Забытое имя

      Шёл год, второй и время терялось в лепестках очередного цветения деревьев в горах и лотосов в озёрах. Тёплые ветра сменялись холодными, и всё повторялось по кругу, как и тщетные поиски. Время неукротимо бежало вперёд, и последняя надежда умирала даже в самых рьяных сердцах, заменяясь тоской и болью потери. Ничего не вернуть назад, и исчезнувшие не вернутся, как бы вы их не искали и не ждали.       Очередной совет кланов, охота и пир. Он снова хмур, будто так и не выйдя из своего затянувшегося горя. Его адепты будто выдрессированные собаки, стоят по струнке, опасаясь навлечь на себя злость главы, что сегодня был не в духе больше чем обычно. Все знали почему, и хмурились на очередного главу кланов, что не смог смолчать, шепчась за спиной главы одного из великих Орденов. Потерявший всё, Цзян Ваньинь жил одиноко в своей резиденции, отпустив сестру в клан Цзинь, и так и не найдя жену. В свои тридцать с чем-то - холостяк, сердце которого будто заледенело, оставшись открытым только сестре, бывшей деве Цзян, ныне жене главы Ордена Ланьлин Цзинь. Прошлый глава Ордена был отстранён от своей должности, когда другими кланами выяснился его план по покорению других заклинателей.       Состязания молодых адептов, чтобы прославить свой клан и получить почести, сейчас скучны, особенно для него, Главы Цзян, вынужденого просто сидеть и говорить с другими такими же главами, где каждый пытался хвастаться и обсуждать прошлые охоты. Уже готовый сдерживать своё раздражение и не участвовать в разговоре, Ваньинь видит, как к нему направляется Сичэнь, что сев рядом задаёт вопросы ни о чём. Погода, лотосы, племянники, Цзинь Лин. Цзян Чэн даже благодарен, подключаясь к разговору, чтобы хоть так развеять скуку и тоску.       У Лань Хуаня тоже горе, долгое, затяжное, и он не сдаётся, как когда-то не сдавался Ваньинь. Его брат, Ванцзи, пропал уже давно, около четырнадцати лет назад, где-то после окончания войны. Просто исчез, растворился, и никто больше не видел знаменитого Второго Нефрита — Ханьгуан-цзюня. После того, как Лань Чжань первый раз не вышел на связь и не объявился, Сичэнь начал искать. Он перерыл всё, обошёл все земли кланов, искал его последние места появления, но было тщетно, тот будто растворился, как Вэй Ин когда-то. Временами, напиваясь в собственной комнате, Цзян Чэн поднимал кувшин за них двоих, не состоявшихся друзей. Двух человек, которые, по мнению Ваньиня, всегда сражались за справедливость, пусть Усянь всегда и был безрассудным идиотом. Мир им и счастливое перерождение.       Разговор заканчивается тогда, когда к Ваньинь подбегает запыхавшийся, но гордый Цзинь Лин. Мальчик светится, и ждёт хотя бы скупой похвалы, с самого начала выслушивая раздраженные замечания дяди, который был таким всегда, сколько ребёнок себя помнил. Выплеснув всё и тыкнув мальчишку в его недостатки и неумение держать себя подобающе, Цзян Чэн хвалит за улов, пусть и выглядит так, как будто делает это через силу.       Лань Сичэнь всё ещё стаявший рядом, тихо смеётся в рукав ханьфу, умиляясь отношениям племянника и дяди. Цзинь Лин заливается краской от этих смешков, которые принимает на свой счёт и быстро ретируется. Цзян Чэн раздраженно кричит ему не носиться, но услышав ещё волну хихиканья со стороны Хуаня, бросает грозный взгляд на мигом притворившегося невинным мужчину. Он знает, почему тот смеётся, поэтому отлично маскирует волну смущения недовольством и раздражением.       Яньли та, чей встречи он ждёт всё это проклятое время. Она практически не изменилась, пусть и взгляд её стал немного другим, улыбка та же. Временами Ваньинь испытывает стойкое желание положить ей голову на колени, как в детстве и прикрыть глаза, чтобы на миг ощутить это тепло и умиротворение. Но он не может. Они уже не дети. Цзян Чэн — глава Ордена, Яньли — замужем и имеет детей. Они больше не могут позволить себе такой вольности, пусть и являются братом и сестрой.       По окончанию всех церемоний и умиротворённого разговора с Цзинь Яньли, к которому потом подключился и Цзысюань, их расселяют по комнатам. Вот только Ваньинь не намеревавшейся пока ложиться спать, отправляется в сад, ощущая духоту в четырёх стенах. На воздухе лучше, приятнее, пусть уже и не лето, а середина зимы. Мороз ощущается в воздухе и ползёт по коже, слегка покалывая. Цзян Чэн намерено не одевается теплее, желая ощутить кусачей морозец, что не причинит ему вреда, но позволит понять — он жив. Пока жив. Физически уж точно. Жива ли его душа, мужчина не знал, опасаясь заглядывать глубже. Он опасался увидеть там тьму и глаза всех членов своей семьи, погибших, покинувших его. Только Яньли и её дети держат его до сих пор в этом мире. — Главе Цзян тоже не спиться? — голос Сичэня мягкий, практически такой же, каким он его помнит много лет назад. Но это всё ложь, иллюзия. Он знает, прекрасно это знает и понимает. Можно ли быть прежним, потеряв что-то дорогое, часть своей души, продолжая по-прежнему винить в этом только себя? Нет, конечно нет, поэтому Глава Лань ни в коем случае не такой, каким был когда-то. Они оба сломаны, подавлены и доживают своё время в одиночестве, не считая себя достойными чего-то большего. Разве они это заслужили? — Я видел как вы уходили с Главой Не, так почему вы здесь? — хочет ли он завязать разговор или ему и вправду интересно, Цзян Чэн не знает, просто надеется, что Сичэнь не воспримет это как просьбу удалиться. Всё же ощущать кого-то рядом намного лучше, чем стоять и любоваться морозным, звёздным небом в одиночестве. Просто знать, что ты не один, а рядом кто-то есть, возможно, не такой родной, но способный понять твою боль. Как же ему иногда хочется, просто кого-то обнять или чтобы обняли его. Просто объятия, тёплые, способные сказать больше слов, которые часто лживы. Он знает, ведь врёт постоянно. Что всё хорошо, что он больше не переживает, что ему не сняться кошмары. — Оу, я сбежал. В стенах так душно, и, кажется, не мне одному, — Ваньинь наконец-то смотрит на Главу Гусу Лань, который стоит недалеко, с нежной улыбкой наблюдая за небом. Фиолетовые глаза Цзян Чэна слегка расширяются, и он отворачивается, чтобы тоже опять посмотреть на небо и, хмыкнув, улыбнуться. — Если Глава Лань свободен и никуда не спешит, не хочет ли он прогуляться? — слова звучат и пугают самого Ваньиня, который на какой-то миг ощущает себя снова юношей, задорным и полным жизни. Уже готовый ко всему, Ваньинь просто видит улыбающегося Сичэня, который смотрит мягко и как-то понимающе. — Не вижу причин отказываться, — и они и правда гуляют, пока не выбираются из резиденции Ордена Ланьлин Цзинь и не заходят в город. Он горит огоньками лавок и магазинчиков, что не спешат закрываться, зазывая к себе прохожих. Людей не так много, как могло бы быть утром, но всё равно достаточно, чтобы двум заклинателям затеряться среди них. Ваньинь в честь детских воспоминаний покупает что-то сладкое и отдалённо знакомое, под мягкий смех Лань Хуаня кривясь и морщась от сладости, от которой мгновенно хочется пить. Кто его дёрнул купить это?!       Будто погрузившись и утонув в этом ощущение странного вечера и ночи, Цзян Чэн и Лань Сичэнь бродят долго. Глава Лань купил какую-то милую безделушку в виде головы котёнка и повесил себе на пояс, отчего Ваньинь зафыркал и тут же подавился от очень красноречивого взгляда мужчины. Отведя взгляд, Саньду Шеншоу откашливается и делает себе заметку больше никогда не смеяться над чем-то таким. Уже очень многообещающим взглядом его наградили.       Почему-то счастливые и редкие моменты свободы всегда что-то спешит разрушить, сломать и растоптать. Цзян Чэн замирает как вкопанный, в первое время считая, что совсем поехал крышей и ему просто кажется. Его воспалённый и доведённый до ручки мозг с психикой показывают иллюзии, то, что он так хотел увидеть. Или скорее кого. Такое чувство сковывает и вызывает жуткую дрожь по позвоночнику только до тех пор, пока он не замечает точно такого же Лань Сичэня. На нём нет лица, он бледный, мгновенно осунувшейся и больной. Ваньинь сомневается, что не выглядит точно также болезненно, а жизнерадостный, звонкий голос, будто издевательство вскрикивает удивлённо и называет его имя. Так знакомо, что Цзян Чэну становиться плохо, а перед глазами плывёт, пока до боли родное лицо не оказывается слишком близко, а чужие необычно холодные руки не держат его, не давая упасть. — Вэй Ин, — он хрипит, не узнавая собственного голоса, что резко упал. Парень перед ним, практически не изменившийся, неловко поджимает губы, смотря беспомощно. Ему видятся в серых глазах яркие красные вспышки и искры, что тухнут, стоит появиться. Это отзывается воспоминаниями. Теми, когда он видел его последний раз, когда серая радужка пылала кровью, а на губах вместо улыбки цвела усмешка и яд. — Где ты был?! Я тебя искал идиот, придурок! Думал, ты умер! Знаешь как мне было плохо, знаешь как больно, когда каждый раз я не находил и твоего следа, бесчувственная ты скотина! Не вздумай больше исчезать! Не поворачивайся ко мне спиной! — Цзян Чэн орёт прямо брату в лицо, вцепившись в рукава его одежды. Парень даже не замечает, что начинает плакать, сотрясаясь всем телом и роняя слёзы. Рядом практически в таком же состояние находиться Сичэнь, что крепко обняв Ванцзи, уткнулся ему в плечо, ни как не реагируя на чужую растерянность, гладя прямые волосы, прямо как в детстве. — Прости, прости Цзян Чэн, но мне нужно было вспомнить и одолеть тьму внутри себя, — Вэй Ин обнимает застывшего Ваньиня, на затылке которого волосы встают дыбом. Шёпот Усяня не был ему знаком, как и улыбка, краешек которой он увидел, перед тем как брат прижал его к себе. Отмерев практически через минуту, Глава Цзян обнимает Вэй Ина крепко, стискивая до скрипа одежд, пытаясь отогнать странное незнакомое чувство и ощущения, которые будто выли, что он находиться в опасности. — Так что вы делаете в городе? Что-то покупали? Хахах, я никогда не ожидал, что встречу вас вот так вместе! — отстранившись, Вэй Ин как когда-то в юношестве улыбается, сверкая живыми серыми глазами. Его голос звонок и любопытен с нотками игривости. Чувство исчезает, затаившись где-то глубоко, и Цзян Чэн хочет задать множество вопросов, но почему-то не находит слов, не может, будто его что-то останавливает. Но меж тем он рад, счастлив, его брат живой и здесь. Прекрасно игнорируя прохладу чужой кожи, Ваньинь сжимает руку брата, чтобы уверено заглянуть в глаза и улыбнуться. Его шисюн улыбается в ответ, щуря глаза с красными бликами.       На следующий день мир заклинателей потрясает новость — возвращение Вэй Ина — брата Главы Ордена Юньмэн Цзян и Лань Ванцзи — брата главы Ордена Гусу Лань, которые пропали больше десятка лет назад. На вопросы глав других кланов никто отвечать не собирается. Яньли рада Усяню так же как рад Цзян Чэн, и парень уверен, что у Второго Нефрита тоже всё хорошо, Лань Сичэнь навряд ли позволит хоть кому-то прикоснуться к своему брату, руку которого он, противореча всем правилам, сжимал до последнего, будто боясь, что он исчезнет. Ваньинь не мог его винить, ведь он тоже очень часто касался брата, толкал, хлопал, как тогда когда-то в детстве, чтобы осознать, вот он, его брат, живой, здоровый, рядом.       А чувство, странное и незнакомое, всё не покидало, обитая на затворках сознания. В виду этого, новость, что Ванцзи и Вэй Усянь спят и живут вполне как супружеская пара, как-то теряется, только Ваньинь подмечает белую ленту обвивающую белое запястье брата, которую он раньше просто не заметил. Жизнь идёт своим ходом, более ярким и счастливым, где Вей Ин мечется между Пристанью и Глубинами, часто заявляясь на охоту вместе с Лань Чжанем. Он ни разу не просил свой меч, играясь флейтой меж пальцев. Никто никогда не видел, чтобы он сражался, и Цзян Чэн понимает, что не горит желания видеть или знать. Позвольте ему остаться в блаженном и спасательном неведенье, где он просто игнорирует всё, прямо указывающие на то, что его брат демон, внутри которого тьма, от которой по спине Главы Цзян ползут мурашки.       Война изменила всех, и он готов принять даже такие изменения своей семьи, если Вэй Ин не уйдет так как ушли его отец и мать, как покинули его товарищи по оружию, и как он думал его покинул брат. Есть ли разница демон или человек, когда ты рос с ним всю жизнь, и твоё сердце радо от того, что он жив и счастлив? Нет, конечно нет, и впервые в жизни сделав умное решение, Цзян Чэн ведёт себя как ни в чём не бывало, игнорируя все изменения и странности Вэй Усяня. Жизнь изменила всех их, каждого по-разному.       Вынырнув из своих мыслей и отведя взор от звёздного неба, Ваньинь улыбается Сичэню, который облокачивается о перила рядом. Глава Лань в этот раз гостит у него в Пристани Лотосов и эта ночь так похожа на ту, когда решив жить дальше, они встретили то, что потеряли так давно, вернув себе кусочки своего сердца. Возможно, лишь только возможно, они тоже заслужили немного счастья в этой жизнь. — Сегодня холодно, Цзян Чэн, может, вернёмся в комнату? — предлагает через какое-то время Лань Хуань, ласково смотря на заметно съежившегося мужчину. Слегка подумав, Ваньинь кивает, чтобы принять и сжать протянутую руку, и плечом к плечу двинуться по террасе к комнате, где их ждал горячий чай и тепло. Дверь тихо затворилась, отрезая спальню Главы ордена Юньмэн Цзян от внешнего мира.