Нет прекрасней любви, чем та, что делает нас лучше. И даже пусть она печальна. Это совсем не портит её.
Тонкие пальцы чертили узоры по спине, а солнечные лучи пробивались сквозь шторы, щекоча лицо. — Я нападу на тебя, если не прекратишь, — сонным голосом пробубнил Малфой в плечо жены. Она задрожала от беззвучного смеха, и на лице мужчины расплылась улыбка. — Или ты этого и добиваешься? — руки подцепили кружевную ночнушку, задирая вверх и скользя по талии. — Доброе утро у тебя всегда начинается с этого? — довольно отметила миссис Малфой. — Когда меня так будят, то да… Их прервал недовольное ворчание из коридора. — Мам! Пап! Будете столько времени валяться, и я опоздаю на Хогвартс-Экспресс! — дверь распахнулась, и светлый мальчик с платиновыми, как у отца, волосами влетел в родительские покои. — Скорпи! — возмутилась мать. — Скорпиус Малфой, врываться так… не к лицу воспитанному человеку. Выйди и зайди, как положено! — строго приказал Драко. Мальчик затормозил и раздражённым пыхтением поплёлся обратно к двери. Три нетерпеливых стука по дубовой поверхности раздались гулким эхом в огромных покоях хозяев Малфой-Мэнора. — Кто там? — невозмутимо спросил Драко, и жена закатила глаза от детского поведения мужа. — Ты серьёзно?! — вскричал Скорпиус за дверью. — Пап, ты хочешь испортить этот день? Ты же знаешь, как я его ждал! — мальчик зашёл в покои. — Дай подумать… — протянул Драко. — Ты всего-навсего напоминал нам об этом трижды в месяц с момента, как в первый раз ощутил магию в себе. Каждый день, как получил письмо из Хогвартса, и последние три дня я избегаю тебя по одной простой причине: что у меня уже глаз дёргается от обилия слово «Хогвартс», — Астория рассмеялась, а Скорпиус залез на родительскую кровать. — Ты же будешь по мне скучать. И не вздумай слать мне громовещатель с записью твоих рыданий, па! Это кошмар, — смачный подзатыльник взбодрил мальца, и он упал на подушки между родителей. — Ладно-ладно! Я же знаю, что ты любя. — Несносный малый, — улыбнулся Драко. Они наспех позавтракали, и, пока Астория торопливо собиралась, Драко открыл свежий Ежедневный Пророк, что принёс филин. Он несколько раз перечитал главную новость. — Этого и следовало ожидать, — хмыкнул слизеринец. — Что там? — показалась из гардеробной миссис Малфой. — Гермиона Грейнджер — новый Министр магии, — ответил Драко. — И слушай, что тут… «Вы были рождены великой!» говорит ей репортёр, — Малфой прокашлялся и с ехидством зачитал ответ. — «Во-первых, я не считаю себя великой. Во-вторых, великими не рождаются, а становятся» «Какая была гриффиндорка до мозга костей, такая и осталась!» Астория бросила напряжённый взгляд на мужа. «Что за лицо?» — Ты тоже думаешь, что гриффиндорцев отдельно учат этим пафосным мотивационным фразочкам? — изогнул бровь он. — Нет, я думаю, Гермиона Грейнджер действительно великая волшебница. — Ох… — вздохнул Малфой, растягиваясь на кресле. — Выскочка. Хотя я не видел её после выпуска из школы. Да и то, не помню. Какой она была на последнем курсе школы? — спросил Драко. Астория вернулась в гардеробную. Повисла тишина. Драко уже хотел было повторить вопрос. — Такой же, как и раньше, — послышался сдавленный голос жены. «Невыносимой, вездесущей, вечно во всё лезущей. И такой раздражающей». — Ты в порядке? — спросил Малфой. «Какая-то она странная…» — мелькнуло в голове, но последовал ответ. — Да-да. Переживаю за Скорпиуса. Платформа девять и три четверти была полна народу. Родители собирали детей и провожали на поезд. Скорпиус заметно нервничал, перебирая в руках бумажку, на которой были перечислены необходимые вещи. — Ма, а мы взяли учебник по чарам? Не оставили? — спросил Скорпиус. — Да-да, не переживай. Всё будет хорошо! — Астория мягко обняла сына. — Без учебника по чарам тебя не вышвырнут из школы. Просто дадут другой, — послышался голос позади. — Он может оказаться даже лучше. Драко обернулся и увидел Избранного. Щетина и неизменные круглые очки. Он растянулся в насмешливой улыбке. «Как учебник Принца-полукровки?» — Только если вычитаешь что-то, не применяй неизвестные тебе заклинания на школьных врагах, — хмыкнул Малфой, и Поттер рассмеялся. — Он же твоя копия, — непринуждённо бросил гриффиндорец. Чуть поодаль от них Джинни Уизли поправляла чемоданы на тележке темноволосого мальчика, что был отдалённо похож на Избранного. — Вон от того пацана, — Драко ткнул на мальца возле Джинни, — держись подальше, если хочешь спокойной жизни в школе. Поттер с улыбкой потёр бровь. — О, ну, вряд ли они подружатся, раз будут на разных факультетах, — скептически заметил Избранный. — Каким же потрясением для тебя будет, если твой сын попадёт на Слизерин, Поттер, — усмехнулся Драко. — Вы Гарри Поттер? Да? — охнул Скорпиус. — Вы разве были врагами в школе, пап? Ты вроде говорил, что очень уважаешь Гарри Поттера! — Малфой кашлянул, а брови Гарри поползли наверх. «Твою ж, Скорпиус! Когда ты научишься держать язык за зубами в такие нужные моменты?» — Да? Видимо, я плохо понял твоего отца. Либо он плохо выражал своё «уважение», — зелёные глаза смотрели с издёвкой. «Ну, естественно… знаменитый Гарри Поттер теперь не упустит шанса припомнить мне это раз десять. Может, сотню…» — Не то что бы врагами, Скорпиус, — процедил сквозь зубы Драко. — Но я совру, если скажу, что не мечтал, чтоб этот шрам не в ту стенку на Кингс-Кросс вбежал. «Хотя мы бы могли быть хорошими друзьями, но после всего, что было, безобидные подколы — лучшее, на что мы способны», — мысли его прервало странное покалывающее ощущение в груди. Он обернулся и встретился взглядом с карими глазами. «Эти глаза всё такие же. И цвет у них такой. Как что? Как… карамель? Ну, может. Хотя какая разница?» Гриффиндорка уверенной поступью шла к ним. Уизли держал за руку маленькую девочку с веснушками и непослушной копной волос, а мальчик чуть постарше вёз тележку рядом с матерью. «И, кстати, я что, ощутил её взгляд? Что за херня?» — подумал Драко, но не подал виду. — Драко Малфой собственной персоной? — бровь Гермионы изогнулась. — Министр магии? — кивнул он и протянул руку. — Поздравляю, Грейнджер. Гриффиндор спасает и правит миром? Она ухмыльнулась, но пожала руку в ответ. И было что-то в этом касании, что заставило пробежаться дрожи по позвоночнику. Пиджак гриффиндорки приподнялся на руке, обнажая предплечье. Малфой скользнул взглядом по светлой коже и заметил, что на месте шрама от его тётки красовалась татуировка. «Крылья?» «Интересный выбор», — мелькнуло в голове. «Что бы это могло значить?» «Решила перекрыть грязнокровка?» «Блять, я столько раз в школе тебя так называл». «А ты… молодец. Вон, чего добилась. Министр магии». «Не зря ты тогда помог ей в Малфой-Мэноре. Иначе эта светлая голова протирала бы койку в Мунго», — довольно отметило сознание. «И, блять, как хорошо, что она этого не знает. Это был странный поступок, но я о нём не жалел» — Ну, теперь будем видеться каждый год здесь? — улыбнулась Гермиона. Драко уловил напряжённый взгляд Уизли и, на его удивление, Астории. «Что это было? Ревность? К чему? К ней? Астория, ты издеваешься что ли? Я и эта заучка? Да не бывать такому!» — но Гермиона тряхнула головой, и на её лоб упал непослушный локон. Драко не сразу понял, как резко рука из кармана в брюках дёрнулась в желании заправить его за ухо. Но он вовремя остановил себя. «Что это за порывы, Малфой? Совсем спятил?» — он обвил талию жены рукой, что теперь без дела зависла в воздухе. «Почему у меня дежавю? Будто я делал это сотню раз» «Бред. Чтоб я заправлял волос за ухо всезнайке Грейнджер? Смешно. Бред!» «Нужно как-то отвлечь этот тупой выпад, пока Астория не заметила» — Не скажу, что рад такому раскладу, — шутливо ответил Драко. — Есть вещи, которые не меняются, Малфой, — пожал плечами Рон. — Эта твоя ухмылка мне снилась. — В кошмарах, надеюсь? — подстегнул слизеринец. — Никак иначе, — улыбнулся Уизли. «Вот с ним мы бы никогда не стали друзьями». Они уже возвращались домой, когда Астория вдруг повернулась к мужу. — Что за милости с Министром магии? — светлые глаза жены сузились. — Какие милости? — растерялся Малфой. — Будете видеться каждый год, — ехидно передразнила она гриффиндорку, и Драко рассмеялся. — Ты, оказывается, умеешь ревновать? — веселился он, но закусил губу, когда увидел выражение лица жены. — Да, брось, это же бред. Женщина промолчала, и Драко вздохнул перед тем как серьезно сказать: — Я… люблю тебя. Астория пристально смотрела ему в глаза. Малфой терпеть не мог выражать свои чувства. Эти простые, казалось бы, слова вызывали в нём непонятную дрожь. Будто произносить это вслух что-то неестественное. Инородное. Даже неправильное. Но сейчас он чувствовал, что обязан это сказать. — Люблю так, как никого и никогда. Ты же знаешь. Тебе не к чему ревновать. Астория прильнула к нему. Он не знал, почему в её глазах собрались слёзы и печаль. Но зато отлично знал характер жены. Она никогда не жаловалась и предпочитала молчать в такие моменты. А потому он просто обнял женщину, что, сжавшись комочком, заплакала на его плече. «Почему каждый раз, когда я говорю, что никогда и никого, кроме тебя, не любил, ты плачешь? Это так трогательно?»***
Пять лет спустя…
После рождественского ужина Драко со Скорпиусом сидели в гостиной Мэнора и открывали подарки. — Новая метла? — улыбнулся Скорпиус, разворачивая упаковку. — И как ты догадался, — скептически заметил Малфой-старший, осматривая запакованную метлу. «Это же очевидно. Ты не умолкал об этой модели последние десять писем из Хогвартса». Но лицо сына было грустным. Он не походил на парня, которому подарили метлу его мечты. «Знаю я этот взгляд». — Так, пошли-ка прогуляемся? — Драко встал с дивана. — Но на улице снег, — нахмурился Скорпиус. — В этом и смысл. Я покажу тебе кое-что. «Это поднимет тебе настроение». «Мне всегда поднимает». Скорпиус нехотя плёлся за отцом по тропинке, что была уже заметена снегом. Зима в северном Уилшире была примерно-образцовой. Снег, холод. Драко остановился посередине дорожки и свернул на снежную поляну. — Куда ты? — буркнул Скорпиус. — Па! — Иди за мной, — Малфой-старший остановился возле чистой гладкой снежной поверхности и, расправив руки в стороны, упал спиной в снег. — Повторяй за мной. Можешь наложить согревающие. — Что за? — скривился Скорпиус. — Предлагаешь мне валяться в снегу? — Не будь занудой и лучше расскажи мне, кто она? Та девушка, что лишила тебя покоя, — Скорпиус замер, смотря на отца. Немного поколебался и лёг на снег рядом. — Как ты узнал? — тихо спросил он. С тёмного вечернего неба хлопьями падали снежинки. Это расслабляло. Они спускались, кружась в причудливом танце, пока Малфой-старший, вытянув руку к небу, ловил их на бледную ладонь. — Это написано на твоём лице, — ответил Драко. Скорпиус повернул голову, смотря на задумчивого отца. — Есть одна девушка. У нас всё так сложно. Она — вредная и бесит меня. Жуть как! И мы вечно спорим и ссоримся. И я себя не понимаю. Полно других девушек, но меня так и тянет на эту, Салазар подери. — Признайся ей, — коротко ответил Малфой-старший. — В чём? — нахмурился парень. — Что ты влюблён, — невозмутимо продолжил отец. — Да я не… — парень фыркнул, гневно ловя снежинку у носа. — Я был в похожей ситуации. Меня тоже когда-то давно бесила одна выскочка. Сейчас, спустя столько лет, я понимаю, что, наверно, просто был влюблён, — Драко вспомнил каштановые кудри и вздёрнутый нос. — И? Ты ей признался? — Скорпиус поёрзал на снегу. — Что было потом? — Нет. Не рискнул, — хмыкнул Малфой-старший. — Мы были разные. И я струсил, — Скорпиус разочарованно вздохнул. — Но я советую тебе, так не делать. В моём случае всё хорошо сложилось, и мне встретилась самая мудрая женщина на свете. Твоя мама. — Как ты понял, что влюбился в маму? — спросил парень. — К сожалению, я не помню, — горько ответил мужчина. — Ты не можешь вернуть воспоминания? — Если постараться, могу, но твоя мама перед смертью просила меня только об одном одолжении. Не возвращать воспоминания. — Почему? — выдавил Скорпиус. Астория умерла от болезни, что уносила её на протяжении трёх лет. У них было время попрощаться и сделать всё, что они хотели, но отец с сыном скучали по доброй и нежной волшебнице. — Она хотела, чтобы наша история осталась в моей памяти из её рассказов. И, признаться честно, я тоже этого хочу. Потому что что-то мне подсказывает, что в реальности я не был таким романтичным джентльменом. Твоя мама явно приукрасила, — Драко улыбнулся. — Вообще, она всегда видела меня лучше, чем я есть. И это, признаться, даже мотивировало меня не разочаровывать её. И она была слишком доброй для этого мира. Понимающей. — Она помогла тебе измениться? Драко напрягся. Сын знал о его прошлом. О метке, которая всё также жила на его предплечье, и о поступках, за которые ему всё ещё стыдно. «Не знаю… Астория ли стала причиной перемен. Наверно, я много пережил за те пять лет, что забыл». «Но оно и к лучшему, учитывая, как от меня шарахаются бывшие коллеги из французского Аврората, я, кажется, не занимался ничем приятным». — Думаю, да, — кивнул, наконец, Малфой-старший. — Знаешь, я всё хотел спросить тебя, — Скорпиус сглотнул. — Ты ведь занимался тёмными искусствами, и эта метка… Тебе даётся светлая магия… сейчас? — Светлая, как патронус? — догадался отец. — Да. Я никогда не видел, чтобы ты его запускал. — Мне не удавался патронус очень долго. Впервые я запустил его, когда родился ты. Я был настолько счастлив, — с довольной улыбкой ответил Драко. — О, я не знал, — удивился Скорпиус. — А какой он? Какое животное? Драко нахмурился. — Я не знаю. Это то ли змей, то ли ящер. Я не очень понимаю… хочешь, покажу? — предложил он. — Да! — кивнул Скорпиус, и Драко приготовил палочку. Яркий свет сорвался с края волшебного древка, отправляя в небо светящееся животное. Оно кружило в воздухе над волшебниками, что лежали, всматриваясь в его полупрозрачные очертания. — Па! Я знаю, что это за животное, — неожиданно сказал Скорпиус. «Для змея большеват, и лапы есть». «На ящера тоже не похоже». — Ну, и? — поднял бровь Малфой-старший. — Это бескрылый дракон…