ГЛАВА 4
Не сказать, что глаза привыкли к темноте. Но сейчас она является надежным другом. Никто не увидит, никто не осудит. В той же самой темноте скрывается много секретов. Хотя, кого Шисуи обманывает. Он отчетливо чувствует за собой пристальное наблюдение. Очевидно, этот присмотр ему не нужен. И, скорее всего, его «спаситель» тоже понимает, что эту слежку давно раскрыли. Так в чем же основная причина продолжать так таращиться? Учиха постарается игнорировать это. Он вернулся в комнату, дай бог, минут тридцать назад от силы, но по ощущениям — юноша сидит тут вечность. Стены так и давят, а мрак окутывает собой. Хоть Учиха более светолюбив, сейчас в такой темноте ему становится немного легче подумать. Тело немеет с каждым движением — страшно совершать их, а голова просто раскалывается от наплыва вопросов и некоторых противоречий. С этим ему предстоит разобраться в ближайшее время. Но его нетерпеливость так и дает о себе знать — хочется все и сразу. В воздухе висит напряжение. Каждый, вошедший сюда, ощутит всю тягость на себе. Дышать становится трудно, если честно. Оттого Учиха и вдыхает через раз, концентрируясь полностью на «интересном» уголке комнаты, пока мысленно он далеко отсюда. Ей-богу, он будто в психушке находится. Остается только включить свет и увидеть белые стены. Состояние приближенное, в общем-то. В голове каша. Это состояние нельзя описать двумя словами. Да и несколькими предложениями тоже затруднительно — Шисуи бы не смог. Он вообще сейчас не в состоянии связно говорить, настолько ему погано. Вопросов туча. И самые основные крутятся на поверхности: "Что такого произошло, раз Учиха позволил деревне устроить геноцид? Почему он закрыл на это глаза? Почему продолжал находиться там оставшееся время?" Они были самыми очевидными, но он не задал их с самого начала, ведь волновала его именно причина. Его клан породил великих людей. Взрастил воинов, которые отдавали свои жизни за Коноху. Так почему же произошло так, что деревня предала своих братьев по оружию? В голове просто не укладывается. И как бы не просил Тоби немного умерить мозгоштурм — он думает слишком шумно — Шисуи унять поток мыслей и вопросов не может. Ему же хуже от этого станет, верно. Все он понимает. Но делает по-своему. Лучше брать себя измором, чем потом оставаться в дураках. А учитывая, что он и так чувствует себя как самый недалекий человек на этом свете, нагонять следует немедленно. Итак, еще раз. Давай, Учиха Шисуи, напряги мозги. Что ты помнишь? Кадры погони. Это было перед самим падением в реку. Нужно что-то ранее, хотя бы крупицу. Ну же. Учиха на секунду синеет, а конечности немеют — настолько он напряжен сейчас. В темноте не видно, но все его вены взбухли донельзя, особенно та, что на виске. По щекам проходится жар. «Уверен, что именно ты станешь Хокаге?» — детский голосок, что промелькнул в голове, тут же оборвал поток мыслей. Он будто катил огромный валун в гору и тут же оступился, придавливая себя им. В голове крутится лишь фраза, адресованная явно ему. Учиха будто собрал осадок со дна, ведь не понимал, чей это голос, но определенно слышал его ранее. Знает только, что он принадлежит ребенку. Больше просто нет сил что-то вспомнить. Тело, словно безжизненное, валится на койку, пока глаза с лопнувшими капиллярами глядят в черный потолок. Он привык к темноте, видит некие очертания. Правда, силуэт алоэ на столе ему никак не поможет. Его смущают вспомнившиеся слова. Хокаге? Он? Он не согласился бы на это никогда, будь в здравом уме. Учиха Шисуи — не тот человек, который мог бы заняться деревней и ее делами. Уж он-то знает, как искренне боится огромной ответственности. Юноша помнит о своем положении в Листе — он был заслуженным джонином, человеком, чью силу боялись. Но была в нем некая черта характера, которая искренне тревожилась от возможности не оправдать чужие надежды. Именно сейчас он хотел бы спокойно жить в домике у моря. В тишине и покое. Вот только одному ему там делать нечего. Учиха уже успел заметить, что некое чувство неполноценности преследовало его с самого начала. Будто он потерял частичку себя. Что же касается поста Хокаге — это слишком странно. Нет, если закрыть глаза на скромность, Учиха действительно мог бы быть кандидатом. Но и без него там выдающихся ниндзя хоть задницей жуй. На ум приходит только то, что это могла быть крайняя мера. В здравом уме он бы никогда. Но если дела обязывали? Закрывая усталые глаза, Учиха только тяжело вздыхает. В висках стреляет, руки подрагивают то ли от холода, то ли от напряжения, а по спине пробегает холодок. Боль будто бегает по всему телу, устраивая «веселые старты», причем, где попало. Будто в его организме сейчас работает все случайно. Идиот, знает же, почему так, но все равно настырно продолжает изматывать себя. Наверное, это качество у Учих не раздавить ничем. Вот только собственный ослабленный организм не выдерживает. И юноше приходится принудительно отключиться. Перегрелся. Ей-богу, Шисуи не хотел. Единственное, чего он боялся на данный момент — заснуть слишком надолго.***
На удивление, дождь сегодня прекратил лить. Тоби недавно сказал, что так бывает либо по воскресеньям, либо когда Пейн покидает деревню. К сожалению, все числа перепутались уже давно, поэтому отличить день недели от простого визита в другое место Шисуи не может. Да и фиолетово ему как-то, если честно. Пока что он не торопится встречаться с главой Амегакуре, но такие мелочи запомнит. Некая тренировка памяти, да и в общую копилочку сведений тоже пойдет. Каждая мелочь важна. В тот раз сон не оставил его. И, на удивление, Учиха проснулся не с тянущим чувством под глазами. Спать и думать — два занятия на всю жизнь. Когда он встанет на ноги, вспоминать об этом будет подобно кошмару. Пусть руки и не работают как следует, а ноги еле-еле волочатся, юноша настырно передвигался самостоятельно, по стеночке, испытывая себя все больше и больше. — В таком состоянии тебе больше всего не стоит высовываться именно сюда, — позади уже знакомый голос, на который юноша охотно оборачивается. Глаза Шисуи все так же больны, но на сей раз издают некий заинтересованный блеск всего на секунду, щурясь по-лисьи. Позади, у самого основания языка яшки, стояла уже привычная фигура Тоби, облаченная во все черное. На этот раз в его гардероб прибавился черный распахнутый плащ с красными облаками, мерно развивающийся на легком ветру. При взгляде на данный атрибут одежды, в голову будто что-то ударило. Правда, юноша так и не смог понять, что конкретно ему удалось вспомнить или узнать. Будто мысль, вот-вот родившаяся на свет, тут же погрузилась обратно во тьму. — Ты один сюда поднялся? — летит следующим вопрос, пока собеседник подходит ближе, буквально ступая на край, откуда свисала одна чужая нога. Шисуи, должно быть, действительно самоубийца, раз в таком состоянии сидит сейчас на высоте огромной башни, свесив ножки. — Один. Ноги отнимаются столько ходить по лестнице. Оно и понятно, почему. Поэтому я решил немного передохнуть здесь. Все-таки, свет видеть мне приходится не часто. Особенно находиться снаружи, — объясняется Шуншин, чуть задрав голову, чтобы видеть рядом вставшего Тоби. Собственная линия челюсти открывается, пока кудрявые волосы спадают назад. Чуть покрасневшая из-за напряжения рука опускается с собственного поднятого колена, опускаясь на язык демона, буквально под чужие ноги. Ветер холодный, но слишком приятный, чтобы уходить отсюда. — Это место поистине красиво. Особенно, когда здесь не льет как из ведра, — уже тише произносит юноша, чуть приопустив веки. Накатывает тоска. По дому ли? Его там предали. Возвращаться больше некуда, поэтому остается довольствоваться только этими видами. — Однообразные пейзажи порой надоедают, — односложно отвечает Тоби, скрещивая руки на груди. Эта привычка поистине идет этому Учихе — выглядит он так чересчур важно. — Ты говорил, что мы из одного клана. А зовут тебя действительно Тоби? — вдруг интересуется Шисуи, ,запуская руку в отросшие волосы. Ему не нравится, как они лезут в глаза. В этой стране они слишком сильно вьются, что тоже не особо неожиданно. Следует поправить длину. — Нет, — немного подумав, отвечает собеседник, чуть опуская голову на Шуншина, будто изучая его взглядом, — меня зовут Учиха Мадара. Виснет тишина. И ведь он не шутит. За то короткое время, что Шисуи успел узнать Тоби, для него открылся факт — шутить он не умеет. Да и говорит без особого юмора, так, с иронией временами, подчеркивая его суровые реалии. И, честно, Учиха даже не знает, что ответить на такой неожиданный вброс. Учиха Мадара? Очевидно, он помнит, кто это такой. Даже самый последний идиот знает это имя. Вопрос заключается в другом. И Шуншин не побоится показаться дураком, задавая его. — Не думаю, что это шутка, учитывая, что по тебе и не скажешь, что ты любишь шутить… — юноша делает паузу, еще раз осматривая оранжевую маску от и до, будто пытаясь найти какие-то зацепки. Лишь некоторые незначительные трещины бросаются в глаза. А еще местами запыленность, особенно между объемных спиралей. Будто ее часто снимали и откладывали в пыльное местечко. Настолько часто, что смахивая маленькие крупицы, они попадали в места между спиралями. Их, кстати, почти и не заметить, но лисьи глаза все-таки разглядели этот изъян. Теперь личность перед ним стала для него куда интереснее. — Но я, подобно идиоту, могу полагать, что это просто совпадение. Но что-то мне подсказывает… — кудрявый не договаривает, оборачиваясь на красоты страны Дождя, ощущая на своем лице дуновение ветра. Лето на дворе, но ветер летит прямо с севера, заставляя волосы на руках встать дыбом. — Верно думаешь. Это не совпадение, — пожимает плечами Тоби, находя место недалеко от младшего Учихи, присаживаясь также на край языка якши. Наступает очередное молчание, в процессе которого Шисуи подбирает челюсть и настраивается. Вопросов стало только больше. А Тоби, подобно непричастному, остается все также спокоен. Даже тон его голоса говорил о том, что представляться этим именем не стало для него чем-то особенным. Тогда, сколько ему лет? Судя по шрамам, которые добавляют ему годов, судя по бледной, будто у мертвеца коже и уставшим глазам, ему точно больше тысячи. Шисуи молчит, спиной ощущая чужое присутствие, пока собственные глаза устремлены на другие высокие здешние здания. Старший Учиха явно ждет вопросов. И Шисуи готов задавать их, но только после того, как соберет собственные мысли в кучу. Он слишком расслабился. Утерял навык быстро мыслить, что для шиноби — крайне важный аспект работы. На одном спасибо: собеседник не торопит его, как бы всем видом показывая, что он без проблем подождет. Человек, спасший его, определенно довольно понимающий. Наверное, всем Учихам в глубине души это свойственно. — Я… Я, честно, и рта открыть не могу… Это настолько неожиданно, — глупо усмехается Шисуи, укладывая собственную ладонь себе на лоб. У него будто жар. Ну или ему стыдно за то, что он туго соображает перед таким человеком, — мне, наверное, теперь следует называть вас в более почтительной форме. Шисуи идиот, раз отшучивается в такой ситуации. Дурости в этом юнце хоть отбавляй, пусть и он одновременно с этим полон серьезности. Учиха Шисуи — довольно противоречивый фрукт. — Мне все равно. Хотя, будет более привычно на «ты», — будто снова пожимает плечами Тоби, заставляя повернуться к себе Шисуи и его растерянное лицо, — это известно не многим. И пока что я не собираюсь разбрасываться данной информацией. Намек понят. Но Шисуи теперь чувствует некий дискомфорт. Кто бы мог подумать. В голове не укладывается. И ведь такое действительно могло получиться. Но, чтобы понять все окончательно, следует задать хотя бы пару вопросов. — Как так получилось? Довольно много лет прошло. Почему ты вынужден скрывать лицо? Что делаешь подали от деревни? Вопросов, честно, туча. Я даже не знаю, с какого начать, — растерянно произносит юноша, взглянув на свои руки. Казаться дураком стало как-то стыдно, если быть откровенным. Вот только собеседник явно не переживает по пустякам. Он лишь тихо усмехается и поднимает голову к небу, рассматривая вновь наплывающие тучи. Слишком резко наплывающие. Значит, Пейн все-таки покидал деревню. И теперь он вернулся. — Это довольно долгая история. Но если в двух словах — я остался жив после боя с Хаширамой. «Изанаги» и подмена тела — делов-то. У меня есть свои дела в этом мире, поэтому я вынужден не высовываться. Лишнее внимание ни к чему, — объясняется Тоби, поднимаясь с места и осматриваясь. Объясняет отсутствие одного глаза, хорошо. Шисуи почувствовал всплеск чакры буквально на секунду, но потом тут же прекратился. И от такого ощущения его будто прошибло током повторно. — Ты поможешь мне, а я тебе. Поэтому прятаться под масками не вижу смысла. Все-таки, мы родственники, — всплескивает руками Тоби, ступая по языку демона обратно в помещение, — сейчас начнется дождь. У тебя, да и у меня, будут проблемы, если ты заболеешь, промокнув. Младший Учиха не говорит ни слова, лишь поднимается на чуть подрагивающих ногах, следуя за бывшим главой своего клана. Вопросов меньше, кстати, не стало. Юноша лишь заходит под крышу, чувствуя спиной холодок и капельки влаги на шее. Тут же начался ливень, оглушая на секунду уши. — Ты был в курсе того, что происходит в деревне, которую основал. Так почему же никак не повлиял на это? — задает вполне очевидный вопрос Шисуи, рассматривая щель в чужой маске. Он видит этот темный глаз, окутанный усталостью. Смотря в него, Учиха на автомате готов поверить в то, что сказал ему Тоби, ведь ни у кого другого такой колоссальной измотанности во взгляде он не видел. — Мои люди предали меня в свое время. Да и не только клан. Вся деревня была против. Можно сказать, это была месть за многолетнюю обиду. Тогда, спрашивается, смысл мне возвращаться? — с неким смешком произносит старший, будто эта информация является сама собой разумеющейся. А потом хлопает рукой по спинке кресла, предлагая присесть. Шисуи удивлен. Но все равно подходит, присаживаясь буквально перед Мадарой, смотря снизу вверх на чужую маску. Краем глаза замечает кунай, который Учиха достал из подсумка. Моментально напрягается. — Ты недавно жаловался на отросшие волосы. Могу облегчить твою жизнь, — предлагает Тоби. И это заставляет слабо улыбнуться, отводя взгляд. Верно, это тоже жизнь шиноби-одиночки. И кажется довольно милым тот факт, что ему предлагают убрать ненужную длину. Очевидно, Учиха Мадара — легендарный воин, а не талантливый парикмахер. Но юноша не откажется. — Не слишком коротко, — единственное, что говорит кудрявый, наблюдая за тем, как перчатки с чужих рук соскальзывают, оголяя бледные мозолистые руки с явной синевой в районе вен. Пальцы длинные, красивые. Даже темно-зеленого цвета лак ничуть не смущает, будто так и должно быть. Спиной Учиха чувствует чужое присутствие. Тело у Мадары отдает холодом и резкостью. Даже его действия донельзя неаккуратные. Но, должно быть, отрезать он будет на совесть. И Шисуи чувствует, как чужие холодные пальцы местами проходятся по коже головы, чувствует резкие движения острого куная, что обрезает кучерявые колтуны. Все это кажется каким-то выдуманным. В голове не укладывается.***
За всю свою недолгую жизнь Обито успел повидать множество людей. Чего греха таить — он знал также много Учих. Правда, только в детстве. Умел он наблюдать и фиксировать. Однако тут же забывал все на фоне событий, происходящих с ним. Но такого человека он видит впервые. Учиха Шисуи — одна сплошная белая ворона их клана. В хорошем смысле. Он отличался чем-то. Имел качества, несвойственные Учихам. Да и другим людям тоже. Он осторожный — видно невооруженным глазом, но также и довольно обходительный. На первый взгляд — очень ласковый и мягкий. «Шисуи Телесного Мерцания» вовсе не идет ему. Учиха наблюдал за ним довольно долго. Порой изучал его внешность, пока тот валялся в отключке. И каждый раз находил для себя вещи, которые выделяли его среди остальных. Может быть, они бы даже поладили, будь ситуация немного другой. Задумываться об этом — априори неправильно, ведь есть «план». И Обито следует ему со всей присущей серьезностью. Лишь порой обращает внимание на местами блестящие глаза Шуншина. Талантливый и добрый, Учиха попал не в те лапы, так еще к тому же имея амнезию. Казалось бы, лучше ситуации и не придумаешь. И Обито делает свои дела на отлично. Только вот ведет он себя немного иначе. Учиха Шисуи определенно важен для его плана. И сыграет в жизни Обито он не последнюю роль. И следует добиться его максимального расположения. Следует сделать так, чтобы Шисуи чувствовал себя с ним как можно более расслабленно и комфортно. Раз достать глаза не представляется возможным, то следует скооперироваться с их обладателем. Лишь бы он был на их стороне. Зная его — он схватит любой прокол. С таким хитрым лисом следует быть осторожнее. И какой бы эта миссия не казалась увлекательной, Обито хотел бы понять получше, какой Шисуи человек и что конкретно отличает его от остальных. Порой, засматриваясь на чужие эмоции в целях изучения, Обито ловит себя на мысли, что эта детская несерьезность может быть следствием большой травмы. Нет, Шисуи может быть и серьезным в нужный момент, но его тип личности не особо посредственен. У него есть очевидные противоречия. И Обито хотел бы понять причину этого. Наблюдать за этим парнишкой интересно. Усталый и потрепанный вид делает его похожим на истинных Учих. Вот только огонек в глазах у него не похож на блеск таковых его семьи. Обито понимает, чем же он так привлек Учиху Итачи. Очевидно, он в курсе обо всем — видел воочию. И не осуждает. Ему просто все равно. Да пусть хоть в кобылу влюбляется — у Обито образ жизни не менее абсурдный, поэтому, не ему судить. Но единственное, что он может сделать в такой ситуации — не дать этим двоим встретиться. И сейчас, глядя на чужое сосредоточенное лицо, Обито только мысленно усмехается. Глаза Шисуи блестят, смотря в осколок зеркала в попытке рассмотреть свою новую прическу. Местами неаккуратно, конечно, но волосы у юноши пышные, скроют некоторую неровность длины. Уж лучше, чем было, когда Учиха стриг сам себя в первый раз. И кто вообще научил этого юнца так много благодарить? Конечно, хорошо, что оживился, но Обито чувствует себя немного странно из-за такой активности. Оставить Шисуи следовало как можно скорее. Все-таки, дела не ждут. И на этот раз необходимо встретиться с клоном Зецу, расспросив у него о том, что же происходит в злополучной Конохе. Обито прекратил навещать ее лично, ведь ловить ему там пока что нечего. Все Учихи разбежались, а к девятихвостому не подойти так просто. И не за чем на данный момент. Прошлого визита вполне хватило. Помнит он, как настоятельно рекомендовал Итачи не лезть в драку с Данзо. Обито прежде не видел его настолько разъяренным. Да и его напарник был явно в смятении, видя нездоровый огонь в глазах Учихи. Разговор был быстрым, тет-а-тет. Благо, Учиха послушал его. И, благо, у него голова подвешена как нужно. Обито не прощается. Только быстро перемещается на окраины деревни, наблюдая за ливнем, что стекает по собственному плащу. Он пусть и промокнет, но не заболеет — клетки Хаширамы делают свою работу. — Ты долго, — недовольно бурчит Белый, показываясь из очередного здания, — любимчик появился? Такие шутки не задевают Обито, лишь заставляют его скептически пожать плечами, скрестив руки на груди. А спиной облокотиться о ледяную поверхность здания. Тут более безопасное от чужих ушей место. — Меня пугает, когда ты так молчишь, — оживляется Зецу, покачивая головой, — я узнал. Цунаде утвердили на пост Хокаге ещё несколько месяцев назад. А мальчишка отправился с Джирайей в путешествие сразу после. Пока он будет с ним, мы не подберемся близко. Другими словами, дальше суетиться рядом бесполезно. Белый вздыхает, а Тоби только кивает. Он принял и обработал эту информацию. Другого ему слышать не нужно было. Значит пока что следует уладить с Учихами в его окружении — Наруто подождет. — Кстати. Ты так и не ответил, — заинтересованно говорит Белый, рассматривая чужой профиль, — все же, почему ты сюсюкаешься с ним? — Потому что по-другому его глаза я получить не смогу, — объясняет Тоби, припоминая свое обещание Зецу рассказать причину, как освободятся руки, — я нашел его уже с этой техникой печати. Должно быть, Итачи постарался. А раз он ни черта не помнит, то дело легко не закончится. Учиха выдыхает с некой досадой, поворачивая голову в сторону Белого, который с вниманием смотрел на него. Ну вот, снова он от него ждет радикальных действий. Обито не хотел бы прямо сейчас торопиться, поэтому будет действовать максимально осторожно. Благо, черного здесь нет, чтобы читать морали в его стиле. Хотя, наверное, оставлять его с Шисуи было не особо хорошей затеей.