ГЛАВА 7
С довольно удивительной скоростью Учиха начал восстанавливаться. Конечно, собственная упертость удачно сыграла на руку. Можно сказать, все было спланировано до мельчайших деталей и просчитано ровно до сегодняшнего дня. Дня, когда юноша начал заниматься уже не физически. Сколько прошло времени? Три недели, предположительно. Ей-богу, юноша не считал. Но зато поражался собственной скорости. Конечно, может удивить факт того, что он, провалявшись почти год в одном положении, так быстро встал на ноги. Шисуи, если быть честным, этот вопрос тоже немного смущает. Но он старается оправдаться тем, что просто пахал как конь для себя. Старался по-хорошему есть и спать, хоть в последнее время все же и подпортил режим сна и свое питание. Наверстает. Порой у себя в голове он отшучивался, мол, он настолько гениальный, что сумел не зацикливаться на собственных слабостях, тут же преодолев их. Однако такие мысли немного смущали: юноша ужасный скромник, когда дело касается собственной силы. Может быть, в компании Тоби он успел немного измениться? Всё-таки, знал он о себе некоторые тонкости характера только с чужих слов. Конечно, они не были друзьями в прошлом. По словам Мадары, он был в курсе о нем только, дай бог, о трех вещах, которые «помогли бы следствию». «Помощник из меня на эту тему не лучший», — говорил старший Учиха, когда Шисуи спрашивал его о таких мелочах. Что ж, справедливо. Собственные волосы мочит ливень, что характерен для этой деревни словно визитная карточка. Укороченные кудри вьются только сильнее, одежда насквозь промокла, а тело озябло до синевы на костяшках. В отличие от мальчишки, что стоял прямо под дождем, Тоби прятался под бетонным навесом в привычной позе: одним плечом опирался о стену, а руки скрестил на груди. К тому же на нем висел плащ, который кое-как защищал бы его от дождя. На младшем же Учихе болталась одна футболка. Почему так? Шисуи захотел прогуляться хотя бы по окраинам деревни, чтобы рассмотреть ее получше. Каждый день он видит только ее центр. А раз он встал на ноги — более или менее — то спокойно мог пройтись по безлюдным местам, прекрасно помня о просьбе Мадары оставаться незамеченным. Тоби не имел ничего против, так что пошел следом. В последнее время он находился рядом, не уходя абсолютно никуда. Шисуи обнаруживал его в той самой «башне бога», восседавшего на краю языка якши до того, пока не промокнет до ниточки. Старшему Учихе, как кажется Шисуи, очень идет находиться в этой деревне. Ему идет тишина и молчание. Хотел бы он изменить что-то в будущем, дать небольшой огонек жизни своему «спасителю», но пока что, имея возможность только наблюдать, юноша находил нечто эстетичное в том, что видел. И это что-то ужасно сильно напоминало, будто Учиха Мадара — не единственный такой в его окружении. Тоби как-то говорил, что у него был кузен. Может, он тоже был таким, оттого и возникли аналогии? Что, к слову, касается его родственника: по словам Тоби, он, скорее всего, уже нежилец. И Шисуи искренне хотел бы это проверить. Все также со слов старшего, мальчик находился в лапах Орочимару. Шуншин помнит, кто это такой. Так, поверхностно: змеиный саннин, неимоверно жуткий и довольно сильный человек. Сможет ли юноша потягаться с ним? Черт его знает. Но точно не в таком состоянии. Поэтому, собственно, он и восстанавливается. — Может быть, хочешь сразиться в почти честной схватке? — вдруг поинтересовался Шисуи. — Мне мало даст толку то, что я один прыгаю по деревьям как обезьяна. Мне следует заиметь напарника, с которым я буду проходить тренировку. Рассуждает Шуншин, убирая влажные кудри со своих глаз, а потом поднимает лисьи глаза к небу. Ресницы тоже промокли, и каждый раз, моргая, будто слезы катятся по щекам. Сказал он это для Тоби убедительности ради. Скорее всего, старший не сунется драться с Шисуи из своих побуждений. А тут появилась прямая надобность. Ну-с, в принципе, и без пояснений Мадара бы прекрасно понял причину. — В «почти честной»? — поначалу уточняет Тоби, хрустнув пальцами, облаченными в черные перчатки. Хотя, спросил он, скорее, просто для галочки. Шисуи не на том уровне. Поэтому драться с Учихой Мадарой будет довольно проблематично. Старший же ведет плечами. Расслабляет руки, поначалу опуская их по швам, а потом слегка стучит пальцами по стене рядом с собой, будто зазывая Шисуи под навес. — Нагуляешься и заболеешь. Оба потом проблем не оберемся, — все тем же тоном полным безразличия произносит старший. Шисуи и правда основательно промок. Конечно, не хотелось заболеть, но душа требовала стоять под дождем и глядеть точно в темное небо. Эта страна плохо на него влияет. Плохо на него влияет и Тоби, делясь собственным настроем. Такой депрессивный человек — как бы ему ни шло это — довольно заразительный. Хотя, нет. Над этим следует покопаться намного глубже. Шисуи ощущает себя причастным к другому типажу людей. Он — экстраверт с ног до головы, когда Тоби является полной противоположностью. Но, находясь рядом с ним, юноша чувствует некое уважение, адресованное этому человеку. Не потому, что он Учиха Мадара, великий воин и тысячекратно сильнейший человек своего времени. Потому что, элементарно, он стал возиться с неугомонным Учихой, который прячет собственные болячки под маской дурости. Юноше не нравится чувствовать себя бесполезным, вот он и отшучивается, стараясь перетянуть внимание с проблемы. Тоби не дурак. Он все прекрасно понимает, потому не акцентирует внимание, идет на уступки и просто элементарно проявляет скупую заботу. Не важно из каких целей. Важно, что это спасает Учихе жизнь. За это он безгранично его уважает, смотря на Мадару как на собственного старшего брата, который добился в жизни больше, чем он. Очевидно, юноша помнит о том, кто находится перед ним, потому и не отрицает чужие заслуги. Но сейчас Мадара для него не больше хорошего собеседника. Если задуматься, то такой активный когда-то Учиха Шисуи запросто мог подстроиться под Учиху Мадару, человека, которому дела нет до всего происходящего вокруг. Человеку, которому собственная жизнь-то не особо интересна. Готов подстроиться и разделить его ощущения, потому что уважает и старается отплатить. Очевидно же, что ему нужна моральная поддержка, но Тоби слишком горд — или есть другая причина — поэтому и никогда не попросит этого. Руки озябли, собственное тело промокло до ниточки, но именно этого требовала душа. Сейчас он чувствует некое облегчение, что заставляет поднять уголки губ. В окружении Тоби он стал совершенно другим человеком. Обернувшись на человека в маске, юноша спешно делает шаги под навес, вставая ровно туда, куда позвал его Мадара. С одежды стекают капельки воды, морозят участки кожи, заставляя и без того бледную кожу стать почти белой. Интересно, замерз ли Тоби? Какие эмоции выражает прямо сейчас? Любопытство сжирает Учиху, заставляя чуть ли не нервно дергать ногой. Всегда ли юноша был таким любознательным? — В таком состоянии собираешься… — не успевает договорить Тоби, как реагирует на ладонь, которая шлепает по участку стены, рядом с которым стоял Шуншин. Единственный глаз точно направлен в направлении чужой руки, пока плечи старшего напрягаются. Верно, так Шисуи еще не чудил. — В чем дело? — спешит уточнить старший, не меняя тон голоса. Пусть он и выражает глубокое безразличие, юноша уверен на все сто, что этот жест заинтересовал собеседника. Что-то подсказывает Учихе, что Тоби тоже чересчур любопытный. Только вот, в отличие от Шисуи, он свое любопытство может легко напитать, быстро узнав все, что следует, в то время как Шуншин не может сделать это по ряду обстоятельств. — Давай заключим пари, — предлагает кудрявый, вытирая пальцами левой руки воду с собственного лица. Он клянется, что увидел огонек заинтересованности в чужом взгляде, — если я выиграю в тренировочном бою, то ты покажешь мне хотя бы часть лица или тела. Очевидно, выше пояса. Учиха может показаться дураком, но прямо сейчас он ведет себя куда нельзя откровеннее. Он напрямую сказал, что ему безумно интересно увидеть хотя бы часть тела этого человека, если не удастся увидеть лицо. Тоби является слишком недосягаемым, чтобы продолжать корчить незаинтересованность. Хочется узнать, утолить свой интерес и приобрести новую почву для раздумий. Все-таки, довольно интересно разгадать, что же за человек этот Учиха Мадара. Даже если его предложение окажется верным, и человек напротив — не Мадара, ему все равно любопытно узнать, что же это за фрукт такой. — Слепцы живут в неведении окружающего мира всю жизнь, — намекает Тоби, явно понимая, что этот ответ не удовлетворит Шисуи. И видя чужую решимость на лице, только качает головой. Учиха Шисуи не идиот, раз станет заключать контракты в таком состоянии: очевидно, что он готов потягаться с человеком напротив хотя бы будучи минимально уверенным в собственной победе. На лице младшего Учихи сейчас написано только одно — азарт. И капелька хитрости в этих лисьих глазах с длинными ресницами. — Если ты победишь, то покажу частичку себя. Но если выиграю я, то что тогда? — а этот человек явно понимает, что может уйти с выгодой в кармане после битвы. И явно зря времени не теряет, — что вообще подразумевается под словом «победить»? И это тоже верно. Тоби слишком осторожен, скорее, по привычке, придираясь к каждому слову, чтобы не было недопониманий. Шисуи сам такой и уважает такие осторожные действия. — Зажать в угол, полагаю, с кунаем у глотки. Пусть кунай у горла и будет означать акт победы, если, конечно, не встретишь сопротивление, — предлагает Учиха, загораясь такой «благосклонностью» собеседника. Глаза заискрили, ей-богу. — А если выиграешь ты, то я могу сделать для тебя все, что угодно. Думаю, это будет справедливо, ведь я вторгаюсь в твое личное пространство своей просьбой, — со слабой улыбкой произносит Шисуи, скрещивая руки на груди, копируя позу Тоби. Два сапога — пара, ей-богу. — Звучит заманчиво. Что ж, давай попробуем, — пожимает плечами Тоби, а потом уже готовится выходить, однако его останавливает голос Шисуи. — Я хотел бы обговорить еще одну вещь. Я уже видел твои кисти, поэтому не будет считаться, если ты захочешь показать их. Также я уже видел твой глаз. Не могу просить многого, но, думаю, если я приложу усилия, а получу в ответ лишь частичку локтя, то это будет тоже нечестно. Тон Шисуи озорной, увлекшийся. Он получил «игрушку» и теперь будет выжимать из нее все соки, чтобы хватило надолго. Все-таки, такие «игры» — большая редкость. — Выиграй для начала, а потом уже диктуй правила, несносный мальчишка, — с легким смешком произносит Мадара. Звучал действительно как отпетый старик, но Шисуи это говорить вслух не будет.***
Учиха Шисуи, вообще-то, был самым нежелательным противником. Тоби и так рассказал ему и показал вещи, о которых не знает простой смертный. Шуншин знает больше положенного, зато доверяет. Это было единственным условием. И сейчас любознательный юноша старается пройти дальше, а Обито, в свою очередь, обязан сдерживать этот порыв любопытства. Так в чем же дело? На протяжении всего не очень долгого пути на полигон, который стал личным местом пыток, Учиха старший обдумывал свой неизвестный порыв. И пришел к логическому заключению — он, оказывается, еще хуже этого любознательного ребенка. Зецу, периодически присматривающий за ними, скорее всего, разочарованно покачал головой. Обито же может оправдаться, что пытается получить это несчастное «желание», потому так мелочится. А на самом же деле решил «поиграть». Такой же несносный, как и кудрявый Учиха, стоящий рядом. И дураку понятно, что вызывать его на бой, не имея сил и плана Шисуи бы не стал. Пусть Обито и был частым свидетелем чужих тренировок — будь они здесь или же в его обители — но не видел, как юноша отрабатывает какие-то техники. Решил вывезти на одних физических атаках? Тогда, по идее, Тоби — худший противник. Но что-то Учихе подсказывает, что все не будет так просто. Он привык думать о всех возможных нюансах, будь они даже далеки от реальности. Когда дело касается собственной сохранности и сохранности своих планов, Обито готов представить любую глупость и поверить, что она сбудется — зато будет готов абсолютно ко всему. Каким бы Тоби не был в прошлом, сейчас же он не является недалеким, не является дураком, спотыкающимся о собственную ногу. Его сила — не та мощь Учихи Мадары, о которой принято слагать легенды. Его сила — неповторимая изворотливость и утонченная неуловимость. Он, подобно потоку воды, двигается так четко и плавно, что ни одни шершавые руки не смогут поймать его мерное течение. Ни одна живая душа не сможет узнать основу чужой техники, тем более — нарушить ее ритм. Почему он опасается сражаться с юным гением? Потому что тот чертовски проницателен. Это он знает не понаслышке. Шисуи читает чужие движения словно открытую книгу, будто они живут душа в душу целую вечность. Брав кудрявого Учиху под крыло, Тоби предполагал, что будет нелегко, однако немного проглядел то, что они так поладят. Пожалуй, это был единственный прокол, который Обито не мог или не хотел признавать. Не секрет, что и старший узнал многое об этом человеке, только смотря на него и его действия. Но дело как раз в том, что для планов Шисуи не так важно, что о них узнают раньше времени. В нос ударила приятная прохлада. Пахло лесом и спелыми ягодами. Пусть на небе и не было солнца, к которому Тоби попривык, находясь на этом полигоне, но было не менее уютно. Одно обременительно — его подопечный промок до последней нитки. Но, похоже, ему это не мешало ни капли. Сбоку послышался хруст чужих костяшек и Тоби невольно повторил это движение, а потом обратил внимание на взгляд на себе — изучающий и слегка довольный. Они будто старые супруги, прожившие сто лет вместе. Или Шисуи просто так легко располагает к себе? Очевидно, он старается быть милым. Они оба знают, что никто из них не пустит чужака в душу так просто. Затмившие солнце облака темно-серого цвета уведомляли о скором приближении ненастья. Недалеко они убежали от дождя. Теперь намокнуть придется и самому. Правда, характерной сыростью совсем не пахнет. По плечам пробегает неприятный, но такой привычный холод, будто спустя столько времени ему пришлось раздеться, снимая с себя все слои одежды, скрывающие части изуродованного тела. Тоби ведет себя слишком откровенно отстраненно, чтобы проницательный Шисуи понял, что ему до лампочки эта жизнь. Понимает он также, что Обито далеко класть на все происходящее вокруг. Осознает, что действует он на старом-добром автоматизме, выработанным с годами. Предполагает, что в голове Обито абсолютная пустота и безразличие ко всему, душа болит и ноет, будто проткнутая тысячами ножами. Может быть, эта странная затея Учихи — способ немного растормошить Тоби? Дать ему скупой глоток заинтересованности, позволить загореться всего на секунду, чтобы почувствовать запах свободы на мгновенье. Какой бы проницательностью не обладал Обито, он не знал ответа. Но предполагал, что где-то в глубине души согласился, ведясь на чужие «манипуляции». Эти душевные колебания были чертовски давно. Обито уже успел позабыть о них, как вдруг появился слишком странный Шисуи, заставляя вновь окунуться с головой в себя. Чужие лисьи глаза щурятся с интересом, наблюдая за действиями Мадары — похрустываниями пальцами. А его пальцы пускаются в кудрявые волосы, выжимая оттуда остатки воды, что капельками стекали по бледному лбу. Слышится хруст чужой поясницы, лопаток, шеи, а потом шорох травы. — Ну, поехали, — хватило всего секунды, чтобы этот мальчишка разгулялся до такой степени. Произнес это тоном, полным издевательства, мол, поторопись, старик, а то не угонишься за мной. Атаковал он первый, тут же не жалея собственной отточенной скорости. Видимо, он не только поднимал собственную физическую форму. Он работал и на его конек — скорость. — Слышал, что ты мог оставлять за собой остаточные образы — настолько был быстрый, — комментирует старший Учиха, уворачиваясь, — но сейчас ты не такой шустрый, как раньше. Наверное, это тоже было из ящика «издевок». Насмехаться над чужой беспомощностью отвратительно. Исключение составляет кудрявый Учиха, который по-лисьи щурит глаза и улыбается, будто самый настоящий дьявол. Ему нравится то, как его стебут. Нет, скорее, нравится, что вывел Тоби на желание «вылезти из норы» и подшутить над младшим. Этот проницательный мальчишка старается черт знает для чего, но Обито откровенно ведется. Складывается впечатление, что загнали в угол его, а не наоборот. Будто Учиха Шисуи — тот, кто затеял эту игру. Шуншин не отвечал ничего, только с довольной улыбкой и лисьим прищуром снова и снова нападал, заставляя своего соперника уворачиваться. Удар ногами, руками, локтями — все задействовал, даже не боялся ветвистого окружения, куда его затащил Мадара. Глаза словно бегали вокруг, замечая каждый нюанс, каждую кочку, о которую юноша мог споткнуться. Это для Тоби в порядке вещей — осматриваться, не задумываясь и что-то брать на подкорку. Шисуи же, тренируясь заново с такой скоростью воспринимать настоящий бой, не захвачен оковами отстраненности и автоматизма: его жизнь играет яркими красками. Каково будет его удивление, когда Тоби покажет свой трюк? Обито только гадает с неким предвкушением. Однако пользоваться им будет себе же дороже. Нельзя раскрывать карты в рукаве. Давая понять сопернику, что Мадара пока намерен уворачиваться, он тут же, со всей присущей ему скоростью, исподтишка ударяет юношу под ребра, заставляя его поперхнуться воздухом и, кажется, прикусить язык от неожиданности. Мальчишка отлетает назад, но на ноги встает, пусть колени слегка дрожат. Очевидно, что так будет. В нос ударяет поток свежего воздуха, граничащий с запахом дождя. Вот, теперь он его чувствует. Как чувствует и внутреннее ликование из-за того, что заставил юного гения опешить, а его колени затрястись. Но это чувство было мимолетным — его сменило беспокойство. За что? Этого Обито понять не смог. Шисуи правой рукой обхватился поперек живота, слегка зашипев. Больно, Обито понимает, но щадить не будет. Хотя, скорее всего, редкие удары итак граничат с пощадой. Делать ему поблажки только потому, что он еще не встал на ноги? Отнюдь, Учиха старший не делал бы так. В этом поступке кроется другая причина. И, кажется, Тоби ощущает ее всеми частями кожи, но старательно игнорирует. Поэтому следует исправляться. Мадара стоит в пяти шагах впереди младшего, который тут же приходит в себя, исподлобья смотря на «обидчика». Длинные ресницы так и трепещат на усилившемся ветру, а на губах появляется легкая улыбка. Этот мальчишка явно ловит кайф от сражения с ним. Показательно Тоби достает из подсумка кунай, намекая на то, что долго тянуть не намерен. И тут же отталкивается от земли, оставляя за собой только горстку пыли, тут же раздуваемую ветром. Он становится с каждым разом все холоднее и холоднее, заставляя руки зябнуть. Каково сейчас мокрому Шисуи? Как только старший достигает Шуншина, тот, будто испаряясь с места, тут же оказывается за спиной. Нагло, так по-юношески, выхватывая кунай из чужой руки. Со всей силой тянет на себя, заставляя слегка дернуться назад. Дышит точно в шею: тяжело, устало. Эти приемы даются ему нелегко, что неудивительно. И так же бесцеремонно ставит собственный, Мадары, кунай к глотке, когда старший Учиха даже не отпустил его. — Не похоже на тебя. Или ты вдруг решил поддаться? — очевидно, с улыбкой на губах произносит кудрявый. Знает же, что не поддавался. Пытается, стебясь, оправдать чужие действия, заставляя собственную венку на виске опухнуть. Гордость Обито была только что задета. Однако это все еще не считается поражением. — Слишком часто дышишь. Успел выдохнуться от двух базовых для шиноби действий? — все тем же безразличным тоном произносит старший, тут же отпуская свой кунай. На внушительной скорости приседает вниз, фиксируя левой рукой точку опоры, а правой ногой сбивает равновесие младшему. На чужих коленях явно останутся синяки после такого удара. Шисуи отскакивает на чуть большей скорости назад (удар явно сулил ему отличной прибавкой), удивленно смотря на старшего. Кудрявый клянется, что кунай был слишком близко к чужой глотке, а значит, так просто уйти от него не вышло бы. Однако на чужой маске ни царапины. Одно Обито знает точно — пора кончать с этим. Собственная буря из-за задетой гордости утихла слишком быстро, на удивление. В ритм «души» вернулось спокойствие и безразличие ко всему, кроме одной мелочи. Той, которую он старательно игнорировал с самого начала. Желание быть понятым. Отточенные до идеала движения проходятся по пространству рядом с Шуншином, заставляя остервенело уворачиваться, не следя за собственным темпом дыхания. Тоби перешел в наступление даже не потея, пока с чужого виска стекает пару капель. Может быть, то был дождь, начавшийся слишком резко и незаметно? У Шисуи даже нет времени на то, чтобы предпринять что-то — оно занято уворотами от чужих атак. Неужели он проиграет собственному предложению? Мадара замирает, останавливая тем самым поток ударов — сзади его сковали так, что не шелохнуться. Спина чувствует приятное тепло и легкое биение сердца, пока предплечья поднимаются чуть выше под напором рук. Обито слегка оборачивается, видя за собой точную копию кудрявого Учихи. Когда успел? Когда на бешеной скорости обогнул его, вставая сзади? Тоби говорил себе, что пользоваться Камуи не будет так, чтобы это было слишком очевидно, поэтому выбраться из крепкой хватки может только посредством парочки ударов. Однако Шисуи, стоящий впереди, тут же валится на него, будто так и желая придавить собственным телом, чтобы Тоби не двинулся. Ей-богу, так поступают дети, а не элитные шиноби. Мадара полагает, что это — его предел. Собственный кунай покоится у глотки, а впереди, всего в десяти сантиметрах от него, нагло нарушая личное пространство, стоит тяжело дышащий Учиха, смотря уверенным взглядом в чужие глаза. Он не стал сильнее, проворнее или изворотливее. Не выучил новую технику, от которой весь мир содрогнется. Он просто сыграл на чужом неведении, удивив Тоби резким появлением теневого клона. И это сыграло так, как следовало бы. Мадара опешил всего на секунду, и этой секунды вполне хватило. Шисуи в серьезном бою получил бы смертельные увечья — они оба это знают. Но сейчас юноша, как считает Тоби, полноправно заслужил свою маленькую победу. Потому старший и расслабляет руки, которые так крепко держат чужие конечности. Клон исчезает, а в лисьих глазах появляется яркая радость и гордость за самого себя. — Твоя взяла, — несколько беззаботно комментирует Тоби, прекрасно понимая, чем ему это чревато. И все-таки, Обито решает переступить собственные принципы лишь по одной причине. А в глазах напротив загорается по-настоящему живой огонь, заставляя Мадару замереть всего на секунду. Такой живого взгляда он не видел еще ни у кого. И все-таки, Обито, понимая это в глубине своей души, поддавался намеренно.