Проездной и БДСМ*

       Вера лежала в темноте комнаты и вслушивалась в тишину. В кармане куртки завибрировал телефон. Некоторое время она просто игнорировала его, ожидая, что звонивший успокоится. За звонком пришло сообщение. Вера лениво потянулась к карману. «Вера срочно забери меня. Я у аквамарина на Ворошилова. Тома».        Вера перечитала сообщение дважды. Отправлено оно было с незнакомого номера. Она попыталась набрать его, но вызов сбросили. В мысли закрались самые неприятные подозрения. После всего Тамара ни разу не связывалась с ней, и если сейчас написала, должно быть, на то была веская причина. Вера попробовала дозвониться на её номер, но абонент оказался недоступен.       Перебирая в голове все возможные неприятные сценарии, Вера подхватила с кухонного стола ключи от машины, обулась и вышла из дома. Прогревая машину, она попыталась вспомнить, сколько Арарата было в той коле, что она пила у Танюхи. Вроде она и треть стакана не осилила, но всё равно было стрёмно. В голове после Тамариного сообщения сделалось ясно, но это ощущение могло быть обманчивым. Она пошарила в бардачке в надежде найти нераспакованный алкотестер. Рука мазнула по чему-то шершавому и мягкому. С тоской взглянув на рисованную кошачью морду, она отбросила Надин футляр в сторону и продолжила поиски.       — Капец, дожили, — вздохнула она, доставая трубку алкотестера из упаковки.       Убедившись, что за руль ей всё-таки можно, Вера выехала со двора на освещённую фонарями улицу. От её дома до спортивного комплекса «Ультрамарин» по пустым дорогам ехать было десять минут. Припарковавшись, она некоторое время всматривалась в прохожих на тротуаре, надеясь отыскать знакомую фигуру. Беспокойство внутри нарастало. Она вышла из машины и побрела к центральному входу. Заглянула внутрь через прозрачные двери, затем обошла здание кругом.       Вера нашла Тому у пожарного выхода. От её внешнего вида бросило в дрожь: растрёпанная, заплаканная, в домашних тапках и пуховике на голое тело, зубы отбивают дробь. Заметив подругу, Томочка нервно усмехнулась, хотя в глазах по-прежнему сквозило непроглядная отчаяние. Выругавшись сквозь зубы куда-то в атмосферу, Вера подхватила её под руку и потащила к машине. Там посадила на переднее сиденье, включила печку и подогрев. Тамара, всхлипывая, забралась на сиденье с ногами. Вера сняла куртку и передала ей. Та укутала посиневшие от холода ступни.       — С-суки, — всё ещё стуча зубами, произнесла она. — Из десяти человек всего один дал позвонить, остальные пялились, как на попа в публичном доме.       Тома снова всхлипнула, из носа у неё текло. Вера протянула салфетки. Она всё ещё перебирала в голове варианты случившегося с Тамарой несчастья, но вопросы задавать не решалась, боясь усугубить её состояние. Сейчас Вера понимала, почему та позвонила именно ей. Что бы с Томочкой ни произошло, это было слишком стыдно, чтобы рассказать об этом кому-то из близких или друзей. А Вера и так знала о ней достаточно нелицеприятного, да и Тома о Вере тоже.       Снег искрился в свете фар. Кия выехала с парковки. Вера везла Тому к себе. Зная о состоянии её мамы, домой к ней сунуться она не решилась. Томочка не возражала. Она вообще ничего не говорила, только напряжённо пялилась в боковое стекло, периодически вздрагивая и всхлипывая. Разговорилась она только дома, после горячего душа и двух стопок настойки на миндале.       — Я ведь всё-таки замутила с ним, — произнесла Тома сипло и, уловив растерянность во взгляде подруги, добавила. — С тем папиком.       Настенные часы нервно дёргались в такт Вериному глазу. Она сидела, откинувшись на спинку компьютерного кресла, и пыталась осмыслить сказанное. Откровения Томы ясности не внесли. А её вид во флисовом спортивном костюме, что обычно носила Лау, когда оставалась у Веры, так и вовсе приводил в замешательство. Это казалось неправильным — то, что она вот так, кутаясь в одеяло, лежит в её постели пьяная и совершенно разбитая и смотрит на неё взглядом брошенного щенка.       — Ну это ладно, — вздохнула Вера, пересилив желание пожалеть и приласкать бедняжку. — Лучше скажи, что это было?       — Да я и пытаюсь объяснить, — сглотнув, ответила Тома. На глазах снова выступили слёзы. — Мы были у него. И его жена внезапно нагрянула. Оттаскала меня за волосы и вытолкала за дверь нагишом. Хорошо, хотя бы куртку выбросила за порог после.       Тамара тяжело вздохнула и, перевернувшись на спину, уперлась взглядом в потолок. Вере показалось, она вот-вот снова разревётся, но та вместо этого как-то нездорово захихикала.       — Пипец, конечно, ситуация, — проговорила она сквозь смех.       Вера облегчённо выдохнула. За этот час она каких только ужасов ни успела себе навоображать. Ограбили, избили, изнасиловали… А тут всего-то за мужика подралась с его женой. Нет, конечно, это тоже стыдно и стрёмно, но всё же не смертельно. Холод в конечностях наконец-то начал отпускать. Нужно было ложиться — работу завтра никто не отменял. Вера устроилась на диванных подушках на полу. На сегодня им обеим приключений было достаточно.       Утром по дороге домой Тома рассказала о том, что последние полгода работала администратором в ломбарде у своего мужика. Его жена начальствовала над ней, так что их встреча в уютном семейном гнёздышке не была первой. Она выглядела довольно спокойной, только сетовала, что опять придётся искать работу.       Вера доставила Тамару домой и поднялась за ней до квартиры, чтобы при необходимости подтвердить, что всё в порядке, и эта дурында действительно ночевала у подруги. Тома, конечно, была уже большой девочкой, но порой её отец устраивал ей разносы, будто она всё ещё училась в средней школе.       Едва переступив порог, Вера всё поняла, хотя Тома ещё некоторое время оставалась в беспечном неведении. Занавешенное зеркало в прихожей, снующие по дому женщины, видимо, соседки, и землисто-серое безэмоциональное лицо Константина Андреевича свидетельствовали об одном — Тамариной мамы не стало. Вера могла только догадываться о её состоянии в последнее время. Видимо, несмотря на усилия врачей, болезнь не отступала.       Вера подхватила Тому под руку в тот самый момент, когда она непроизвольно начала оседать на пол. Лицо её в один миг стало белее бумаги. Она беспрерывно хлопала своими большими слегка навыкате глазами, пытаясь переварить слова отца. Когда первый шок прошёл, начались слёзы. А когда покойную привезли из морга, Тамара и вовсе ударилась в истерику — бросилась к гробу, пыталась поднять маму, звала её. Вере вместе с соседками пришлось запереть её в комнате. В ход пошёл пион и пустырник. Вера и себе накапала, пока сидела у кровати Томы и успокаивала её. Естественно, ни на какую работу она уже не поехала. Не дозвонившись до Анзоровны, отправила сообщение, в котором в двух словах объяснила ситуацию.       К вечеру Тома немного пришла в себя, хотя, может, просто пустырник так действовал. С её разрешения Вера позвонила папику и попросила вернуть Тамарину сумку с телефоном и документами. Благо, ему хватило ума затолкать её подальше, пока его супруга метала остальные вещи Томы с балкона. Он поинтересовался, почему Тома не позвонила сама. Сочинять смысла не было, и Вера рассказала всё, как есть. Через пару часов его водитель привёз Томины вещи и конверт с деньгами. На похороны, если судить по записке с соболезнованиями.       На похороны он явился сам, одетый довольно просто и без пафоса. И если бы не реакция Томы, Вера скорее всего приняла бы его за одного из дальних родственников или друзей Константина Андреевича. Он кротко попросил прощения за случившееся накануне. Та лишь махнула рукой — всё, что тревожило её прежде, в один миг перестало иметь хоть какое-то значение.       Вера прибыла в офис лишь после похорон к обеду следующего дня. К тому времени многие в отделе уже знали о случившемся в семье Томы несчастье. И хотя часть коллег была о ней не лучшего мнения, большинство поддержали мысль о том, что неплохо было бы оказать ей какую-то помощь. Вера от разговоров держалась особняком. Нужно было разобраться с делами, скопившимися в её отсутствие. Недосып и нервное напряжение ей в этом совсем не помогали. В довершение всего Усманова поглядывала на неё отчего-то с немым презрением. Разбираться в причинах Вере хотелось меньше всего, но после её сообщения в личной вкладке рабочего чата стало ясно, что этого не избежать.       «Не думала, что вы с Тамарой такие подружки, что ты из-за неё даже на работу не явилась», — написала Анзоровна.       Вера бросила на неё раздражённый взгляд. Да, они с Томой давно не общались, но обстоятельства так сложились, что Вера оказалась рядом в тяжёлый момент. Было бы странно, если б она просто развернулась и ушла дальше по своим делам, зная, что кроме отца, у Томы нет близких родственников, да и друзей таких, что смогли бы чем-то помочь, тоже. Её бесил тот факт, что приходится объяснять, казалось бы, очевидные вещи.       «Я ведь написала тебе, что произошло. На отгул напишу задним числом, как закончу с вопросами от магазинов», — ответила Вера.       Усманова нахмурилась и застучала ноготками по клавиатуре.       «Да просто странно всё это. И как вообще можно с таким человеком поддерживать отношения?!» — она возмущённо взглянула на Веру, та лишь покачала головой.       «Всё не так просто. Я её поступок не оправдываю, но так вышло, что я её ситуацию знаю чуть лучше, чем остальные. Она, конечно, дура, но зла никому не хотела, просто ей не повезло. И не делай такое лицо».       Почему-то Вере подумалось, что злится Усманова не только из-за прогула. То, как она отреагировала на новость о том, что Вера всё ещё дружит с Томой, вызывало вопросы. Она вела себя так же, как тогда с Надей.       «Какое?»       «Будто только что пережила самое большое предательство в жизни. Это совсем не то».       Казалось, слова Веры Усманову не убедили. Скрестив руки на груди, она буравила Веру обиженным взглядом.       «Хотя знаешь, даже если бы это было то самое — не тебе предъявлять мне претензии. Мы ведь с тобой друг другу никто. Ты сама постоянно об этом твердишь», — продолжила Вера.       Анзоровну перекосило. Её пальцы ещё быстрее забегали по клавиатуре.       «А ты не боишься, что я тебя уволю?»       «За что?» — искренне удивилась Вера.       «А что, мало причин? За невыполнение прямых обязанностей, за прогулы, за несоблюдение субординации!»       Настал черёд Веры метать молнии в Усманову. Вела она себя сейчас по-настоящему стервозно. А главное было бы из-за чего?       «Лен, не будь сукой. Тебе это не идёт».       — Я тебе не Лена, а Елена Анзоровна! — прорычала она сквозь зубы, глядя на Веру. — К вечеру заявление мне на стол!       — Зачем же ждать до вечера? — зло усмехнулась та. Она за полминуты накатала заявление об увольнении и бросила его перед Усмановой. Внутри бушевало какое-то тупое желание доказать, что у Лены над ней нет власти, и манипулировать ей она не может. Коллеги испуганно и с интересом следили за происходящим. Даже оператор Наташа, до этого что-то бойко печатавшая, притихла и теперь лишь усиленно водила пальцем по накладной, то и дело косясь в их сторону. Елена Анзоровна перевела сердитый взгляд с Веры на заявление, цокнула языком и, не прочитав, поставила визу.       — Отлично, — выдавила из себя Вера, взяла заявление, рюкзак и быстро вышла из кабинета.       Первой из коллег спохватилась Юля, видимо, испугавшись, что после увольнения обязанности Веры передадут ей. Она бросилась за ней в коридор.       — Вер! Постой, Вера!       Юля догнала её у дверей отдела кадров. Веру потряхивало от злости и возбуждения. Она резко обернулась и встретилась с растерянным взглядом коллеги.       — Вер, что происходит-то?! — прогнусавила Юля.       Вера выдохнула. В голове начало проясняться, и восторг от того, что ей удалось всё же уесть Усманову, сменился страхом перед перспективой поиска новой работы.       — Увольняюсь я, — неуверенно произнесла Вера. — Достала она уже! Вроде стараешься с ней по-человечески, а она…       Рассчитали Веру в тот же день. В голове была лишь одна мысль — она всё сделала правильно. Раз уж дошло до того, что начались угрозы, продолжать работать в этом месте не было смысла. И хотя неизвестность пугала, она ощущала какую-то странную лёгкость в голове. Будто наконец разобралась с давно беспокоившей её проблемой.       Стоя в привычной вечерней пробке, она зашла в ВК, чтобы написать Танюхе про увольнение и успокоить насчёт недавнего визита. Её внимание привлёк один пост среди прочих. Она увидела себя связанную в кошачьей маске в полоборота, нарисованную так, что если не знать, куда смотреть, и не поймёшь, что это она. Вера узнала этот стиль — агрессивный и в то же время милый. Нежные приглушённые оттенки и уверенные нарочито грубые мазки, сделанные изящной твёрдой рукой. Сердце пропустило удар. Она отложила телефон на пассажирское сиденье и тронулась с места, изо всех сил стараясь не думать о том, что только что увидела.       Вернувшись домой, Вера вновь открыла пост. Рассмотрела внимательно фото рисунка, сделанного маслом, перечитала описание, задумалась над названием «без веры», именно так, лапсом. Выругалась замаячившей на горизонте сознания надежде. Вновь отложила телефон. Выдохнула.       Что Вера знала о ней? Надюша — чертовски милая, творческая, немного несобранная, увлекается садомазо, любит карамельный латте, живёт и работает в Казани сейчас. И какого-то черта рисует маслом её, Веру — запавшую на неё лесбуху, даже не сказать, что сильно привлекательную, несостоявшегося саба, неудачный эксперимент, ошибку. Значит ли это что-то? И если да, то что?       В тишине квартиры звук рингтона прозвучал оглушительно. Вера вздрогнула, а затем, собравшись, подняла трубку.       — Привет, Вер, удобно? — раздался в трубке грудной низкий голос Алии.       — Привет, ага, говори, — сама себе кивнула Вера.       — Я к тебе всё с тем же вопросом. Не надумала работу поменять?       — Ты не поверишь! — усмехнулась Вера. — Я как раз сегодня уволилась.       — Серьёзно? Ну, я прям как чувствовала. Слушай, у нас как раз сейчас вакансия супервизора открыта. Правда, это в Казани. Готова рассмотреть такой вариант?

***

      — Всё собрала? — Танюха, подхватив последнюю коробку с вещами, выжидающе застыла в дверях.       — Ага, — Вера оглядела полупустую квартиру, и в груди защемило. Она прожила здесь без малого восемь лет и теперь уезжала в пугающую неизвестность. Она никогда не относила себя к числу людей, способных до старости заниматься одним и тем же, но сейчас под действием эмоций неизбежно пыталась уцепиться за отголоски своей старой жизни.       Они заперли двери и спустились на парковку у дома. Эта зима оказалась щедра на солнечные ясные дни. Морозный воздух чуть пощипывал ноздри и кончики ушей, заставляя Веру вжиматься в пушистый меховой ворот куртки.       — Негусто у тебя пожитков, — заметила подруга, опуская коробку в багажник, наполовину забитый другими коробами, пакетами и свёртками.       — Остальное у отца в фургоне, — пояснила Вера, укладывая рядом пакеты, что несла сама. — Он дома ждёт.       Вера вспомнила разговор с родителями, как боялась сказать о переезде, и как удивилась их спокойной реакции. Мама не бросилась ругать её или разубеждать, как это случалось прежде, а папа и вовсе вызвался перевезти её вещи, когда та найдёт подходящее жильё.       — Лаура не приедет попрощаться? — осторожно поинтересовалась Танюха, прерывая череду воспоминаний.       — Не, — покачала головой Вера, закрывая багажник. — Она с утра уже попрощалась по видеосвязи в обнимку с фаянсовым другом.       Танюха удивлённо приподняла брови и как-то неопределенно хмыкнула.       — Токсикоз? — предположила она неуверенно.       — Ну да, — подтвердила Вера. Подозрения в том, что Лау беременна, поселились в её голове ещё во время отпуска, когда они вместе во время очередного ночного просмотра сериала точили маринованные корнишоны с мёдом.       — Ну, однажды это должно было случиться, — справедливо рассудила подруга.       — Я тоже так подумала, — кивнула Вера. Раньше она боялась даже представить такое, но сейчас была действительно рада, что у Лау появится малыш. Такой же розовощёкий маленький интроверт с черными глазками бусинами или, как Макс, неугомонный светловолосый голубоглазый электровеник. Кажется, на сей раз её действительно отпустило.       — Ладно, звони, не забывай. Приезжай на праздники, — Танюха протянула ей руку, и Вере почему-то вспомнилось то первое и единственное её рукопожатие с Надей. Вера улыбнулась и потянула на себя руку подруги, вовлекая её в объятия.       — Спасибо, — проговорила она едва слышно.       — Береги себя, — так же полушепотом ответила Танюха.       Вера выпустила подругу из объятий и поспешила сесть в машину. Не хватало ещё разреветься, она ж в конце концов не на войну уезжает. Всего в соседний город по работе.       Она выехала со двора на оживленную улицу. Не до конца оттаявший иней поблескивал на лобовом стекле, усиленно работали дворники, с приборной панели хитрым взглядом на неё пялилась кошачья морда. Нахлынувшие сантименты потихоньку уступали место воодушевлению. Она намеревалась вернуть Надюше её проездной. И плевать, что он недействителен и просрочен.