HQ!! по-Литтловски (Сборник драбблов)

      Ямагучи замечает первым, потому что всегда смотрит на Цукишиму, – за много лет общения он привык искать на лице друга (лучшего друга, что бы Цукки там ни говорил!) усмешку, одобрение или кислое выражение лица.       Последнее – его любимое, если честно. Мимика Цукишимы маловыразительна – так считают многие, но Ямагучи не согласен. Кривой изгиб губ, вздёрнутая бровь, насмешка в глазах – его лицо выражает массу эмоций, если знаешь, на что смотреть.       И Ямагучи ещё ни разу не видел на нём такой.       Это что-то вроде жадности или... голода. Хотя Цукки никогда не поедал так глазами даже клубничный чизкейк из кондитерской напротив станции. Цукишима то и дело поглядывает в сторону сборной Некомы, будто ему там мёдом намазано, пока Куроо Тецуро вытирает краем футболки лицо и…       А.       Ямагучи – не лучший ученик, в английском откровенно хромает, но медленное понимание происходящего накрывает его огромной волной.       Это… влюблённость?       Это… ревность?       Цукишима не говорит об этом после тренировочного матча – он вообще никогда ничего не говорит о том, что его по-настоящему волнует, – Ямагучи точно знает, даже имя Акитеру было несколько лет под запретом.       Но незримое присутствие Куроо Тецуро между ними он ощущает кожей. Цукки ни за что не признается, но после одного единственного матча он перестаёт шутить и подначивать остальных по поводу мечты попасть на турнир.       Он старается чуть больше, прыгает выше, думает о блоках и командной работе чаще, и это едва заметно, да, но Ямагучи всегда смотрит на друга, и молчание Цукишимы отдаётся внутри громче любых слов.       Ямагучи только и остаётся смотреть.       А потом (Ямагучи ненавидит себя за это) совершает непоправимую ошибку – он отвлекается. Переживает из-за проигрыша Аоба Джосай, тренирует подачу, учится и… впервые замечает Ячи Хитоку.       У Ячи светлые волосы и тёплые карие глаза – почти как у Цукки, их можно было бы назвать родственниками, серьёзно, – но она настолько другая, что это завораживает. И чем-то похожа на него самого.       От улыбки Ячи его желудок устраивает американские горки – туда, сюда, мёртвая петля – её хочется и одновременно страшно обнять, особенно когда она смотрит на команду загнанной ланью, но главное…       Главное, что рядом с ней он отчего-то чувствует себя невероятно сильным, большим и… Рядом с Цукки он только и мог представлять себя наглым, высокомерным парнем, которому всё равно, что о нём говорят, но с Ячи не нужно изображать из себя невесть кого. Ей достаточно обыкновенного Ямагучи Тадаши – местами робкого и стеснительного, но очень верного и жаждущего победы всей душой.       В тренировочном лагере Цукишима отдаляется ещё больше, но Ямагучи просто некогда следить за ним пристально. Он хочет стать быстрее, выше, сильнее – достойнее, одним словом. Это даже не для Ячи, это для себя.       Цукки же этого не хочет, и – чёрт – это бесит, ведь ему-то всегда обеспечено место в составе, у него есть рост, навыки, мозги, в конце концов!       Ямагучи не просто больше не следит за Цукишимой – он орёт на него, выливая всю накопившуюся усталость, а вместо этого получает слабую улыбку и искреннюю похвалу.       Уже тогда он должен был понять, что что-то не так, но Ямагучи временно за-би-ва-ет на лучшего друга.       Ямагучи хочется побить себя об стену.       Цукки бледнее обычного, ест меньше, то не может заснуть, то вырубается в автобусе… Ямагучи выбирает не обращать внимание на Цукишиму, он впервые выбирает себя.       Этот эгоизм стоит ему слишком дорого. Этот эгоизм стоит ему друга.       Когда он находит Цукишиму на заднем дворе дома в выходной после матча с Шираторизавой, Цукки ворошит костёр, заставляя бумагу гореть быстрее, но в итоге всё медленно тлеет, затягивая двор едким дымом.       Лепестки горят ужасно плохо. Ядовито-красные маковые головки – того же оттенка, что и форма Некомы, чьим капитаном является Куроо Тецуро, письма к которому Цукишима сжигает одно за другим.       На мгновение Ямагучи кажется, что алый мак прилип к бледным губам, но на них просто кровь.       Цукишима не объясняет, что произошло в третьем зале на совместных тренировках с Куроо – он зло сминает цветы и спрашивает, какого хрена Ямагучи понадобилось сегодня.       У цветка мака очень много значений – с античности и до наших времён. Для Цукишимы мак означает скорую смерть. Ямагучи готов отгрызть собственный язык за слова, которые он выплюнул Цукки в лицо в летнем лагере, потому что теперь он знает, что есть гордость в понимании Цукишимы.       Давиться своей любовью, пока меж рёбер распускается гербариум.       Цукки не поддаётся ни угрозам, ни уговорам, лишь сидит с этим своим практически нечитаемым лицом и устало отмахивается, мол, Ямагучи опоздал.       Семена, посаженные в Мияги, взошли в Токио.       Цукишима не упоминает Куроо Тецуро, он вдыхает его и выплёвывает с каждым алым лепестком, а Ямагучи… просто не понимает, что такого Цукки нашёл в этом самоуверенном, всесильном засранце с кривой ухмылкой и вечным вызовом в глазах.       И понимает одновременно.       Это не мягкая и медовая Ячи, которая разливается внутри грудной клетки согревающим теплом. Куроо Тецуро – живой огонь, и Цукки обжёгся его пламенем.       Цукишима предпочитает молчать, поэтому Ямагучи говорит за него. Умоляет подумать по поводу больницы, сходить к врачу, сказать брату и родителям, чёрт, тому же Куроо, угрожает расправой в лице Савамуры и Сугавары.       ...А пока он говорит, Цукишима из раза в раз чертит озябшими пальцами на первом снегу иероглиф «чёрный», и Ямагучи осознаёт, что все слова уходят в пустоту.       Ямагучи не праведник, ему физически больно видеть страдания друга, и он срывается с места, покидая его.       Цукишима не предпринимает попыток остановить.       Ямагучи ходит по улицам часа три. Ноги гудят, весь он продрог, нос то и дело грозит отвалиться, но Ямагучи не может остановиться, наворачивая круг за кругом, потому что разрушающее чувство потери внутри ничем не заглушить.       Ямагучи всегда смотрел на Цукишиму и не может представить, что скоро смотреть будет просто не на кого.       Цукки не приходит в школу после каникул. Ямагучи успокаивается, потому что учителя не кажутся удивлёнными – Цукишимы предупреждали о короткой поездке, но ворох подозрений встаёт комом в горле, когда на третий день учёбы Ячи наивно спрашивает, всё ли у Цукишимы хорошо.       И… Расплавленное золото в глазах Цукишимы всегда имело металлический отблеск – от него не веяло теплом и искренностью, а Ямагучи слишком давно знает Цукки, чтобы так просто поверить в полуправду, которой тот кормит остальных.       Он находит Цукишиму в ванной среди кровавых лепестков и не может привести в сознание.       Ямагучи звонит в скорую, звонит Акитеру и звонит Хинате. Последнее – чистой воды сумасшествие, но он провёл так много времени с Цукишимой, что научился добиваться своего – номера Кенмы и, затем, Куроо.       Врачам удаётся стабилизировать Цукишиму. Он открывает глаза, но не может говорить – стебли и листья изрезали всю гортань, и если кто-то считает, что цветы – это красиво, то он просто никогда не видел, как их достают из лучшего друга.       Именно тогда Куроо и появляется – когда врачи объясняют, что нужно резать лёгкие, нужно удалять всё, иначе Цукишиме обеспечен летальный исход, и тогда – дай боже, произойдёт чудо – он не только выживет, но и сможет играть в волейбол.       Врачи говорят, минус операции только один – Цукишима больше не сможет полюбить того же человека снова. Если только их чувства не взаимны.       Куроо стоит в школьной форме у приоткрытой двери и явно не знает, куда себя деть. Кулаки крепко сжаты, взгляд опущен вниз. Цукишима слабо смотрит на него, а затем на Ямагучи и пытается что-то сказать.       Возможно, «Какого хрена, Ямагучи» или «Мне не нужна ваша жалость, Куроо-сан», но изо рта не вылетает ни звука.       Наконец, Куроо делает шаг вперёд, опускается на кровать и…       «Прости, Цукки, я…»       Он теряется, хватая воздух ртом, но самые важные слова отлично слышно даже если они беззвучны.

Я. Тебя. Не люблю.

      Цукишима закрывает глаза, медленно кивает в знак согласия на операцию, и медсёстры спешно готовят его, выгоняя Куроо и Ямагучи.       В руке Куроо зажат красный мак – как же Ямагучи возненавидел этот цвет за последние несколько часов, – и он продолжает как заведённый повторять свои бесчисленные простипростипростипрости. Ямагучи никогда не видел его таким потерянным, но это и не важно – Цукки будет жить.