Glimpses of Love and Affection

Время (имя существительное) - неопределенный непрерывный прогресс существования и событий в прошлом, настоящем и будущем рассматривается как единое целое.

— Вот это был поцелуй, сестренка, — ворчливо сказал Лерой, качая головой. Эмма прикусила губу и почувствовала, как ее щеки вспыхнули от его слов. Взглянув на Киллиана, она увидела, что ему не удалось скрыть улыбку, когда он наклонил голову и почесал за ухом пару раз. Она могла сказать, что он чувствовал себя немного неловко из-за неожиданного исхода их поцелуя, но он определенно не сожалел об этом, и она тоже… ну, за исключением того факта, что ее мать прервала их от того, что превратилось в довольно тяжелый сеанс поцелуев на ее кровати. По правде говоря, Эмма, к своему стыду, даже не заметила этой волны. Потребовалось, чтобы Снежка громко постучала в дверь и назвала их имена, чтобы предупредить их о том, что происходит. Они все поспешили наружу, как только земля снова заурчала, и теперь стояли у башни с часами, пытаясь понять, что происходит. Что бы это ни было, она знала, что они справятся с этим так же, как и всегда. Она просто надеялась, что они смогут сделать это быстро на этот раз, потому что она действительно хотела вернуться к своему пирату. — Почему ты думаешь, что это имеет какое-то отношение ко мне? — она бросила ему вызов, защищаясь, и гном закатил глаза. — Это может быть Зелина. Кто-нибудь уже нашел Голда? Она оглядела растущее число людей, которые собирались с каждой секундой, но была встречена совершенно пустыми взглядами. — О, это не имеет ко мне никакого отношения, мисс Свон, — внезапно раздался голос Голда у нее за спиной. Она обернулась и увидела, что он стоит в нескольких шагах от всех, опираясь на трость. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Киллиан придвинулся ближе, пока не подошел к ней, чтобы быть рядом, если она будет нуждаться в нем, как всегда. — Это ты так говоришь, — нахмурившись, возразила Эмма. — Такая враждебность после всей моей помощи, — сухо ответил он, — может быть, мне следовало убить Крюка, как хотела Зелина, тогда бы ничего этого не случилось. Пират напрягся рядом с ней, но она бросила на него предупреждающий взгляд, прежде чем снова повернуться к Темному и неохотно спросить: — Что ты имеешь в виду? — Ну, ты же сняла проклятие, дорогая, — сказал он ей небрежно. Он, очевидно, думал, что она уже знает, о чем он говорит, и крошечная вспышка страха начала искриться в глубине ее живота. — Какое проклятие? — спросила Эмма, не уверенная, что действительно хочет это знать. — То, что создало это место, конечно, — ответил он, взмахнув рукой и указывая на различные здания, окружающие их. — Что? — почти взвизгнула она в отчаянии, — но как это возможно? — Дитя истинной любви, разделяющей поцелуй истинной любви… это мощная магия, — легко сказал Голд, — нет ничего сильнее. — Значит, Сторибрук снова исчезнет? — тихо спросил Крюк с ее стороны, привлекая ее внимание, и добавил: — А я так понимаю, что все не рожденные в Зачарованном Лесу и должно остаться здесь, как раньше? — Да, — подтвердил Голд, кивнув. Глаза Эммы расширились, когда пират повернулся, чтобы посмотреть на нее, имя ее сына осталось невысказанным между ними. Она не могла в это поверить. Наконец-то все были в безопасности от Зелины. Она призналась себе в том, что чувствовала; отбросила все свои стены и нашла свою настоящую любовь, и теперь ей приходится бросить все это. Навсегда. Она видела это по его глазам, потому что не могла оставить Генри, да он и не ожидал этого. Болезненное признание того, что она остается, а ему придется уйти. — Разве мы не можем что-нибудь сделать, чтобы остановить это? — настойчиво спросила она, отрывая взгляд от Киллиана и снова глядя на Румпельштильцхена. Он покачал головой, и ей захотелось топнуть ногой и просто закричать от отчаяния. В конце концов, она была права. У Спасителя нет счастливого конца. Она была проклята так же, как и этот город. Киллиан наблюдал, как она борется с внутренним смятением, и почувствовал, как в нем поднимается здоровая доза гнева. Будь он проклят, если снова потеряет ее. Он посмотрел на Голда и увидел тихое торжество в выражении лица другого мужчины, которое заставило его ухватиться за воспоминание о том времени, когда он был в объятиях Зелины. — Мисс Свон своим вмешательством отняла у меня Бея. Она заплатит. — Ты знал, что проклятие развеется, не так ли? — неожиданно резко спросил пират, делая шаг к Темному. — Это все из-за Бэйлфайра, да? Разлучить нас — это твой извращенный способ отомстить за его смерть. Заставляя каждого из нас прожить полжизни, зная, что другой существует, но совершенно недостижим. Толпа начала роптать позади них, когда взгляд Эммы метнулся к Румпельштильцхену в атаке пирата, и ее желудок неприятно сжался, когда лицо Темного стало пугающе холодным. — Это больше, чем мисс Свон отпустила Бея, — резко ответил он, даже не пытаясь отрицать это. Эмма почувствовала, как на нее навалился сокрушительный груз вины, но она с вызовом посмотрела на Румпеля. — Нил знал, что с ним будет, но все равно хотел, чтобы это сделала я. Он погиб героем, и вот как вы чтите его память? Вымещая свое горе и гнев на мне и своем внуке? На мгновение в его глазах мелькнуло раскаяние, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. — Я почтил его память, оставив тебя в живых. Другой, кто причинил ему боль, был не так удачлив, — решительно заявил он, давая Эмме понять, какова была судьба Зелины. Еще один грохот прокатился по городу, и он посмотрел вниз по улице. С мерзкой улыбкой он оглянулся на нее и объявил: — У нас осталось не так уж много времени, дорогая. Лучше попрощайся, пока не поздно. Все повернулись и посмотрели в одну сторону, и вдалеке они увидели первый проблеск фиолетового дыма, затянувшего небо. Когда Эмма оглянулась, Голд исчез, и она почувствовала первый укол слез в глубине глаз. — Эмма, тебе лучше позвать Генри, — посоветовала Снежка со слезами на глазах. — Я здесь, — крикнул мальчик, когда они с Руби подбежали. Бабушка шла чуть медленнее, чтобы присоединиться к остальным членам группы. -Что происходит? Что это за магия? Ты поцеловала…- он сделал паузу в своем вопросе, когда увидел, что Крюк сделал шаг ближе к ней, а затем улыбка, слишком понимающая для его нежного возраста, расплылась по его лицу, когда он закончил с буйной улыбкой: — Так держать, мама! Эмма посмотрела на счастливое лицо сына и подумала, как, черт возьми, она собирается сказать ему, что он снова потеряет свою семью. Это была горько-сладкая мысль, что он, очевидно, был в порядке с мыслью, что пират и она были вместе только для того, чтобы объяснить ему, что этого никогда не может быть. Всегда. — Иди сюда, — сказала она, крепко обнимая его и глядя то на Киллиана, то на мать, смаргивая слезы. Они смотрели на нее с таким же убитым горем выражением, когда магическое облако стало более очевидным. Ей так много нужно было сказать, но у нее не было времени, как и у всех остальных. Неподалеку с визгом затормозила машина, и двери распахнулись. Прекрасный и Реджина вышли из машины и с мрачным видом поспешили к ним. Робин последовал за ним, держа руку на перевязи и осторожно вытягивая тело, чтобы не повредить его еще больше. — Ты хоть понимаешь, что натворила? — спросила королева, изогнув бровь и оказавшись на одном уровне с Эммой. Спасительница кивнула, немного удивленная тем, что Реджина не выглядела слишком расстроенной. — Хорошо, тогда вам с Генри лучше поторопиться и собрать кое-какие вещи, если вы хотите, чтобы они вернулись с вами, — посоветовала брюнетка. -У тебя осталось не так уж много времени. — Но почему? Что происходит? — растерянно спросил Генри, переводя взгляд с одной матери на другую. — Мы все возвращаемся в Зачарованный лес, — с улыбкой сказала Реджина. — Твоя мать разрушила проклятие. — Подожди, но я думала, что Генри не сможет поехать, — заявила Эмма, смущенно сдвинув брови. — Неужели вы думаете, что, будучи вынуждена наложить это проклятие во второй раз, я не найду способа гарантировать, что Генри сможет вернуться со мной, если что-нибудь случится, мисс Свон? — переспросила королева, глядя на нее так, словно та была совсем сумасшедшей. — Ты устроила так, чтобы он тоже мог перенестись? — тихо спросила блондинка, и в ее груди расцвела надежда, хотя она и не могла до конца в это поверить. — Каким образом? — Я сохранила прядь его волос с тех пор, как он был ребенком, и положила несколько прядей в зелье; внесла некоторые коррективы в заклинание, и вот мы здесь, — объяснила она, небрежно пожав плечами, прежде чем добавить сардонически, — я просто знала, что ты в конечном итоге сделаешь что-то, что заставит его перевернуться в какой-то момент. Если бы Генри не обернулся и не обнял Реджину, Эмма была уверена, что сделала бы это сама. — Это потрясающе, — взволнованно воскликнул он. Эмма слабо рассмеялась, наполовину всхлипнула от счастья, а потом внезапно оказалась в крепких объятиях родителей. Она закрыла глаза и на мгновение наслаждалась их теплом, затем отстранилась и повернулась, чтобы посмотреть на Киллиана, который стоял рядом с бесконечно облегченным выражением лица и счастливой улыбкой. — Я на минуту подумал, что снова потеряю тебя, Свон, — хрипло заметил он, когда она подошла к нему. Она заметила остатки боли, которые все еще оставались в его глазах, и покачала головой. — Ты не сможешь так легко от меня избавиться, — ответила она с улыбкой, взяв его за руку. — Я рад это слышать, — мягко сказал он, глядя на Эмму так, словно она была самой драгоценной вещью в мире, которой она определенно являлась для него. — Время почти вышло, — торопливо вмешалась Реджина, — неужели тебе ничего не нужно купить? Эмма повернулась и протянула свободную руку Генри, который с улыбкой пожал ее и придвинулся ближе. Оглядев родителей, потом сына и, наконец, мужчину, которого она любила, Эмма покачала головой и улыбнулась. — Я думаю, что у меня есть все, что мне нужно прямо здесь, — сказала она Королеве со спокойным удовлетворением. Через несколько минут пурпурное облако пронеслось над городом, и Сторибрука больше не стало.