Камелот былого и грядущего

      Сердца королевской семьи бьются с унисон. Так часто говорила мать Утера, пытаясь усмирить трех мальчишек, вечно дерущихся то в шутку, то всерьез. И никто из них не понимал этой странной фразы.       Старший из братьев Пендрагонов, Констанс, был высок и худощав. Нравом он пошел в тихую и заботливую мать и умело подбирал слова, чувствуя людей. Отец пророчил ему будущее не только великого короля, но и выдающегося дипломата. В груди старшего Пендрагона билось сильное, доброе сердце. Однако злить его не стоило: мягкий Констанс становился жестким и решительным в минуты гнева. Сполна на себе почувствовал это Амброзиус, которого старший брат пару раз протащил по коридорам замка за волосы, как простого дворового мальчишку.        — За что, Констанс?! Отпусти! Отпусти, я тебе говорю! Ну пожалуйста! Констанс! — вопил Амброзиус, пытаясь отцепить руку брата от своих отросших волос.       — Будешь еще Утера обижать?! Будешь?! — тихо рычал Констанс, не разжимая сильных пальцев. Если бы в этот момент по коридору не шла королева, держащая за руку пятилетнего зареванного Утера, неизвестно, чем бы закончилось все для среднего сына Пендрагонов.       И снова трое мальчишек стоял в кабинете отца, все трое получают сполна. А после — все те же ласковые слова матери: «Ваши сердца бьются в унисон». И что они только значат?       Конечно, кроме драк у них были и другие развлечения. Амброзиус умел придумывать их, он был самым хитрым и ловким из них. Если нужно было украсть что-то с кухни или достать что-то из кабинета отца без его разрешения, то на помощь всегда приходил Амброзиус. В его груди быстро-быстро билось сердце, полное решимости. И даже рассудительный Констанс порой попадал под его влияние, что уж говорить об Утере, для которого старшие братья были как свет в окошке.       — Ну что ты, струсил? — тихо шептал Амброзиус на ухо Утеру, придерживая его сильной рукой. Они стояли вдвоем на стене замка, внизу — стог сена. Утер сглотнул и покачал головой, тогда старший брат схватил его за руку и резко потянул на себя. Утер тихо взвизгнул, зажмурившись, но вскоре совсем рядом послышался смех Амброзиуса. Брат заливисто смеялся, продолжая прижимать его к себе. Они лежали в колючем сене, и Утер вдруг тоже начал смеяться. Невозможно было оставаться серьезным, пока рядом был Амброзиус. Король пророчил ему будущее великого полководца.       Утер все свое детство находился между двух этих сердец. Мягкого и сильного Констанса, решительного и задиристого Амброзиуса. И как бы старшие братья себя ни вели, как бы больно они ни лупили его в драке, младший сын Пендрагонов всегда знал, что находится под их надежной защитой.       И через много лет, когда младший из братьев Пендрагонов останется один, он поймет, как ему не хватает тех двух сердец, с которыми бы могло биться в унисон его измученное, полное сомнений сердце. Только тогда он поймет, что мать просила не тратить драгоценное время на драки и склоки, будто она всегда чувствовала, что его у них будет не так много.