Сейчас и отныне

Когда полет в невидимом водовороте прекратился, и ноги Люпина снова коснулись твердой земли, он немедленно понял, что его жизнь теперь висела на волоске. — Что ты наделал? — прошипел Снейп, и все отголоски мягкости и дружелюбия, которые Ремус разглядел было в нем, улетучились. Кажется, он собирался убить его прямо сейчас, не дожидаясь прибытия Волдеморта. — О чем ты думал, идиот?! Люпин пропустил оскорбление мимо ушей. Он начал понимать, что, возможно, заслуживал его. Оглядевшись, он обнаружил себя в зале — пока еще пустом, и, возможно, его пустота была единственным, что спасало их в эту минуту. — Представляешь, что случится сейчас, когда нас застанут вдвоем? — Почему-то воображение отказывало Ремусу. Но определенно в их ближайшем будущем не было ничего хорошего. Он совершил ошибку. Возможно, большую ошибку, которую следовало немедленно исправить. — Я могу… отправиться назад? — просить о таком было глупо, но это была лучшая мысль, посетившая Люпина в это мгновения. Если существовал хоть какой-то способ вернуть все назад, не следовало думать об унизительности своего положения. — Этот портключ не работает в обратную сторону, — прошипел в ответ Снейп. — Темный Лорд должен милостиво предоставить мне другой. Ты все испортил, чертов оборотень, проклятый кретин… Звуки чьих-то шагов прервали этот, безусловно, занимательный монолог. Люпину показалось, что лицо Снейпа побледнело еще сильнее, хоть это и оставалось почти за границами возможного. Он был почти уверен, что в зал вот-вот шагнет сам Волдеморт, но это был Фенрир. — Что происходит? Это меня ты назвал «чертовым оборотнем», Северус? О, нет, прости. Я вижу, ты здесь не один. Решил, что сегодня ты нуждаешься в особом сопровождении? Рука Снейпа, сжимавшая рукав Люпина, разжалась и безжизненно упала. Ремус никак не мог прочитать на его лице ни одного знака. — Я не просил об этом сопровождении, как ты легко можешь догадаться, — холодно отозвался тот, и это было правдой. — Глупец вломился ко мне и попытался увязаться следом. — И я вижу, что его попытка была успешной, — Фенрир склонил голову набок, пристально разглядывая его. — Сколько же времени вы проводите вместе, чтобы он сумел так поступить? — Не неси ерунды. Ты знаешь, что все в Ордене Дамблдора подозревают меня и только норовят устроить какую-нибудь проверку, — и это не было ложью — может быть, именно поэтому голос Снейпа звучал крайне убедительно. — Этот просто оказался шустрее всех остальных. — И что ты будешь делать с ним? — в голосе Фенрира прорезался слабый интерес, будто Люпин был отныне их подопытной зверушкой. Вполне вероятно, именно так все и обстояло. — Если убьешь его прямо сейчас, Темному Лорду, возможно, понравится такой подарок. Или же он захочет сам лишить его жизни. — Я не могу его убить, — сказал Северус, и Люпин готов был поклясться, что услышал в его голосе досаду. — Шавки директора немедленно загрызут меня, и Темному Лорду потеря моего положения в Хогвартсе понравится гораздо меньше, — он помолчал. — Но я могу стереть ему память. — Нет, — Ремус не успел остановить себя, прежде чем слово сорвалось с его губ. Неужели все действительно закончится именно так: Снейп сотрет ему память, вынужденный играть свою роль, и он забудет сегодняшний день и все предыдущие дни заодно? Все, что произошло между ними, и все неоконченные разговоры так и останутся неоконченными? Все потому, что он был достаточно глуп, чтобы встрять в материи, которые не мог понять? Однако его ответ, кажется, понравился Фенриру. — Неужели ты думал, что тебе удастся попасть в такое место, разведать все, что душе угодно, и вернуться невредимым? — кажется, он не на штуку развеселился. — Однако, Северус, придется принять еще некоторые меры, прежде чем ты опустошишь его голову. Люпину потребовалось время, чтобы понять, какие именно меры тот имел в виду. — Какой смысл пытать его, если об этом он тоже забудет? — спросил Снейп небрежно, но теперь в этой небрежности появилась отчетливая натужность. Фенрир осклабился. В его понимании пытки были самоценны — всего лишь способ получить удовольствие. — Что такое, Северус? Боишься, что с его головы упадет пара волосков? Может быть, он все-таки попал сюда не случайно? Может быть, мне сообщить Темному Лорду, который вот-вот будет здесь, что ты отказываешься наказать того, у кого хватило наглости… — Хватит, — Снейп перебил его, а потом толкнул Люпина в грудь с такой силой, которой тот никак не мог ожидать; и немедленно Ремус почувствовал, что палочка вырвалась из его руки. Северус разоружил его быстрее, чем Люпин успел об этом подумать. Если бы им в самом деле пришлось сражаться, победа определенно была бы не на его стороне. — Полагаю, ты прав. Забудет он или нет — наказание есть наказание, — спокойно произнес он, и Фенрир довольно облизнул губы. Палочка Снейпа теперь была направлена Ремусу в грудь, и он видел, как его губы складывались в одно из самых ужасных слов: — Круцио! — отчетливо произнес он, и Люпин зажмурился, ожидая самой ужасной боли, которую только можно вообразить, но та все не приходила; шло мгновение за мгновением, и агония не наступала. Глаза Фенрира подозрительно прищурились, на лбу Северуса выступили капли пота, и Люпин вдруг услышал в своей голове беззвучный крик: Очнись!.. И он наконец-то понял, что должен был сделать. Испустив самый истошный вопль из всех возможных, он упал на колени и вцепился руками в волосы — кажется, на самом деле вырвав несколько прядей. Он упал на грудь, извивался и визжал, стараясь воскресить в себе все те ощущения, которые обычно сопровождают превращение человеческого тела в волчье. Одновременно он старался не спустить с Северуса пристального взгляда, чтобы не упустить миг, когда он отведет палочку, и не выдать себя снова. Ему удалось заметить это движение, и в эту же секунду он обмяк, больно ударившись лбом об пол. Он больше не чувствовал унижения, вызванного этой нелепой игрой. Единственным его желанием было содействовать изо всех сил, чтобы они оба смогли вернуться живыми. Странные хлопки едва не заставили его вздрогнуть, но усилием воли он остался лежать, полностью неподвижный. — Браво, Северус. Вижу, ты научился кое-чему от меня. Спина Люпина покрылась мурашками. Этот голос он узнал немедленно. Сквозь едва разомкнутые ресницы он разглядел, как Снейп опустился на одно колено и склонил голову. Он так часто говорил о своей необходимости стоять на коленях перед великим злом — должно быть, это ранило его, а теперь Люпин стал этому невольным свидетелем. О чем он только думал, когда принимал поистине безумное решение отправиться сюда? — Простите, что отнял у вас удовольствие наказать случайного визитера. — Ничего страшного, дорогой Северус. Я испытаю схожее удовольствие с твоей помощью. А пока закончи начатое. Тот поднялся с колен и снова направил палочку на Люпина, который вдруг понял, что, обманув Фенрира, никогда не отличавшегося особой сообразительностью, Снейп не мог обмануть еще и самого Темного Лорда тем же нехитрым способом. Неужели он и правда все забудет? Почему-то это казалось худшим, чем пытка Круциатусом. Что ж, он сам был виноват. У него даже не было возможности попрощаться!.. — Забвение!.. — выкрикнул Снейп, и Люпин почувствовал, что в этот раз заклинание не было пустышкой; невидимая сила ударила его в бок, запрокинула голову и больно зазвенела в ушах. Он был уверен, что вот-вот окончательно потеряет сознание, но этого все же не произошло. Он был уверен, что потеряет память, но этого тоже не произошло. — Что ты намереваешься делать с ним теперь? — расслышал он голос и последующий за ним ответ: — Притащу обратно в Хогвартс. Как-нибудь обставлю его… необычное состояние, чтобы это не вызвало подозрений. Дамблдор будет рыть землю носом, если этот жалкий оборотень вдруг пропадет без вести. По какой-то таинственной причине он сильно к нему привязан. А мне не стоит портить с ним отношений. Еще слишком рано. Пока Дамблдор доверяет мне, я могу узнать кое-что полезное. — Меньше слов! — Ремусу показалось, что кто-то ударил его, хотя уже некоторое время на него не обращали внимания, словно он стал частью плит под их ногами. — Если тебе есть, что рассказать, то говори сейчас. Кажется, у Люпина все-таки помутилось в голове, потому что монотонный голос Северуса, последовавший за этим приказом, звучал, кажется, все тише и тише, пока не стал совсем невнятным; Ремус смутно слышал то, что они, кажется, обсуждали на собрании Ордена — что-то было правдой, что-то нет — очевидно, у Снейпа были свои соображения о том, что следовало, а чего не следовало говорить. Он говорил так естественно, что, если бы Люпин не знал… не успел узнать его ближе, то мог бы поверить, что именно эту сторону тот выбрал для своего преданного служения. Если бы Сириус был сейчас на его месте, то наверняка лишь убедился бы лишний раз в своих подозрениях. Но если бы это было правдой, Ремус лежал бы сейчас без памяти, ослабленный после пыток. — Прекрасно, — снова голос Волдеморта, он звучал так близко, словно тот стоял прямо над его ухом. — Я доволен твоей работой. Имеется лишь одно маленькое обстоятельство, которое не позволит мне отпустить тебя так просто. Нетрудно было догадаться, что этим самым обстоятельством был Ремус Люпин. Он стиснул зубы, что не пошевелиться, а потом Северус закричал. Сколько Круциатусов перенес каждый из вас в своей жизни? Ремус вдруг понял, что, должно быть, притворялся из рук вон плохо — даже странно, что ему поверили, потому что собственные вопли казались ему теперь дешевым театральным приемом. От криков Снейпа у него холодело в жилах, а еще они перемежались странным хрипом, когда, очевидно, тот изо всех сил старался не кричать, и это было еще хуже. Лучше бы он и правда отнял у Люпина память и оставил его в забвении. Тогда, по крайней мере, он не слышал бы этого — а если бы слышал, то, наверное, считал, что Снейп заслужил этого своим служением Темному Лорду. Впрочем, Ремус не был уверен, что кто-то мог заслужить подобного. Некоторое время ему казалось, что Северус продолжал кричать, но это было всего лишь эхо в его голове, фантомные отзвуки; теперь Снейп только тяжело дышал, потом зашевелился и принялся подниматься — это казалось удивительным, кто будет подниматься после такого? — Простите, мой Лорд, — Люпин видел, как шевелились его губы — только это подсказало ему, что изменившийся голос все еще принадлежал Снейпу. — Я знаю, что совершил оплошность. Это я! Это был я. Я виноват во всем. Лучше бы Волдеморт пытал его — но теперь ничего нельзя было изменить. — Я доволен, когда мои слуги признают свои ошибки, — Ремус почти успел разглядеть на лице Снейпа облегчение, когда Темный Лорд продолжил: — Ты, как мой самый ценный слуга, наверняка понимаешь необходимость расплаты за провинности. — Голова Северуса нервно дернулась — кажется, он попытался кивнуть в ответ. — В таком случае, я продолжу с твоего ценнейшего позволения. От этой злой иронии Люпина затошнило. Он видел, как Снейп отступил на шаг, будто готовился убежать прочь. Настигнет ли его еще один Круциатус? Перейдут ли побочные эффекты критическую точку? Может быть, Ремус вот-вот станет свидетелем, как разум навсегда откажет Снейпу? Но это определенно не было целью Волдеморта — по крайней мере, сегодня. Потом Северус упал, будто у него подломились ноги — и это буквально было именно так; Ремус отчетливо слышал хруст ломавшихся костей, разглядел вывернутую руку, кости бугрились под кожей, как живые, рассыпались и срастались снова. Ему нужно было подняться. Нужно было вмешаться и остановить это, воспользоваться эффектом неожиданности. Кажется, он задрожал и чудовищным усилием воли подавил эту дрожь. У него было еще много секунд, может быть — минуты, чтобы решиться. Он здесь, и никто почти не смотрит в его сторону — разве это не лучший момент для атаки? Как он может не атаковать? Разве у него есть право остаться в стороне? Он мог исправить свою ошибку — или совершить новую. Здравый смысл повторял Ремусу, что преимущество не на его стороне. Смешно в его положении даже заикаться о преимуществе, но оставаться недвижимым было невыносимо, страшно слышать звуки боли, которые еще совсем недавно он так старательно пытался изобразить. Но он испортил достаточно. О чем он думал, дотрагиваясь до портключа? Уж точно не о том, что все обернется именно так — но разве могло по-другому? Корчась на полу, Снейп повернул голову, и Люпин вдруг понял, что теперь тот смотрел прямо ему в глаза. Может быть, он собирался подать ему какой-нибудь знак — хоть единственный, самый крохотный… Может быть, движением век он заставит его вскочить и сделать хоть что-нибудь. Что, если он просил его вмешаться, а Ремус этого не понимал? Но этого не могло быть. Северус всегда просил одного — не вмешиваться. Люпин ждал, что в его голове снова зазвучит невидимый голос, но этого тоже не происходило. Очевидно, в таком состоянии Северус не мог думать за двоих. Но почему он продолжал смотреть не отрываясь?.. Должна была быть причина. Все, что предпринимал Снейп, имело какую-то причину. Ремус не удержался и пошевелился немного, будто хотел протянуть ему свою руку. Никто не заметил его движения, все были поглощены другим зрелищем, но Снейп сдвинул брови, как бы говоря ему перестать. Но он все еще продолжал смотреть. Люпин смотрел на него в ответ. Потом все вдруг стало мутным — это слезы застили его взгляд, но он все еще продолжал смотреть, отталкивая от себя неважное сейчас раскаяние. Его губы приоткрылись, словно он вот-вот собирался сказать вслух что-то глупое, вроде «все будет хорошо», но, конечно, он ничего не сказал — однако понадеялся, что Снейп все понял и так. Все кончилось, наверное, гораздо быстрее, чем могло показаться. Когда тело Северуса обмякло, Ремус обмяк тоже, словно и сам испытывал мучения. Потом Снейп снова поднялся; шатаясь, медленно разогнулся и сказал: — Благодарю вас, мой лорд, за это справедливое наказание. — Ремус был почти уверен, что на этих словах его вывернет наизнанку. Но этого он не успел: Северус подошел ближе, схватил его за ворот и бесцеремонно поволок за собой, а спустя еще несколько мгновений земля и небо снова поменялись местами, и все исчезло, когда они отправились в обратный путь.