Исчезни вместе с громом

ГЛАВА 3

За импровизированным окном барабанил дождь, вот-вот обещавший разойтись. Такой ужасный ливень характерен только для одной страны. И Шисуи бы не подумал, что он окажется в ней так скоро, в самом сердце, так еще и с разрешением на нахождение тут. Ветер завывал из огромной дыры в стене, которая, как понял Учиха, являлась частью декора — снаружи было лицо огромного демона, что слилось с зданием. А это отверстие — его рот. Всего-ничего остается — сделать шаг, нагнувшись, чтобы не удариться головой о выступ, а потом выйти на улицу, на «язык» якши, слушая песню дождя. И все-таки, мир так разнообразен. И пусть он чувствует, что в прошлом точно не забирался так глубоко в страну Дождя, но вот он прямо здесь, и все еще впереди. Черт знает, куда его заведет тропа жизни. Клонит в сон. Звуки дождя так и убаюкивают замученное тело, пытаясь его вновь погрузить в спячку на несколько дней. Синяки под глазами так и тянут, делая их еще тяжелее. Шисуи буквально полуприщуром смотрит по сторонам. Если он провалялся в таком положении около одиннадцати месяцев, то, в принципе, это даже неудивительно. Другой вопрос — как ему быстро встать на ноги. Это он сделает не за день и не за два: нужно будет приложить максимум усилий и упорности, чтобы хотя бы через неделю передвигаться как вполне нормальный человек. Благо, все свои азы, тренировки и способности он помнит. Капли, что падали с неба, отстукивают мелодию по крышам, привлекая к себе внимание, отчего оба парня замолкают, на минуту задумавшись о своем. Очевидно, о чем думает Шисуи — как выкрутиться из этой задницы. А вот о чем думает человек напротив — загадка. Да и, собственно, сам Тоби — синоним этому слову. — Никогда бы не подумал, что буду находиться в самом центре Амегакуре, — вдруг решает поделиться Учиха, поворачивая голову на своего собеседника, который сидел до этого молча, лицом к нему. Шисуи заметил — Тоби крайне наблюдательный и немногословный. Но если нужно, то голос он подать вполне может. Его осторожность — правильная вещь, но Шуншину стоит цепляться за нее. Раз у них намечается разговор по душам, то, очевидно, Тоби будет говорить о том, что случилось. Пусть Шисуи не помнит никого из своих близких, но так просто довериться этому человеку он не может, поэтому будет действовать разумно. Тактика «беспомощный инвалид» будет первой в его списке. Он просто выложит о том, что не помнит ничего основательно, создавая из себя мнимый белый холст, отдавая в руки собеседника краски. Сопоставляя факты в своей голове и сказанное Тоби, Учиха и будет создавать свою реальность. И эти сведения послужат ему знаком доверия в случае чего. — Ты пробыл здесь чуть меньше года. Можно сказать, ты стал постоянным гостем этого места, — подает голос человек в маске, закидывая ногу на ногу, отчего последовал характерный звук трения чужой одежды. Может быть, когда-нибудь Шисуи узнает причину этой скрытности, но это уже другая история, которая сейчас его никак не волнует. — Так понимаю, мы в самом сердце деревни. Ты… здешний? Работаешь на Ханзо? — предполагает Учиха, слегка прищурив глаза. Он действительно плохо соображает, отчего пытается максимально напрячь свои шестеренки, чтобы не выдать глупость. Благо, он помнит имена лидеров крупных деревень. Вот только представления не имеет, кто сейчас носит титул Хокаге. Хирузен Сарутоби? Что-что ему подсказывает, что уже нет. — Ханзо больше не является частью этой деревни. У Амегакуре новый правитель, — чужие пальцы сплетаются друг с другом, подпирая таким образом чужой подбородок. Маска слегка, буквально на дюйм, смещается вверх, но это не мешает его собеседнику. Пахнет дождем и железом, чей запах так отвлекает. Будто у него есть воспоминание, связанное с этим, но оно лежит слишком глубоко, не достать. Брови Шуншина слегка поднимаются, пока мозг обрабатывает информацию. Как это? Он знает, на что способен этот человек. Хоть видел не воочию, но о нем ходило множество правдивых слухов, которые не оставляли шиноби и из других деревень равнодушными. Ханзо Саламандра — человек, с которым не каждый горит воевать один на один. Его тактики ведения боя и техники крайне многообразны и опасны. Конечно, будет интересно для таких, как тот же самый Учиха, вести бой с ним — тренировка, получение опыта, однако сейчас это совершенно не важно. Важнее как раз то, кто же отвоевал его титул. Очевидно, бывший правитель Дождя мертв. И Шисуи действительно хочет взглянуть на того, кто теперь находится на посту. Разумеется, раз они в самом сердце деревни и им до сих пор ничего не сделали, то Тоби как-то связан с лидером. — Как долго? — немного растерянно произносит Учиха, пытаясь напрячь голову, чтобы быстро сопоставить хронологию истории. От попытки вспомнить столько информации буквально на за секунду, очевидно, голова потом будет ужасно болеть, учитывая состояние юноши, — и, самый важный вопрос, кто теперь здесь главный? — Наверное, ты уже прикинул, что мы находимся тут не просто так. На самом деле, Пейн правит довольно давно. И об этом многие государства до сих пор не в курсе. Не скажу, что это тайна великого масштаба, но это крайне удобно. И, очевидно, ты находишься здесь с его позволения. Я расскажу об этом, но немного погодя, когда напомню тебе о том, что происходило в мире, пока ты лежал в отключке. Человек напротив, размяв длинные пальцы, облаченные в черные перчатки, скрещивает их на груди, облокачиваясь спиной о кресло. Шисуи не может прочитать вообще ничего из того, что происходит в душе у собеседника — неоткуда брать информацию, в общем-то. Что касается его тона — тоже самое. Тоби ведет себя крайне уверенно. Будто они либо были хорошими приятелями, либо он просто замечательно может расположить к себе, давая всевозможный комфорт. Если они не были до этого знакомы, то этот человек просто отлично играет роль, что даже не отличить. Этого тоже стоит опасаться. Можно сказать, Шисуи обязан сейчас сидеть как на иголках, переваривая каждое слово. — Ты говорил, что нашел меня на берегу реки Накана, — напоминает Учиха, спустя пару секунд паузы — он собирал мысли в кучу, чтобы немного избавиться от мнимого расслабленного состояния. Сейчас нужно быть внимательнее. — Ты был ужасно побит, висел на грани смерти. Вообще-то, я видел, что происходило до этого, но не успел вовремя. После того, как ты скинулся в реку, я постарался оказать тебе максимальную помощь, — пожимает плечами собеседник, сплетая собственные пальцы в замок, будто не зная, куда их деть. Этот жест не уходит от внимания Шисуи. Переживает? Или, наоборот, ведет себя уверенно? Учиха не понимает вообще, что действительно напрягает. Как сейчас помнит, он привык видеть чужие глаза и лицо, читать по ним эмоции людей, а сейчас чувствует себя на вершине заснеженной горы абсолютно голым. — Если быть откровенным, то я мало что помню из этого. Можно сказать, вообще ничего. И это довольно сильно напрягает меня, — слегка щурит лисьи глаза Учиха, касаясь холодной рукой собственного лба. Он, вообще-то, говорит отчасти правду. Лишь недоговаривает о том, что все же есть моменты, которые им не забыты. На этот раз, именно это будет его маленьким оружием. Тоби замолкает на секунду, не отворачиваясь от Шисуи, а тот чувствует себя действительно беспомощным с этим человеком. Черт, как же сложно все получается. Особенно, когда голова не работает вообще. Впрочем, его вина, раз он захотел узнать все так скоро. — Неудивительно, если честно. Ты мог удариться головой о скалы. Собственно, это не такая уж и большая проблема. Но мне придется затянуть эту историю. С какого момента ты хочешь начать? Чужой тон действительно кажется спокойным и мягким, словно чуть теплая вода в океане. Но даже она предполагает собой шторм, когда дело касается нелетной погоды. Шисуи все еще не знает его, напрягается и местами скрипит зубами, ощущая себя не в своей тарелке с этим человеком. Дождь за окном теперь действует на нервы, а не успокаивает. Или состояние Учихи так пошатнулось? Он отчетливо помнит, что запросто мог сдержать свой гнев, свои негативные эмоции, но сейчас юноша прямо ощущает комок негодования и отвращения к самому себе и миру. Или, может, многолетняя выдержка успела потрескаться под напором усталости и обстоятельств? Над этим немедленно стоит подумать. «Ты же тоже человек» — проскальзывает чужой голос в воспоминаниях, но он искренне не может понять, кому он принадлежал. Потому и морщится слегка, опуская голову чуть ниже, накрывая холодной рукой глаза. Прохлада приятно оказывает влияние на тянущие вниз синяки под глазами, моментами усмиряя это отвратительное чувство. — Я не понимаю, что произошло и почему оказался в таком состоянии. Помню себя абсолютно другим человеком, который был явно не склонен к суициду. Так в чем же дело? — тихо интересуется Учиха, поднимая руку обратно на лоб, убирая оттуда кудрявые волосы. Они вьются только сильнее. Единственное, что помнит Шисуи — погоню. И там точно были люди из его деревни. АНБУ, если быть точнее. Он помнит старика с клюшкой, его пугающий хитрый взгляд. А дальше только темнота и ощущения ледяной воды по телу. Впрочем, если Тоби действительно там был и не мог оказать помощь вовремя — что, кстати, тоже хороший вопрос, — то он видел некоторые детали. Собеседник молчит с секунду, не отводя взгляда от Шисуи, он буквально чувствует его на себе, а потом поднимается с кресла, разминая спину и руки. Неприятный звук скрипящих костяшек проходится по ушам, заставляя поморщиться. Этот звук отчетливо напомнил ему проносящийся сквозь скалы ветер. Он был в сознании, когда падал вниз. Лишь на пару секунд. И Шисуи корит себя сейчас именно за эти бесполезные воспоминания. Что угодно, любой знакомый образ, который мог бы навести на след. Нет — чертовы шумы на фоне. Отвратительно, отвратительно, отвратительно. — Пусть дело это и усложняет, но мне не в тягость рассказать тебе все в подробностях. Поэтому устраивайся удобнее и слушай, — тихо, будто это занятие стало рутинным, произносит собеседник, подходя к большой дыре в стене, придерживаясь за стену правой рукой. Чужое лицо направлено точно на деревню, что виднелась отсюда. Наверное, незабываемые красоты. Жаль, Учиха не может оценить их в должной мере — голова забита совершенно другим. — Для начала, я расскажу об общем положении дел. Фактически, мы не были с тобой знакомы. Если быть точным, я знал тебя, а ты — меня, но мы не пересекались по очевидным причинам. Можно сказать, были чужими людьми друг другу, — начинает Тоби, профилем оглядываясь к Учихе, который тем временем пристально наблюдал за собеседником. Взгляд усталый, обессиленный. Юноша был замучен — первое впечатление. Ему поскорее бы прийти в себя, а не нагружаться информацией. Об этом думают оба, - и они солидарны во мнении, но Шисуи, не изменяя своей упертости, продолжит сидеть тут до победного. — Я не помню. Совершенно, Тоби. Знаю лишь базовую информацию — историю шиноби, собственные способности, некоторые тайны о себе, а также поименно прошлых и нынешних Каге, но их лица представляю с трудом. Наверное, это я могу вспомнить, если увижусь с кем-то из них лично… — хмурит тонкие брови юноша, сжимаясь всем телом. Он снова не врет. Но переживает скорее о другом. Все проблемы нужно решать по мере поступления. И сейчас Шисуи зациклен скорее на собственной беспомощности. Больная тема, видимо. — У нас много времени впереди. Я помогу вспомнить. А пока просто слушай, — собеседник оборачивается к нему лицом, скрещивая руки на груди. Укрытая в черном свитере спина прижимается к холодной стене, пока дождь за окном только усиливается. — Есть такой человек в Листе - Шимуро Данзо. Омерзительный тип. Именно он тогда преследовал тебя. Полагаю, у него была очевидная цель — твои глаза. Ты помнишь что-нибудь о них? Шисуи, смотря точно на чужую маску, только щурится, ерзая на месте. По рукам проходится холодок. То ли сквозняк из «окна», то ли прямые отголоски внутренних переживаний. Физическое и ментальное благополучие связаны. И если внутри происходит беспорядок, то это отражается и снаружи. Может, именно от этого руки и мерзнут до дрожи в пальцах. Сердце не унимается, колотится, учащенным пульсом отдаваясь в висках. А волнение так и стягивает низ живота. Все это так непривычно и странно, что Учиха готов сквозь землю провалиться. Шимуро Данзо. Это имя не говорит ни о чем вообще. Но если верить Тоби, то этот старик раскрыл карман широко, пытаясь присвоить себе чужие глаза. Почему? Вопросов куча, но Шисуи не станет перебивать, лишь ответит на вопрос, который ему задали. — Естественно, — односложно отвечает юноша. Он же Учиха. Он помнит историю своих глаз «от» и «до», правда, забыв окружающих его лиц. Да и имен некоторых, если быть откровенным. Людей вокруг него будто и не было. — Благодаря именно этому человеку, они стали довольно популярны. Пока ты пребывал в состоянии комы, о них узнало только больше людей. Включая и меня, естественно. «Управлять чужим мнением» — довольно полезный и редкий талант. Каждый хотел бы его получить. — Шисуи чувствует всем телом акцент на словах «каждый». Каждый, но не Тоби. Он пытается таким способом сказать, что чужие глаза ему неинтересны, именно поэтому они до сих пор на месте. Определенно, Шисуи повезло, раз его шаринган не тронули, но это не значит, что человек напротив не изменит этот факт спустя время. Существует множество нюансов, о которых Учиха не в курсе. Пусть ему и сказали, что от Тоби не стоит ожидать подставы в этом, даже доказали, юноша не будет уверен в своей безопасности. — Очевидно, их не забрали. Ты не дался. Но тебя наградили другой отравой. В прямом смысле. Тебя отравили. И, должно быть, именно поэтому ты и совершил попытку самоубийства. Не тебе — значит, никому. Ты берег эту силу, не давая ей попасть в недобрые руки. И ты справился с этим. — Почему ты был рядом в тот момент? Раз ты из Амегакуре, что тебя привело в то место? Предположу, что это была именно Коноха, где-то ее окраины, — задает встречный вопрос Учиха максимально спокойно. Закидывать вопросами Тоби будет как минимум не выгодно, ведь тот может заметить неладное. Задача Шисуи же — собрать информацию как можно быстрее, не выдавая свое недоверие. — У меня было личное дело к Листу. О нем я рассказать не могу. Можно сказать, я проходил мимо случайно. Твою чакру не перепутать ни с кем, Шисуи Телесного Мерцания, особенно покажутся странным ее всплески на самых окраинах Конохи, там, где заканчивались владения Учих. Мне следовало проверить. И пришел я к самому окончанию происходящего. Тоби молчит с секунду, смотря точно на лицо юноши, а потом отходит от стены, доставая из набедренной сумки фляжку с водой. Тут же протягивает ее Шисуи, видя изменения в его лице. Он утомился. В идеале, его не следует нагружать так сильно. Но раз упертый Учиха стоически сидит, даже не опуская голову, то Тоби просто может предложить ему воды. И тот соглашается. В прошлый раз его не отравили. Да и вряд ли в этом был смысл — сначала вытаскивать из могилы, а потом снова травить. — Получается, ты сенсор, — тихо, смачивая глотку, произносит кудрявый, благодарно кивая. Доверие способностей для Учихи тоже довольно важный аспект, ведь ранее ему показали одну из техник. Можно ли это назвать показателем доверия? И да и нет. — Не совсем. Точнее, я такой же сенсор, как и ты, — произносит Тоби, аккуратно касаясь собственной маски рукой. Сердце Шисуи замирает на секунду, пока он с предвкушением смотрит на то, как она медленно смещается с уголка лица, показывая только правый глаз и обвязанный в бинты и черную ткань лоб. Единственное, что он увидел — бледную кожу, покрытую местами уродливыми шрамами, длинные ресницы, которые можно было заметить даже невооруженным глазом, и горящий алым пламенем шаринган, что смотрел словно в душу, испепеляя все изнутри. Шисуи запомнил это навсегда. И в этом он увидел свою некую красоту. И первое, что он испытал — облегчение. Теперь он знает немного больше. Усталость и желание поскорее покончить со всем — то, что он разглядел за уверенностью и безразличием. Он знает этот взгляд. Откуда, только? Но этого вполне хватало, чтобы описать Тоби одним словом. Все же, это лучше, чем ничего. «Учиха». — Так ты… — брови в неверии поднимаются, пока глаза раскрываются чуть шире. Собственная усталость немного ослабевает, давая чуть разгуляться. Он не ожидал. И крайне поражен до замирания сердца и покалывания в пальцах. Они — одна семья, как далеки бы не были кровно. Они носят одну фамилию. Но это еще не значит, что Шисуи теперь будет делать все, чтобы сродниться с ним. Для него лишь казался интересным тот факт, что именно Учиха подобрал его. — Ты был последним из нашего клана. До момента, пока я тебе не раскрылся. Теперь нас двое. И первостепенной причиной спасения была именно общая кровь и твоя известность. Наверное, еще и мои желания утереть нос чертовому старику. Буду говорить без утайки — ты действительно окажешь мне услугу в благодарность, — чужая маска возвращается на место, а сам Тоби садится на кресло, которое и занимал с самого начала. В ту же самую позу. Теперь это казалось более реальным. Его жизнь сохранили в собственных целях — именно это Шисуи и ожидал от мира. Повезло ему в этом или нет — сказать невозможно. — Подожди. Последним? — вскидывает юноша брови, чуть приподнимаясь с места. На душе становится тяжело. Но не так, будто он слышит об этом впервые. Значит, он знал до этого. Но ему кажется это каким-то странным. Раз он был для всех последним, почему его попытались убить? — Геноцид клана Учиха. Помнишь о таком? — тут же напоминает Тоби. И Шисуи запоздало кивает. Да, он помнит. Но это воспоминание пришлось доставать со дна. Если бы не напомнили, вряд ли бы он смог рассказать, — ты остался исключением, так как нес важную роль для деревни. Можно сказать, верхушка знала о том, что клан будет массово вырезан, поэтому тебя вовремя отправили на задание. С тобой работал еще один. Но и он погиб от рук Конохи. А после смерти Третьего, Данзо, являясь одним из старейшин, решил убрать и тебя. Ты знал слишком много и больше не представлял ценности для своей родины. Поэтому, полагаю, тебя просто хотели пустить на расходники. Оставили бы без глаз и прикончили. Шисуи молчит, смотря точно на одну точку в полу. В голове тягостная пустота, которая ужасно давит. Сердце колотится как бешеное, заставляя чувствовать себя отвратительно. Все это состояние напоминает положение грязной шавки. Он, стоя в дерьме и грязи на коленях, просто ждет своего смертного часа от рук тех, кому он доверял. Учиха помнит свое отношение к Листу. Он всем сердцем и душой любил свою родину. И готов был отдать жизнь за место, где родился и вырос. Но его предали. И это не укладывается в голове, заставляя на глаза навернуться слезы. Но Шисуи держит их, лишь щуря лисьи глаза, что утеряли свой огонек. — За что? — единственное, что он может выдавить из себя сейчас. «За что его клан убили?» — именно этот вопрос он хотел бы задать. Но Тоби поразительно понимает его с полуслова. — Потому что деревня боялась Учих. Думая, что клан одних из основателей захватит власть, Хокаге приказал устроить геноцид. А Данзо поддержал всеми руками и ногами. Причина проста, Шисуи, — Тоби наклоняется вперед, опираясь локтями в собственные колени, смотря точно на юношу единственным глазом. Это был универсальный ответ. Именно поэтому уничтожили клан. И именно поэтому попытались убить Шисуи. Руки опускаются. В голове звон, который так и давит на виски. Хватит. С него хватит на сегодня. Иначе он просто взорвется от переполняющих его эмоций негодования и разочарования. Учиха чувствует омерзение. Будто он снова проблевался себе под ноги. Это настолько отвратительное ощущение, что он готов сделать все что угодно, лишь бы избавиться от него. Чувствовать себя преданным ужасно больно. И это чувство оставляет осадок на разбитом сердце Шисуи, создавая на нем еще одну трещину. Невыносимо. — На сегодня хватит, — буквально умоляет Шисуи, пытаясь подняться самостоятельно с места. Ноги подкашиваются. Благо, чужие руки поддержали вовремя, не давая упасть. Ему есть, о чем подумать. И этот вечер он посвятит полностью этим отвратительным мыслям и эмоциям, сдавливая себя на дно окончательно.