Сейчас и отныне

Они упали в такой глубокий снег, что Люпину почти показалось, будто на них сошла неожиданная лавина — и в эту минуту ему было так стыдно, что он был бы не против остаться похороненным на территории Хогвартса — это весьма символично. Но у него не было на это времени, и, выкарабкавшись, он принялся стряхивать снег с лица своего спутника. — Северус, — позвал он. — Ты меня слышишь? Прошу, очнись, я… — Я слышу тебя, болван, — сказал тот, приподнял голову и немедленно уронил ее обратно в снег. — Что ж, по крайней мере, в этот раз мы приземлились гораздо ближе. — Позволь мне… — Я могу идти, — заявил Снейп, и в его положении это звучало как несмешная шутка, но он вдруг уперся в снег локтями и сел почти легко. — Прекрати скулить и помоги мне встать, — слова были резкими, и Люпину могло показаться, что Северус ненавидит его за то, что произошло, однако он не чувствовал настоящей злости, и это было странно — потому что сам он себя ненавидел. — Ты не можешь. У тебя сломаны... — У меня ничего не сломано. — Ремус мрачно посмотрел в ответ, начиная опасаться, что пытки все же вызвали помрачение его рассудка. — Все, что было сломано, уже срослось. Весьма эффективно, если хочешь наказать кого-то, но не покалечить, — в понимании Люпина слово «покалечить» вмещало в себя куда больше простых физических увечий, однако он промолчал. — Ты подашь мне руку или снова начнешь со мной спорить? Снейп весьма ловко надавил на свежую рану. Ремус беспрекословно протянул руку — та отчетливо дрожала. Северус осторожно вложил в нее свою. Та тоже дрожала. — Прости меня, — сказал Ремус, когда они добрались до подземелья, и Снейп упал в кресло, закрыв лицо руками. Может быть, это было немой просьбой уйти, но Люпин сделал вид, что не понял этого, потому что не мог уйти сейчас. Наверное, ему стоило скрыться с глаз долой и больше никогда не появляться здесь, а на всех собраниях Ордена отводить глаза… но будет ли так лучше? — Ты… ты спас мне жизнь. — Верно, хотя, наверное, стоило помучить тебя взаправду за твою глупость, — и это тоже не было похоже на злость. Почему Северус не был зол? Может быть, он всего лишь готовил очень холодную месть? — И это было бы безопаснее, но, должен признать, ты достаточно убедительно орал… хоть и не сразу понял, что от тебя требуется. Ремус встрепенулся. — Тот голос… что это было? Это легилименция? Ты можешь не только читать мысли, но и вкладывать свои? — Снейп закатил глаза. — Ты понимаешь эти материи еще хуже Поттера, — заявил, что, наверное, должно было звучать как самое ужасное оскорбление. — Но, в каком-то смысле… Только что-то короткое, простое и ясное… с очень большим усилием. И… я не уверен, что это получалось у меня когда-либо прежде. Он сгорбился еще сильнее, и дрожь охватила его с ног до головы; кажется, у него даже стучали зубы и колени колотились друг об друга. Послышался странный долгий всхлип, и Ремус понял, что вот-вот станет свидетелем строго запретного — может быть, куда более запретного, чем то, что он уже наблюдал. Настал момент, когда ему определенно следовало уйти. И вновь — он не стал. Если это была еще одна ошибка, то их было уже так много — одна лишняя едва ли могла что-то изменить. Люпин обнял его со спины, чувствуя, как каменело зажатое в его руках тело — он очень надеялся, что от неожиданности, а не от отвращения. — Все будет хорошо, — сказал он вслух то, что недавно говорил только взглядом. — Скоро все кончится. И скоро следующий раз, когда ты придешь туда, станет последним, — ему показалось, что он расслышал смешок, как если бы Северус собирался возразить: последним для меня, ты хотел сказать. Ремус был готов к какому угодно отпору, но так его и не встретил. Северус медленно расслабил шею и уронил голову ему на плечо. — Я надеюсь, — только и сказал он, и это был самый лучший ответ. Надеюсь означало, что он не отказывался продолжать — во всех смыслах. — Прости, — повторил Ремус. — То, что я сделал… действительно было очень глупо. Я не подумал. Не успел подумать. Но я сделал это не потому, что подозревал, или хотел узнать больше, хотел увидеть все своими глазами… Я только желал помочь. Только помочь. Потому что я люблю тебя. Вот, я сказал первым. Надеюсь, ты доволен. — Ты любишь меня? — эхом переспросил Снейп и неожиданно высвободился из его хватки. Сердце Люпина упало. Что ж, он не жалел о своем признании, однако следовало лучше подумать о его последствиях. Но в последнее время он, некогда весьма рассудительный староста, все меньше оправдывал свое звание. — Надеюсь, ты… отвечаешь за свои слова. Потому что, клянусь Мерлином, если ты просто не знаешь, что сказать, или принимаешь иллюзии за действительность, или… — он сбился и покачал головой. Ремус облизал стремительно пересыхающие губы. — Я бы не стал врать тебе, — сказал он, очень стараясь звучать уверенно. — Тем более о таком. И не думаю, что это иллюзия. Ведь это… была бы очень странная иллюзия, — он улыбнулся, и Северус одобрительно хмыкнул в ответ. — И впрямь, — он замолчал. Не то чтобы Ремус в самом деле ждал ответного признания, ведь ждать и надеяться — слишком разные вещи. По крайней мере, он еще не корчился на полу под действием настоящего Круциатуса. Можно сказать, это был большой шаг вперед. — Проклятье, — Снейп потер лицо руками и зябко поежился. — Пожалуй, я бы не отказался прилечь. Чувствую себя так, будто упал с Астрономической башни и почему-то остался жив. — И заметь, ты говоришь это вслух, не выпив перед этим сыворотку правды, — зачем-то отметил Ремус — тоже вслух. Пожалуй, это тоже был шаг вперед. Снейп посмотрел на него исподлобья почти испепеляющим взглядом, но позволил укрыть себя одеялом — на вкус Люпина, слишком тонким для подземелья. — Лучше разжег бы камин, — только и буркнул он. Даже это показалось Люпину еще одним шагом в верном направлении. — Чтобы ты понимал, — отстраненно добавил Снейп, когда огонь затрещал. — Это не из-за тебя меня наказал Волдеморт. Вернее, конечно, из-за твоего появления, этого не отнимешь… но не будь тебя, он нашел бы другую причину. Это непременно бы случилось. Так что не думай, что, не вмешайся ты, меня бы напоили чаем и отправили восвояси, — он поднял голову. — И хватит так смотреть. Я говорю это не для того, чтобы уберечь твое хрупкое душевное равновесие. — Но из-за меня ты рисковал больше, чем обычно. Этого ты не можешь отрицать. — Да, если бы что-то пошло не так, мы оба расстались бы с жизнью, — как бы между прочим тот пожал плечами. — Но раз этого не произошло, то можно считать, что не случилось ничего из ряда вон выходящего. Ничего из ряда вон выходящего? — Тебе нужно было пытать меня по-настоящему, — сказал Люпин. — Все это было слишком опасно. Я бы понял… я знаю, что так нужно было, что не было иного выхода. Тебя чуть не раскусили из-за того, что ты решил меня пощадить. Зачем ты меня пожалел? Смею полагать, я не умер бы от одной пытки, но мы были бы в безопасности… в большей безопасности. — Вначале я собирался поступить именно так, — согласился Снейп. — Это определенно… немного бы нас обезопасило. — Но я все же рад, что ты так не поступил. Я имею в виду не Круциатус, а Забвение. Я бы не хотел… не хотел все забыть, — Ремус неловко прочистил горло. — И как ты… смог скрыть все это? Применил одно заклинание вместо другого?  — Другое я вызвал невербально, — Снейп пожал плечами. — Ведь это азы колдовства. Ты не просто произносишь слова. Нужно вкладывать в них нечто большее, чем голос, — он устало прикрыл глаза и добавил: — С Круциатусом все еще немного сложнее. Как и другие запрещенные заклинания, оно не всегда поддается, даже если тебе кажется, что ты хочешь его применить. Так что я с самого начала не был уверен в том, что у меня выйдет, потому что ты зачем-то влюбил меня в тебя, и… — Зачем-то влюбил тебя в меня? — возмущенно повторил Люпин, у которого даже дыхание перехватило от этой невинной наглости. — Вот, значит, как? Ты иначе не мог об этом сказать? Выходит, будто все это моя затея. — Именно, — удовлетворенно кивнул Снейп. — И, кстати, не обольщайся слишком сильно. Скорее всего, у меня все сработало бы как надо, и я насладился бы отменным зрелищем на пару с Темным Лордом. — Разумеется, разумеется, — отмахнулся Ремус. — Ничего другого я и не ожидал от тебя услышать. — Если отвлечься от того, чтобы ты поступил безобразно глупо, — снова заговорил Снейп, — в каком-то смысле я рад, что вышло так, как вышло. — Люпин заглянул ему в лицо с нескрываемым удивлением. — Счастье, что тебе хватило ума не вмешиваться. Я боялся, что ты вдруг вскочишь и угробишь нас обоих. — Я все же не настолько глуп, — печально сказал Ремус, хотя именно этого ему хотелось больше всего в те минуты. — Это отрадно. И я был… рад, что кто-то был свидетелем… я хочу сказать… если бы на твоем месте был Блэк, я бы сошел с ума от мысли, что он застал меня таким, но… — Кстати, о Сириусе, — перебил его Люпин, кое-что вспомнив. — Когда мы тащились сюда, я заметил снаружи на полу записку. Просто было… немного не до нее, однако… — они переглянулись. — Акцио!.. Определенно, это был почерк Сириуса. И он гласил: Я сожалею. Ремус далеко не сразу вспомнил, о чем именно мог сожалеть Блэк. Все случившееся на последнем собрании теперь казалось далеким, далеким днем. Очевидно, так же казалось и Северусу, потому что он долго разглядывал записку, уперев лоб в ладонь, а потом презрительно фыркнул. — Можно подумать, я нуждаюсь в его сожалениях, — он помолчал еще немного. — Своими извинениями он только все испортил. Я уже говорил: чем меньше людей мне доверяет, тем лучше я выполняю свою работу. Дамблдор все равно не позволит выгнать меня из Ордена, так что я почти рад, когда меня ненави… — Прекрати так говорить!.. — не удержавшись, Люпин повысил голос — не зло, но очень строго. — Ты все время говоришь одно и то же, и это неправда. Ты не хочешь, чтобы тебя ненавидели, но не желаешь это изменить и делаешь вид, что смирился. Но тебе понравился пунш Молли Уизли, если… гм, если забыть о том, что в нем оказалась сыворотка правды. И ты позволил мне последовать сюда за тобой — и позволяешь раз за разом. Северус раскрыл было рот, и Ремус был почти готов услышать порцию отборного сарказма, но тот не проронил ни звука. Он выглядел так, будто Невилл вдруг послал его ко всем чертям прямо посреди урока: это была изысканная смесь гнева и уязвленного самолюбия с проблесками уважения храбрости глупцов. Твердо решив дополнить эту удивительную композицию новыми элементами, Люпин обнял его за шею и несколько раз поцеловал в лоб, спускаясь ниже; Снейп слабо отбивался, будто забыв, что еще совсем недавно отобрал у Ремуса палочку одним мановением пальцев. В этой дуэли верх он не одержал. — Я не думал, что это случится, — пробормотал Люпин. — Признаться честно, я до сих пор не могу поверить, что ты так спокоен. Думал, ты испепелишь меня на месте, даже если мы выберемся живыми. Или, по крайней мере, все будет кончено… ты не захочешь больше меня видеть. Снейп вздохнул и рассеянно повертел палочку в руках. — Я же сказал — не думай так, будто меня пытали из-за тебя, или что-то в роде, — он добавил почти злорадно: — Пусть на самом деле все именно так и было. Да, я… уже начал было объяснять, но ты перебил меня проклятой запиской проклятого Блэка, — на этот раз настала очередь Ремуса вздохнуть и закатить глаза. Определенно, отношения между Сириусом и Снейпом не собирались налаживаться — не стоило требовать невозможного. — Так вот, я имел в виду, что впервые… кто-то мог быть со мной… там. Не для того, чтобы спасти меня от этой участи, а просто… я не знаю, наконец-то понять меня? Разделить то… что происходит. Я не говорю — буквально; очевидно, что если ты еще раз сунешься туда, мы оба будем мертвы. Но все же... На какой-то миг Люпин окончательно уверился в том, что Северус все же применил на нем Забвение, и теперь он был заперт в Святом Мунго, лишившийся рассудка, подобно несчастному Локхарту, и фантазировал о несбыточном. Однако же все происходящее выглядело в достаточной степени материальным. — Может быть, это директор и имел в виду, когда попросил тебя… ты знаешь, о чем. — Позаботиться о тебе, — пробормотал Ремус. — Он попросил меня позаботиться о тебе. Разумеется, он имел в виду нечто большее, чем разжечь твой камин и подать зелье с полки. — Мы уже говорили об этом. Знаю, он сочувствует мне… вполне вероятно, он желал бы мне совсем другой судьбы, но теперь он не может вмешаться. Не может одновременно быть тем, кто направляет меня и кто пытается меня отгородить. И я не жду от него ничего подобного. Но, наверное, он хотел найти кого-то, кто сделает то, что он не смог бы сделать сам. И он знает, что у тебя доброе сердце. — И поэтому он написал мне всего три слова, из которых одно — предлог? — Северус поднял бровь. Кажется, он улыбался. Почти незаметно, но все же. — Это же Дамблдор. Он никогда ничего не может объяснить прямо. — С другой стороны, он ведь не мог прямо написать о… — Люпин описал руками в воздухе некую сложную фигуру, призванную описать все, что случилось в последние часы и не только в них. — Но нет, это ведь не могло входить в его планы, верно?.. Ему снова показалось, что Снейп улыбнулся, но улыбка была такой скоротечной, что, возможно, была лишь плодом его воображения. Ремус надеялся, что скоро узнает об этом чуть больше. — Нет, такого, разумеется, быть не может. — Конечно, не может. — Определенно, нет.