Весь мир - театр

      Снег. Я обожаю снег: его мягкость, приятный скрипящий звук и белый цвет. Даже пахнет он особенно... Счастьем! Я бодрым шагом шел домой.       Дом встретил меня приятной тишиной. Я снял пальто и высокие ботинки, шарф и ключи положил на тумбочку на входе, поправил влажные от снега волосы и взглянул на себя в зеркало. На меня смотрело тонкое худое лицо. Золотисто-каштановые волосы мягко падали на него. Миндалевидные глаза цвета меда смотрели на меня слегка уставшим взглядом. Кончик прямого носа чуть смотрел вверх, а на губах играла легкая улыбка. — Да, Ян, видно, что не двадцать. Уставший глазик, — я невольно рассмеялся, вспомнив эту фразу.       Бросив еще один взгляд на свое отражение, я вспомнил школу...

***

      Одиннадцатый класс. Вся школа гудит. Радость и тревога здесь лучшие подруги. Везде только и было слышно о трех страшных буквах, что определят твою жизнь и подведут итог всем этим годам "мытарств". И это я говорю о ЕГЭ, которое уже вовсю пляшет канкан на носу.       Свою школьную жизнь я старался провести тихо и незаметно. Я не вступал в конфликты, общался со всеми по мере нужды. Был тихим и хорошим парнем, отличником и любимчиком у учителей. Не был задохликом, наоборот, я был довольно развит физически, да и мой младший брат — душа компании, его знала вся школа, поэтому меня особо и не трогали. Несмотря на мою отрешенность, я проводил много времени с одноклассницей. Бойкая девчушка! Она была мне чуть ниже плеча, миниатюрная со светлыми волосами. Ее круглое лицо обрамляло каре. Зеленые глаза всегда смотрели насмешливо, а ямочки на щечках вкупе с курносым носиком придавали легкое лукавство ее лицу. Ее смех всегда звучал переливами маленьких колокольчиков. Мы дружили. Я знал ее секрет. Она была влюблена в нашего одноклассника-красавчика. Я всегда был рядом с ней, подбадривал, когда у него появлялись новые девушки. Утешал ее, выслушивал. Она всегда была рядом, когда чувствовала одиночество. Я же отказался от своих чувств. После последнего пробника она наконец-таки добилась его. Счастье, о котором она мечтала, настигло ее. А я вновь остался один. Я действительно хотел быть ей другом, но она была слишком хороша для меня. Меня пугала моя дружеская симпатия к ней. Так у меня больше не осталось человека, с которым я бы смог быть близок, найти отдушину и поддержку. Я смирился с этим и упивался своей глупостью.       Хоть мы особо и не вовлечены были в учебный процесс, так как оставался какой-то месяц до настоящего экзамена, мы все еще исполняли в нашем лицее обязанности дежурных и задерживали "нарушителей".       Я лениво стою на входе и контролирую проходящих мимо людей: у всех ли есть сменка, все ли в форме, вовремя ли пришли. Этим очень любили грешить девочки. Ну, а что? Все же у нас звезды! Из мыслей меня вырвал звонок. Я поднес к уху телефон и не успел слово сказать. Веселый и бойкий голос Дины, моей подруги, тяжело дыша, выдал: — Ян, я опять опаздываю! Извини, прикрой меня, пожалуйста! — Хорошо, но с тебя пицца! — хохотнув, произнес я. — Я уже бегу. Когда же эта тягомотина закончится? Я больше не могу! — проканючила она.       И тут я заметил парня без сменки, который пытался прошмыгнуть под шумок. Я закончил разговор и произнес: — Стоять!       Он остановился и недовольно покосился на меня. Парень был ниже меня, пирсинг в ушах, кучерявые темные волосы, серые глаза смотрели на меня со смесью вызова и упрека, прямые брови немного сдвинулись к переносице. Чуть пухлые губы по-детски надулись. — Твое имя?       А в ответ тишина. Ну, и не удивительно. Я посмотрел на него и вновь сделал попытку: — Я у тебя спрашиваю твое имя. Не смотри на меня так. Отсутствие сменки — нарушение. А я должен передать завучу список нарушителей.       Он бросил на меня короткий взгляд, которым можно было прожечь насквозь, и демонстративно отвернулся.       Я вздохнул и повторил свой вопрос еще раз. Тут этот мелкий проныра дернул меня на себя и поцеловал! Ну, поцелуй — громкое слово, так, легкий чмок! Но это выбило меня из равновесия!       Пока я приходил в себя, он с диким хохотом пробежал во внутрь.       На следующий день он повторил это вновь. Не знаю, сколько это продолжалось, но уже вся школа начала с любопытством наблюдать за нами. И самое главное — я его так ни разу и не догнал. Это уже начало надоедать!       Сегодня все пошло не так: я не дал себя поцеловать. Наконец, я услышал его голос, когда он понял, что прошмыгнуть не удастся: — Да когда же ты перестанешь меня дрючить? — его голос был с легкой хрипотцой, немного резкий, но при этом густой и проникающий. — Да что ты за человек?! — Странно слышать это именно от тебя, — парировал я.       Он цыкнул. Нет, он цыкнул! От возмущения мои брови взлетели вверх. И тут парень вновь потянулся ко мне, и я невольно закрыл глаза. — Ты меня так и не оттолкнул, как будто тебе и самому нравится! — насмешливо произнес он.       Мои глаза резко распахнулись, и я почувствовал, как кровь прилила к лицу. Вот черт! Только этого мне не хватало! Я чуть не застонал от досады. Полный придурок!       Ведь, по правде говоря, мне нравятся парни.