил, что поить кого-то самогоном Свонна — недопустимое варварство. И татуировщика у нас сейчас нет, а без татуировки никак. Даже у тебя она есть, Мэтт. Он испытывал немалое раздражение. Его что, пригласили сюда, чтобы он увидел, как эти трое наклюкаются? — Так Свонн кое-что приготовил! — воскликнул Мэтт, и Джим увидел, как инженер достал из-под стола тату-пистолет. — Да вы издеваетесь, — пробормотал он. — Или просто с ума сошли? — И то, и другое! — возвестил Мэтт, прежде чем отхлебнуть ещё самогона. Кричать, как Валериан, он не стал, но болезненно сморщился. — Да чтоб тебя... почему я... на это согласился... — стонал Валериан, перевернувшийся на спину. — Ты вызвал меня сюда, чтобы я пронаблюдал, как ты уничтожаешь императора физически и умственно? — ехидно осведомился Джим. — Отчасти — да. Но не только поэтому, — Мэтт указал пальцем на стул рядом с ним. Давай, садись, выпей. Я угощаю. — Вообще-то, — сердито сказал Свонн, доставая ещё одну бутылку из-под стола, — это мой самогон! И ты мне даже не заплатил! — Я отдал тебе целый крейсер, Свонн. Думаю, это стоит побольше, чем несколько бутылок твоей отравы. Давай следующую бутылку! — велел Мэтт. — Бла-бла-бла. Вижу, командовать ты не разучился. Ну да ладно, — буркнул Свонн, отдавая ему бутылку. Мэтт повернулся к соседнему столу и взял с него два не слишком чистых стакана: — Давай, Джим! Пора малость повеселиться! — Ты не давал мне пить почти два года, а теперь хочешь, чтобы я с тобой выпил? — спросил Джим. В его тоне было что-то такое, отчего Мэтт съёжился: — Джим, послушай... извини за... — Заткнись и налей мне, — перебил его Джим, усевшись рядом с ним. — До краёв. Выражение его лица осталось хмурым, но Мэтт всё равно улыбнулся. Похоже, ссоры удалось избежать. Он знал, что давать Джиму алкоголь было большой глупостью. Им удавалось уже несколько месяцев не давать ему пить, и даже пиво сейчас было бы опасным. Но сейчас была особая ситуация. После сегодняшнего дня Мэтту больше не надо будет волноваться о здоровье Джима. По крайней мере, он надеялся на это. — Давненько я тебя не видел, ковбой! — сказал Свонн, пока Мэтт наполнял стаканы. — Хреново выглядишь, кстати. И, пока не забыл: с прошедшим Рождеством всех! Мэтт, Валериан и Джим синхронно вздрогнули. — Гм, ты не слышал последние новости? — осторожно спросил Джим. Свонн захохотал: — Новости? Ха! Ты что думаешь, я тут сижу и смотрю телевизор целыми днями? Не-е-е, я занимался починкой, — он снова отхлебнул из бутылки. — На всякие там новости у меня нет времени! — А, неважно. Мы ведь собрались здесь не чтобы болтать о прошлом, — Мэтт перевёл взгляд на Джима. — Джим, я знаю, что в последние месяцы тебе было нелегко. И подумал, что ты тоже заслуживаешь расслабиться. И потом, — на его лице появилась боль, — ты был прав. Я не имел права держать тебя подальше от всего. Можешь считать это, — он протянул ему стакан, — предложением о перемирии. Джим взял стакан не сразу. Конечно, он хотел выпить, уже давно хотел. Но он сам понимал, что был алкоголиком, и знал, к чему это могло привести. Но, если уж никто на борту не хотел быть гласом рассудка, почему Джиму следовало им быть? Так что он всё же взял стакан и поднёс к губам. В момент, когда жидкость коснулась его языка, мозг живо возродил в памяти все те напитки, что он потреблял прежде. Жжение потекшего в желудок самогона ощущалось не менее знакомым, и он почувствовал себя как сухая губка, наконец получившая возможность впитать воду. Его окатило волной искреннего счастья, и выработавшаяся привычка хоть как-то жить без алкоголя растаяла как дым. Конечно, в обычных условиях это было бы крайне плохо. Но, опять же, условия не были обычными. Джим закрыл глаза, наслаждаясь вкусом самогона, каким бы мерзким тот не был. Одно это заставляло всё вокруг казаться куда приятнее. И он знал, что это будет не последний его стакан. Мэтт наблюдал за этим с грустной улыбкой. Затем перевёл взгляд на свой стакан. — Ну, за нас, — прошептал он, и тоже сделал глоток. Некоторое время никто не произносил ни слова. Пока Валериан наконец не поднялся на ноги и не сел рядом с ними. — Пху... и как это можно пить... — пробормотал он. — Отныне я объявляю этот самогон запрещённым напитком! — Ты не можешь! — возразил Свонн. — Могу, чёрт подери! Я — император! — Нет, не можешь. Потому что он уже запрещён! — сообщил инженер. — А-а-а, вот оно как. Ну так что, я уже Рейдер? — спросил Валериан. Мэтт и Свонн ухмыльнулись. — Ты глянь, адмирал, он думает, что одна бутылка делает его Рейдером! — воскликнул Свонн. — Ну, сделай ему скидку: он в этом новичок, — откликнулся Мэтт. Валериан застонал: — И сколько мне ещё надо выпить? Свонн полез под стол и достал оттуда бутылку. Потом другую, и третью, и четвёртую. Все четыре он выставил на стол. — Да вы издеваетесь!

***

Есть несколько законов природы, которых нельзя или очень трудно избежать. И одним из них является тот, что, когда несколько напившихся парней "хорошо проводят время", они отпускают всевозможные похабные шутки и рассказывают разные дикие истории. А учитывая, что среди этих парней оказались Джим и Свонн... Валериан за этот вечер узнал немало новых слов, причём ни одно из них императору не стоило использовать ни в каких условиях. — ...а этот идиот так и поступил. Сказал "Спокойно, я выпил литр лимонада! Зерглинги мне нихрена не сделают!", — Мэтт потряс головой. — После чего открыл люк и пошёл прямо к тому зерглингу, заявляя "Ну вот, я ж вам говорил! Я видел по телевизору!" А потом зерглинг прыгнул на него. О, это было шикарно! — А лучше всего было то, что никто сначала не захотел помогать! — подхватил Свонн. — Серьёзно, он валялся там, а зерглинг грыз его силовую броню. А уж как он начал вопить! "А-А-А-А, снимите его! Снимите!" Это было шикарно! Два десятка морпехов стоят и смотрят, а Стетманн орёт! Но больше всего отличился вот он! — инженер указал пальцем на Мэтта. — Знаете, что он сделал? — Нет. Что? — Валериан отхлебнул из бутылки. — Подключил его коммуникатор к системе оповещения! Так что весь корабль услышал, как он вопил! — А-а-а-а! Сними-и-и-ите! — теперь бывшего учёного Рейдеров начал передразнивать Мэтт. — Я слишком молод, чтобы умирать! Я обмочился! А-а-а-а! — он потряс головой. — Стоило того. — Вот ты сволочь, Мэтт, — пьяно пробормотал Валериан. — А я то думал, что ты прям образцовый бойскаут. — Хе-хе-хе, нашего бойскаута злить не следует. Иначе он заставит тебя страдать! — хохотнул Свонн. Валериан перевёл взгляд на Мэтта: — И ч... чт... что Стетманн тебе сделал? — Затопил корабль дерьмом, — буркнул Мэтт. Теперь Валериан расхохотался: — Ха-ха-ха... и каким дерьмом? — Самым обыкновенным, которое лезет из задницы, — фыркнул Джим. Его настроение всё ещё было ниже ноля, но всё же заметно лучше, чем утром. — Что? Серьёзно? — глаза Валериана вылезли из орбит. — Ага, — хмыкнул Свонн. —Этот кретин решил, что сможет сократить энергопотребление, объединив некоторые системы. И начал с канализации и питьевой воды. Он собирался добавить фильтр, но, видать, забыл. И что хуже всего, включив всё, он случайно направил поток воды наоборот! — снова начав хохотать, он указал пальцем на Мэтта. — Наш бойскаут как раз был в душе. Слышал бы ты, как он орал! Мэтта передёрнуло: — И это было ещё не хуже всего. Хуже всего было то, что этот болван открыл все вентили на восьмом уровне и затопил его! Нам пришлось целиком его изолировать! — Готов спорить, отмывать это всё было весело! — хохотнул Валериан. Мэтт и Свонн бросили на него раздосадованные взгляды. — Что? — Мы... так и не вычистили эту палубу, — признался Мэтт. — Просто запечатали её и постарались о ней забыть. — И поэтому, когда зерглинг начал грызть броню Стетманна, никто не хотел ему помогать. Люди даже начали делать ставки на то, как скоро зерглинг до него догрызётся! — добавил Свонн — Да зерглинг, кажется, и не хотел его есть, — пробурчал Мэтт. — Я потерял двадцать кредитов, потому что думал, что он справится меньше чем за минуту. — Весело, должно быть, было, — хмыкнул Валериан. — О да, видел бы ты Мэтта! Он матерился как сапожник! Даже пригрозил, что пошлёт Стетманна в Новый Фолсом. Он так разозлился, что все от него шарахались, — снова засмеялся Свонн. — Пожалуй, я тогда переборщил, — согласился Мэтт. — Но, чёрт возьми, как же я был зол! — Знаете, — неожиданно прервал их Джим, — мой дядя погиб в Новом Фолсоме. Повисло неловкое молчание. Остальные трое слегка побледнели. — Джим, ты никогда мне не говорил... — начал Мэтт. — Извини, я не... — Ага, этот ублюдок был так пьян, что сверзился со сторожевой вышки и сломал шею! Снова наступило молчание. Уголки губ Джима начали изгибаться вверх. — ПФ-Ф-Ф-Ф-Ф... — наконец не выдержал Свонн. — ПХА-ХА-ХА-ХА-ХА! — вторил ему Валериан. Скоро все четверо уже хохотали как сумасшедшие. Со стороны это было не слишком приятное зрелище. Но, когда взрослые мужчины пытаются упиться вусмерть, как-то так происходящее обычно и выглядит. — Так что, теперь вы не можете войти на целую палубу на корабле, потому что она полна...? — спросил Валериан, наконец отдышавшись — Говна. Ага. Ушло несколько недель, чтобы хотя бы запах выветрился. Боже, я и сейчас вспоминаю эту вонь, — Джим сделал ещё глоток, а потом начал смеяться. — Но знаешь что? В тот день мы кое-кого потеряли. — Не говори ему, он всё равно не поверит, — застонал Мэтт. — К тому же это была ужасная смерть. — Что? Что произошло? — естественно, спросил Валериан. Джим наклонился вперёд и начал, с трудом подыскивая слова: — У нас на борту был один наёмник. Его звали Дэвис... Дэвис... — Дэвис Террензи, — подсказал Мэтт. — Точно. Он присоединился к нам недавно, и был тем ещё типом. Серьёзно, он никому не нравился. — Чего мы не знали, — продолжил Мэтт, — так это того, что он был доминионским шпионом. — Ага, вот поэтому Мэтт и не любит об этом говорить. Этот тип был шпионом, а он не знал. Террензи, когда к нам присоединился, назвал фальшивое имя и сказал, что был сыном фермера с Шайло. Ну знаешь, типичная история-слезогонка — потерял семью от рук Конфедерации, теперь хочет сражаться с Доминионом. У него осталась мать, и он всегда писал ей письма, — продолжал Джим. — Многие пишут письма, и мы никогда не заботились их проверкой, — объяснил Мэтт. — Но эти... они были зашифрованы, и слал он их доминионской разведке. — Ага, только мы об этом не знали, — Джим снова хмыкнул. — Когда Террензи несколько дней не появлялся, мы пошли к нему в каюту, а там... ха-ха-ха! Валериан приподнял брови: — Он был мёртв? Джим кивнул, но не мог продолжать, потому что не прекращал смеяться. Так что Мэтт вздохнул и продолжил за него: — Мы нашли его в весьма... компрометирующей позиции. — Это как? — спросил Валериан. — Он засунул свою голову в унитаз, — ответил Свонн. Глаза Валериана округлились: — Что? Нет уж, в такое я не поверю! — Не-не, мы серьёзно! — Джим продолжал смеяться. — Он правда засунул башку в унитаз. А ещё у него была расстёгнута ширинка. — Э-э... — Оказалось, что у него был какой-то робот для, хе-хе, определённых утех. И он... — О нет, не хочу даже представлять... — застонал Валериан. — Мы стояли там несколько минут и просто не знали, что делать, — добавил Мэтт. — И выходит, он умер, потому что?.. — Да, когда он засунул голову в унитаз, Стэтманн активировал свою систему, и из унитаза попёрло сам понимаешь что. — Ну и ну, — пробормотал Валериан, прежде чем усмехнуться. — Какой дерьмовый конец. — ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! — снова загоготали остальные. Прошла почти минута, прежде чем они смогли успокоиться. — Но история ещё не закончилась, — продолжил затем Джим. — Я на своём веку повидал всякого дерьма, — каламбур тут намеренный, — но просто не знал, что делать. Мы тогда ещё не знали, что он был шпионом, и как нам было сообщить его матери, что её сын умер, потому что... ха-ха-ха-ха! — Потому что засунул башку в унитаз, — закончил Мэтт. — Ага, помню, как я думал, что писать в письме! — воскликнул Джим. — Уважаемая миссис Террензи, со скорбью и смехом сообщаю вам, что ваш сын погиб в трагическом инциденте с унитазом! — все начали хохотать ещё громче. — Он был так молод, но голова у него была не на месте! — прибавил Мэтт. — Он, можно сказать, серьёзно вляпался! — предложил Валериан. Они продолжили хохотать, теперь уже держась за животы.

***

Разговор продолжался, как и их шутки. Но через некоторое время Валериан устал слушать истории. — Видишь, парень, ты пропустил всё веселье! — Свонн был так пьян, что едва сидел на стуле. — Ты ж император... готов спорить, ты и в туалет не ходишь, чтобы тебе кто-то жопу не подтирал. — Свонн, не будь мудаком, — посоветовал Джим. Он выпил не меньше остальных, но справлялся с опьянением куда лучше. — Чего? Парень знает, что это я не со зла. Это просто факт! Он пос... пис... просо... просто не знает не хера о таких ситуациях. — Вообще-то, — заплетающимся языком начал Валериан, — у меня тоже есть история. Если вы о ней кому-то расскажете, она, наверное, уничтожит мою репутацию. Она не настолько безумная, но всё же... — О-о, грязная история от императора? — протянул Джим. — Такое можно и прессе продать! Уверен, Локвелл её с руками оторвёт! Мэтт незаметно поёжился. — Так вот. Вы ж знаете, мальчишки в детстве мечтают стать пилотами или типа того? А я, когда мне было четыре-пять лет, хотел стать картографом. Все уставились на него с удивлением. — Картографом? — повторил Свонн. — Почему картографом? Стоп, чем вообще занимается картограф? — Составляет карты, — ответил Мэтт, и Валериан кивнул: — Один из моих учителей часто рассказывал мне о Земле и том времени, когда люди ещё не летали в космос. Они путешествовали по океанам на кораблях, сделанных из дерева. и зачастую не знали, что было на другом берегу. Это была эпоха... — Бла-бла-бла, переходи к сути, парень! — перебил его Свонн. Валериан вздохнул: — Ладно. Мне нравились эти истории, и я хотел стать картографом. И как-то повстречался мне Уиллис... — Уиллис? — переспросил Мэтт. — Один из телохранителей моего отца. Ворчливый козёл, который всё время матерился. Однажды я сказал ему, что хотел стать картографом, и спросил, кем бы он хотел стать... — О, уже интересно, — хмыкнул Джим. — Этого Уиллиса позже уволили. потому что он отлучился, чтобы сбегать в бордель. И когда я сказал ему, что хочу стать картографом, он сказал, что хочет быть, — Валериан сделал драматическую паузу, — пиздографом. — О Боже, — застонал Мэтт. — А я, конечно, не имел понятия, о чём он говорил. Решил, что это был какой-то подвид картографа! Трое мужчин снова начали смеяться. Но Валериан ещё не закончил: — Я всё же уточнил, а он лишь сказал мне, что это было куда круче, чем быть картографом. И я, конечно, поверил, — на его лице читались одновременно стыд и веселье. — Конечно, закончилось всё плохо. Через несколько дней к нам в убежище заглянул знакомый моего отца, довольно влиятельный политик. Отец даже отдельно писал моей матери, чтобы я показал, каким был воспитанным. И когда мы встретились, угадайте, о чём он первым делом меня спросил? — Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — спросил Джим. Валериан кивнул: — А я посмотрел на него широко распахнутыми глазами и объявил, что хочу стать пиздографом, — все снова загоготали, а Валериан лишь покачал головой. — Моя мать чуть в обморок не упала, а учителя были в ярости. А вот этот тип... он просто опустился передо мной на корточки, положил руки мне на плечи и сказал: "Знаешь, мне тоже порой хочется быть пиздографом". — О, готов спорить, твой отец тобой гордился! — выдавил Джим. Валериан махнул рукой: — Он так никогда и не узнал об этой истории. Иначе бы он, наверное, лично прилетел, чтобы повыкидывать моих учителей в открытый космос. Все согласились, что нам стоит просто немедленно об этом забыть. — Даже не знаю, Младший, — протянул Джим. — По-моему, это был бы отличный титул. Его Императорское Величество, император Валериан Менгск, главный пиздограф. — Боже... — снова застонал Мэтт. — Ну, я просто хотел показать, что тоже могу рассказывать глупые истории, — хмыкнул Валериан. — Ну так что, я уже Рейдер? А то у меня печень начинает болеть. Джим и Свонн обменялись взглядами. — Ещё нет. Нужен определённый ритуал! — возвестил Джим. — Какой ритуал? — спросил Валериан. Улыбки, появившиеся на лицах Джима со Свонном, были откровенно пугающими: — Скользящая посадка!

***

Скользящая посадка. Несколько столов составляются вместе, образовывая "посадочную полосу". Потом на них наливается жидкость, чтобы они стали скользкими. А потом ты плюхаешься на них животом и скользишь так далеко, как можешь. Это было совершенно глупо. И любой, напившийся до состояния, когда не мог сосчитать до трёх, любил это делать. — Я что-то не уверен, что хочу! — бормотал Валериан. Он не стоял на ногах, а сидел на плечах у Джима и Свонна. Они назвали это "посадкой-люкс". — Не переживай, это будет весело! — сказал Джим. — Ага, весело! — поддакнул Свонн. — И что, вы бросите меня на стол и посмотрите, как далеко я проеду? — Ага, в общем и целом. Если ударишься о вон ту стену — ты выиграл джекпот, — возвестил Джим. — И что я выиграю, если это сделаю? — Да фиг знает. Сотрясение? — предположил Свонн. — Так, хватит разговоров! — крикнул Мэтт, стоявший рядом с полосой. — Приготовиться... по моей команде... вперёд! Джим со Свонном бросились к столам, но были слишком пьяны, чтобы бежать прямо. — Ребята! — вопил Валериан, но было уже поздно. — Левее, Свонн! Левее! — кричал Джим. — Да я пытаюсь! Но мне надо на другое влево! — Влево только одно! — А, плевать. Давай! Они швырнули Валериана вперёд, но практически всё пошло не по плану. Они слишком сильно разогнались, бросили его под неправильным углом и слишком неаккуратно. Так что император не заскользил по столам, а просто отскочил от них и влетел головой в кучу стульев, стоявшую с ними рядом. — А-а-а... кажется, я что-то себе сломал... — застонал он. Но остальные были слишком заняты, смеясь над тем, как верхняя половина тела Валериана была погребена под стульями. — Я видал скользящие посадки и получше, — заметил Свонн. — Точно. Но я видел и похуже, — добавил Джим. — Думаю, пять баллов, — предложил инженер. — Хмм... отскок в конце был неплохой. Я бы дал шесть с половиной. А ты что скажешь, Мэтт? Тот лишь пренебрежительно махнул рукой. — Три балла, не больше. Он пытался закрыть лицо. А именно им нужно тормозить! — добавил он, вспомнив собственную скользящую посадку. — Кажется, я больше не хочу быть Рейдером, — стонал Валериан. Его никто не слушал. Тут Мэтт ощутил определённый позыв и потянулся: — Так, мне нужно отлучиться. Смотрите не учините тут ничего над императором... сверх того, что уже учинили. Разворачиваясь и направляясь к двери, он услышал за спиной смех Джима и Свонна: — Обещать не будем, адмирал! Мэтт был слишком пьян, чтобы вникнуть в эти слова. Выйдя наружу, он зевнул и подумал, что уже давно так не смеялся. Это было правда... — Похоже, вы там здорово веселитесь, — сказала женщина, прислонившаяся к стене неподалёку от двери кают-компании. Мэтт застыл. Даже в одурманенном состоянии он понял, что это была не галлюцинация. Он нашарил за спиной дверную кнопку и сумел её нажать. Когда дверь закрылась, он повернулся к женщине: — Привет, Сара.

***

— Кажется, мы перестарались, Свонн, — сказал Джим, смотря на Валериана, всё ещё наполовину погребённого под стульями. — Пха, бывало и хуже. Парень справится, — хмыкнул инженер. — Можно мне уже домой? — неразборчиво пробормотал Валериан. — Хмм... он сделал скользящую посадку, — посмотрел Джим на Свонна. — И осушил несколько бутылок моего самогона, — согласился Свонн. Затем они оба расплылись в коварных усмешках. — И значит, не хватает только... — начал Джим. — ...татуировки, — закончил Свонн, снимая тату-пистолет с пояса.