Проездной и БДСМ*

            — Тамара, где деньги? — Вера смотрела на свою коллегу, с которой уже успела подружиться на совместных занятиях в тренажёрке, и тихо офигевала от сложившейся ситуации.       — Вер, я всё верну, обещаю. Мне просто нужно время! — это чудо в ядовито-оранжевом мохеровом свитере смотрело на неё виноватыми глазами и едва не плакало.       Два месяца назад у розничной сети, где работала Вера, наконец появился интернет-магазин. Для других, может, не ахти какое новшество, но для такой провинции — самый что ни на есть передовой шаг. И курировать работу сего прогрессивного явления доверили менеджеру маркетингового отдела Томочке. В целом, ничего сложного в этой работе не было. Нужно было только обрабатывать заказы на сайте и передавать эту информацию в ближайший к адресу заказчика магазин. Оттуда курьер забирал подготовленные товары и отвозил покупателю. Выручку он должен был сдавать Томе раз в неделю в четверг.       Первый месяц все было прекрасно, а на второй с курьером начались проблемы. Он, по словам Тамары, то переносил встречи, то вообще терялся, выключив телефон. По отделу поползли слухи, что Тома не справляется. Коллеги из отдела продаж втихую устраивали Вере допросы между делом. Её это возмущало до глубины души. Будто если они с ней вместе жир гоняли на тренировках, так она теперь в курсе всех её дел. А тут ещё руководитель Елена Анзоровна в буквальном смысле прихватила Веру за булочки в туалете и, томно дыша ей в ухо, попросила выяснить, что там у Томы происходит. Ну как она могла отказать, когда начальник так просит?       После очередной тренировки Вера предложила подбросить Тому до дома. Та, не ожидая подвоха, согласилась и села в Кию. Они ехали по опустевшей к вечеру дороге. Тома завела привычную пластинку о том, какой же классный их тренер. А Вера слушала вполуха и думала, с чего же начать этот серьёзный разговор. И с какого она вообще должна мяться перед Томой как пятиклассница? Если всё в порядке, то её вопрос вообще никак не должен Тому задеть. А если Томочка и вправду накосячила, тогда это ей впору голову ломать, как всё объяснить другим. И нечего больше тянуть.       Вера припарковалась у подъезда, но не сняла блокировку с дверей. Томочка бросила на неё вопрошающий взгляд. Вера поняла, что лучше момента не будет, и спросила в лоб без предисловия и пояснений. Тома однако всё сразу поняла и решила не играть в дурочку. Она выложила ей всё. Как плохо было с деньгами в последнее время, потому что то, что они с отцом заработали, уходило на лечение матери. Как она искала способы свести концы с концами и едва не легла под какого-то богатого папика. Как неожиданно на неё свалилась ответственность за интернет-магазин. И как она не удержалась от соблазна и запустила руку в кассу. И как этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы оплатить все расходы на лекарства и содержание мамы в клинике.       Вера слушала и ощущала себя последней тварью. Ведь это она уговорила эту безвольную идиотку купить абонемент в треклятый фитнес-центр. Да, большую часть стоимости компания возместила, но оставшаяся часть не могла не ударить по Тамариному семейному бюджету. Вера мысленно оправдывала себя лишь тем, что, начав тренироваться, Тома вновь воспряла духом. Будто наконец смогла вырваться из своей непроглядной рутины. Но ни её, ни Томочкины оправдания не меняли сути дела. Она совершила должностное преступление. И Вера обязана была об этом доложить.       — Вер, пожалуйста, помоги мне, — умоляюще прошептала она. — Я ведь знаю, что ты с Усмановой на короткой ноге. Убеди её дать мне пару недель.       Вот же гадство! Вера чувствовала, как всё закипает внутри. И благодаря кому это она теперь вынуждена опять же в буквальном смысле стелиться под начальство? Если б свет её очей, Тамарочка, по пьяни сдуру не полезла к ней лизаться на корпоративе, в офисе до сих пор никто бы не знал, что Вера в теме. А так начались вопросы. «Почему Вера стрижётся коротко?» «Почему рубашки с галстуком носит?» «Почему в соцсетях на всех фото в обнимку с одной и той же девушкой?» Теперь уже бывшей, кстати. Те, кто хотел, быстро сложили два и два. Она не то чтобы сильно шифровалась. Но до того случая всем реально было до звезды. А тут обратили таки внимание. И всё благодаря кому?       — У нас с Еленой Анзоровной чисто деловые отношения, — ответила Вера, поморщившись.       В сущности, душой она не кривила. Хоть Усманова и подходила под типаж женщин, которые ей нравились, они не были ни подружками, ни любовницами. Это была своего рода сделка на период, пока у вполне гетеросексуальной Елены Анзоровны случилось полное отсутствие мужчин. Так Веруня удовлетворяла её естественные физиологические потребности, а Усманова взамен прикрывала её, когда та понемногу косячила на работе.       — Верочка, миленькая, ну пожалуйста! — Тома подалась к ней и положила руку на бедро. — Я всё что хочешь сделаю, только помоги мне всё утрясти.       От её ладони по разгорячённой после тренировки коже расползался холод. Но в тот момент Вера почти не обращала на это внимания. Она смотрела в заискивающие глаза Тамары и пыталась понять, соображает ли она, что вообще несёт. Видимо, приняв её молчание за согласие, Тома улыбнулась и скользнула ладонью по брюкам дальше к промежности. Нет, она прекрасно осознавала, что делает. И Вере стало так горько от этого. Неужели Тома действительно думала, что она согласится на её предложение? Считала, что ей всё равно с кем, если это женщина?       Вера сбросила её руку и разблокировала дверь. Горечь сменилась злостью. Хотелось в отместку за обиду прямо сейчас позвонить Анзоровне и рассказать правду. Она злобно зыркнула на Тому, и та, осознав, что перешла границы, поспешила убраться из машины.       Некоторое время Вера сидела в темноте салона и размышляла, что же её так задело. Неужели вдруг проснулась пресловутая лейсбийская гордость? А она-то думала, что похоронила её ещё тогда, когда заявилась на свадьбу к Лауре со своим начёсом и в нелепом вечернем платье. И не просто ведь заявилась, а, потворствуя какому-то мазохистскому порыву, вызвалась быть их свадебным фотографом. Фотография была Вериной страстью ещё со школы. А фотографировать Лауру ей нравилось вдвойне. Вера до сих пор помнила это мучительное наслаждение: ловить сквозь объектив камеры её искрящийся взгляд, её нежную, почти невинную улыбку, адресованную, к большому сожалению, не ей. А чего стоило её душераздирающее слезливое поздравление во время банкета, соперничать с которым по градусу пафоса и фанатизма может, пожалуй, только речь Шерлока на свадьбе у Джона из любимого сериала¹ Лауры?       Хотя к черту! В сериале — всё выдумка. И его герои не были друзьями детства, как Вера и Лау. Между ними не было такой сильной эмоциональной связи, когда даже не глядя в глаза, лишь по одному вздоху понимаешь, что что-то не так; когда, чтобы утешить или развеселить, не нужны слова, достаточно просто быть рядом и улыбаться. Джон не стал первой любовью Шерлока, его первым по-настоящему сильным желанием, первым разочарованием от первого недосекса и первым в жизни взрослым решением остаться просто друзьями. А Лаура была, есть и останется для Веры и самой первой, и самой недосягаемой, как вершина Эльбруса², на которую с Веркиной акрофобией³ ей ни в жизни не подняться.       Но жизнь-то ей дана всего одна. Так что Вера штурмовала горы пониже, каждый раз надеясь, что взятая высота её наконец успокоит. Но это не сработало. Ни одна восточная красавица не способна была заменить Лауру, сколь бы похожей она ни была. Но вся ирония заключалась в том, что жених Лауры, а теперь уже муж, был до безобразия похож на Веру. И та не могла выбросить эту блажь из головы.       Ей жутко захотелось курить. Она выехала со двора на улицу и поняла, что подруга её Танюха живёт где-то неподалёку. Они недавно с женой и дочкой переехали в новую девятиэтажку напротив Ашана. Софья её тоже изначально была не темная. После развода с мужем-алконавтом осталась одна без денег и с шестимесячным ребёнком на руках. А Танюха — буч до мозга костей. И устоять перед её шармом невозможно. Она хоть и кажется на первый взгляд быдловатой, но так баба душевная. И слова нужные подберёт, и обнимет почти по-матерински. Вера сама чуть не повелась на эту её заботу после свадьбы Лауры. Но вовремя остановилась. Дружба всё же оказалась дороже утешительного траха.       Они стояли на полупустой парковке у Ашана и курили, хотя обе бросили какое-то время назад. Вера поглядывала на антрацитовое небо, на котором начали почередно загораться звёзды. Танюха лениво попинывала колесо своей Нивы, проверяя, не спустило ли. Вечерний воздух пах раскалённым асфальтом. Всё это напоминало времена Веркиной юности: летние гулянки, покатушки на старой отцовской девятке, тематические квартирники, которые после введения 6.12 стали вдруг считаться притонами.       — Может, в пятницу в клубешник махнём? — спросила она, ощутив, как защемило от чувства ностальгии.       — Не могу, — по-позерски выдохнув кольцо дыма, ответила подруга. — Софьюшка с коллегами уже договорилась идти на празднование чего-то там. А я дома остаюсь сидеть с Миленкой.       — Ясно с вами всё с женатыми, — вздохнула Вера, глядя, как фигура из дыма медленно теряет четкие очертания и тает в воздухе.       — А чего свою жемчужину Кавказа не позовешь?       — Ты про Лауру, что ли? — при её упоминании Вера как-то ещё сильнее приуныла. — Да не её это всё. Не любит она шумные места и скопления людей.       — Да ты вроде тоже не тусовщица, — заметив её настрой, Танюха решила плавно съехать с темы. — Чего вдруг тебе приспичило?       — Скучно как-то стало, что ли, — задумчиво сказала Вера.       — Так съезди к родителям, — предложила она. — Я на днях к бате твоему в сервис заезжала масло поменять. Так он меня о тебе с полчаса расспрашивал: «Как, мол, там доча моя поживает?»       У неё так похоже получилось изобразить манеру речи отца, что Веру даже передернуло.       — Я бы с радостью, только ведь сама знаешь, какую песню они заведут, — вздохнула она. — Про то, что мне уже двадцать шесть, а я всё ещё в подростка играю. Что пора бы взяться за ум и о семье подумать. Что у всех сестёр двоюродных уже по двое ребятишек. Одно и тоже постоянно, и с каждым разом я всё больше убеждаюсь, что родители мои меня не слышат и не хотят слышать.       — А начистоту поговорить не пробовала? С моими только так и получилось. Сказала: «Вот такая я, и другой не стану. Хотите — принимайте, не хотите — я у порога стоять не буду. У меня своя жизнь, свои ценности, и вокруг вас мой мир не вращается». И послушали ведь. А потом и Софьюшку с Миленкой приняли. Дед в мелкой души не чает. Мама с Софьей — лучшие подружки теперь. Я иногда не понимаю, кто из нас её дочь.       — Боюсь, с моими такой вариант не прокатит. Я слишком долго для них притворялась гетеро.       — Ладно, — она хлопнула её по плечу. — Не кисни. Я постараюсь у своей в выходные отпроситься. А если не получится, уломаю вместе съездить в Рябовку пошашлычить. Развеешься, поснимаешь тамошние красоты.       Вера вяло улыбнулась.       Они попрощались, и Танюха, прыгнув в Ниву, укатила домой. А Вера выкурила ещё сигарету и решила прокатиться по городу.       Хоть Вера и злилась на Тому, но всё же не сдала её. Сказала Усмановой, что та ушла в глухую несознанку. Её прелестная леди-босс взбесилась, конечно. Но позже вечером Вере удалось её утихомирить. Тамара созналась сама спустя две недели. Был знатный скандал. По шапке от генерального директора получили все, кто имел хоть какое-то отношение к интернет-магазину. Разумеется, Тому уволили. Хорошо, что хотя бы до полиции дело не дошло. Усманова, кажется, заподозрила Веру в сокрытии информации. А может, просто нашла себе кого-то. Но доступ к телу ограничила. И Веруня, хоть и повздыхала немного, но смирилась. Всё равно это рано или поздно случилось бы.       Время шло, и доблестный отдел кадров подыскал на место Тамары нового сотрудника. В день, когда нового менеджера маркетингого отдела представили коллективу, Вера отпросилась с работы, чтоб пройти со своей старушкой ТО. Потому первый раз с прелестным созданием Надей Котиковой она встретилась на переговорах с представителем компании Дженсен&Дженсен. Надю, по всей видимости, на переговоры пригласили исключительно для погружения в рабочий процесс.       Веру всегда забавляло то, как называлась её должность. «Категорийный менеджер» звучало почти как категоричный. Будто Вера по должностной инструкции должна была безапеляционно отстаивать свою точку зрения. На деле «категориями» в дрогери-сетях⁴ называли товары со схожим назначением. Вера, например, отвечала за представленность в магазинах их сети средств некосметического ухода за лицом и телом, за то, что Верин отец обычно называл мыльно-рыльными принадлежностями. И зачастую из-за необходимости получить от поставщиков хорошие условия, категоричности в работе Веры не было места совсем. Скорее напротив, ради выгодного контракта приходилось прогибаться так, что она сама начинала сомневаться в наличии у себя каких-либо принципов.       — Всё по стандартной схеме, — возвестила представитель Дженсен&Дженсен Алия. — Мы даём скидку, вы транслируете её на полку, параллельно расширив ассортимент на четыре-пять SKU⁵ в каждой категории.       Веру нисколько не удивил её настойчивый тон. Она знала Алию ещё со времен работы мерчендайзером в компании, производящей хозтовары. Эта дородная барышня с татарским именем и чисто русской внешностью когда-то была заместителем её руководителя. Вера хотела было возмутиться, что полки у них не резиновые, и нет никакого смысла вводить в ассортимент то, что заведомо не будет продаваться. Хотела сказать, что они знают своего покупателя и спрос в своих магазинах. Но вместо этого залипла на новенькую, старательно царапающую что-то карандашом в своем блокноте.       — Как нескромно, — коллега Веры Юлия, возмущенная запросами Алии и полным отсутствием реакции со стороны Веры, легонько пнула её под столом по голени.        Вера поморщилась и перевела расфокусированный взгляд на Юлю. Та всего на секунду состроила гримасу, вопрошающую: «Какого хрена ты молчишь?»       — Едва ли наше полочное пространство позволит нам выполнить ваши условия, — вмешалась Усманова, заметив замешательство подчинённых. — Вы и сами должны понимать, что у нас есть обязательства и перед другими компаниями.       Голос её был звенящим, слегка раздражённым. И Вере почему-то подумалось, что причина этого раздражения вовсе не в требованиях представителя поставщика.       — Понимаю, — кивнула Алия. — Потому готова рассмотреть ваше встречное предложение.       Вера открыла лежащую на столе папку с планограммами⁶.       — Максимум, что я могу предложить со своей стороны, это по три SKU в уходе за волосами и телом и два в бритье, — искоса поглядывая на Котикову, сказала она.       Надя, уловив на себе её мимолетный взгляд, первый раз за время переговоров подняла глаза на Веру. Та непроизвольно сжала в руках листок с планограммой — настолько сильно ёкнуло внутри. Её взгляд казался таким приветливо радушным и простодушно наивным. Сами же глаза были какого-то невероятно голубого, почти синего цвета, будто пламя газовой горелки. Вера подумала, что, скорее всего, это линзы, потому что не бывает у людей такого. Надя положила карандаш меж страниц блокнота и, смущённо улыбаясь, коснулась рукой кончиков своего удлиненного каре. Этот неловкий жест был скорее свидетельством неуверенности в новой причёске, но Вере он показался невероятно милым.       — Думаю, я тоже могу предложить две-три позиции в женской и детской гигиене, — сказала Юля.       — Кроме того, наш маркетинговый отдел разработает дополнительные рекламные материалы под акцию, — продолжила Усманова.       — Что ж, думаю, это вполне устроит моё руководство, — согласилась Алия. — Тогда я сегодня же передам информацию в юротдел. Договор вышлю вам на неделе.       Переговоры подошли к концу, и участвовавшие разбрелись по своим кабинетам. Вера вышла проводить старую знакомую до дверей.       — Ну и как тебе работается здесь? — спросила она, обернувшись на прошествующую мимо Елену Анзоровну.       — Работа как работа, — пожала плечами Вера. — Ничего особенного.       — В том-то и дело, что ничего особенного, — грустно сказала Алия, обведя взглядом невзрачный холл офиса. — Не думала, что это как-то мелковато для тебя?       — Меня пока что всё устраивает.       — А может, давай к нам? Мы сотрудникам с таким послужным, как у тебя, всегда рады.       — Я подумаю, — сказала Вера, но не всерьёз, а скорее отмахнулась.       Все её мысли были сосредоточены на новом менеджере маркетингого отдела. Она попрощалась с Алиёй и поднялась обратно на второй этаж. В углу коридора у кулера с водой Вера заметила… Надюшу. Почему-то, глядя на новенькую, хотелось называть её именно так. Не уменьшительно-пренебрежительно «Наденька», а ласково «Надюша», потому что именно такие чувства она вызывала — низенькая ростом, даже на высоких каблучищах, тонкая и хрупкая, с этими синими глазищами на маленьком аккуратном лице.       Поправив галстук, Вера, как бы между прочим, подошла к кулеру, встала рядом и с шумом выдернула из держателя пластиковый стакан. Надюша вздрогнула и обернулась на неё. И может, Вере показалось, но она будто выдохнула с облегчением, поняв, кто именно стоит рядом с ней.       — Какое напряжение, — посетовала Надя, и Вера не сразу поняла, что речь идёт о переговорах. Сообразив, она кивнула, грустно отметив про себя, что с такой стрессоустойчивостью Надюша долго здесь не протянет.       — Привыкай, — ответила Вера, стараясь вложить в интонацию как можно больше радушия. Вышло почему-то как-то зловеще. Должно быть, из-за не пойми с чего взявшегося волнения голос подвёл её. Но к счастью Надюша её порыв распознала верно и благодарно улыбнулась.       — Я — Надя, — она протянула маленькую ладонь с кошачьим острым маникюром.       Вера немного растерялась — с ней редко кто здоровался за руку, даже при знакомстве, и в основном это были феминистки-бутчи, вроде Танюхи.       — Вера, — представилась она, пожав её руку. И отчего-то это рукопожатие вышло таким смущающе-неловким, что у неё на лице выступила краска. Она подумала, как глупо, должно быть, это выглядит со стороны и добавила. — Добро пожаловать в наш коллектив.       — Спасибо, — снова улыбнулась Надюша. — Я буду стараться.       Из дверей кабинета коммерческого директора вылетела Марина, Надюшин непосредственный руководитель, и разогнала девушек по рабочим местам. Хотя Вера могла бы стоять вот так и рассыпаться в любезностях вечно, лишь бы продолжать умиляться Надюшиными манерами и высоким голоском. Это была не то чтобы симпатия к ней, как к девушке, это было тоже самое, что с маленькими щенками или котятами. После она даже в телефоне её записала, как «Надюша Котик». Нет, конечно, настоящая причина заключалась в том, что Вера, несмотря на предусмотреную отдельную строчку, упорно во всех контактах забивала имя и фамилию в одну строку при сохранении. Но когда её телефон по понятным причинам не дал ей дописать оставшуюся часть Надюшиной фамилии, она увидела в этом знак.       Вскоре после знакомства Вера нашла её страницу во «ВКонтакте» и добавила в друзья. «А чо такова?» — отравдывал её в собственной голове голос Танюхи. — «Тут даже специальный раздел есть «коллеги». И Вера со внутренним голосом была вынуждена согласиться, хотя и не очень понимала смысла такой молчаливой дружбы в соцсетях. Зато теперь она спокойно могла просматривать личные фото Надюши на странице. По ним можно было узнать много всего. Например, что Надюша раньше работала администратором в фитнес-центре, который, к слову, также предлагал ранее свои услуги их компании. А ещё, что она была творческой личностью — позировала для известных в городе художников и рисовала сама. И то, что она любила фотографировать синяки. Последнее казалось Вере очень странной причудой, но она не придала этому большого значения. Вот картины, что рисовала Надя, Веру очень впечатлили. В них было нечто такое, как и в самой Надюше, неуловимое, словно двадцать пятый кадр, вечно ускользающее от понимания, но интригующее. Даже обычный натюрморт становился чем-то особенным благодаря китайской шпильке, протыкающей мандариновую кожицу.       Наученное горьким опытом руководство передало кураторство интернет-магазина Марине. На Надю же были возложены обязанности по разработке и планированию маркетинговых мероприятий и контролю за каталогом акций. Каталог менялся раз в месяц, маркетинговые мероприятия же проходили каждую неделю, потому Надюше приходилось очень много коммуницировать и с отделом продаж, и с другими отделами по вопросам их компетенции. Как и обещала, она очень старалась. И вела себя со всеми дружелюбно и приветливо. Каждый раз прибегая в отдел продаж с очередным согласованием, она обращалась ко всем:       — Девчули-красотули, обратите, пожалуйста, внимание!       И Веру это так забавляло, что она не могла сдержать улыбку. Но ровно насколько она считала Надюшу очаровательной и забавной, настолько Надя раздражала остальных её коллег. Отчего-то они считали её манеру общения назойливой, а внешний вид слишком вызывающим. Будь то короткие шорты (это летом-то) или колготки со стрелками — всё это влекло за собой бурное обсуждение, как только за Надей закрывалась дверь. Усманова, восседавшая с подчинёнными в одном кабинете, предпочитала не препятствовать таким обсуждениям и не вмешиваться в них. Как человек, управляющий женским коллективом в течении нескольких лет, она прекрасно осознавала, что попытки пресечь подобные разговоры лишь вызовут ещё больше пересудов. По той же причине Вера и сама не вмешивалась, хотя не могла не сочувствовать Наде.        Танюха была человеком слова. В субботу перед обедом всей семьей они нагрянули к Вере домой, оторвали её от любимой «Игры престолов» и затолкали в Ниву вместе с кофром для камеры. И хотя Вера всю дорогу ворчала, что она не Санса Старк, чтобы так с ней обращаться, в душе она была рада впервые за всё лето выбраться куда-то из дома.       В Рябовке находился единственный открытый в черте города пляж, и народа тут было, мягко говоря, немерено. Им с большим трудом удалось найти свободное место. Пока Вера с Танюхой занимались мясом, Софья повела Миленку купаться. Мелкая поначалу боялась воды и вопила во весь голос, но вскоре уже вовсю плескалась на отмели возле берега. Глядя на неё, Вера непроизвольно потянулась к камере. Она не любила фотографировать людей (за исключением Лауры, пожалуй), но Милена выдавала такие эмоции, которые хотелось запечатлеть. Солнечные блики играли на её коже и мокрых волосах. Улыбаясь, она выуживала со дна кусочки ила и гальку и бросала их воду, стараясь вызвать как можно больше брызг. Софья посматривала на развлечение дочери со скепсисом, но не ругалась. Танюха так вообще наблюдала за происходящим со стороны и как-то задумчиво улыбалась. Наснимав вдоволь Милену и берег реки, Вера вернулась обратно к мангалу.       — Мне твоя помощь не нужна, — предупредила её Танюха, когда та деловито схватилась за решётку для барбекю.       Вера смиренно вздохнула и опустилась на раскладной стул. Делать было нечего, и она начала просматривать фото, что успела отснять. Получилось неплохо, но как-то слишком обыденно. Такие фотографии Вера в четырнадцать делала на копеечную мыльницу. Хотелось чего-то большего, какой-то иной глубины, двойного смысла, как в Надюшиных картинах. Непроизвольно она начала думать о ней.       — Чего вздыхаешь? — полюбопытствовала подруга, глядя на Веру.       — Недавно я познакомилась с девушкой, — осторожно начала та. — И она кажется немного странной…       Рассказывать Танюхе о Наде было необыкновенно легко и приятно. Едва ли кто-то ещё мог выслушать Веру вот так.       — Ну, так пригласи её куда-нибудь, — предложила Танюха, когда та наконец замолчала, задумавшись.       — Мне кажется, это так себе идея, — покачала головой Вера. — Она ведь не из наших.       — Моя тоже по мужикам была до поры до времени, — ответила Танюха, бросив взгляд на растянувшуюся на песке жену.       Миленка бегала рядом и лупила палкой затаившихся в камышах лягушек. Глядя на неё, Вера подумала, что по крайней мере характер у неё точно Танюхин.       — Не знаю я, — вздохнула она. — Просто, если ради эксперимента, то и начинать не стоит. А если всерьёз, то этого даже я боюсь, что уж говорить о той, для кого всё это в новинку.       — Наверное, всё же когда дети есть, проще сходиться, — подумав немного, выдала подруга. — Тогда ведь уже не стоит вопрос, готова ты или нет. Ты просто берёшь на себя ответственность за её судьбу и за судьбу теперь уже вашего ребёнка. И больше не усложняешь, потому что некогда.       Танюха говорила просто поразительные и на первый взгляд совершенно нелогичные вещи. Но Вера понимала её. У них с Софьей не было долгого конфетно-букетного периода. Танюха подобрала их с Миленкой на обочине, когда поздно вечером возвращалась с работы домой. Идти Софьюшке было некуда, ведь родом она из Янаула, а самые близкие родственники жили в Марий Эл. Так и получилось, что она осталась жить у Танюхи в тогда ещё съёмной квартире. И с самого первого дня это было похоже, как будто они семейная пара. Каждое утро Софья по привычке готовила завтрак и провожала Танюху на работу, а вечером встречала и кормила ужином. Раньше, чем осознала, Танюха полюбила эту её заботу. А дальше всё как-то само собой сложилось.       Такие вещи они не скрывали от друзей, но было и то, о чём Танюха рассказывала Вере только наедине и под очень высоким градусом. Например, о том, как сильно она боится, что с ней что-то случится, и кто-то из её родни взбрыкнёт и решит судиться с Софьей за нажитое ими совместное имущество. Или что, если что-то случится с женой, то служба опеки отберёт у неё Милену. Из-за этих страхов она стала очень осторожной: сама не гоняла за рулём и всегда встречала Софью после работы, начала следить за здоровьем. А ещё Танюха регулярно страховала себя и жену. И Вера честно не понимала, как она может вывозить всё это морально.       — Софья сказала, вы осенью Милену в детский сад отдаёте, — вспомнила вдруг Вера. — Не думала, как будешь объяснять воспиталкам, кем ты ей приходишься?       Танюха опустила глаза на мангал и поморщилась. И Вера даже немного испугалась, что задела её такой формулировкой вопроса. Но, похоже, реакция подруги была адресована подгоревшему мясу, за которым они вообще перестали следить, разговорившись. Она отодвинула решётку и вылила немного воды на разгоревшиеся угли.       — А чего тут думать? — ответила Танюха, возвращая решётку на прежнее место. — Я её крёстная мама. Она так меня и зовёт. Ну, а то, что мы живём вместе, так это других не касается.       Вера задумчиво сложила руки на груди. Несмотря на свои страхи, она по-хорошему завидовала подруге.