Сейчас и отныне

Ремус бесконечно уважал Дамблдора. Как член Ордена, он знал, что за каждым его решением скрывается необходимость, строго определенная причина, по которой это самое решение не может быть иным. И все же он не мог понять, что значило его послание «позаботься о Северусе». Это послание он получил уже двое суток назад — тогда же, когда Снейп с Дамблдором одновременно исчезли, и ни один до сих пор не вернулся. Оставалось лишь полагать, что исчезли они в разных направлениях — и, очевидно, Северус должен был вернуться раньше. Но где Люпин должен был ждать его и как именно «позаботиться»? Он даже попытался спросить совета Сириуса, но это, очевидно, было ошибкой. Едва заметив знакомое имя, тот скривился и заявил, что, наверное, трактовать записку нужно было совсем иначе. А именно, позаботиться о том, чтобы уничтожить Снейпа, едва тот покажется на их глаза. Наверняка Дамблдор наконец-то прозрел и понял, что все это время грел на груди шпиона. В конце концов, Сириус даже предложил свою посильную помощь в этой интерпретации просьбы, и Ремусу стоило больших усилий сменить тему щекотливого разговора. Он так и не понял до конца, было ли это предложение шуткой. Вполне возможно, этого не знал даже сам Сириус. Было очевидно лишь то, что директор, конечно, не подразумевал своим посланием никакого двойного дна. Не то чтобы Дамблдор не был мастером создать двойное дно, но только не в таких случаях — нет, он определенно был прямолинеен. Тем не менее, его письмо оставалось загадкой, и целый день прошел, раздирая Ремуса сомнениями, затем следующий, и следующий за ним, и он понял, что, должно быть, старался недостаточно, и провалил таинственное задание. А потом Северус объявился вдруг на одном из собраний Ордена. Сириус тогда подмигнул ему, как бы напоминая о недавнем разговоре, и Люпин мрачно отмахнулся. Он был занят. Он пытался понять, о чем именно просил его Дамблдор, потому что Северус не выглядел нуждающимся в поддержке и заботе. Он никогда не выглядел нуждающимся — или старался не выглядеть. Может быть, именно это было главной его проблемой. Скрестив руки на груди, Ремус лениво наблюдал за тем, как Кингсли допрашивал Снейпа. Быть может, «позаботиться» означало вмешаться? Не позволить грубости допроса перейти черту? Дать понять, что нельзя так относиться к членам Ордена, кем бы они ни были в прошлом? Но Снейп не нуждался в поддержке такого рода. Он привык к обвинениям и прекрасно справлялся с ними сам. Люпин вдруг заметил, как Сириус странно сморщил нос. Сначала он подумал было, что это была лишь очередная усмешка, но вскоре почувствовал и сам. Наверное, это было чуткое обоняние оборотня, и Сириус, будучи анимагом, тоже прекрасно умел различать запахи. Например, запах свежей крови. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Люпин медленно поднялся и сделал несколько ленивых шагов по комнате, притворяясь, что разминает затекшие ноги; шагал он, разумеется, к Северусу, и запах крови определенно усилился, однако Ремус никак не мог разглядеть ее пятен — черная мантия Снейпа успешно скрывала все следы. Но послание директора, напротив, становилось все более ясным. — Ты что-то оставил? — мрачно спросил его Снейп, когда собрание окончилось, и Люпин остался последним, кто никак не желал покидать зал. И Ремус ответил: — Да.

---

Ему почти потребовалось воспользоваться оглушающим заклинанием, чтобы Северус позволил сопроводить себя в его каморку в Хогвартсе. Даже коридоры подземелья навевали на Люпина почти приятную ностальгию — может быть, поэтому Дамблдор и попросил об одолжении именно его? Но нет, конечно, не это было причиной. Удивительно, но Ремус прекрасно помнил дорогу в покои Снейпа. Он не раз приходил в них за зельем перед полнолунием и с легкостью отыскал каждый нужный поворот, каждую нужную лестницу. — Какого черта ты увязался за мной? — ожидаемо процедил Снейп, но в его голосе определенно недоставало яда. Обычно его собеседникам казалось, что этот яд может убить на месте, а сейчас он всего лишь слегка обжигал — так слабо, что Ремус его и не чувствовал вовсе. Определенно, виной этому была усталость или свежая рана — а вовсе не то, что Северус мог быть хотя бы отчасти не против такой компании. К сожалению или к счастью, у Ремуса в этом вопросе не было выбора. — Это приказ директора Дамблдора, — твердо сказал он. Даже несмотря на то, что этот самый приказ куда больше походил на просьбу — в их положении между этими понятиями не было почти никакой разницы. К тому же, приказ звучал солиднее. Резче и однозначней. Северус, должно быть, хорошо умел понимать приказы. — И что же он приказал тебе? — тот продолжал сидеть неподвижно. Очевидно, он все еще ждал, пока Люпин уйдет и оставит его в покое. Он все еще не догадывался, что этого точно не произойдет. Он попросил меня позаботиться о тебе. Конечно, Ремус не мог сказать так. — Сними мантию. Покажи рану, — он уже видел ее: влажно блестящее пятно на черной ткани. Большое блестящее пятно. — Убери руку, Северус. Не сражайся еще и со мной. По-моему, ты достаточно сражался сегодня. — Я не сражался, — сказал Снейп очень странным, глухим, слабым голосом. — Я просто принимал наказание. И совершенно, поверишь ли, при этом не сопротивлялся. — Позволь мне взглянуть, — Ремус не собирался отступать. Не собирался позволять Снейпу сбить себя с толку резкими словами и всеми прочими формами сопротивления. — Я собираюсь выполнить просьбу директора, нравится это тебе или нет. И неважно, нравится это мне или нет. Я это сделаю, потому что мы всегда делаем то, что говорит нам Альбус. «Ты всегда делаешь только то, что говорит Альбус, не так ли?» Откуда эти слова? Ах да, сегодня это спрашивал Кингсли, он с издевкой спрашивал это у Северуса и смотрел очень мрачно. Ему не стоило этого делать. Но Люпин был здесь не для того, чтобы вспоминать, оспаривать и судить. — Я в порядке. Не нужно мне помогать. — Мы оба знаем, что это не так. — Значит, ты тоже не веришь мне? — Снейпу все-таки удалось это. Удалось одним-единственным вопросом пошатнуть холодную отстраненность Люпина — впрочем, и без того мнимую. Что можно было ответить на этот вопрос? Ремус вдруг почувствовал себя на очень тонком льду. — Это не имеет ничего общего с доверием, — пробормотал он. — А теперь расстегни мантию. Мне нужно лишь немного содействия. Потом я уйду. Ты ведь этого хочешь? — Да, но ты уйдешь прямо сейчас. — Люпин прикоснулся к палочке, и Снейп ядовито усмехнулся. — Не думай, что ты сможешь оглушить или обездвижить меня. Ты знаешь, что для этого я слишком хороший дуэлянт. — Тогда почему же ты не оглушишь меня? Некоторое время Северус смотрел на него почти непонимающе — случилось чудо, Ремусу удалось взаимно застать его врасплох. Потом Снейп снова усмехнулся, на этот раз чуть менее натужно. — Ты что, желаешь, чтобы с Аластором, Кингсли и твоим обожаемым Блэком случилась истерика? — И Люпин тоже не удержался от короткого смешка. — Меня и без того не слишком жалуют в вашем кругу. — Мне казалось, ты никогда не хотел, чтобы тебя жаловали. Тогда почему он спросил так странно: ты что, не веришь мне? — Разумеется, я плевать хотел, — он не договорил, и Ремус прекрасно знал, что он мог бы добавить. Он мог бы добавить, что если его взаимная ненависть с остальными членами Ордена перейдет критическую точку, все старания Дамблдора пойдут насмарку, а этого он не мог допустить. Откуда-то Ремус знал, что так оно и было, что Северус больше всего на свете боялся подвести Дамблдора — именно поэтому сейчас он сидел перед ним, медленно истекая кровью. Но Люпин тоже не собирался подводить Дамблдора, и потому он не мог допустить никаких серьезных последствий. — Тебе не обязательно здесь торчать, — и почему ему обязательно нужно было спорить до последнего? Почему так важно было не дать Ремусу помочь? — Я, знаешь ли, разбираюсь в зельях и заклинаниях тоже, и способен помочь сам себе, — его глаза казались какими-то особенно темными в этот миг. — Я всегда справляюсь сам. Что вдруг изменилось сейчас? Почему это вдруг стало так важно? Этого он не спросил, но Люпин все равно услышал. Ремус открыл было рот, чтобы в очередной раз ответить про просьбу Дамблдора, но это он уже говорил — и не раз. Значит, Северус ожидал какого-то иного ответа, но какого именно? Какой ответ станет паролем? И почему он должен отгадывать эти пароли, вместо того чтобы оставить зельевара наедине с собой — в конце концов, тот действительно всегда справлялся один. Но, очевидно, что-то и впрямь изменилось, и он не мог поступить так — и, удивительным образом, он этого не хотел, он желал отыскать пароль. — Я хочу помочь, — сказал он. — И буду благодарен, если ты позволишь мне это сделать. Тишина была почти гнетущей. Ремус вот-вот ожидал какого-нибудь ловкого заклинания в лоб или хотя бы новых издевок, но что-то лишь тихо прошелестело в воздухе. Это мантия Снейпа соскользнула с его плеч, и Ремус готов был поклясться, что это произошло как-то само собой. Под нею, конечно же, обнаружился новый слой черной ткани, и смутное пятно крови на нем было еще внушительнее. Некоторое время Люпину казалось, что мантия действительно упала случайно, и Снейп не собирался раздеваться дальше, и только через несколько долгих мгновений тот продолжил; Ремус видел, что пальцы не слушались его, но не встревал. На сегодняшний день он встрял вполне достаточно. Он поджал губы, когда ему открылся вид обнаженной кожи, и больше ничем себя не выдал, хотя это стоило ему немалых усилий. Северус не сводил взгляда с его лица, точно пытался поймать самую малейшую трансформацию. Но Люпин умел скрывать трансформации, поэтому только дрогнувшие губы выдали его перехватившее дыхание, когда он увидел шрамы. Большинство из них были свежими, и поверх них — самый свежий. Помедлив, он взял со столика полупустой флакончик. Вернее, почти пустой: Северус, должно быть часто пользовался мазью для заживления ран. — И что ты будешь делать сейчас? — издевательски спросил тот. — Будешь мазать мои царапины, как добрая мамочка? Этого хотел от тебя директор? Люпин сомневался, что именно это в самом деле хотел Дамблдор; по крайней мере, он определенно не просил об этом в буквальном смысле, но отступать было некуда. Он взял со стола кусок бинта и обмакнул. Он был уверен, что Снейп позволил ему сделать только для того, чтобы насладиться чувством его неловкости. — Уверен, если, например, Молли Уизли узнает обо всем этом, то примчится со всех ног, чтобы прижать тебя к своей груди, — зачем-то произнес он в тщетной попытке разрядить атмосферу. Получилось хуже некуда. — Не все члены Ордена ненавидят тебя. Далеко не все. Взгляд Снейпа почти проделал в нем дыру. — Не вздумай звать сюда Молли Уизли. — И не собираюсь, — быстро сказал Ремус. — Она очень дорога мне. Не могу отправить ее в такое ужасное место в такую ужасную компанию, — все-таки это было странно. Казалось, что встреча с ним, Ремусом, пугала Снейпа гораздо меньше, чем с милейшей миссис Уизли. — В таком случае я приглашу мадам Помфри, — Люпин отчетливо ощутил, что теперь заполучил вполне настоящий риск быть отравленным прямо в стенах этого подвала. Но Снейп только фыркнул. Он уже понял, что Ремус говорил несерьезно. Но почему, впрочем, тот говорил несерьезно? Мадам Помфри помнила Северуса еще мальчиком и была добра ко всем, она, не задумываясь, пришла бы на помощь. Почему директор не адресовал свое письмо ей? Люпин тяжело вздохнул. Это был риторический вопрос без ответа. — Лучше всего будет, если завтра ты не будешь подниматься с постели, — сказал он. — Надеюсь, у тебя нет… срочных дел, — говоря это, он подразумевал очередные встречи с Волдемортом и потому запнулся. — Я не собираюсь целый день лежать, — мрачно отрезал Снейп. — К тому же, у меня есть срочные дела. Я, вообще-то, веду уроки, — по его виду легко можно было догадаться, что это занятие не нравилось ему почти так же сильно, как общение с Темным Лордом. — Не знал, что ты так рьяно трепещешь о том, чтобы все уроки состоялись вовремя, — не удержался Ремус, и на мгновение все происходящее показалось простым, легким и почти обычным. Как если бы не происходило ничего необычного. Как если бы они с Северусом были… нет, не друзьями, конечно, но и не врагами тоже. — Ты просто завидуешь мне, потому что я вышвырнул тебя отсюда. Впрочем, кажется, это Северус считал его своим врагом. Люпин же… был несколько иного мнения. Всегда был несколько иного мнения, несмотря ни на что. Несмотря на то, что в это самое мгновение испытывал гнев. Несмотря на то, что Снейп делал, и уж точно несмотря на то, что он говорил. Но думать об этом было все равно что ковырять пальцем в свежей ране. — Тебе нужно… еще что-нибудь? — пора было прощаться, но Люпин отчего-то не мог уйти так просто. — Мне никогда ничего не нужно, — услышал он недобрый ответ — или скорее горький, чем по-настоящему злой. — И особенно твоя помощь сегодня. Ты уже сделал вполне достаточно, чтобы иметь чистую совесть. Можешь идти — ты ведь уже выполнил то, что приказал тебе директор? Люпин коротко кивнул и подошел к камину, чтобы воспользоваться сетью и убраться восвояси. Отчасти Снейп был прав — пожалуй, он сделал все, что мог, сегодня. Однако задание Дамблдора было куда обширнее. Теперь он был почти уверен, что, прося его «позаботиться о Северусе», директор имел в виду вовсе не сейчас, а отныне.