Лепестки красных роз

Сглотнув подкравшийся ком к горлу, разрезающий тонкие стенки, Вики одним рывком вылетела из кабинета, так и не дождавшись начала урока, с бешеной скоростью рассекая душный воздух и пытаясь не задохнуться, молясь только о том, чтобы скорее оказаться в своей комнате. Ее разрывало изнутри. В буквальном смысле. Видеть, как дьявол зажимает других в углах школы, слышать его хриплый голос, и чувствовать, как он касается кого-то, кроме неё, было невыносимо. В такие моменты болезнь начинала прогрессировать, разрезая своими шипами внутренности Уокер, которая корчилась от мучительной боли, даже не пытаясь отыскать своё спасение. Потому что его не было. Единственный, кто ей мог помочь, даже не смотрел в сторону вшивой Непризнанной, с самого ее появления на небесах уничтожая девушку своими колкими фразами и колючими взглядами. Она чувствовала его ненависть на своей коже. Пылающей. Оставляющей на себе невидимые ожоги, которые добавляли новые порции невыносимой боли. Хотелось просто отлепить от себя это ощущение, смывая всю свою гребанную любовь под струями горячей воды и облегчая своё состояние хотя бы на пару секунд. Ни черта. Дёрнув за металлическую ручку, Вики рухнула оголенными коленями на кафельный пол, пытаясь привести дыхание в норму. Новый позыв тошноты окатил ее, словно буйные воды соленого моря, и, не выдержав, Уокер выплюнула изо рта несколько лепестков ярко-красных роз, которые плавно опустились перед ней, словно одеяло, усеевая каждый миллиметр в алый покров. Откинувшись назад, девушка встретилась спиной с прохладной стеной, приходя в себя после нового приступа, и обессилено уронила голову на плечо, чувствуя, как стеклянные крапинки слез скопились в уголках глаз, так и норовя скатиться вниз по впавшим щекам, обжигая бледную кожу. Это продолжалось уже месяц. Сначала девушка подумала, что это обычная адаптация организма к новым условиям, но после нескольких дней поняла, что проблема в другом. Ее до кончиков пальцев беспокоило своё состояние, которое она никак не могла сопоставить ни с одной земной болезнью, а после того, как она проснулась посреди ночи в холодном поту, чувствуя, как ее буквально режет изнутри, и увидела на белой смявшейся простыне несколько лепестков ненавистных цветов, забила тревогу, следующим же утром отправляясь в небесную библиотеку и проведя там добрых двенадцать часов за поиском ответа. И только когда на небеса упала кромешная тьма, поглощающая в своих чёрных полосах каждый уголок небесного полотна, Вики, пытаясь не моргать, чтобы залитые свинцом глаза не закрылись совсем, отыскала нужную информацию, бледнея от каждого слова, который аккуратным шрифтом был выведен на пожелтевшей страницы старой книги. Ханахаки. Восемь букв, способных ледяной крошкой расколоть внутри девушки все, что было ещё живое. Ее пыльно-голубые радужки цеплялись за название болезни, не решаясь двинуться дальше, и каждое новое слово все сильнее разжигало в груди синее пламя, которое пластало свои языки по каждой клеточке. Отшвырнув от себя книгу, словно это было самое мерзкое, к чему она только прикасалась, девушка схватила свой рюкзак, вылетая из библиотеки под тихие возгласы мисс Помпи о том, что ученики в последнее время совершенно перестали ценить книги. Ее словно одновременно окунули в чан с ледяной водой и засунули в котёл с раскалённой лавой. Уокер взмахнула кремовым крылом, поднимаясь в воздух, но сил лететь у неё совершенно не было, поэтому, сделав жалкую попытку рассечь воздух своими пушистыми перьями, девушка, не удержавшись, рухнула на слегка влажную траву около сада Адама и Евы, прикрывая мокрыми ладонями своё лицо и еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от коктейля непонятных ощущений. Она не выживет. Не выживет без его любви. Не выживет без него. Последние несколько дней состояние значительно ухудшалось. Если изначально динамика развивалась не агрессивно, то сейчас приступы случались каждый день, раз за разом набирая обороты и увеличивая дозу боли, которую в неё вкалывали, словно инъекцию. Девушка буквально задыхалась от этих лепестков кроваво-красных цветов, ощущая, как острые шипы разрезают тонкую кожу, вытаскиваясь из неё и оставляя на кончике мелкие капли густой крови, окрашиваясь в ее оттенок. Раз кап, два. Вики облизнула пересохшие губы, слушая капанье собственной крови, которая превращалась в небольшую лужицу около ее посиневших лодыжек. Это, какого-то черта, успокаивало. С каждым новым восходом, пускающим в окна солнечные блики, Уокер осознавала, что это скоро закончится. Потому что так дальше было просто невозможно. Было просто нельзя. В ее сознание врезался фрагмент той ночи, когда она, выпив немного глифта на посвящение непризнанных, двинулась вперёд к самому эпицентру всеобщего веселья, извиваясь под незамысловатую музыку и откидывая все проблемы на задний план. Сотканные из собственных убеждений мысли о том, что эту ночь она должна провести не в компании своих вечных спутников — гнева и унции слез, а, как и все остальные, расслабиться, проникли в затуманенное сознание так же быстро, как и улетучились, стоило только почувствовать тёплые руки на своей талии и уловить еле просачивающийся сквозь десятки ароматов запах его энергии, отдававшей терпким привкусом коньяка на кончике языка. — Не думал, что ты способна так управлять своим телом, Непризнанная. Ее колотило. То ли от вибраций, проходившись дрожащее тело насквозь, то ли от этого хриплого шепота, заставляющего сердце пропустить удар, ошпариваясь кипятком. Повернув голову и смахивая шоколадные кудри на одну сторону, девушка столкнулась взглядом с Люцифером, глаза которого налились неестественным блеском, пока он оставлял легкие мазки взглядом на ее лице. Хотелось просто раствориться в воздухе. Стать пеплом, кружащим над головой. Глубоко вздохнув, Вики почувствовала странное облегчение внизу живота, где уже несколько дней покалывало. Лилу обязательно списала бы это на наличие бабочек, порхающих от такого глубокого чувства, но Уокер четко осознавала, что это лишь очередная ангельская глупость, в которую они все до единого верили. — Не трогай меня, Люци. Она сглотнула, с огромным трудом вырвав из себя фразу, которая разорвалась от сбитого напрочь дыхания. Дьявол усмехнулся, проводя подушечками пальцев по ее приоткрытым губам, и она тут же подалась вперёд, вызывая у него новый приступ ядовитого смеха. — Так ты не хочешь, чтобы я тебя трогал? — он вскинул бровь, сокращая расстояние ещё сильнее и оставляя между их губами жалкие миллиметры. Слава Шепфа, никто из присутствующих не обращал на них внимания, предаваясь всеобщей эйфории и полностью отключая здравый рассудок. — Не ври хотя бы себе, Уокер, у тебя это плохо выходит. Она хотела оттолкнуть его. Сделать несколько шагов назад. Убежать. Но не могла. Потому что как только Люцифер прикасался к ней, она моментально теряла последние капли самообладания, превращаясь в пустую марионетку, способную подчиняться своему умелому кукловоду. И Люцифер был именно им. Властным, эгоистичным, мерзким. Не желающим ни с кем делить свою любимую игрушку, служившую для него развлечением в скучные вечера. Он наклонился к ней, заглядывая в широко распахнутые глаза, и натянул на лицо ухмылку, проводя горячим языком по нижней губе, вынуждая Уокер прикрыть глаза и шумно выдохнуть. Он же просто играл с ней. Люцифер любил наблюдать, как дрожит Уокер от каждого его легкого прикосновения к ней, и это тешило его самолюбие куда сильнее, чем вечно ходившая хвостиком Ости, которая уже порядком надоела. А непризнанная была не такая. Нет. Она никогда не шла сама к нему в руки, пока он не хотел этого. Стоило только дьяволу поманить пальцем — и Уокер уже текла, превращаясь в лужицу. Ей словно отшибало мозги, как только рядом появлялся он, и это не могло не забавлять Люцифера, который всегда жаждал продолжение шоу. Медленно опустив свои губы на ее, Люцифер, почти не касаясь, потерся о шершавую поверхность, проводя кончиком языка по ней и мягко покусывая нижнюю губу, оттягивая ее в сторону. Он был готов поклясться, что в эту секунду услышал жалобный стон непризнанной, которая уже была готова отдаться ему прямо здесь и сейчас, и одним движением ворвался в ее рот, раздвигая влажные стенки. Он пах клубникой. Чертовой сладкой клубникой, которую она так обожала. Вики аккуратно завела тонкую руку за спину мужчины, словно не решаясь, зарываясь пальцами в угольных волосах и слегка дергая их, вырывая у Люцифера ухмылку. Шепфа, да он конченный психопат. Подхватив Уокер за тонкую талию и не разрывая поцелуй, дьявол двинулся в сторону небольшой комнаты в стенах длинного коридора, скрытую от посторонних глаз, и, применив силу, впечатал в ее угол покрывшееся липким соком тело непризнанной, вжимаясь в неё своим возбужденным членом. — Хочешь, Уокер? Она смотрела на него исподлобья, все ещё тяжело дыша от сумасшедшего поцелуя, и залилась багровой краской, растекающейся по ее щекам. Она мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней. Мечтала, чтобы он целовал ее так, нежно, но с напором, исследуя каждый рецептор своим языком и пропитывая девушку своим ароматом. Он был слишком близко, но так далеко одновременно, что хотелось взвыть от этой гребаной несправедливости и нацепить на себя невидимые оковы, не позволяя никому больше уничтожать себя этой чертовой любовью. — Скажи, — он процедил сквозь зубы, прикрывая глаза и еле сдерживаясь, чтобы не сорвать с неё одежду и трахнуть так, что потом непризнанная не могла ходить ещё неделю. Дьявол скользнул своими кроваво-красными радужками по ее оголенной груди, замечая как сквозь тонкую ткань серебристого шелкового платья прорисовывались вставшие горошины сосков, и улыбнулся, ледяными пальцами надавливая на чувствительную точку, заставляя Уокер издать протяжной стон, — скажи, непризнанная. — Д-да, — она заикнулась, утопая в этом моменте и мечтая остановить время, чтобы продлить его, — я хочу, Люцифер. Он самодовольно хмыкнул, будто другого ответа для него просто не существовало. Подхватив Уокер за аппетитную задницу, дьявол пробежал пальцами под юбку короткого платья, находя пылающий бугорок и двигаясь по нему круговыми движениями сквозь кружевную ткань, приковывая свой взгляд к сгорающей под ним девушке. Ее стоны принадлежали ему. Люцифер наклонился к тонкой шее, грубо всасывая фарфоровую кожу и оставляя на небольшом участке ядовито-фиолетовые отметины, сквозь которые сочились тонкие струйки крови, украшая тело непризнанной, которое было для него чистым холстом. А он ее художником, способным делать что угодно для того, чтобы написать свою картину. Температура в комнате дошла до предела. Люцифер, отодвинув край белья, бесцеремонно проник двумя пальцами в девушку, раздвигая влажные стенки и ритмично двигаясь, набирая темп с каждым новым толчком. А она жадно глотала воздух, пытаясь избавиться от Сахары во рту и не сойти с ума, пока он доводил ее до оргазма. Все, что знала Вики о дьяволе — что это просто взрыв эмоций. Никогда не предугадаешь, какая вылетит из него в следующую секунду. Она так сильно желала сохранить его касания на своей коже, что была готова пойти на что угодно, только чтобы это не прекращалось. Двинувшись глубже, Люцифер почувствовал, как мышцы обхватили пальцы тугим кольцом, указывая ему на то, что она была близка к пику. Хватило только провести языком по ее верхней губе, сминая ее, и Уокер моментально обмякла, сжимая ноги вместе и дрожа от сладкого оргазма. — Люцифер… Едко рассмеявшись, он слегка оттолкнул девушку от себя, стирая тыльной стороной ладони со своих губ ее вкус, который проник в него так сильно, что до сих пор оставался внутри. Он отошёл, рассматривая потрепанную непризнанную, и качнул головой, когда увидел в ее глазах острую боль, словно в неё вонзили нож, на кончике которого оказалась щепотка соли. — Очередная шлюха, — выплюнул он ей слова в лицо, разворачиваясь и оставляя дверь видимой для всех, с каждым шагом отдаляясь от девушки все дальше и дальше, и заставляя острые шипы все глубже входить в каждую израненную клетку. Дверь широко отворилась, впуская в комнату обеспокоенную Мими, которая, увидев побледневшую Вики, раскачивающуюся из стороны в сторону, одним рывком подлетела к девушке, застывая от увиденной картины. Размазанные сгустки вишневой крови по алым лепесткам, прорывающиеся сквозь мертво-бледную, почти сияющую кожу острые шипы, не оставляющие на теле Вики и живого места, и ее хриплое, едва различимое дыхание, которое с каждым новым разом становилось все слабее. Демонесса прикрыла глаза в ужасе, когда до неё дошло осознание, что происходит с Уокер, и слегка пошатнулась, удерживая себя на ногах. — Это Люцифер? — Мими, не надо… — Это он? Ее голос срывался на крик. Мими хотелось стереть этого дьявола в порошок, рассеевая его прах по воздуху, чтобы он больше никому не смог причинить боли. Девушка попыталась взять себя в руки, но эмоции брали над ней контроль, полностью оказывая влияние на слишком уязвимую демонессу. — Он здесь не при чем, Мими, — она шептала слова, и девушка еле различила сказанное, — он не виноват, что я идиотка. — Вики, мы вылечим тебя! Я сейчас же приведу Геральда и Мисселину, они обязательно помогут тебе! В ее голосе чувствовалась дрожь. Да ни черта они не помогут, Мими, ты же знаешь. Может помочь только его любовь. Вики увядала на глазах. Из сильной девушки она превращалась в неживой комок прорастающего цветка, который пускал свои корни внутри Вики, безжалостно полосая ее тело. Ей осталось недолго, она чувствовала это. И единственное, что ей сейчас хотелось — показать дьяволу, что он с ней делал. Пробудить в нем хоть что-нибудь, что облегчит ее страдания и избавит от нескончаемого потока боли. С трудом подняв тяжелые, словно гири, веки, обрамлённые густыми ресницами, Уокер протянула руку Мими, и она мгновенно переплела их пальцы вместе, сдерживая волну слез, которые так и пытались вырваться наружу. — Отведи меня к нему, Мими. Я хочу поговорить с ним напоследок.

***

Длинный пустеющий коридор школы принял на свои стены удар лунного мерцания, который отблеском лёг на камень, подсвечивая его. Мими прикрыла иссохшее тело Вики своим смоляным крылом, согревая ее мягкими перьями и заставляя непризнанную криво улыбнуться от капельки тепла в этом мире боли и страданий. Они медленно плелись к комнате Люцифера, и Уокер с каждой секундой чувствовала, как идти становится все тяжелее, ощущая жгучую боль под лопаткой, через которую просачивался небольшой росток, вынуждающий зашипеть от невыносимого ощущения. Она должна была с ним поговорить. Снова посмотреть в любимые глаза и почувствовать вкус его губ. Люцифер стал для неё наркотиком, без которого ее ломало, и который убивал Уокер своим присутствием в ее жизни, с каждой новой встречей все губительнее сказываясь на девушке. Остановившись напротив массивной двери из красного дерева, Вики вынырнула из-под крыла Мими, кидая ей сухое «спасибо» и чувствуя тёплые пальцы, перехватившие ее тонкое запястье. — Вики, тебе не нужно этого делать. Она вздохнула, полностью отдавая себе отчёт в том, что демонесса ни черта не понимает. Она буквально жила Люцифером. Он мог одним прикосновением унять всю ее боль, заставляя шипы округлить остриё и не расти дальше, отнимая у них всю власть над телом Уокер. — Ты не понимаешь, — она чувствовала присутствие Люцифера рядом на ментальном уровне, и это немного сняло напряжение, придавая капельку сил, — он единственный, кто может меня спасти. — И единственный, кто тебя убивает. — Меня убивает не он, а чувства к нему, — Вики опустила глаза в пол, приподнимая уголки губ в грустной улыбке, — уже ничего не исправишь, Мими. Спасибо, что проводила. Не дождавшись ответа, девушка проскользнула в комнату дьявола, ловя на себе его раздражённый взгляд и пытаясь не задрожать от одного только вида Люцифера, который сидел на своём кресле, закидывая ногу на ногу и читая какую-то книгу, концентрируясь на написанном. Она глубоко вздохнула, проходя вперёд и пытаясь перенять внимание дьявола с книги на себя, на что он только с характерным шумом закрыл учебник, откидывая его на кофейный столик, и повернул голову в сторону неожиданной гостьи, которая даже сквозь кромешную тьму казалась такой испуганной, что сердце вот-вот покинет ее грудную клетку. — Какого. Черта. Ты. Здесь. Забыла? Он отчеканивал каждое слово, все также продолжая сидеть на месте и испепелять непризнанную своим потемневшим на несколько тонов взглядом. Никто никогда не смел так бесцеремонно врываться в его комнату, но, непризнанная, по всей видимости, до сих пор не усвоила урок, что мёртвый тоже может умереть, попав навсегда в небытие. Девушка медленно двигалась в его сторону, все ещё перекатывая во рту различные фразы, с которых бы могла начать диалог, но это все казалось такой несусветной чушью, что будь она на месте Люцифера, моментально бы скинула себя с окна, чтобы не выслушивать этот бред. Она усмехнулась. На месте Люцифера. На месте умелого манипулятора, который находил ко всем правильный подход и пользовался своим превосходством, лишний раз доказывая, что он лучший из лучших. На месте сущего дьявола, использующего каждого в своих целях и не испытывающего ни малейшего сожаления за чувства других. Это было глупо. Вики покачала головой, точно избавляя голову от ненужной информации, и сделала последний шаг навстречу Люциферу, который все ещё терпеливо ждал ее тирады. Она выскользнула на лунный свет, демонстрируя множественные шрамы и толстые стебли, пронзающие ее кожу, дьяволу, который на долю секунды напрягся, протягивая руку к ней. Вики прикусила нижнюю губу, протыкая ее острыми зубами, как только он коснулся глубокого разреза на ее плече, стирая болезненное ощущение, словно опытный врач, скрывающий в своих руках волшебную пилюлю, всасывающую в себя то, что чувствовала Уокер. Она стояла перед ним почти голая, но это только помогало девушке в полной мере показать, до чего ее довела нездоровая любовь к искусителю, который даже понятия не имел, что такое действительно возможно. — Как давно? Его голос звучал сухо. Без привычной хрипотцы. Девушка осмелилась посмотреть на его лицо, которое не выражало ни единой эмоции, что заставило ее почти бесшумно всхлипнуть, ощущая, как ее бьют невидимым хлыстом по рваной коже. Она набралась прохладного воздуха в легкие побольше, который на несколько мгновений маскировал боль, и сжала потные ладони в маленькие кулачки в надежде на то, что сможет выдавить из себя хоть слово. — Уокер… — Месяц назад, — на одном дыхании выпалила она, все ещё ощущая его прожигающий взгляд на себе, — сначала это было лишь легкое покалывание, а теперь внутри меня растут красные розы, которые с каждым днём ранят меня все смертельнее. Иронично, правда? Он мотнул головой, опуская босые ноги на мраморную плитку и подходя к непризнанной вплотную, приподнимая подушечками пальцев ее за подбородок, пытаясь прочитать в глазах ответ на то, что уже несколько секунд вертелось у него на языке. — Зачем ты пришла ко мне? — Потому что ты единственный, кто может мне помочь. Ложь. Уокер не стала бы унижаться, прося дьявола трахать ее во внеурочное время, чтобы не дать цветам разрастаться дальше. Была другая причина, гораздо более глубокая, и Люцифер наклонил голову вбок, анализируя свои догадки, которые рисовались на недышавшей Уокер. Фальшивая сука. — Ещё раз повторяю вопрос, Уокер. Зачем. Ты. Пришла? Она чувствовала, как нижняя губа подрагивает, но все же не могла отметить, что прикосновение дьявола помогло ей избавиться от малой доли мук, которые она испытывала каждую чёртову секунду. Ну же, скажи ему это, Вики. Ты ведь именно за этим пришла. Она вспыхнула, словно подожженная спичка, когда он прижал ее к стенке, наваливаясь своим раскалённым телом и наплевав на боль непризнанной, которая, какого-то черта приперлась к нему посреди ночи, чтобы помолчать. Или это на земле у них в порядке вещей? Слава Шепфа, Люцифер почти толком ничего не знал о земной жизни, потому что углубляться в этот мусор и марать свои чистые руки он не горел желанием. Для этого и были непризнанные. Дьявол резко схватил девушку за растрепанные локоны, сжимая руку в кулак на шоколадной макушке, и дернул изо всех сил, раздражаясь от игр Уокер. — Это ханахаки, Люций. Красные розы поглощают мое тело. Только сейчас мужчина понял своё причастие к болезни Уокер. Она выглядела, как живой труп: впавшие щеки, на месте которых рисовались острые скулы, огромные фиолетовые синяки под глазами и украшенное лепестками роз тело, которое буквально молило о пощаде. Чертова идиотка. Для чего она пришла? Вызвать у него хоть каплю сочувствия? Услышать то, что величайший дьявол своего времени тоже влюблён в какую-то непризнанную? Или это ее фетиш, и таким образом она просила ее трахнуть? Люцифер прикрыл глаза, отодвигаясь от Уокер, и со всей силы швырнул валяющуюся под ногами алюминиевую банку из-под содовой, которая со скрипящим звуком врезалась в стену. Хотелось просто, чтобы это оказалось сном. Гребенным идиотским сном. Сейчас он откроет глаза и никакой Уокер рядом не будет. А особенно ее аромата. Ваниль и какао, которое обычно варят на Рождество, украшая кубиками маршмеллоу, создавая эффект снежных хлопьев на земле. — Я понял, — он огрызнулся, отдёргивая себя вновь, чтобы не прижаться к ней, вдыхая ее запах сладкой энергии, — что ты забыла здесь? Она ощущала, как атмосфера накаляется. Девушка натянула на лицо маску безразличия, которую Люцифер умело содрал, прыская ядовитой кислотой на непризнанную. Черта с два, она не уйдет отсюда, пока не выскажет все, что считает уместным. — Хотела, чтоб ты знал. Чтобы видел, до чего меня довела любовь к тебе. До чего она вообще может довести, — она запнулась, словно все ещё не решаясь произносить это вслух, взвешивая все «за» и «против». Только отступать уже было слишком поздно, — чтобы ты смотрел, как я погибаю, и решил для себя, насладиться жутким зрелищем или помочь мне. Я пришла, чтобы показать последствия любви к тебе. Новый приступ непрерывного кашля прошёлся по девушке, выплевывая из самой глотки лепестки роз, которые покрылись тонким слоем слизи от отторжения легких. Подхватив один в полёте, дьявол изучающе скользнул по нему взглядом, рассматривая каждую вмятину и линию, рисовавшуюся на бархатистой поверхности. Вики захлебывалась, пытаясь справиться с ощущением, словно ей вырывают глотку, но единственное, что сейчас она могла, это обессилено рухнуть на пол, борясь в схватке за жизнь. Люцифер несколько секунд неотрывно смотрел на мучения девушки, а после притянул ее к себе, поглаживая кончиками пальцев по рукам и возвращая к жизни, смахивая крупные капли слез с ее подбородка. — Сука, Уокер. — он сглотнул, сдерживая себя, чтобы не сжечь ее сейчас здесь. Дотла. — Какого черта ты пришла сюда? Какого? Он был на пределе. Девушка все ещё билась в попытках схватить больше воздуха приоткрытыми обветрившимися губами, но пристальный взгляд Люцифера, не говоривший ни о чем хорошем, заставил непризнанную вынырнуть из собственного болота, тянувшего ее на дно, и вернуться к разговору, наконец расставляя все по полочкам. — Чтобы сказать, что люблю тебя, Люцифер. — Что? — его глаза округлились. — Меня невозможно любить, Уокер, это просто против природы. — Да? — она подняла глаза, застланные прозрачной пеленой, усмехаясь. — А что это тогда, Люцифер? — Ее пальцы прошлись по многочисленным кровоточащим ранам, которые украшали покрывшиеся багровым блеском изумрудные шипы. — Не отрицай очевидного! Он знал, что Уокер была права, но эти слова, подобно неподходящему пазлу, никак не складывались в целостную картину в голове. Любит. Она его любит. Он понятия не имел, что такое любовь. Он даже не знал, как она проявляется, и единственное, на что был способен — трахать добрую половину женской части школы, доставляя себе удовольствие. Дьявол скривил губы, в очередной раз пронося мысль, какая же Уокер все-таки идиотка. Как она могла позволить этому произойти? Как? — Люцифер, я… — Плевать, Уокер, — он оттолкнул ее, все ещё не понимая, как можно чувствам позволить так манипулировать своим телом, доводя его до такого ужасного состояния, — плевать я хотел на тебя и твою любовь! Если ты думаешь, что это объятие что-то значило, то только одно — я нахрен не хочу, чтобы у меня в комнате валялся труп непризнанной, понимаешь? — он шипел, бросая эти слова в неё, как ошмётки, и девушка вдруг поняла, как внутри неё что-то оборвалось, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. — Вали отсюда! Убирайся! Его крик был похож на звериный. Вздрогнув, Вики, словно находя в себе источник сил, вылетела из комнаты Люцифера, оставляя его наедине со своим гневом, который плескался сквозь тонкие края. Это было похоже на безумие. Уокер просто спятила, выдумывая себе какую-то любовь и убивая неизвестной болезнью, которая обрывала внутри маленькие канатики надежды на то, что это просто ее разыгравшаяся больная фантазия. Сейчас она откроет глаза, окинет горящим взглядом свою небольшую комнату в отцовском доме и пойдёт есть на завтрак панкейки с кленовым сиропом, которые папа постоянно готовил субботним утром. Н и ч е р т а. Схватившись за выпуклую каменную плитку на стене, Вики поняла, что конец где-то близок. И память о ней навсегда останется у Люцифера в виде лепестков красных роз.

***

Ее душу заточили в маленькую стеклянную пробирку, наполняя ей вившийся пепельный дым до самого края горлышка и оставляя с сотнями таких же умерших повторно душ, не сумевшими справиться с здешними трудностями. Он пришёл проститься с ней. Когда Люцифер ступил в общий круг рыдающих друг у друга на плечах непризнанных и близких Вики, все молча переглянулись, задерживая на лице маску страха, которым он питался. В его руках покоились шесть алых роз — причина, по которой Вики суждено было покинуть этот мир и оставить после себя лишь сизый шлейф тонкого аромата, который он все ещё чувствовал на кончике языка, хотя все прекрасно осознавали, что истинной причиной был сам он, который сейчас, как ни в чем не бывало, стоял около мертвой души Уокер, словно был для неё чем-то большим, чем обыкновенная смертельная привычка.  — Ты! — Мими вырвалась вперёд, не обращая внимания на попытки Дино удержать ее от скандала с дьяволом хотя бы в этот день, дергая своим смоляным пером и слегка толкая Люцифера в плечо, оставляя на его идеальной чёрной рубашке вмятину. — Как ты смеешь сюда приходить? Ты был никем для Вики, никем, слышишь? — Я был всем для неё, Мими, не забывайся, — он выглядел помято. Будто целые сутки провёл в компании собственных мыслей, скуривая несколько пачек крепких сигарет и впуская удушающий дым в легкие. Спорить и указывать место этой глупой девчонке ему не хотелось, поэтому он лишь отошёл от неё на приличное расстояние, сверкая залитыми раздражением глазами и смотря на выведенную аккуратным почерком чёрными чернилами надпись около флакона. Вики Уокер. Ухмыльнувшись, Люцифер прошёл вперёд, все ещё чувствуя на своей спине пронзительные взгляды, но его это ничуть не смутило, потому что плевать он хотел на мнения этих жалких существ, даже не заслуживающих называть себя ангелами или демонами. Мягко вздёрнув рукой в воздухе, дьявол опустил пальцы на ее имя, проводя по каждой букве и прикрывая глаза, погружая своё тело в легкую прохладу, словно сама Уокер опустилась на его плечи, напоминая о себе. Она не продержалась и двух дней после их последнего разговора, задыхаясь во сне от множественного количества крупных бутонов, словно делая из своей комнаты оранжерею, украшая каждый угол красными розами. И если бы не мучительные боли, Вики бы умерла с улыбкой на лице, осознавая, что все ее кошмары теперь позади, а впереди только пустота, которую она глотала с самого первого дня на небесах, чувствуя, что уже никогда ничего не будет, как прежде. — Такая глупая смерть, Уокер, — его голос был низкий, словно предназначался лишь ей, окутывая светлую душу в свои тихие вибрации, — такая глупая любовь. Швырнув розы на полку рядом с ее душой, Люцифер резко развернулся, уходя подальше от этого места, где каждый еле уловимый аромат напоминал ее. Любовь — это так же остро и масштабно, как смерть. Только для Уокер она и оказалась смертью.