***
Когда Тсунаеши зашёл в кабинет итальянского, у входа столпились несколько учеников, нервно поглядывающих на место преподавателя и не рискующих пройти дальше. Шатен остановился в дверях и проморгался. Над столом преподавателя парил зелёный шар, у которого проглядывались глаза и рот. — Леон?.. — догадался юноша. Он всегда думал, что животное, сидящее на шляпе Реборна, просто ящерица, а оказалось, что это... А что это?.. Одноклассники послушно его пропустили чуть вперед, но как только он приблизился на метр, зелёный шар ярко засветился и начал что-то активно пережевывать. Испуганного Тсунаеши с остальными в одну секунду как метлой смело в коридор. Правда, свечение тут же прекратилось, а Леон с неким разочарованием перестал шевелить ртом. — Он среагировал на него, — какой-то из учеников показал другим на Тсуну пальцем, отчего он съёжился. Реборн не мог сделать из своего животного бомбу персонально для Савады, так ведь? Тем более в школе, в присутствии преподавателей и учеников... Он собрался с силами и снова переступил порог класса, только чтобы проверить, точно ли реакция была на него. Медленно к нему подходя, он вступил на ту же определенную территорию, и тот снова засветился. Тсуна заставил себя задержаться на месте и посмотреть, что будет, но когда зеленый шар начал разгораться ярче и становиться больше, страх взял своё. Юноша развернулся и кинулся к двери. К несчастью, она оказалась закрыта и прижата кем-то с другой стороны. — Эй, откройте! — панически застучал он. Самое страшное было то, что Леон не прекратил светиться и раздуваться. Он будто притягивался к Тсунаеши или расширял диапазон своей реакции, из-за чего шатен остался запертым в углу комнаты. Он зажмурился и всем телом вжался в дверь. Яркий свет ослепил даже через закрытые веки и разнесся тихой вспышкой, вырываясь через щели двери в коридор и через окна. Тсуна не дышал, сердце, казалось, прекратило биться. Он не сразу заметил, как в какой-то момент дверь открылась и он выпал в коридор, приземлившись на колени. — Что ты делаешь? — с некой претензией вопросил Реборн, которому, собственно, и упали в ноги. Вокруг столпились одноклассники и смотрели на Тунца Шредингера то ли с презрением, то ли с недовольством. — Эт-то твоих рук дело?! — возмутился юноша и показательно переметнул взгляд на парящего Леона. Точнее, парящим он уже не был. Ящерица с довольным видом и в привычном состоянии сидела на столе, а когда подошедший к столу Реборн протянул ей руку, та быстро перекочила на его плечо. — Подойди, — приказал киллер. Тсуна продолжал негодовать и сдержался, чтобы не накричать на учителя и послушно подошёл к столу. На нём теперь лежала пара белых варежек с цифрой 27. Шатен озадаченно потянулся к ним и покрутил в руках: — Это мне?.. — Считай это подарком от Леона, — не скрывая довольную ухмылку, Реборн похлопал его по плечу. — Носи с собой и не смей терять. Подобных нигде не сыщешь. Звонка Тсунаеши не слышал и понял, что он прозвенел, лишь по замолкнувшим ученикам, быстро рассевшимся по местам. Он последовал их примеру, перед этим распихав перчатки по карманам пиджака. Как бы они не выглядели простецки и глупо, именно в выпуклых карманах, если учитель обозначил их ценность, значит где-то да пригодятся. Реборн, хоть и ведёт себя строго и в каких-то ситуациях грозно и бездушно, ещё никогда его не подводил. Именно этот пример Савада стал приводить для себя, сравнивая с "приятелями" Франа. Те, конечно, уделяли тому близкое внимание, если не сказать излишне близкое, но в то же время без зазрений совести подводили, затягивали в сомнительные события и предавали. Самым непонятным для шатена стало то, что друг продолжает терпеть это. Нет, кажется, ему даже нравится подобное отношение, что еще хуже. На самом деле после их недавней ссоры, Тсуна долго проматывал кусок их диалога в голове. Мысли тяготили и давили. К нему пришло пугающее осознание. Ситуацию с преподавателями, школой и внедрившейся в их жизнь мафией уже не исправить. Фран смог очень быстро подстроиться под изменения и начать действовать ради своей защиты. А лучшая защита, как известно, это нападение. В результате и вышло, что Айроне вперед всех врывался в любые непонятные ситуации, пытался взять всё в свои руки и выяснить что-то полезное, чтобы позже это использовать в своих целях. В целях защиты. А Тсунаеши бездействием и отрицанием как раз и был тем, кто приносил больше проблем и меньше полезной информации. И хорошо, что понимание пришло сейчас: как бы он не пытался игнорировать проблемы, со временем они не отстают — их становится лишь больше. Да и есть ли смысл отпираться? Наставники часто намекали о том, что выбора у него, по сути, нет. А на одной из вечерних посиделок, ставшими традицией в последнее время, Каваллоне напрямую признался, что как бы он не сочувствовал Тсунаеши и его внезапно распланированному не самому солнечному будущему, приказу Девятого перечить никто не будет. Мустанг сам побывал в подобной ситуации, пережил все стадии принятия и прекрасно понимает своего младшего брата по несчастью, вследствие чего именно он был послан Тиматео для тренировки Десятого в контрасте с жестоким киллером. Преемник должен стать таким же хладнокровным и ответственным как Реборн, наравне с заботой и добротой, взятой у Дино. И если задуматься, это уже возымело свои плоды. Дергаясь от каждого шороха, впопыхах и с жуткой дрожью, он обыскивал кабинет Занзаса утром и был готов принять наказание — понести ответственность — за то, что сделал шаг на встречу нужному, на встречу обязанности. Когда шатена затащили за школу, он был зол в первую очередь на себя и свою никчемность. Он не справился. А увидев, как друг снова его защищает, причем даже не разобравшись в виноватых, обида и злоба охватили его с головой. Несмотря на это, преподаватели его не хвалили, но и не ругали, видимо посчитав за хороший шаг вперед. Тсунаеши вывел из мыслей звонок телефона. Реборн взял трубку, затем без слов положил обратно и обратил пронзительный взгляд на шатена. Тот сразу отвел его, понимая, что заданный на урок перевод текста он ещё не начинал, а через несколько минут его уже будут спрашивать. Как всегда говорила мама, итальянский у него в крови, поэтому сделав твердый вдох, он сконцентрировался на учебнике. Текст гласил о культуре Италии: перечислялись памятные исторические места, лучшие тематические и культурные рестораны, отдельно вывели абзацы для описания Пантеона, Колизея, Пизанской башни... На половине текста строчки вдруг поплыли, а буквы смешивались в алфавитную кашу. Тсуна зажмурил глаза, почувствовав, как где-то внутри нарастает вибрирующий гул, а за ним и страх, который застрял поперек горла. В голове вспыхивали черно-болотные пятна, распространяясь по глазам во внешнюю среду. С огромной тяжестью он осмотрел остальных — те сидели спокойно, может с каплей напряженности, и переводили текст. Реборн, словно ощутил неладное, встретился с растерянным взглядом: — Если нужно, можешь выйти. Савада благодарно кивнул за понимание и на ватных ногах выбрался в коридор. Гнетущее чувство не отпускало. Он облокотился к стене, закрыл глаза и прислушался. Голоса отдалённо раздавались как будто изнутри, но выудить конкретики было невозможно. Он оперся об стену рукой, чтобы не свалиться окончательно и в последний момент увидел в конце коридора чёрную дымку. Чёрный туман. Под контролем интуиции тело двинулось на встречу неизвестному и чем ближе приближалось, тем ярче звучали голоса. Туман окутывал, манил, пожирал. Тсуна думал, что больше не вернётся обратно, но оказавшись внутри темной дымки, он неожиданно выдохнул с облегчением и осмотрелся. Школа исчезла и теперь он находился в зелёном летнем саду с кустами разноцветных роз и ярко-зелёных деревьев. "Я в раю?" — промелькнула неутешающая мысль. Рука дотронулась до куста красных роз и, зашипев, он сразу её одернул. На коже просочилась капелька крови. Боль точно, как настоящая. Голосов слышно не было, зато где-то неподалеку слышались звуки падающих деревьев и шуршащих от завихрений ветра кустов. Пройдя на звук, Тсунаеши застал то, что не стоило видеть. Побитый Фран стоял на коленях, одной рукой опираясь на траву, другой — обхватив кровоточащий бок. Его лицо и видимые части кожи были в синяках и ссадинах. Над ним с превосходством стоял Рокудо Мукуро и держал кончик трезубца у шеи юноши. — Стой!!! — неожиданно для себя закричал Савада. Его начало трясти то ли от шока, то ли от злости, а презрительный взгляд Мукуро даже не дёрнулся на крик. — Тебе здесь не место, Савада Тсунаеши. Попрошу не вмешиваться в воспитательный процесс, — с угрозой произнес тот и Тсуна отступил назад, полностью растерявшись. Ощущения были до ужаса двойственные. С одной стороны, Мукуро казался не самым добрым человеком, но Савада на неком подсознательном уровне понимал Рокудо и видел проявление заботы и своенравной искренности в его колких фразах по отношению к Франу. В противовес увиденному некстати вспомнились постоянная беготня мужчины на вызовы учителей, когда Фран в очередной раз напортачит, и домашние бенто: не каждый родитель будет каждое утро готовить обеды в школу своему почти совершеннолетнему ребенку. С другой стороны, сейчас он своими глазами убедился в соответствии ранних рассказов друга о диких методах "воспитания" и сердце противоречиво сжалось. Наверное у него не должно вызывать вопросов, что мужчина из мафии воспитывает своего преемника довольно жесткими способами, да и чужие методы воспитания это не его ума дела... Но разве нет других, более мягких способов обучения? — Я не понятно выразился? — всё так же грозно поинтересовался Мукуро и на этот раз обратил выжидающий взор на шатена, после чего кивнул в сторону. Слева от Тсуны материализовалась дверь, заметив которую тот вздрогнул. Нет. Фран его не бросал, и он не уйдет, когда друг страдает и требует помощи. Тем более, если того ругают за утреннюю потасовку, которую, по сути, учинил именно Савада. Почему в любой ситуации отдуваться за двоих должен друг? Эмоции кипели. Негодование, давно накопившиеся напряжение и стресс, страх, обида, сожаление. Он почувствовал, как может в любой миг взорваться от эмоционального перенаполнения. Все тело горело, подступало жаром и сжимало по бокам... Варежки. Тсуна не глядя потянулся в карманы, и горячая ткань будто сама обвила руки. На секунду он замер, с неуверенностью, что не сможет воспламениться сам и словно прочитав мысли, ему в помощь ударил выстрел. Он пришелся откуда-то сзади — точно определить было сложно, но зато пуля попала точно в цель. Пламя на голове заполыхало ярким костром, отражая невысказанные чувства и кипящие эмоции внутри, а белые варежки вместе с тем слились с руками и превратились в плотные перчатки с металлическими вставками и зеркальной полусферой на внешней стороне. Мукуро едко усмехнулся. Вертанув трезубец, обратной его стороной он откинул Франа в сторону и молниеносно кинулся в сторону шатена. Тсуна успел увернуться в последний момент, когда кончик трезубца пролетел у лица и отсек прядь волос. С небольшой задержкой Рокудо дёрнулся на него вновь и с нескрываемым удовольствием заметил, насколько Савада быстро учится. С каждой попыткой нападения он уворачивался всё резвее и четче, но аккуратно, стараясь сначала прочувствовать своё тело с разливающейся мощью и принять его. Простенькие удары в лоб быстро надоели иллюзионисту. Один из таких стал подставным — мужчина во время очередного блока незаметным для обычного глаза обходом сбоку переместился за спину шатену и с силой ударил его в поясницу. Тсунаеши отлетел в дерево, которое проломилось под давлением. — Одной защитой не победить, — высокомерно и с наигранной заботой произнес Мукуро. Пока Тсуна поднимался, он вновь переключился на недалеко лежавшего Франа. Он подошёл и невозмутимо с силой вонзил ему в плечо трезубец. Юноша без звука ахнул и сжался, схватившись за рану. Наблюдая за мучениями ученика, мужчина не сразу понял, что Савада исчез. Не увидев того у сломанного дерева, он ухмыльнулся. Похоже, тот всё же решил воспользоваться предложенной дверью. — Даже Тсунаеши ты не сдался, — язвительно произнёс он, вынул три зубца из лежачего и замахнулся для следующего удара. Разумеется, он всеми фибрами души ощущал скопившийся комок горячей энергии, затаившийся в своём иллюзорном мире, но не ожидал, что замахнувшись, ударить он не сможет. Рука зависла в воздухе, не в силах пошевелиться. Рокудо вдруг с изумлением обнаружил, что Савада держит другой конец трезубца прямо позади него. — Я единственный, кому он сдался, — с убийственным спокойствием проговорил шатен и согнул накалившийся металлический конец оружия. В момент раскола иллюзионист успел отскочить в сторону, но теперь очередь из нападающих ударов последовала за Тсуной. Тот с ужасающей твердостью и силой бил прямиком для поражения цели. Всё в точности отражало начало их драки, но сейчас не успевал нападать Мукуро. Он пытался обмануть противника, как и прежде, молниеносно проскакивая ему за спину, но юноша быстро понял, в чём суть, и если сначала мог лишь отбиваться и быстро разворачиваться, то с третьей подобной обманки заблокировал ее на корню перехватом, как только Рокудо лишь намеревался незаметно обойти его. Янтарные глаза монотонно и без спешки перемещались за противником, в то время как руки, управляемые интуицией, били быстрее, чем успевал работать мозг. Пять минут по ощущениям длились целый час. Когда пламя посмертной воли угасло, Тсунаеши еле сдержался, чтобы ничтожно не упасть от боли в мышцах, продолжая сверлить взглядом противника. Тело ослабело, а ожидание продолжения битвы щекотало помотанные нервы. Мужчина стоял в нескольких метрах от него и тоже подустал, что выдавало тяжёлое дыхание, которое он пытался безуспешно скрыть. — Достаточно, — настроение иллюзиониста быстро переменилось. Сломанный конец трезубца материализовался обратно, и он с довольной улыбкой ударил им по траве. Та тут же испарилась песчинками, также как и окружение летнего сада, и все они снова оказались в коридоре школы. Тсуна удивленно распахнул глаза, когда рядом с ним оказался Реборн и одобрительно улыбнулся. — Я был готов к ударам, но с тремя дырками вы погорячились, — наигранно проныл Фран и с необычайной легкостью встал как ни в чем ни бывало. На его руке красовалась кольцо-пустышка, горящее синим пламенем, и когда оно потухло, царапины, синики на коже и кровь на плече испарились дымкой. Тсунаеши открыл рот, но не нашел слов. Мозг не воспринимал происходящее и думал, что это иллюзия, однако интуиция наперекор твердила, что всё вправду закончилось. — Я ожидал меньшего, очень неплохо, — отозвался Реборн, чтобы тот наконец пришел в себя. — Надеюсь, это станет тебе уроком. — Так всё это было неправдой?.. Все, что ты говорил, — растерянно произнес Тсуна, когда Фран, а затем и Мукуро подошли к нему. — Я не причём. Мне сказали — я сделал, — замахал в протесте Фран, — Но если честно, сенсей и дома бывает... Ай-й. Мукуро дал ему подзатыльник: — Слова материальны, как и мысли. Будешь наговаривать всякого, потом не удивляйся, что это произойдет вживую. Тсунаеши только сейчас заметил, что Рокудо выглядит иначе, слабее и напряжённее одновременно, что заставило почувствовать вину. Да, всё было подстроено, но он настолько разозлился и закипел, что не разобравшись вымотал его, а если бы пуля действовала дольше, то мог бы сделать что похуже... Обретенная сила вселяла спокойствие и уверенность, одновременно с этим преображала эмоции в материальную энергию, избавляя от излишек сочувствия. После воспламенения Савада будто вывел накопившийся негатив и был хоть и измотан, может слегка расстроен, но благодарен присутствующим за такой урок. Наступило облегчение. Одна из проблем всё же решилась сама. Он был рад, что они разыграли это ради него и помогли раскрыться, понять себя и больше понимать других. Значит они волнуются и хотят помочь. — Но сенсей, — неугомонно протянул Фран. — Если бы я не успел отразить удар, Вы бы действительно меня пронзили. — Значит заслужил. Лучше тебя проткнет мой трезубец в целях обучения, чем это сделает оружие врага. — Вот видишь, как он жесток, а я говорил правду, — претензионно обратился он к Тсуне и сразу уклонился от взмаха трезубцем. Шатен отреагировал слегка усталым смехом, отчего остальные тоже улыбнулись. — Тсуна, — впервые так прямо обратился к нему Реборн. — Запомни, пока мы шутим и веселимся у тебя есть время чему-то научиться. Но потом придёт день, когда ты станешь единственным, кто сможет всех защитить. Это было сказано таким ответственным и при этом не отягощающим тоном, что Саваду это заявление впервые скорее взбодрило и отрезвило, чем напугало. — У-у, сенсей, даже Вы не справитесь? Я могу представить Вас в роли беззащитного котенка? — Точно напрашиваешься, — иероглиф в глазу Мукуро сменился и Франа, специально отошедшего подальше, пронзил столб лавы. Тсуна нервно дёрнулся. Интуиция напомнила, что это всего лишь иллюзия. Айроне же высунул из огня недовольное лицо и хотел сказать что-то колкое, но заметил, как Мукуро покачнулся, и столб тут же испарился. — Извини, — виновато отозвался шатен. После сражения они словно стали немного ближе и переход на "ты" стал чем-то подразумевающим. Рокудо с мягкой улыбкой мотнул головой: — Это не твоя вина, Тсунаеши-кун. Немного отдыха не помешает нам обоим. Получив благодарный кивок от Реборна, Мукуро уважительно попрощался с будущим Десятым Вонголой и хотел было уйти, но путь перегородил Фран с протянутой рукой-попрошайкой. — А кольцо? Мужчина без особого желания вытащил украшение из кармана и протянул юноше. — Постарайся не использовать его вблизи толпы людей, которым не хочешь навредить. Тем более рядом с Тсунаеши. — То есть в школе нельзя? — Нет. — Совсем? У Мукуро нервно дёрнулся глаз. — Для тебя слово нельзя имеет градации? Фран отрицательно покачал головой. Увидев, что Рокудо еле поддерживает иллюзию, скрывающую его тяжкое состояние, он незамедлительно пропустил его на выход. Реборн также ушел на свой урок. С итальянского он отпустил Тсунаеши на короткий отдых, на остальных же уроках сказал остаться. Айроне подошёл к другу и с интересом рассмотрел неснятые поварские варежки вблизи. — Круто. В них ты больше похож на мафиози, — с сарказмом отменил тот. Тсунаеши рассмеялся: — У моей мамы такие же на кухне. Думаешь она тоже? — Пока ты спишь, она творит правосудие, — гордо проговорил Айроне и встал в позу героя. — То есть, наоборот, — переменился он. — Она творит хаос, а Реборн ее верный слуга. — Однозначно, — не переставая легко улыбаться согласился тот. Оба сошлись на мнении, что столовая сейчас будет лучшей наградой и отдыхом. Спустившись по лестнице не первый этаж, они встретились с Дино и Бяькураном. Последний был одет в верхнюю одежду и, мягко говоря, встревожен. — Зачем он приходил? — с раздражением вопрошал Джессо. — У них была договоренность с Реборном... — Мне без разницы! Это было настолько важно, что не могло подождать? Юноши приостановились, заметив в глазах учителя английского пугающий холод. Даже директор поёжился и отвел взгляд, как раз в этот миг и заметив учеников. — Что-то случилось? — неуверенно спросил Тсунаеши. Бьякуран смерил его такие взглядом, будто из-за шатена кто-то умер. — Показал свою силу? Как тебе? — ядовито поинтересовался тот. — Сражаться с человеком с плохим самочувствием очень показательно и смело. Молодец, Тсунаеши-кун! — Бьякуран! — вскрикнул Дино, но уже вслед коллеге. Джессо, не желая оставаться в стороне, вышел из школы. — О чем он?.. — Тсуна виновато переводил взгляд и остановился на Айроне. Тот молчал. — Не бери в голову, — поддерживающе отозвался Каваллоне и положил руку ему на плечо. — Я горжусь тобой. Мы все тобой гордимся.***
Бьякуран сам не помнил, как сел в машину. В тот момент в нём бушевала неприязнь. Он соврёт, если скажет, что не хотел лишний раз увидеться с Мукуро, но когда услышал, что тот "приболел", а позже увидел тусклую удаляющуюся от школы фигуру в окне, он не мог остаться в стороне. Реборн видел, что Рокудо не в лучшем состоянии, и всё равно велел тому помочь с тренировкой Тсунаеши. А после победы, всеми любимый Десятый преемник будет восхваляться всей Вонголой и Девятым, ведь, о боги, он победил одного из сильнейших иллюзионистов в мире! И плевать, что иллюзионист был не в своём настоящем теле. Плевать, что это тело на момент драки было истощено постоянной работой и недосыпами. Плевать, что Мукуро даже пути Ада использовал не в полную силу. Всё. Молва о Великом и Непобедимом Десятом разнесется до Италии. Пришлось заехать в штаб Мельфиоре за необходимым препаратом перед тем, как направиться по адресу, который когда-то дал ему Расиэль. Бьякуран вошёл в незнакомый подъезд и уверенно поднялся на лифте на нужный этаж. Дубликат ключей без проблем открыл входную дверь. Мужчина разделся в коридоре и прошел в большую кухню, вдыхая запах чужой квартиры. Напротив кухни оказалась ванная, на втором этаже — спальни. Открыв дверь первой же после лестницы, он не ошибся. Окно в комнате было раскрыто нараспашку. Мукуро лежал на спине и тяжело дышал, даже не до конца раздевшись — в рубашке, галстуке и штанах. Блондин, не отнимая взгляда, подошел к постели и сел. На минуту или две он позабыл для чего пришел и восхищенно всматривался в измотанное, но такое красивое лицо иллюзиониста и мягко провел рукой по его волосам, лицу, шее... Осенний ветер вдруг решил потревожить эту сцену и гулко хлопнул окном. Мукуро, зажмурившись от громкого звука, приоткрыл глаза. Было видно, как тягостно ему даются лишние движения мышцами лица, но заметив, кто перед ним сидит, глаза распахнулись и в миг с презрением сузились: — Что ты здесь делаешь? — раздражённо выпалил он и отвернул голову. — Фран опять всё разболтал. — Если бы он не сказал, я бы узнал в любом случае, — заверил блондин. — Расслабься, я сделаю, что нужно. Сначала Джессо закрыл окно и приготовил препарат, шприцы и спирт, после сбегал на кухню, набрал воды в миску и нашел чистую тряпочку. Вернувшись в комнату, он увидел, как иллюзионист пытается сесть, а затем и встать, из-за чего принесенное было брошено на прикроватной тумбочке. Небу пришлось упираться коленом на кровать, чтобы не дать Туману подняться. — Тебе нельзя вставать. — Уходи, — отмахнулся тот. Бьякуран твёрдо удерживал слабое тело. — Я всего лишь принёс лекарства. Тебе нельзя напрягаться, просто расслабься и позволь мне... — Хватит меня донимать, — с угрозой произнёс он. Иероглиф на глазу поменялся на 5-й путь, что не сулило ничего хорошего. Путь человека, конечно, придаст ужасающей силы на время, но страшно представить, какую плату он возьмет с истощенного тела. — Муку-чан, успокойся! — Бьякуран не придумал ничего более успокающего, чем шлёпнуть намокнувшую тряпку на лоб мужчины. Тот оторопел. Удар, разумеется, был слабым, но и этого хватило, чтобы уложить его обратно на кровать. — Я не хочу тебя злить, правда. — Ты мне очень поможешь, если уйдешь, — мужчина раздражённо попытался расслабить галстук. Неудачную попытку перехватил блондин, развязывая аксессуар полностью, после чего начал расстёгивать рубашку. Рокудо снова отмахнулся. — Убери руки. — Пойми, я не могу бросить тебя в таком состоянии, когда могу чем-то помочь, — он слегка улыбнулся и оставив рубашку в покое, перешёл к штанам. — Сделаешь как я прошу, и я уйду. Мукуро сдавленно выдохнул и зажмурился. Головная боль накатила с новой силой, однако глупо было отрицать, что от влажной прохлады на голове не стало легче. Он бессильно расслабился, даже когда с него сняли штаны. — Делай, что хочешь, — тихо выбросил он и больше не смог найти силы ни открыть глаза, ни шевельнуться. — Всё, что захочу?.. — также тихо переспросил Бьякуран, не до конца веря в услышанное. Звучало как полное позволение, и он не ослышался.***
На экологии было спокойно и даже весело. Тсунаеши впервые за долгое время подрасслабился и много улыбался, увлеченно слушая любопытные истории Дино. Фран не унывал и продолжал развиваться в рисовании, раздумывая, на сколько ему влетит после прогула химии. — А если он спросит у меня? — уточнил Тсунаеши на перемене как раз перед последней химией. — Скажи, что меня избили утром и мне стало плохо. — Я не хочу врать... Он может спросить у Скуало, и тот подтвердит, что ты был в порядке после стрельбы. — Ты и не соврешь. Скуало-сан, между прочим, сам был свидетелем избиения. Глаза Савады округлились. — Между вами что-то произошло?.. — Бел-сенпаю всего-то было скучно, — отмахнулся Фран и уже собирался уходить, но в голову пришла потешная мысль. — Знаешь, лучше скажи, что я пошёл на физику. — Ладно... — сомнительно ответил шатен и попрощался с другом. Прогулка до базы Мельфиоре заняла около получаса. И чем ближе Айроне приближался, тем пугающе и выше выглядело здание свечка в центре города. Казалось, если облако заденет последний этаж, то конструкция как хрупкая керамическая ваза упадет и разобьется в дребезги. Стоя у основания здания, он взял в себя в руки и старался не смотреть наверх. Он тешил себя, что изнутри здание не выглядит пугающим и хрупким, потому хотел побыстрее зайти, но на главных дверях его встретила кодовая панель. Механически двери не поддавались — на панели горела надпись на английском "введите пароль". Фран не стал рисковать и достал телефон, набирая знакомый номер. Телефон временно не доступен или находится вне зоны действия сети. "Приплыли," — заключил юноша. В его случае больше подходило "припрыгали". Возвращаться на химию он не желал и слава небесам (во всех смыслах), не пришлось. К нему повернулась удача. Сколько бы он не встречал Бьякурана, обычно тот был как противоположность чёрному коту — белый, приносивший хорошее или полезное. И сейчас этот белый кот, довольный, будто налакавшись молока, вышел из машины. — Вы были у сенсея? — Я о нем великодушно позаботился, — самозабвенно заискрил он и вежливо открыл дверь, — Ты в гости или к кому-нибудь конкретно? — Сиэля навестить, — хмыкнул юноша с каплей досады. Код он посмотреть не успел. — Тогда я отведу. — Да я сам могу прогуляться, — не без наглости заверил Айроне, отчего блондин посерьезнел. — Предупреждаю сразу. Не стоит "гулять" по здешним коридорам без знающего человека. Можешь зайти куда не надо, и тогда тебя могут не успеть спасти. — Спасти от чего? — нахмурился тот. — От системы защиты, — расцвел Бьякуран в хитрой улыбке, как будто сказал что-то весёлое. Айроне про себя позавидовал мимическим способностям собеседника. Они абсолютно могли быть не связаны со словами. Подставные эмоции, изысканное актерство. Таким из его окружения обладали лишь Бьякуран и Мукуро. Правда, у последнего получалось только радушно прикидываться милой вежливой овечкой, когда это нужно, а у блондина был дар противопоставлять мысли, слова и эмоции. И не понятно, чему верить: тому, что услышал или тому, что увидел на лице. К слову, в случае предупреждения, Фран прислушался именно к эмоциям и принял милую улыбочку как приглашение прогуляться, а не как угрозу. В конце концов, кольцо Ада у него в кармане и большинство угроз можно послать на все четыре стороны. — И, кстати, кольцами лучше не пользоваться в стенах штаба, — как бы между делом напомнил Бьякуран и встретился с недоуменным взглядом зеленых глаз. — Блокаторы быстро сводят с ума. Тем более, неумелого иллюзиониста. А это уже стало более весомым аргументом. Стало вдруг интересно, все ли члены Мельфиоре умеют читать мысли или это привилегии самых сильных хранителей? Бьякуран минут пять водил его по бесконечно одинаковым коридорам с иногда встречающимися дверьми, видимо отбивая полное желание шататься по штабу, и вывел юношу в двухэтажную комнату: огромную гостиную, совмещенную с кухней. Наверху сидели пара девушек и завидев зашедших, кивнули в знак уважения. Фран и позабыл, что рядом с ним Босс мафиозной семьи. — Присаживайся. Я позову его. Юноша скинул верхнюю одежду и присел на кресло напротив панорамного окна. Как он и думал, вид изнутри здания был волшебный и воодушевляющий. А страх у него, конечно, странноватый. Ни высота, ни пауки, ни смерть — просто высокое здание, которое ничего, по сути, не может сделать. Почему же оно пугает? Откуда всё это пошло? В один из первых дней учебного года, когда Фран неумело обратился с кольцом Ада и здание начало обрушиваться в непроглядную тьму, было непонятно, абсурдно, но не страшно. Вроде в голове отыскивалась ниточка истины, за которую можно потянуть, но уйти для этого в себя никак не получалось. Ночью после похищения он уже пытался связаться с внутренним миром и как на зло он не понимал, как его найти. Куда идти? Как он туда приходил? Как его туда затаскивали? Неужели надобность в этом у его темного Я, или кто он там, пропала. Однако если это именно его мир, почему он сам не может туда попасть? Вопросов стало вдруг очень много и с ними стоило подходить именно к Мукуро. А здесь цепочка обрывается. Пока оставалось надеется на Бьякурана и его "помощь". — Не ожидал, что ты придешь, — не заставляя долго ждать Расиэль с довольным видом присел на диван и расслаблено расположился на подушках. В белой полурасстёгнутой рубашке и белых джинсах он выглядел как ангел, спустившийся на аудиенцию с простолюдином. — Ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовался Фран, продолжая засматриваться в окно. — Например, как мило, что ты пришел меня навестить? На вражескую базу, — с повседневной улыбкой, но серьезным тоном добавил он. — Почему на вражескую? Я ещё не определился с семьей. — Странно, что мы еще не числимся как предатели для всех семей. Юноша перевёл на него недовольный взгляд. — Может и числитесь, меня же не вовлекают в дела семьи. — Хочешь быстрее вовлечься? Я бы посоветовал наслаждаться беззаботной жизнью, пока можешь, — хищно ухмыльнулся блондин. Не сказать, что жизнь Франа без забот, но после вхождения в мафию хлопот поприбавится уж точно. — Очень хочу впитать чужие проблемы и не могу понять, что мне для этого сделать, — с легким сарказмом произнёс юноша. Расиэль похлопал на место рядом с собой. — Опять играешь со мной? Ураган расплылся в улыбке, когда после реплики тот с легкостью уместился рядом на подушках и всем видом показал, что готов слушать. — Я должен был отплатить Белу за его неоценимую помощь в твоём похищении, — начал Расиэль, но его тут же перебили: — А он знал? — Разумеется. И решил благородно помочь любимому брату. — Вот как, — холодно протянул юноша. — Ладно, продолжай. Перед тем, как продолжить, Принц вытащил из кармана свернутую бумажку. — Это его оплата. И я хочу, чтобы ты передал ее брату, — Фран потянулся за ней, но мужчина отпрянул руку. — Только развернуть её можно лишь один раз. Практически сразу она самовозгорится, поэтому здесь я даю тебе выбор: либо ты относишь её и можешь ещё пару недель воздержаться от опасных дел, либо прочитай содержимое и передай Белу на словах. — И как мне это поможет что-то понять? — юноше таки дали взять согнутый в несколько раз листок, и он поднял его на свет, чтобы посмотреть много ли там написано. К сожалению, увидеть ничего не удалось — бумага излишне плотная. — Во втором случае ему придётся посвятить и вовлечь тебя в одно дело. Не сильно серьезное, но имеющее личный характер. Последнее сказанное раззадорило Айроне не на шутку, хотя до этого его интерес сидел грустил в сторонке. Личное он любит, тем более то, что касается младшего Принца и возможности найти новую тему для издевок. Ни ждать, ни думать он не стал. Ожидая кучу текста, он напряг извилины, чтобы быстро запомнить написанное, но развернув бумажку, увидел всего-то пятизначное число — 10069. Как только он в неопределенности поднял глаза в окно, записка огоньком растворилась меж пальцами. — Мне легче не стало, — признался Фран и наигранно отвернулся, сложив руки. — Не всё сразу, — Расиэль наклонился, одной рукой упершись в диван, а другой повернул лицо юноши на себя. — Не дуйся, результат тебе понравится, — успокаивающе прошептал он. — Сколько придётся ждать этот результат? А я не удовлетворен сейчас. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга, из-за чего Фран смог высмотреть блеснувшие глаза Принца. Они дразнили друг друга, остановившись на краю перед желанным падением в неправильное и искушающее, одновременно с этим никто не хотел сдаваться первым. Театр для двоих. — Твои предложения? Как нам усмирить твой пыл. — М-м, — он чуть отвернул голову в задумчивости, но безусловно изначально знал ответ. — Ответь мне на вопрос. Где Занзас может хранить украденные кольца Вонголы? — Ты думаешь, я знаю? — игриво задался Расиэль. — Я в этом уверен. Как бы Фран не пытался просверлить его взглядом, этому умению ему ещё учиться и учиться. Он понял, что старший Принц не намерен проигрывать и решил уступить ради выгоды: — Что надо сделать? — Мне нравится ход твоих мыслей. Продолжай, — проговорил Расиэль чуть ли не в чужие губы. Объяснять долго не понадобилось. Юноша сделал лёгкое движение навстречу, и вот они вдвоем уже слились в поцелуе. Поверхностный и мягкий быстро перешёл в глубокий и твердый. Их поза неожиданно, но верно перетекла из полусидя в полулежа. Блондин вжимал его в подушки, а Фран обхватил его шею, ощущая сквозь рубашку несколько слоев бинта на спине. Впервые ему показалось, что одежды надето слишком много. Стало до жути жарко, но отрываться не хотелось. Их тела притянуло словно магнитом и отпустить противоположные полюсы стало невозможным. Фран был рад, что вместе с верхней одеждой додумался снять школьный пиджак, и сейчас мог чувствовать прохладу от пробравшейся под его рубашку руки Принца. Юноша на секунду отпрянул чтобы томно выдохнуть из-за новых ощущений, и тут же они слились вновь. Руки Айроне бесконтрольно потянули слабо держащуюся на чужих плечах рубашку вниз, разум затуманивался... Заливистый смех где-то рядом окатил ледяным ливнем среди жаркого дня. — Уже всё так серьезно. Я завидую. Фран отдернулся и распахнул глаза. Со спинки дивана на них смотрели два фиалковых глаза, изогнутые в пошловатой манере. — Правда, этот диван совершенно не подходит для такого рода расслаблений, как мне кажется, — с внезапной задумчивостью продолжил Бьякуран. Расиэль, не видя в ситуации ничего странного и не вставая с юноши, пару раз надавил рукой на горизонтальную поверхность, на которой они лежали и многозначительно кивнул. — Не самое удобное место, — согласился он, после чего хитро улыбнулся, не отводя взгляд от Франа. — Но уверяю, ничем подобным мы заниматься не планировали. Не здесь. Он наконец встал, и Фран смог наладить дыхание, поправиться и присесть. Повернув взъерошенную головешку на 90 градусов, позади улыбающегося Бьякурана он заметил Шоичи, который в смущении уткнулся в плечо невозмутимого блондина с леденцом во рту. — Могли бы пройти мимо, — тихо буркнул Айроне. Он кинул взгляд наверх, вспоминая про двух девушек на втором этаже. Те сидели на том же месте, но теперь с заметным румянцем перешептывались и от чужого взгляда резко отвернулись. Похоже, виновники публичной сцены были единственными, кого эта сцена не смущала. — Мы же семья, какого увидеть такое и не дать совет? — миловидно засмеялся Джессо, когда юноша встал и попытался привести внешний вид в порядок. — Я всего-то волновался за твою спину. Расиэль показательно слегка похлопал его по пояснице. — Спасибо, — скомкано бросил он. Как будто ничего особенного не произошло, они начали чаепитие. Мельфиоре обсуждали насущные, бытовые дела и не сказать, что Айроне считал себя лишним или скучал. Уши он по привычке держал востро, чтобы не пропустить полезное, но атмосфера царила расслабленная: Бьякуран шутил, Расиэль и неизвестный блондин, Спаннер, подхватывали, а Шоичи смешно негодовал от их двусмысленных шуток. Фран с чуточкой наглости полулежал на старшем Принце, попивал фруктовый чай и иногда позволял себе вставлять свои словечки, удерживаясь на уровне шуток преподавателей. К слову, при таком раскладе называть собравшихся учителями даже язык не поворачивался. Уже можно считать их своими коллегами? Спустя минут пятнадцать разговоров и чая, Бьякуран поднял мутноватую тему про выздоровление их Урагана и его возвращение в школу. — Выходи побыстрее, а то пока ты не мучаешь сенпая, он мучает меня, — монотонно признался Фран и в виде положительного ответа в его волосы вплелась рука блондина. Бьякуран снова довольно ухмыльнулся. — Обижает? — в тоне возмущенного родителя спросил Каваллини, но заулыбался. — Если бы ты вступил в нашу семью, он бы не посмел тебе тронуть. — хитро намекнул Джессо. — Мне, честно говоря, хватило вашего кольца... — напомнил Фран про недавнее похищение. — Все ваши кольца с таким… эффектом? Как вы их носите? — Мы носим немного другие. Более безопасную версию, — Бьякуран снял свое кольцо и передал юноше. — Видишь? Крылья отличаются гравировкой и не раскрываются при воспламенении. Можешь не бояться. Если хочешь я дам тебе кольцо Тумана Мельфиоре. — Так много колец придется носить, — уныло произнес Айроне, вспоминая с каким количеством колец уходил Мукуро на задания, будто бабулька наряжалась во всю бижутерию перед дискотекой. — Я правда ещё не определился, но запомню Ваше предложение, — с заминкой добавил он. Соблазн на самом деле был очень большой. Компания ему подходила, приём всегда радушный, чай вкусный. Однако разум настаивал на том, чтобы внимательно рассмотреть оба места в предлагаемых семьях. После чаепития Каваллини вежливо проводил Франа до выхода. По витиеватым коридорам юноша следовал за блондином молча, задумавшись на сколько далеко на самом деле они могли зайти вначале встречи, и только у выхода они остановились напротив друг друга. — По поводу твоего вопроса, — напомнил Расиэль, — В учительской. — На чётвертом? — после недолгой паузы подхватил он. Принц с улыбкой кивнул и снова потрепал ему волосы рукой. — Будьте аккуратны. Чтобы вернуть кольца нужно будет постараться. — А если мне понадобиться помощь преподавателя, Вы не могли бы оставить мне свой рабочий номер? Можно личный, — с показательной вежливостью намекнул Фран и протянул свой телефон. Блондин с радостью вбил очередной из своих многочисленных номеров и вернул сотовый обратно. Оба были довольны этой встречей, и оба оказались в выигрыше. Один дал информацию — другой заплатил. Теперь Фран начал понимать, как надо вести дела.***