Пощечины от дьявола // 快穿之打脸狂魔

Поскольку выступление Чжоу Юнь Шэна было превосходным, съемка рекламы заняла всего день. Орландо лично отвечал за монтаж. Когда он выходил из студии, его лицо было красным, а глаза — в трансе, как будто он только что выпил бутылку вина. — Босс, это образец, взгляните. У меня такое ощущение, что этот парфюм будет действительно популярен в стране С. Нет, во всем мире. Я буду использовать это и для европейской рекламы. — Можешь заняться своими делами. Я посмотрю позже, — Цао Мо Кун читал документ. Он даже не поднял головы, чтобы ответить. Орландо хотел оценить его изумленное выражение лица, но он выглядел безразличным, поэтому ему пришлось с разочарованием уйти. Как только он ушел, Цао Мо Кун сразу же встал и запер дверь своего кабинета, снял пиджак и стянул галстук. Он налил себе стакан красного вина и вставил диск в компьютер. Медленно зазвучал голос певицы:

Закрой свои глаза, Не бойся, Чудовище пропало, Оно убежало, а твой папочка здесь. Прекрасный, прекрасный, прекрасный мальчик, Помолись немножко перед тем. Каждый день будет приносить все Только самое лучшее. Прекрасный, прекрасный, прекрасный мальчик*

Безразличные глаза Цао Мо Куна постепенно становились всё более сосредоточенными и горячими. Когда он был в студии, то сидел боком, поэтому его обзор был ограничен. Но эта реклама была снята сверху. Визуальный эффект, созданный при изменении угла обзора, был шокирующим. Глаза молодого человека были затуманены, щеки красные, а губы были несколько пересохшими, потому что он был пьян. Он нахмурился, затем вытянул язык, чтобы облизаться, и губы заметно смягчились. Но это не могло утолить его жажду, поэтому он схватил несколько лепестков и сжал, всасывая ярко-красный сок. Затем он удовлетворенно вздохнул и внезапно вытер свои испачканные в соке руки о белую грудь. Он был самым красивым персонажем на экране. Даже разноцветные лепестки затмевались им. На полных любви словах «прекрасный, прекрасный, прекрасный мальчик» он медленно закрыл глаза, капля слезы зависла на его завитых густых ресницах, и он тихо заснул. Экран постепенно размывался, на экране всплывал позолоченный готический шрифт — дьявольски вкусно.** За всю рекламу флакон духов так и не показали, но мальчик на экране смог заставить людей почувствовать запах цветов — аромат сладости, окутанный духом эрозии. Это была захватывающая реклама. Цао Мо Кун уже давно забыл о своем бокале вина, он пристально смотрел на экран. 60 секунд — это максимальное разрешенное время для рекламы, но он считает его слишком коротким. В мгновение ока молодой мальчик, полный волшебного очарования, исчез. Он поспешно нажал кнопку воспроизведения. Мужчина представил, как целует покрасневшие губы мальчика, как выгибается тело молодого человека от его ласк, как молодой человек под ним плачет о пощаде, как его ресницы покрываются хрустальными слезами. Он использовал мальчика в рекламе, чтобы обрисовать свои собственные фантазии. Даже без реального прикосновения он почувствовал высшее наслаждение. Вернувшись в реальность, Цао Мо Кун с мрачным лицом уставился на свою промежность. Он быстро прошел в гостиную, чтобы принять холодный душ, затем надел халат и позвонил Ю Мэй Лиан. Чжоу Юнь Шэн ждал, пока AYA отправит деньги на его счет. Раньше у него никогда не было недостатка в деньгах. Теперь ему нужно было рассчитать, какую еду заказывать, чтобы сбалансировать стоимость и питание. Он действительно не мог этого вынести. Он ждал почти семь или восемь дней. За это время ему пришлось занять деньги у Фанг Ю Рана. Джи Хан Ю его иронично высмеивал. Чжоу Юнь Шэн больше не мог выдержать этого, и, наконец, он позвонил Ю Мэй Лиан. — Я не знаю что не так. Позвони мистеру Цао по этому поводу, — Ю Мэй Лиан полностью сняла с себя ответственность за этот вопрос. Чжоу Юнь Шэн не смог удержаться, ему пришлось позвонить на телефон Цао Мо Куна. Цао Мо Кун сразу же снял трубку. Прежде чем он смог заговорить, раздался сильный сексуальный мужской голос: — Детка, ты подумал о предложении? Чжоу Юнь Шэн нахмурился и сразу перешел к делу: — Мои деньги... Когда я их получу? — Ты не читал контракт, детка? В условиях указано, что оплата не будет выплачиваться, пока не будет запущена реклама, — Цао Мо Кун наслаждался голосом по телефону. — Когда это произойдет? — Образец все еще находится на рассмотрении, и до меня дошел шепот, что его могут запретить. — Что ты имеешь в виду? Если его запретят, тогда я не смогу получить деньги? Что это за пункт? — Чжоу Юнь Шэн в гневе скрипнул зубами. Он не был бы в этом положении, если бы не решил войти в развлекательную индустрию. Если бы он знал раньше, что такое произойдет, он бы просто продал небольшое программное обеспечение, пусть это и было несвойственно для Линь Чен Цзе. — Это оговорено в контракте, — услышав учащенное сердитое дыхание мальчика, Цао Мо Кун почувствовал, как все его тело нагревается. Он расслабил галстук и расстегнул первые две пуговицы на рубашке, облизнул губы и успокаивающе сказал, — детка, не беспокойся, мы намерены выпустить рекламу на европейском и американском рынках. Когда она будет транслироваться в Европе и США, мы тебе заплатим. — Сколько времени потребуется, чтобы выпустить рекламу на рынок Европы и США? — терпеливо спросил Чжоу Юнь Шэн. В конце концов, это были его кровно заработанные деньги. Как он мог просто их отпустить? — Я ещё не знаю. Подожди и увидишь. Детка, на твоем счету не должно быть много денег, верно? Я слышал, что ты ешь в школьной столовой каждый день. Там можно есть только яичный суп и овощи. Детка, тебе нужно лучше заботиться о себе. Приходи к своему дяде, дядя отведет тебя на ужин. После ужина можно будет съесть сладкий леденец, — Мужчина намеренно понизил голос на последнем предложении, вложив в него двусмысленность, в результате чего Чжоу Юнь Шэну стало жарко. — Катись к черту! — он резко повесил трубку и скрипнул зубами. — Какой вспыльчивый, — Цао Мо Кун посмотрел на заставку своего телефона. Это была фотография из рекламы: пьяный молодой человек с туманными глазами — и в нетерпении улыбнулся. Когда подросток вернулся на свое место за обеденным столом, его щеки были красными, а глаза светились. Его губы надулись от гнева — это было очень мило. Джи Хан Ю не мог не взглянуть на него. Ему приходилось бороться с желанием спросить, что случилось. Из-за его притворного банкротства прошлое отношение Линь Чен Цзе к Джи Хан Ю изменилось. Хотя юноша никогда не обращался с ним плохо, он явно потерял интерес к тому, чтобы доставить ему удовольствие. Если бы на его месте был кто-то другой, знающий как будет разворачиваться сюжет, он бы непременно попытался успокоить Джи Хан Ю и переломить ситуацию. Но Чжоу Юнь Шэн не был таким человеком. Он никогда не любил угождать другим, он сосредоточился только на пощечинах. Пока двое людей были погружены в свои мысли, Фанг Ю Ран закончил ужин. Только Богу известно, как этот парень с четырьмя рабочими местами всё ещё находил время, чтобы приготовить еду. — Блюд сегодня будет немного. Подождите несколько дней, пока придет моя зарплата, я куплю целую курицу, — Фанг Ю Ран улыбнулся, подавая тарелки. Его оптимистическое отношение бесконечно трогало Джи Хан Ю. Ему очень хотелось сказать ему, что ему больше не нужно работать, что он может его поддержать. Но заговор против Линь Чен Цзе ещё не достиг кульминации, и ему пришлось сдержаться. Трое людей молча закончили обед. Фанг Ю Ран достал из кармана сберегательную книжку и протянул её: — Хан Ю, это деньги, которые я сэкономил с зарплаты. Ты должен их использовать. Разве ты не говорил, что кто-то другой может забрать бизнес, если ты быстро не вложишь деньги? Джи Хан Ю замер на несколько секунд, прежде чем потянуться за сберегательной книжкой. Он посмотрел на скромное число, которое обычно даже не удостоил бы вниманием, и его глаза слегка покраснели. Встретить кого-то, кто будет вместе с ним несмотря на трудности, кто никогда не бросит его, когда он будет беспомощен — это была та любовь, к которой он всегда стремился, и теперь Джи Хан Ю, наконец, нашел её. Чжоу Юнь Шэн взглянул на сберегательную книжку и лениво сказал: — Какая польза от двадцати тысяч? Тебе стоит забрать их и использовать для себя. Глубокая атмосфера двух была прервана его холодными словами. Их диаметрально противоположное отношение заставило глубокий гнев Джи Хан Ю на Линь Чен Цзе усилиться, в то время как его любовь к Фанг Ю Рану стала сильнее. Но он не стал проявлять зло к Линь Чен Цзе перед Фанг Ю Раном, вместо этого он сказал: — Ах, он прав. Эта маленькая сумма бесполезна. Забери ее, я найду другой способ. Фанг Ю Ран твердо стоял на своем. Двое толкали сберегательную книжку взад и вперед, пока Джи Хан Ю вызывающе не погладил его ладонь. Тогда Фанг Ю Ран, покраснев, пошел на компромисс. Он держал голову опущенной и не смел смотреть на Чен Цзе. Чжоу Юнь Шэн подумал, что им больше нечего сказать, и пошел к своей комнате, когда услышал, как Фанг Ю Ран нерешительно сказал: — Линь Чен Цзе… почему бы тебе не заложить дом? Это определенно может помочь Хан Ю. Хотите его продать? Чжоу Юнь Шэн хотел заткнуть себе уши. Этот дом принадлежал Линь Чен Цзе, Фанг Ю Ран был просто его соседом по комнате. Какой статус он имел, чтобы произносить эти слова? Дева Мария, почему ты скрыла, что родила такого долбаного святого?! Фанг Ю Ран не смел поднять голову под его злым взглядом. Джи Хан Ю немедленно помог своему любимому человеку и согласился: — Да, Линь Чен Цзе, ты можешь заложить дом в банк, чтобы помочь мне получить ссуду для моего бизнеса. Я немедленно верну деньги, как только моя фабрика будет запущена в производство. Он знал, что Линь Чен Цзе никогда не согласится. Джи Хан Ю просто хотел его смутить. Злость Линь Чен Цзе стала источником удовольствия в его жизни. — Извините, но этот дом нельзя заложить, — Чжоу Юнь Шэн смотрел то на одного, то на второго. Он медленно произносил каждое слово, — вы оба знаете, что это единственное, что оставили мне мои родители, поэтому даже если я умру, я не продам дом. Если у вас мало денег, я придумаю способ, как заработать еще, так что больше не беспокойтесь об этом. Я устал, пойду спать. Кивнув им, Чжоу Юнь Шэн захлопнул дверь. Джи Хан Ю подумал, что его «придумать способ» было просто блефом. Он издевательски улыбнулся после того, как тот ушел. В конечном итоге спор Линь Чен Цзе и Джи Хан Ю был в основном между владельцем и его животным.*** Какое право имел Хан Ю мстить Линь Чен Цзе? Они оба согласились на такие отношения. Какое право он имел разрушать жизнь Линь Чен Цзе? Поскольку он не знает, когда остановиться, Чжоу Юнь Шэн позволит ему понять, как выглядит «настоящая бескорыстная любовь». Джи Хан Ю никогда не сможет забыть его. Он игриво поджал губы и взял трубку, чтобы набрать номер. — Детка, ты понял? — Цао Мо Кун немедленно ответил на звонок. — Да, я понял, что ты хочешь… Чжоу Юнь Шэн не успел закончить, когда мужчина прервал его: — Детка, давай, поговорим наедине. Как можно говорить такие вещи по телефону? — Хорошо, где вы хотите встретиться? — тон Чжоу Юнь Шэна был удрученным, но выражение его лица было немного злым. Он убрал прядь волос со лба. — В моем частном клубе. Я пошлю водителя забрать тебя. — Хорошо. Чжоу Юнь Шэн собирался повесить трубку, когда другой конец решительно попросил: — Разве я не получу прощальный поцелуй, детка? «Поцелуй свою сестру!». Лоб Чжоу Юнь Шэн дернулся, но он все равно поцеловал микрофон. Счастливый смех мужчины зазвучал в его ухе. Когда он, наконец, повесил трубку, Чжоу Юнь Шэн переоделся в белый свитер с воротником-стойкой, накинул пуховик, схватил свой телефон и ключи и направился к выходу. Никого не было в гостиной: Фанг Ю Ран был в своей спальне, а Джи Хан Ю последовал за ним, и Чжоу Юнь Шэн не знал и не хотел знать, что они делали внутри.