***
Ацуму сильно пугается, просыпаясь в незнакомом помещении, да и рядом никого не было. В панике он начинает звать и выкрикивать имя Сакусы, пока воспоминания вчерашнего дня постепенно давали о себе знать. Точно, они с Киёми поздней ночью остановились переночевать в заброшенном (?) фермерском домике, что так удобно оказался по пути. — Оми? Оми, где ты? — он оглядывается по сторонам, замечая жуткие картины, висящие на стенах, а после чуть ли не досмерти пугается, когда Сакуса неожиданно появляется сзади, затыкая парня. — Тут я, чего разорался? — раздражённо спрашивает он, а после Ацуму замечает в чужой руке револьвер. Киёми улыбался. — Где ты был? — спрашивает Мия, а Сакуса в ответ кривится, отвечая что-то типа «спал в машине», — ах, вот как?! То есть эти апартаменты для тебя слишком плохи, так ведь? — Тц, я лишь хотел выстрелить первым, если кто-то здесь объявится, — отвечает он, а Ацуму расслабляется, заметив мимолётную улыбку парня. Правда улыбался он глазами, ибо рот был по-прежнему закрыт какой-то стрёмной медицинской маской, — идём, я научу тебя стрелять. Мия с восторгом наблюдал, как за шесть выстрелов Сакуса смог сбить шесть жестяных консервных банок — по сути, у него шесть попаданий, он спокойно смог бы прикончить шестерых в критический момент. Но далее пришла очередь Ацуму — Сакуса показал, как правильно держать револьвер, целиться и стрелять. Получалось у него «неплохо для первого раза», что не могло не радовать, но этот процесс прервал какой-то мужчина, что внезапно появился справа, из ниоткуда. Киёми среагировал быстро, направив на него дуло револьвера. Мужчина лишь молча поднял руки, а когда у него спросили, какого чёрта этот человек здесь забыл, он сказал, что, между прочим, этот дом — его собственность. Вот же блять. Сакуса не стрелял, ибо угрозы старый фермер не представлял. К тому же, как оказалось, в машине, на которой он сюда приезжал десять минут назад, находилась его семья — жена и дети. Нет, на самом деле Сакусе и Ацуму было плевать на эту семью, но оружие они убрали. — Если честно, то это уже не мой дом… то есть, он был таковым ранее, видите? — фермер указал на табличку, где было написано о принадлежности этого участка банку, — вот, банк отобрал у нас, — он указал на свою семью, — дом. Наш дом. — Какой позор, — хмурится Ацуму, а после разворачивается, взглядом спрашивая у Сакусы разрешение на что-то. Тот, кажется, понял, ибо кивнул — через несколько секунд в той табличке красовалось несколько пуль. — Подойдите, — просит Киёми, а фермер, не пугаясь, действительно подходит. Сакуса перекладывает револьвер ему в руку, а после направляет в ту же табличку, позволяя выстрелить самостоятельно, — ну же, не бойтесь. Выстрел. Мужчина стреляет в то же табло, проделывая там уже, кажется, четвёртое отверстие, а после благодарит ребят за это, ведь на душе стало как-то легче. — Всегда пожалуйста, — улыбается Ацуму своей фирменной ослепительной улыбкой, — я Мия Ацуму, а это Сакуса Киёми! Фермер жмёт обоим руки, сказав, мол, «приятно познакомиться». Перед тем как сесть в свою машину, Сакуса усмехается, добавляя: — Мы грабим банки.***
— М-м-м, куда мы едем, Оми? — сонно мычит Ацуму, потягиваясь. Мия помнил, что когда они сели в машину, он снова вырубился. Видимо, за прошлую ночь в апартаментах парень не особо выспался. Ацуму оглядывается, а после замечает баночку колы на задних сидениях, тут же намереваясь присвоить напиток себе: ага, как же. Сакуса бьёт его по рукам, отрываясь от вождения: — Не трогай. И салон не лапай, неприятно, — Киёми сводит брови к переносице, а Ацуму удивлённо ахает, думая, как же его удосужило сбежать из дома с таким наглецом. — Это, между прочим, не твой салон! Что противного?! И вообще, не игнорируй мой вопрос: куда мы едем, Оми? — И «Оми» меня не зови, — вздыхает Сакуса, а Мия фыркает, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку сидения. — Ты буквально вчера назвал меня самым красивым парнем Техаса, я помню! А сегодня в тебя вселилась стерва, тц. — Я серьёзно так сказал? Какой ужас. Я протрезвел, пока ты спал, — отвечает Сакуса, а после видит, как Мия ещё и отворачивается к окну, — я праздновал кое-что, поэтому немного перепил. А ты странный, раз решился сесть в машину к первому встречному и пойти с ним на убийство. — Ты помнишь убийство, класс! Стоп, то есть ты водил, будучи пьяным? Какой ужас! Минуточку, а что за праздник, почему я не в курсе? День маньяка? Серийника? Вора? — Брат из тюрьмы вышел, — цыкает Сакуса, а Ацуму замирает, не закрывая рта. Он медленно оборачивается, дабы посмотреть на Киёми, а тот выглядит по-прежнему невозмутимо. — Какого… чёрта?! У тебя всё-таки есть брат? У тебя вся семья такая что ли? — заваливает парня расспросами Мия, а тот просит его заткнуться, — нет, расскажи! — Слушай, я очень жалею, что как-то наткнулся на тебя и теперь не могу отделаться, ведь ты запросто сдашь меня копам, но раз уж ты не собираешься сбегать, у меня есть просьба: отстать, — Киёми вздыхает, полностью абстрагируясь от внешнего мира и погружаясь в вождение, а у Ацуму от переизбытка эмоций даже дар речи пропал: «Да как ты смеешь затыкать меня?». Мие, конечно, приходилось сталкиваться и с грубыми персонами, и со странными, и с не особо общительными, но… все они проявляли инициативу, желая раздобыть заветный номерок привлекательного молодого официанта, а этот Сакуса… да он буквально отшил Ацуму, к тому же дважды: и в трезвом виде (сейчас), и в пьяном (вчера в машине). Господи, какой же глупый: не замечает своего счастья, хотя вот оно, прямо под носом! Ладно, они ехали в тишине уже слишком долго — полчаса, если не больше, Ацуму скоро буквально помрёт со скуки. Не ради такого он из дома сбежал, поэтому всё же переступил через свою гордость и принципы, попытавшись снова завести разговор: — Ладно, раз уж ты в трезвом виде… ну, если я не самый красивый парень Техаса, то хотя бы на звание самого милого в Далласе гожусь? — спрашивает Ацуму, и ему, чёрт возьми, показалось, что Сакуса чуть улыбнулся; этого не было видно через маску, однако его, блин, красивые глаза на секунду блеснули. Это заставило Мию почувствовать себя увереннее. — То есть, ты сейчас не знаешь куда и с кем едешь, при этом буквально вчера оказавшись свидетелем… не лучшей сцены, но вопрос, который тебя волнует, это вот этот? — спрашивает Сакуса, а Ацуму про себя кричит «о, да», ведь Киёми пошёл на контакт, — знаешь, ты ещё больший идиот, чем показался мне изначально. — Хэй! Да, мне интересно, милый я или нет. А о доме не беспокоюсь, уж лучше тут, чем в четырёх стенах, — отвечает Мия, а после внимательно наблюдает за реакцией Киёми: тот отводит от дороги взгляд буквально на секунду, дабы прикинуть, насколько Ацуму милый. — Хм, — он пожимает плечами, — нет, ты страшный. — Так! — Мия кладёт «руки в боки», сщуривая глаза, а про себя отмечает: «врёт же, подлец», — ладно, ты, конечно, либо тупой, либо глухой, а может и всё сразу, раз мне приходится переспрашивать, но… ладно, нет, сформулирую по-другому: ты хоть знаешь, куда мы едем? — Ого, ты знаешь слово «сформулировать»? — язвит Сакуса, но хмурый взгляд Мии суть притупляет его настрой пошутить, — знаю. Мы едем к моему брату… и его лучшему другу. — Чего? То есть, хочешь сказать, мы едем к какому-то жуткому парню, который «вышел из тюрьмы» пару дней назад? — Я тоже вышел из тюрьмы. Тебя, однако, это ничуть не смущает, — отвечает Сакуса, а после чуть стягивает маску, открывая нос, ибо ему стало душновато в ней. Мия посчитал это знаком сближения, хотя… возможно, так оно и есть. — Пф, — Ацуму сдувает со лба несколько прядок волос, выбивающихся из его растрёпанной причёски. Точно, надо будет потребовать с Сакусы расчёску чуть позже, — ты — это ты. Оно… другое. А за что сидел брат? Как его зовут? — Какая разница? — вздыхает Киёми, а Мия слабо бьёт кулаком по стеклу, вдобавок топая ногой по машинному коврику, что лежал под ногами. — Боже, что значит «какая разница»?! Большая! Но если ты думаешь, что мне интересно слушать про твоего бандита-брата, то обломись — я просто пытаюсь разговорить тебя, — Ацуму хмыкает, отворачиваясь от парня, а тот думает: отвечать вообще что-то или нет? — кстати, ты сам вчера пообещал мне классную жизнь. Нехорошо не сдерживать обещания, Оми. — Я могу пустить пулю в твой висок в любую секунду, а ты считаешь, что я тебе чем-то обязан. — Сдерживать обещания — не твоё? Ты не следуешь своим принципам, Оми? — Мия улыбается, вздыхая, а Сакуса крепче сжимает руль, — хотя-я-я… знаешь, ты сейчас со мной так разболтался, а это явно не входило в твои планы. — Тц, — Киёми замолкает, а Ацуму остаётся довольным, ведь расшевелил эту молчаливую принцессу. Да ещё и колу с заднего сидения всё же забрал.***
— Куда? — спрашивает Ацуму, когда в районе девяти часов они остановились у крохотного кафе, вывеска которого горела тускло-красным светом. На улице было довольно темно, а в машине все конечности Сакусы уже затекли. К тому же, так долго сидеть за рулём тяжело: и глаза, и голова болеть начинают. — Сиди здесь, — говорит он, выходя из машины и закуривая сигарету, — сиди, я сказал, — хмурится Киёми, когда Ацуму начинает вылезать из машины. — Нет, я тоже хочу на улицу! Буду дышать свежим воздухом, — Мия ступает на землю, чуть съеживаясь от холода. Он бросает пустую банку из-под газировки на почву, а после прыгает на неё, сдавливая. — Я собирался докурить и ограбить это место, — вздыхает Сакуса, а после кивает в сторону кафе, под окнами которого они сейчас стояли. Внутри заведения виднелись лишь два парня, которые вытирали столы, — так что не мешайся. — Эй, я пойду с тобой! — хмурится Мия, а после пинает смятую жестянку в сторону. Киёми закатывает глаза, понимая, что в последний раз так баловался с банками газировки лет в семь, не позже, — и точка. — Нет, — отвечает Сакуса, а после делает слишком сильную затяжку, закашлившись, — я сделаю это один, а ты сиди в машине и жди. Сядешь за руль, если что — дави на газ. — «Если что»? Эй, я тебя не брош- — Я имею в виду, если меня ранят и я запрыгну в тачку, будучи перевозбуждённым, а не то что ты можешь испугаться, поэтому сразу же уехать, — поясняет Сакуса, а Ацуму цыкает. Быть водителем не так круто, ему ведь тоже хочется участвовать в этом ограблении! — Эй, я, знаешь ли, шофёром не нанимался, так что делать этого не буду! — категорично отзывается Мия, своим криком привлекая внимание одного из парней, протирающих столы. Он выглядел странно, был каким-то хиленьким и, судя по всему, трусливым, ибо у него тут же как-то подкосились ноги, и он кинулся к своему коллеге, бормоча, что его напрягают «странные типы под окном». — Успокойся, Дэн, тут же стоят камеры, — говорит Осаму, протирая кассу, а его коллега оборачивается, закусывая нижнюю губу от жуткого ощущения и пугающей ауры, которая, как ему кажется, исходит от тех двоих, что приехали к кафе, находящемуся в самой глуши, в столь поздний час. — Осаму, мне страшно, — говорит он, а после дёргается, ведь колокольчик, висящий над дверью, звенит, оповещая о прибытии новых гостей. — Здравствуйте, добро пожа- Договорить парень не успевает, ибо Сакуса хватает его за шкирку, сильно толкая и отпихивая в стену. Осаму замечает, что за спиной у этого незнакомца стоит ещё один, в руках которого револьвер, так что не вздумывает лезть, поднимая руки вверх. Когда коллега Мии лежал на полу без сознания, Сакуса опёрся о кассовую стойку, где стоял Осаму с довольно невозмутимым выражением лица. — Это «Бургеры Мия». Чего-то желаете? — спрашивает он, а Киёми, кажется, опешил — он замер на месте, а после начал поворачиваться то в сторону Осаму, то в сторону Ацуму. — «Бургеры Мия»? Какое милое название, не думал, что моё имя уже столь популярно, — улыбается Ацуму, опуская ствол, что заставляет Осаму чуть расслабиться, но не опустить руки. Как бы странно то ни было, парень практически не боялся. Время от времени в данной забегаловке появлялись подобные этим двоим «грабители» — бедняжки так боялись выстрелить, что ствол из их рук Осаму выбивал за доли секунды — спасибо, отец, что научил. Правда, было такое лишь два раза, да и то очень давно — обе попытки предпринимали старые знакомые Мии, которые, кажется, просто захотели чуть разнообразить свою жизнь. Между прочим, оба сейчас за решёткой. Только вот сейчас есть проблема — эти двое не выглядят неуверенными, они вместе, а Осаму их не знает. — Это моё имя, — говорит Осаму, а Ацуму фыркает, задирая голову и рассматривая этого парня в чёрном фартуке и кепочке. — Ну-ка, сними эту штуку, — просит Ацуму, указывая на головной убор, пока Сакуса всё ещё смотрел на них, задавая немой вопрос «какого чёрта?» обоим. Осаму слушается, ибо умирать ему не особо хочется. Ацуму закатывает глаза. — Знаешь, мне кажется, что тебе стоит перекрасить волосы. Жёлтый цвет лучше смотрелся бы с твоим лицом, — говорит парень, а Киёми хлопает по столу ладонью, мол, «довольно». — Так, а теперь я слушаю. — Что? — спрашивает Ацуму, пока Осаму пытается сосредоточиться. Каким бы бесстрашным он ни был, какой-никакой шок присутствовал, из-за чего движения чуть сковывались, а голос дёргался. — Что, блять, значит «что»? — Сакуса от такой непринуждённости даже как-то опешил. Серьёзно, этот придурок не рассказывал, что у него есть, видимо, брат-близнец, работающий в каком-то захолустье, — я могу прикончить вас обоих. — В чём дело? — хмурится Ацуму, а Киёми хочет ударить его по лицу, ибо тот буквально держит его здесь за дурачка, — так, ладно, всё. Гони сюда деньги, — Ацуму лыбится, вновь поднимая ствол и направляя его прямо на этого работника, — давай-давай. — Вы издеваетесь? — Сакуса прикладывает ладонь ко лбу, думая, что вот-вот сойдёт с ума. — Да что? Оми, ты хочешь, чтобы я выстрелил? — спрашивает Ацуму, хлопая глазами, а Сакуса просит не держать его за дурака, — я тебя не понимаю! — Вы братья? — напрямую спрашивает он, а Ацуму аж кривится от этого вопроса. — Фу, боже, Оми, ты на него посмотри! Разве мы похожи? И дураку понятно, что я красивее! Просто, видимо, однофамильцы, — отмахивается Мия, а после повторяет свою просьбу: деньги на стол. — Вы выглядите абсолютно одинаково, Мия, — говорит Сакуса, пока парень с серыми волосами медленно открывает кассу, выкладывая оттуда наличные. — Ты смеёшься? У меня нет морщинки вот тут вот, — Ацуму отворачивается от кассира лишь на секунду, не сводя при этом с него револьвер, дабы повернуться к Киёми правой стороной лица и показать ему уголок своего глаза, но этой секунды Осаму хватило, дабы резким движением через кассу выбить оружие из чужих рук. — Так, а теперь ни с места, — говорит он, наводя отобранный револьвер то на Сакусу, то на Ацуму. У Киёми был свой, запасной, в кармане, но уже было поздно его доставать — одно лишнее движение, и Осаму выстрелит, — я стреляю без промаха, — улыбается он, а после кладёт свои честно заработанные деньги обратно в кассу свободной рукой — кажется, сегодня ему очень повезло. — Я же говорил, что тебе ничего нельзя доверить, — злится Сакуса, но Ацуму взволнованно замирает, приподнимая руки вверх. Осаму посмотрел на своего коллегу, что валялся у стены кафе, вздохнул, а после спросил у Мии: — Как тебя зовут? — Киёми сейчас внутри дико вскипал от этой ситуации, ведь из-за тупого Ацуму его свободная жизнь может закончиться здесь и сейчас, но тот кассир почему-то выглядел крайне спокойно, словно его не хотели убить минуту назад. — Мия Ацуму, — отвечает парень с какой-то гордостью, а Осаму вздыхает, ставя локоть на кассу и кладя на него свой подбородок. — Ясно, — говорит он, а Киёми хочет снова спросить, что тут творится, — значит, про тебя мне рассказывал отец. — Отец? — спрашивает Ацуму, как-то… воодушевившись, что ли. Парень всю жизнь рос только с мамой, но та ничего не рассказывала про его отца, словно такого и не существовало. А брат… если честно, Ацуму не хочет даже думать, что человек, стоящий перед ним и выглядящий точь в точь, как он сам, может оказаться его родственником, а не ошибкой природы. — Отец, — кивает Осаму, а после опускает револьвер, заставив обоих горе-грабителей спокойно выдохнуть, — он говорил, что в Далласе живёт мой брат по имени Ацуму… что ж, неожиданная встреча, полагаю. — У меня нет никаких братьев, отвали, — фыркает Ацуму, отрицая, кажется, очевидное. Сакуса вздыхает, а после задаёт Осаму несколько вопросов о его жизни, после которых сомнений не остаётся — Ацуму и Осаму являются братьями-близнецами. — Быть может, присоединишься? — спрашивает Киёми, заставляя Ацуму удивлённо раскрыть рот: нет, ну это вообще нормально? Сакуса, значит, целый день твердил, какой же Ацуму ужасный и как же с ним плохо ездить, а сам, будучи трезвым, предлагает почти незнакомому человеку вступить в их «крутую банду»! — Зачем? — спрашивает Мия, кладя револьвер на стол, а палец ставя между спусковой скобой и крючком, начиная вертеть его туда-сюда, что выглядело по-детски. Пользуясь моментом и перестраховываясь, Сакуса достаёт своё оружие, направляя его на Осаму: так спокойнее. — Ты, я смотрю, неплохо владеешь кое-чем, — говорит Киёми, намекая на то, что Осаму очень круто выбил револьвер у Ацуму, а Мия фыркает, видя, что на него направили дуло, — тем более, тебе самому-то не хочется уйти отсюда? — хмурится Сакуса, видя, в каком состоянии кафе. Нет, ну, он не ожидал чего-то хорошего от заведения, которое находилось в какой-то глуши, но, боже, могли бы хоть полы помыть. — Я не романтик, спасибо, — говорит Осаму, но потом несколько секунд колеблется, задумываясь, — хотя… я бы пообщался с вами, а с ним особенно, — говорит Мия, указывая на своего брата. — Идём? — спрашивает Киёми, указывая на машину. Осаму снимает фартук, кладёт его на стол, а после смотрит на своего коллегу, что был без сознания. — А Дэна так и оставим? — спрашивает он, а Сакуса кивает, отмахиваясь, мол, «да не переживай, я его не убил». — Кстати, деньги всё же забери, — останавливает парня Киёми, а тот кивает, опустошая собственную кассу. — Точно, тебе же ещё нужно будет купить нормальную краску для волос! Ну, с грабежом банков они чуть-чуть поторопились.***
— То есть ты даже не знал о моём существовании? — спрашивает Осаму, а Ацуму кивает, слыша, как урчит его живот. — Блин, я голоден… почему вы не додумались захватить ещё и еды из кафе, а? Оми, Саму, я жду оправданий, — хмурится Мия, пока его попутчики вздыхают, не вынося постоянных бессмысленных разговоров Ацуму. — Потерпи, нам осталось ехать всего десять минут, — говорит Киёми, зевая. Он и сам устал и проголодался, но понимал, что чем быстрее они окажутся на месте, тем быстрее поедят и поспят, что очень важно. Комори и Суна по телефону сказали, что будут ждать Сакусу. — Десять минут? Так дооолго, — вздыхая, тянет Ацуму, а Сакуса закатывает глаза, — почему этот твой брат живёт так далеко? — У него и спросишь, — отвечает Киёми, а Мия отворачивается, цыкая. — Кстати, нас ещё не ищет полиция? — Полиция? — нет, за несколько часов езды с этими двумя Осаму узнал многое, но о полиции за вечер он услышал впервые. — Ага, Оми вчера убил человека прямо у меня на глазах! — говорит Мия, а его брат замирает, опешив. — Чего? — дёргается Осаму, а Ацуму улыбается, прося «расслабиться», — убил? — Угу-у, он прям выстрелил в него! Мы тогда только встретились, но- — Боже, ты затыкаешься хоть когда-нибудь? — хмурится Сакуса, жалуясь, что вопли Мии отвлекают его от дороги. А ведь он уже сотню раз попросил говорить чуть тише. — Эй, вообще-то- — Теперь я понимаю, почему отец решил сбежать со мной, а не с тобой, — вздыхает Осаму, а после получает наигранно-обиженный взгляд Ацуму на себе. — Так вы что-то знаете друг о друге? — спрашивает Киёми, а Цуму отрицательно кивает, пока Осаму начинает рассказывать что-то долгое: — Я всегда знал, что у меня есть брат-близнец: по словам отца, нас разлучили в четыре года. Он забрал меня и сбежал из дома от матери, которая «слишком много и жестоко пила». На мои вопросы, почему он не забрал с собой и брата папа в основном отмалчивался, но потом, будучи пьяным, проговорился, мол, «он не давал мне спать своим плачем. Ты, Осаму, поспокойнее». Ацуму обиженно надул губы. Неприятно, между прочим, слышать, что твой родной отец тринадцать лет назад сбежал, бросив тебя жить с «выпивающей матерью», ибо ты был ребёнком, который не умел контролировать свои эмоции. Осаму съёжился, видимо, заметив, что его брату было не очень приятно слышать это, а Сакуса посмотрел на Ацуму так… сочувственно, что ли. Киёми, очевидно, старался не показывать, что ему жаль Мию или что-то в этом роде, ибо сам терпеть не мог, когда его жалели, но… к Ацуму было какое-то влечение, заставляющее переживать за настроение парня, что было как минимум ни к месту. Нет, точно уж не в их случае. Не в их истории. — Мы подъезжаем. Ацуму, сделай лицо попроще, — просит Сакуса, когда они сворачивают на какую-то улочку, подъезжая к ветхому забору. Припарковав кое-как машину, ребята вышли, а Киёми с третьей попытки открыл калитку: замок сильно заедал. В глаза тут же бросился старый убогий дом, рядом с ним стояли несколько пеньков, на которых сидели два парня. Чужие лица в темноте было рассмотреть тяжело, но один из них тут же кинулся в объятия к Сакусе, а второй продолжал сидеть, кажется, удивившись, ведь никто не ожидал приезда сразу троих человек. — Привет? — спрашивает, представившись, как оказалось, Комори, а после жмёт руку сначала Осаму, потом — Ацуму, — давайте пройдём в дом. Они зашли в небольшую хижину, где включался слабый жёлтый неприятный свет, но никто не жаловался, ибо друг друга рассмотреть было можно. Осаму замер, когда увидел черты лица парня, что до сих пор молчал, не проронив ни слова. Он лишь вставал на несколько секунд, дабы пожать Сакусе руку, а близнецам кивнул в знак приветствия, так и не сказав своё имя. — О, это Суна, к слову! Он частично потерял слух, так что не особо любит участвовать в разговорах, — говорит Комори, хлопнув лучшего друга по спине, а тот поморщился, потерев ударенное место. — Я прекрасно слышу правым ухом, Комори. Не выдумывай, я довольно общительный человек, — говорит он, вздохнув, а Мия рассматривает его черты лица, что сильно очаровывали парня при таком свете. — А что случилось? — спрашивает Ацуму, проходя на кухню прямо в обуви, а после приземляется на стул, хватая со стола пластиковую кружку и начав вертеть её в руках. — Немного неудачно взорвал светошумовую гранату. Хотел насолить другим, но теперь сам плохо слышу на левое ухо, — отвечает Ринтаро, а после чувствует на себе слишком пристальный чужой взгляд, поворачиваясь в ту сторону. Осаму буквально пилил Суну взглядом, что заставило съёжиться, почувствовав себя неловко. — Обалдеть, вы, двое, — Ацуму показывает пальцем сначала на Сакусу, а потом на Комори, — из тюрьмы! Ты, — он тыкает на Суну, — каким-то боком взрываешь гранаты, которые нереально достать в наше время! Ты, — показывает на Осаму, — вообще хер знает кто, но каким-то образом умеешь выбивать оружие. Я что, один такой лох?! — «Хер знает кто»? — удивляется Комори, — а разве вы не- — Братья, да. Мы братья, только он об этом не знал до сегодняшнего дня, — перебивает Мия, а после Мотоя хочет увести Киёми на «пару слов» в другую комнату, дабы спросить, кого он вообще сюда привёл. Суна остался наедине с близнецами, что послужило отличным моментом для вопросов от Ацуму. — Так что ты, говоришь, произошло? — спрашивает Мия, закинув ногу на ногу, пока Осаму стоял в дверном проёме, а Суна пытался включить древнюю плиту, что ужасно работала, — кого ты вообще хотел оглушить? — Я убегал от полиции… ну, по крайней мере, пытался, — отвечает Ринтаро, когда ему удаётся включить плиту, на которую он поставил небольшой чугунный чайник. — А в итоге? — В итоге попал в тюрьму. Отсидел год, потом сбежал, — вздыхает Ринтаро, в очередной раз мысленно осуждая себя за ту гранату, что он так неудачно взорвал. — Всего год? А за что? — Ацуму всё не унимался, чувствуя себя перевозбуждённым от событий, что так неожиданно заполнили его скучную серую жизнь, сделав парня до жути воодушевлённым. — Я должен был сидеть два. Я сбежал, — говорит Суна, а после улыбается, поворачиваясь в сторону близнецов, и показывает «пис», — «за что?», серьезно? Я помогал Сакусе с ограблением. Осаму вздыхает. Суна… странный. Да, точно, странный — он улыбается, показывая знак мира, а после откидывает голову вбок, словно позируя для странной фотографии, когда рассказывает, чёрт возьми, о вооружённом ограблении. Если честно, Мия думал, что это он особенный, раз в свои семнадцать лет умеет выбивать револьверы, но… встретив парня, что старше всего на год, но уже успел и убить кого-то, и ограбить, и прочее; его брата, что является ровесником Осаму, но несколько дней назад тоже вышел из тюрьмы, а ещё… очаровательного парня, что на год младше самого Мии, но уже успел ввязаться в какую-то хрень, и сбежать из тюрьмы, он… удивился, да. Суна реально какой-то странный. — Шестеро?! — выкрикивает Ацуму, а после спрашивает, — как? — Я, Сакуса, Комори… ещё трое человек, двое убиты, один сидит… так как он был организатором, срок ему дали больше, выйдет он ещё нескоро… Сакуса вышел досрочно из-за пальца, Комори отсидел, я… сбежал, вот, вроде всё, — говорит Ринтаро, и в этот момент на кухню заходят Киёми и Мотоя. Первый, кажется, всё пересказал своему брату, ибо тот выглядел чуть удивлённым, но близнецов в доме принял за родных. — А как давно ты сбежал? Ты всё это время прятался здесь? — спрашивает, на удивление, Осаму, а не Ацуму, заставляя Суну вздрогнуть. — О, рассказываешь свою историю, Суна? — улыбается Комори, подмигивая, а Рин кивает, наливая кипяток себе в кружку. — Может… два месяца назад. Меня судили дольше, чем остальных, ибо я особо не принимал участия, да и не стрелял ни в кого… ну, так сказать, оказался не в то время не в том месте, — говорит Суна, — и да, я прятался здесь… это дом Комори, отсюда давно съехали соседи, никто меня не видит и не может найти. — А еда? — спрашивает Ацуму, на что Суна ухмыляется, скрестив руки на груди. — Вы не видели задний двор? Парень, живущий недалеко отсюда, Ушивака, очень любит кое-что, поэтому, — Суна не договаривает, но тут же вскакивает, направляясь к двери, ведущей на задний двор. Было довольно темно, но заметно, что там стояли небольшие яблони, росли огурцы, помидоры, кабачки и какая-то прочая хрень. — Он сделал всё это, пока мы сидели… он часто заходил в гости, но в последнее время перестал. А ещё он украл все украшения матери Комори из спальни наверху. Видимо, плата за такой труд. — Ты не мог два месяца пребывания здесь питаться только овощами отсюда… их бы не хватило, да и ты бы уже умер, — говорит Осаму, не особо доверяя словам Суны, но тот улыбается, а после отворачивается. — Когда вы ехали сюда, то не видели кукурузные плантации? — спрашивает он, а близнецы кивают, мол, «видели», — это всё принадлежит моему другу — Ките — который постоянно помогает и заботится о других. Так, ладно, продолжим завтра, я спать. — Спокойной! — кричит Ацуму, а Осаму смотрит, как Суна разворачивается, направляясь к лестнице, а после замирает, оборачивается, смотрит на Осаму и, улыбнувшись в третий раз за день, подмигивает. Сердце Мии, кажется, замирает, и ему хватает сил помахать рукой, но не пожелать спокойной ночи. — Вау, вы так мило смотрелись бы вместе, — говорит Ацуму, пихая брата в бок, а после бежит за Сакусой, который пошёл подниматься вверх по лестнице, — Оми, давай спать вместе!***
— Доброе утро! — кричит Комори, вприпрыжку спускаясь по лестнице в столовую, где за столом сидели все остальные. Осаму крутил в руках револьвер, осматривая его и изучая, Суна грыз огурец, а Сакуса писал что-то на бумаге, пока Ацуму делал зарядку посреди комнаты, — вау, давно этот дом не был так оживлён. — Мы должны ограбить банк сегодня, — говорит Сакуса брату, отворачиваясь от своего плана, который он подробно расписывал на листке, — или хотя бы магазин. Нам нужна нормальная еда, — говорит он, а Мотоя замирает, почесав затылок. — Сакуса… ты уверен? — спрашивает Комори, думая, стоит ли того… эта жизнь. — О чём ты? — в разговор включается Суна, удивляясь вопросу Мотои не меньше, чем сам Сакуса, — Комори?.. — Нет, не подумайте… просто… Сакуса, ты же убил кого-то несколько дней назад? Если так, то тебя уже могут искать. Не думаешь, что нам стоит… затаиться? — Издеваешься? — спрашивает Киёми, ударив кулаком по столу. Ацуму от этого так испугался, что у него задёргался глаз, — очевидцев не было — это во-первых. Во-вторых, что ты предлагаешь? Если мы останемся здесь, то умрём либо от голода, либо от скуки. — Он прав, — говорит Ринтаро, но после мешкается, посмотрев сначала на Осаму, потом на Ацуму… и снова на Осаму, сильно погрустнев отчего-то, — ребята, вы… не хотите уйти? То есть… ох. Суна вздыхает, а Киёми смотрит осуждающе теперь и на Ринтаро, который, видимо, не хочет портить жизнь ребятам. Сакуса тоже не хотел, но… — Оми, давай спать вместе! — кричит Мия, догоняя Сакусу на втором этаже, когда он уже заходил в спальню. Комори сказал, что гостям, если что, можно не переживать о месте ночлега — в доме есть свободная комната на первом этаже, на чердаке и на балконе — Осаму, к слову, туда и пошёл, засыпая с образом Суны в голове. — Ой, фу, какое у тебя лицо серьёзное… мне не нравится, — замечает Мия, когда Киёми, игнорируя писки напарника, подходит к окну, снимая верхнюю одежду на ходу. — Ацуму, — начинает он серьёзным тоном, от которого по телу пробегают мурашки, настораживающим и пугающим, — тебе и твоему брату всё же не стоит находиться с нами… извини. Я не подумал тогда. — Чего? — спрашивает Мия, а после аккуратными шагами подкрадывается к Сакусе со спины. Ацуму замечает, что у Киёми на лопатках есть родинки, что кажется очень милым — хочется их потрогать, погладить… обнять парня со спины, — почему «нельзя»? — Если мы продолжим так делать… вас посадят, а может быть даже убьют. Сакуса вздыхает, закрывая лицо руками. Когда он отходил разговаривать с Комори, тот успел знатно промыть брату мозги, мол, «как тебе в голову пришло взять двух чистых ребят в банду?». И Сакуса задумался. Сакуса пожалел, осознав, что может испортить жизнь Осаму и, главное, Ацуму, к которому у него были… странные чувства. Симпатия, возникшая за столь короткий промежуток времени. С первого мгновения, с первого пересечения их взглядов, когда Мия высунулся из окна своего дома. — Господи, — Мия закатывает глаза, а после аккуратно кладёт руку на плечо Киёми. Тот отворачивается от окна, посмотрев в глаза Ацуму. Тот выглядел так… серьёзно, что ли. Ацуму был на сто процентов уверен в своём желании остаться здесь, с Сакусой, даже если это будет стоить ему жизни. За эти два дня Мия увидел больше, чем видел до этого за всю свою жизнь, поэтому он не желал возвращаться в Даллас, где придётся каждый день вставать на работу к восьми утра, надевать белую рубашку и улыбаться глупым богачам, изредка-изредка заходящим в это тупое кафе. — Оми, серьёзно? Я не хочу уходить, — говорит Ацуму, устанавливая контакт с Киёми глаза в глаза, — я хочу остаться… если ты отвезёшь меня домой, то я откинусь там от скуки, честно. Уж не знаю, что на уме у Саму, но он тоже неплохо вписывается… согласись, мы с ним красим вашу банду, — улыбается Мия, приближаясь лицом к лицу Сакусы. С каждым словом его голос становился тише, а Сакуса напрягался всё сильнее, чувствуя себя неловко, но в то же время так… правильно, что ли? — К тому же… ах, разве можно бросать «самого красивого парня в Техасе» на произвол судьбы? Как ты можешь даже думать об этом, Оми? — театрально и наигранно спрашивает Ацуму, а после кладёт свою руку на щёку Киёми, который потёрся о неё. — Обещай, что не пожалеешь об этом, — просит Сакуса абсолютно серьёзно, а Ацуму усмехается, сталкиваясь своим лбом со лбом Киёми, который (на удивление) положил свою ладонь на талию Ацуму. — Обещаю, — шепчет Мия, а после прикрывает глаза. Он надеется, что сейчас идеальный момент для поцелуя, поэтому тянется своими губами к Киёми, но тот прерывает парня, размещая свою свободную ладонь между их ртами. — Постой, — говорит он, а Ацуму удивлённо раскрывает глаза, пока Сакуса не поясняет, — сначала мы должны ограбить банк. — Нет, он не прав! — вмешивается в разговор Ацуму, привлекая к себе внимание всех вокруг, — да, я хочу испортить себе жизнь! Довольны? Всё, я буду грабить и убивать вместе с вами, мне плевать! Саму, ты как хочешь, — говорит Ацуму, а после отворачивается, поясняя, что не желает слушать, как его будут отговаривать от этого. Комори закусывает губу, Сакуса вздирает подбородок, а Суна пересекается взглядами с Осаму. В глазах Ринтаро читается немой вопрос, на который Мия спешит ответить: — Я… тоже не хочу возвращаться. Там нет ничего, что могло бы заставить меня испытать какие-либо эмоции, — говорит Осаму, а после видит, как Суна посмотрел на него взволнованно, но в то же время так… радостно. Суне радостно, что Осаму остаётся, что он не уедет обратно в своё кафе готовить бургеры. — Боже, — Комори закрывает лицо руками, но после собирается с мыслями, выдыхая, — хорошо, если вы так уверены… Сакуса, каков твой план?***
— Боже, девушка, а вы точно знаете, как выглядел тот молодой человек? Вы же сами признаётесь, что не сумели разглядеть лица, — вздыхает офицер полиции, когда показывает возбуждённой напуганной девушке уже, кажется, тридцатую фотографию возможного подозреваемого. — Да, я знаю… вообще-то я видела его затылок, ибо выглядывала тогда из-за угла! Но у него были чёрные волосы, а вы мне показываете сплошных блондинов! — говорит она, топнув ногой. Мужчина вздохнул, а после разложил все оставшиеся фотографии на столе, выискивая взглядом всех парней, волосы которого чёрного цвета. Их было всего несколько, офицер сложил фотографии веером, протянув их женщине, дабы она рассмотрела. Зацепившись взглядом за один из снимков, она ахнула, закрыв рот рукой. У парня на фото были чёрные волнистые волосы, а на родинки на лице и остальные опознавательные факторы она не посмотрела, уверенно заявив, что… — Это он.Игра началась?
***
Они были в какой-то глуши: деревья, озеро, птички и лес. Сакуса и Ацуму ехали на передних сидениях, пока Осаму, Суна и Комори сидели сзади, играя в «слова» и читая свежую газету. — Нет, в «слова» играть неинтересно, давайте лучше… вот что, — Ацуму в голову вдруг приходит идея, ради которой он поднимает с пола машины сумку, в которой ищет фотоаппарат, — так-так-так, ну-ка, посмотрите-ка сюда, — улыбается Мия, наводя объектив на троицу, что сидела сзади, но при этом услышав протяжный вздох Сакусы, — что не так? Эй, ребята, давайте, попозируйте. — Ммм, — Суна улыбается, а после, будучи сидящим посередине, закидывает свои ноги на Осаму, а локоть — на плечо Комори, строя очаровательные глазки в камеру. — Вооот, супер! Саму, ну же, сделай лицо попроще! Комори, отвернись ты от этой газеты! — Хэй, тут про вас пишут, — игнорируя просьбу Мии, говорит Мотоя, привлекая внимание всех остальных, заинтересовав их, — «некий Сакуса Киёми убил работника магазина, пытаясь ограбить данное заведение. По неофициальным данным, с ним был сообщник, оказавший помощь в побеге с места преступления. ПОЖАЛУЙСТА, если вы что-либо видели или знаете об этом, сообщите в полицию». Сакуса, тут твоё тюремное фото прикреплено, — говорит Комори, а после протягивает газету Ацуму, который сидел впереди, сгорая от желания прочитать это всё самостоятельно. — Вау… — вздыхает он, раз за разом перечитывая эти строки. Попасть в газету… он почему-то стал так гордиться этим, что начал мечтательно махать руками, рассказывая о куче-куче-куче грабежей и преступлений, которые они просто обязаны совершить в ближайшем будущем! — Там написано что-нибудь ещё? — спрашивает Киёми, не желая отвлекаться от вождения. Он лишь кинул мимолётный взгляд на свою фотографию, пробормотав «какой ужас, неужели у них не было кадра получше?». — Там довольно много написано, я прочитал лишь заголовок… они указали, в каком направлении вы скрылись, но понятия не имеют, где вы сейчас, — говорит Комори, а после забирает газету у Ацуму обратно, пока тот делает счастливые селфи на древний фотоаппарат, перевернув его. — Значит, искать нас всё-таки будут, — вздыхает Суна, а после бесцеремонно кладёт свою голову на плечо Осаму, чем до жути его смутил, но сам выглядел ничуть не беспокоящимся об этом. — А ты как думал? — грустно усмехается Комори, а после говорит Сакусе, куда нужно повернуть, дабы выехать к ближайшему банку, — кстати, Сакуса, а ты не думаешь, что нам стоило бы… ну, хотя бы одежду поменять? — спрашивает Мотоя, намекая на то что их внешний вид ничуть не хуже прикида какого-нибудь бомжа, что уже несколько лет скитается по улицам «в поисках работы». — Точно… нам стоит куда-то заехать за клёвой одеждой! Не зря же Саму сам себя ограбил, — говорит Ацуму, вспоминая, что на фотографиях он должен выглядеть элегантно, дабы если эти снимки попадут в руки редакторам журналов, они бы их напечатали, украсив прессу. — Сам себя ограбил? — спрашивает Суна, приподнимая голову с чужого плеча, дабы взглянуть Осаму в глаза. Тот лишь отмахивается, сказав, что его брат несёт ерунду.***
— Стоять, ни с места! Это ограбление, сохраняйте спокойствие, и никто не пострадает, — улыбаясь, кричит Суна, когда Сакуса выбивает дверь банка ногой (нет, просто зайти внутрь было бы некрасиво). Четверо парней в красивых классических костюмах разошлись по периметру банка, направляя на беззащитных людей оружие, пока те медленно поднимались со своих мест, поднимая руки кверху. — Всё отлично. Ацуму, Осаму, берите деньги, — командует Сакуса, после чего близнецы наставляют оружие на банкиров, протягивая тем свои сумки, дабы их наполнить. Суна и Киёми же держали посетителей на мушке, дабы те не сбежали или не вздумали напасть на их банду. Комори в это время вышел из машины, направившись на поиски другой, которую можно было бы безнаказанно (или почти) увести. Благо, он нашёл — та модель была получше их старой, быстрее и дороже. Мотоя по-тихому грозит водителю пистолетом: так, чтобы прохожие этого не заметили, подумав, что тот до жути перепуганный мужчина сам уступил место за рулём своей машины. «Оми так идёт этот костюм», — думает Ацуму, закусив губу и глядя на Сакусу, пока банкир перекладывал деньги из кассы в чужой мешок. — Ну же, блять, быстрее, — ругается Мия, когда ему удаётся отвести взгляд от Киёми, ведь его отрезвил выстрел. Выстрел, который Сакусе пришлось сделать точно над головой мужчины в полицейской форме, что решил воспользоваться невнимательностью Ацуму, пытаясь навести ствол на него. — Следующий будет прямо в тебя, — говорит Киёми этому мужчине, а тот нервно сглатывает, кивая и бросая своё оружие на пол. Суна его подхватывает, радуясь, ведь запасные револьверы не бывают лишними. — Всё, — кричит Осаму, хватая со стола переполненную деньгами сумку. Ацуму делает то же самое, они вдвоём выбегают на улицу, где прямо перед входом им кричит «сюда!» Комори в новой машине. Ребята запрыгивают на задние сидения, а после Сакуса и Суна медленно покидают то же помещение, выходя спиной. — Всё, гони! — Ринтаро успевает запрыгнуть внутрь, а Киёми хватается за дверную ручку, встаёт на наружную ступеньку и кричит Мотое, дабы тот ехал. Люди безуспешно пытаются перекрыть дорогу банде, но в итоге смотрят, как те уезжают, а Сакуса прямо на ходу открывает переднюю дверь, стреляет в небо, распугивая мешающих людей, и садится внутрь, выдыхая. — Господи, как круто! — пищит Ацуму, сидя сзади, и смотрит на орущую толпу людей, что были видны в заднем стекле. Несколько полицейских тут же собрались с духом, запрыгнули в свои машины и погнались за преступниками, крича что-то в мегафоны. — Едь быстрее, — просит Сакуса, а затем Суна открывает за специальную ручку своё окно, немного высунувшись. — Ты что творишь? — дёргается Осаму, глядя, как Ринтаро, блять, чуть ли не идёт навстречу смерти, ибо полицейские могут начать стрелять, но Суна выглядит невозмутимым, из револьвера стреляя в колёса полицейских машин. — Теперь гони! — кричит Ринтаро, а Комори изо всех сил давит ногой на педаль газа, увозя банду навстречу неизвестности, навстречу новой жизни, — Слава богу, что они не вооружены. Мы сейчас могли бы попасть по полной, — вздыхает Суна, а после хватает за руку Мию, который так распереживался, когда тот высунулся из окна, — видишь, всё хорошо. — О Боже, — Осаму откидывается на спинку сидения, а после, поддаваясь порыву эмоций, обнимает Ринтаро, который от этого замирает, дико смутившись. — Ну, когда свадьба? — спрашивает Ацуму у брата, а тот, осознав, что сейчас делает, резко дёргается, убирая свои руки от Суны. — Эй, Саму, ты чего? Я тебе разве не нравлюсь? — спрашивает Ринтаро, а Сакуса, слыша этот диалог, тоже оборачивается. — Эм, — Осаму закрывает лицо руками, пока Суна, улыбнувшись, перехватывает их, убирая назад, — разве в этом нет проблемы? — Что ты, в этом есть только плюсы, — говорит Ринтаро, а после целует Мию в щёку на глазах у остальных, — потому что ты мне нравишься. — Ты мне, наверное, тоже, — отвечает Мия, а после берёт лицо Суны в своё, переводя поцелуй с щеки на губы. — Так, так, так, кролики, спариваться потом будете! Я же завидую, — хмурится Ацуму, попытавшись отлепить этих двух перевозбуждённых из-за ограбления влюблённых друг от друга, — Оми, ты обещ- — Замолчи, — перебивает Мию Сакуса, понимая, что тот сейчас хочет сказать, — просто замолчи. — Ты что, боишься признавать перед другими, что назвал меня самым красивым парнем Техаса? Видишь, нечего бояться, они же вообще признались здесь друг другу в любви, — говорит Ацуму, пальцем показывая на Суну и Осаму, что сейчас обнимались. Комори вообще не понимал, что тут происходит, но… просто решил не вмешиваться. — Я попросил заткнуться, — говорит Сакуса, но на самом деле старается мысленно настроиться, ведь обещал Ацуму поцелуй после ограбления банка. Их первый нормальный поцелуй… как он должен пройти? А главное, зачем Киёми его пообещал? Ответ так и вертелся у него в голове — очевидно, что Ацуму ему нравится, но… сам Ацуму притворяется, что это взаимно, из-за скуки, или же ему действительно нравится Сакуса? — Ребята, давайте вы обсудите свои любовные штучки чуть позже… нам стоит заехать за едой куда-нибудь, предлагаю в фастфуд, а потом… куда мы могли бы поехать? — Комори своей серьёзностью отвлекает остальных от своих чувств, заставив задуматься, — нас точно узнали, либо же, по крайней мере, сфотографировали, так что узнают вечером, поэтому в дом, оформленный на меня, ехать точно нельзя. — Да, заедем за едой, а потом… чёрт, я не знаю, — вздыхает Сакуса, потерев переносицу указательным пальцем. — Разве ты не писал какой-то супер-пупер план, Оми? — спрашивает Ацуму, а тот хмурится, отрицательно кивая головой. — Я продумал все возможные варианты чьего-нибудь ранения внутри банка и просчитал все возможности потерять автомобиль, но не подумал, куда мы будем ехать дальше, — отвечает Сакуса, а Ацуму осуждающе на него посмотрел, мол, «как так». — А мы не можем поехать на тот заброшенный фермерский дом, где ночевали после нашего знакомства, Оми? — спрашивает Мия, пока остальные вопросительно смотрят, а Киёми говорит, что Ацуму идиот. — Он слишком далеко, нам ехать полдня, если не больше, — вздыхает Киёми, откинувшись на спинку сидения. — Они не знают о наших с Китой дружеских связях, так ведь? Мы могли бы переночевать у него, — предполагает Комори, а Суна хмурится, задумавшись. — А если они нас найдут там? Не думаешь, что у Киты могут быть из-за этого проблемы? — спрашивает Ринтаро, но ему отвечает Киёми, пока Мотоя прикусывает губу. — Ничего с ним не случится, если он никого не будет убивать. Максимум отправят на допрос. И надо позаботиться о том, что он не полезет в перестрелку, раз уж на то пошло. Суна кивает, а после соглашается, что ехать надо к Ките, у которого своя кукурузная ферма недалеко отсюда. Но сначала за едой.***
— Оу, — говорит Кита, когда видит на пороге своего дома компанию из пятерых человек, что выглядели уставшими, но зато держали в руках пакет из какого-то ресторана быстрого питания. Шинске сонно потёр глаза, а после отошёл от дверного проёма, запуская ребят внутрь. — Ой, Кита, мы тебя разбудили? — спрашивает Комори, когда видит, как Шинске потирает глаза, пока остальные разувались на пороге, — извини, мы не хотели приезжать так поздно, — Мотоя бросает взгляд на свои часы, что показывали девятый час вечера, но Кита отрицательно мотает головой, приглашая гостей на кухню. — Это Ацуму, а это Осаму, — говорит Сакуса, показывая сначала на одного из близнецов, а потом на второго, — это Кита, — представляет своего знакомого парень братьям Мия, после чего садится за стол. Осаму садится так же, но потом Суна бесцеремонно садится на колени к парню, вызывая у остальных… удивление? — Что вы так смотрите? — спрашивает Рин, размешивая сахар в чае, который любезно налил ему Шинске, — а ты чего так пялишься? Ты сам сказал, что я тебе нравлюсь, забыл? — спрашивает он у Мии, который был в замешательстве, но быстро переборол себя, обняв Суну со спины. Кита старался не задавать лишних вопросов, поэтому просто принял гостей, решив перенести подробное знакомство на завтрашнее утро. Для Шинске это время уже было довольно поздним, поэтому он сказал, кто где может лечь спать, а после пошёл в свою комнату. — Так рано? — спрашивает Ацуму, но Сакуса говорит, что у Киты нормальный режим сна «в отличие от некоторых». — Будем спать вместе? — спрашивает Осаму, когда Суна тащит его за руку на второй этаж, а тот только кивает. Когда они уже оказались в спальне, Ринтаро соизволил что-то ответить: — А ты против? Осаму много раз отрицательно замотал головой, сказав, что «так даже лучше», снял с себя костюм и лёг в постель, после чего к нему под бок пристроился Суна, обняв. — Знаешь… у меня такое чувство, что я каждый день теперь буду хотеть засыпать в твоих объятиях, — шепчет на ухо парню Ринтаро, когда Мия уже практически уснул, касаясь подбородком макушки Суны, что лежал чуть ниже него самого по отношению к кровати. Он сказал «буду хотеть»… Суна знал, что после сегодняшнего им грозит тюрьма, уже строя представление, как он, лёжа на тюремной койке, мечтает о руках Осаму, с которым им придётся разлучиться. — У меня тоже, — вздыхает Осаму, крепче прижав горячее тело парня к себе, а после чуть наклоняет голову, вдыхая запах чужих волос, — кровью пахнешь. — Кровью? — переспрашивает Суна, а после вспоминает, что ударился головой, когда залезал в машину после ограбления, — наверное, я был немного неосторожен… — Дурак, — шепчет Мия, а Ринтаро делает глубокий вдох, после чего опаляет чужую шею своим дыханием. — Наша история должна получиться такой короткой… зато романтичной. — Тебя всегда тянет на ночные разговоры? — спрашивает Осаму, а Суна чуть отталкивается от парня, дабы поднять голову и посмотреть ему в глаза, что так блестели в тёмной комнате, отражая лишь свет луны, который только что появился из приоткрытого окна. — До тебя не замечал такого. До тебя. Зато Суна понял, что встретил тот самый момент, делящий жизнь на «до» и «после». — В чём дело, Оми? — спрашивает Ацуму, посреди ночи выходя на балкон, где Сакуса курил, скрестив ноги в сидячем положении, — я почувствовал, что остался в комнате один. — Ни в чём, — отвечает Киёми, делая настолько крепкую затяжку, что после неё он даже закашлялся, — иди дальше спать. — Нет, — вздыхает Мия, а после садится на холодный пол рядом с Сакусой. Киёми нахмурился, ведь он, в отличие от Ацуму, был хотя бы в шортах, что нашёл у Киты в шкафу. Ацуму же, как оказалось, любил спать в одних трусах, что с их образом жизни было опасно. — Тогда хотя бы надень что-нибудь. Задницу отморозишь, — цыкает Сакуса, а Ацуму улыбается очаровательной улыбкой, двигаясь поближе к парню. — Ты беспокоишься о моей заднице? Очень мило, — Мия смеётся, а Киёми отворачивается, пробормотав что-то злое и невнятное, — ладно, я вообще-то не за этим к тебе пришёл. — А за чем? — спрашивает Сакуса, сразу же после чего Мия кладёт свою голову ему на плечо. Киёми дёргается, но спихивать с себя парня не собирается. — За обещанным, — Мия прикрывает глаза, а после разворачивается так, что по сути его лицо должно быть прямо напротив лица Сакусы. Тот вздыхает, заставляя Мию поморщиться от неприятного запаха сигарет, что попал прямо на полузакрытые веки, — ауч, ты меня хочешь довести до слёз? Дым в глазах неприятен, Киёми. Ацуму двигается ещё ближе, кладя свои руки на плечи Сакусы, но по-прежнему не раскрывает глаза. Сакуса тушит сигарету пальцем, чуть морщась от боли, а после бросает её в сторону, притягивая Мию ближе к себе. — Тц, — всё, что успевает ответить Киёми, прежде чем его губы соприкоснутся с губами Ацуму, что даже нельзя назвать поцелуем. После этого Мия словно давал возможность Сакусе оттолкнуть себя, что тот сделал в машине в первый день их знакомства, но… Сакуса притягивает ближе. И они целуются по-настоящему. Сначала нежно, а потом это перерастает в настоящую страсть, заставляя Ацуму тихо простонать в губы Киёми. Они целовались десять секунд, двадцать, тридцать — потом Ацуму чуть отстраняется, кладя руку на сердце и стараясь успокоить дыхание. — Знаешь… — вздыхает Ацуму, а после поднимает свой помутневший взгляд на Киёми. Черты лица Сакусы так… смягчены, что ли, что Мия теряется, забыв не только как дышать, но и как разговаривать. — М? — спрашивает он, а после начинает легко хлопать ладонью по холодному полу. Как оказалось, Сакуса так искал ту потушенную сигарету, не отрывая взгляда от Мии. — Чисто теоретически… ты бы стал целоваться не с самым красивым парнем Техаса? Думаю, нет. Значит, я… Ацуму не договаривает, ибо Киёми затыкает его, резко схватив за запястья и притянув к себе.***
Пока Ацуму рисовал на обратной стороне листка, где был написан план захвата банка, какие-то цветочки, Кита расспрашивал об истории детства и юношества его брата, на коленях которого сидел Суна, обнимая парня за шею. — Мы познакомились три дня назад, — говорит Мия о своем брате, что заставляет Шинске ахнуть от удивления. Сакуса ещё спал, что немного удивило Ринтаро, который знал Киёми как человека, который любил вставать пораньше. — Просто он не спал половину ночи, — беззаботно сказал Ацуму, дорисовывая солнышко в углу листка. — Почему? — спрашивает Комори, на что Мия улыбается. — Да так, обещание своё исполнял, — отвечает Ацуму, а Мотоя кивает, услышав, как у него заурчал живот. — Ой, извините, забыл… чёрт, — ругается Кита, а после вспоминает, что кроме кукурузы и говядины у него ничего нет, а на целую банду этого не хватит, — давайте закажем продукты, а из них я что-нибудь приготовлю… — Давай, я тебе помогу! — говорит Комори, а после идёт вместе с Шинске на второй этаж за проводным телефоном, дабы позвонить в «доставку». — Спасибо, — улыбается Ацуму очаровательной улыбкой, когда доставщик передаёт ему пакет, полностью переполненный продуктами, — та-а-ак, сколько с меня? — Пять долларов, сэр, — отвечает хиленький парень, по виду старше Ацуму лет так на пять. Кивнув, Мия достал из внутреннего кармана пиджака огромную пачку денег, отсчитывая ровно пять долларов. — Вот, — улыбается Ацуму, а доставщик кивает, забирая деньги. Мия странный… его внешность и поведение, кажется, напрягли мужчину, но… он не мог ничего знать наверняка, ведь фотографий Ацуму в газетах ещё не было. — Ага, спасибо, — мужчина кладёт купюры в карман, — вам помочь донести? — Нет-нет, спасибо… лучше закройте дверь, — просит Ацуму, забегая внутрь с тяжёлым пакетом. «Откуда у человека, живущего на ферме, столько денег?» — мужчина пытается заглянуть в помещение, дабы его осмотреть, но слышит чьи-то шаги в обратную сторону, поэтому приходится резко скрыться. Выглядывая из-за угла дома, он всё ещё размышлял, стоит звонить в полицию или нет. — Так, Саму, подержи! Нет, не так, нужно во-о-от как, — говорит Ацуму, впихивая в руки брата фотоаппарат, после чего встаёт рядом с Сакусой, — насчёт три, — после этого Мия показывает на руке один палец, два… целует Киёми и показывает третий, а Осаму нажимает на кнопку, запечатляя такой милый момент. — Я хочу посмотреть! — Господи, какой же… дурак, — вздыхает Сакуса, а после идёт на кухню, дабы посмотреть, как там у Комори и Киты дела. Ацуму не дал Киёми даже дойти до кухни, чтобы пожелать брату и другу доброго утра — сразу же перехватил для фотографий. — Эти фото просто прекрасны, — вздыхает Ацуму, разглядывая снимки, а после благодарит Саму за работу фотографом. — Ага, конечно. Обращайся. После завтрака-обеда, который вся банда провела за одним столом, Кита ушёл на чердак перебирать какие-то старые вещи, сказав, что до ночи не высунется оттуда, мол, «если вам придётся меня позвать — залезайте туда». Все кивнули, а после разошлись по комнатам, в которых спали. Ацуму оставил фотоаппарат внизу, поэтому сейчас сидел тихо, читая какую-то книгу, найденную у Киты на полочке, а Сакуса чистил ружьё, которое друг ему любезно отдал, вытащив у себя из-под кровати. «Это ты мне его ещё два года назад одалживал». Киёми наслаждался тишиной и присутствием Ацуму под боком одновременно, что было удивительно — понятия «Ацуму» и «тишина» ещё никогда ранее не пересекались. Сакуса наслаждался так час, полтора, два, а потом всё же задумался… почему тогда сейчас пересеклись? — Ацуму? — спрашивает он, отложив ружьё на пол и заваливаясь на кровать. Киёми выбивает книгу из рук парня, хватая его за запястья и наваливая на себя, — чего такой тихий? — Я… — Ацуму мешкается, снова замолкая, а потом старается отвести взгляд от глаз Сакусы, пока тот не берёт чужое лицо в свои ладони, прося развернуться, — хочу мороженое… клубничное. За эти несколько мгновений Сакуса успевает чуть ли не откинуться от волнения, перебрав в голове все варианты от «я хочу покинуть банду, Оми» до «давай садимся властям», поэтому когда Ацуму говорит настоящую причину своего затишья, Киёми удивляется так, что у него пропадает дар речи. — Ты издеваешься?! А почему нельзя было заказать, когда доставляли продукты? — спрашивает он, а Мия улыбнулся, уткнувшись носом Сакусе в шею. — Так я и заказывал… они нас просто обманули! Деньги взяли, а мороженое не привезли! — хмурится Ацуму, а Киёми, чуть задумавшись, гладит парня по голове. — Значит, мы знаем свою следующую цель.***
Вечером Кита всё ещё сидел на чердаке, а Сакуса, Ацуму, Суна и Осаму готовились ко сну. Последним спускаться вниз решил Осаму, дабы почистить зубы и умыться. Он хотел засесть в ванную надолго, дабы помыться после этих всех погонь и ограблений, но остальные хотели спать, поэтому свет в доме он выключил, направившись в ванную лишь с фонариком. Когда он оказался в нужной комнате, то заметил окно, что довольно необычно — зачем окна в ванной, но… оно было открыто, поэтому Осаму смог услышать чей-то голос снаружи вперемешку с шелестом листьев кустов. — Они выключили свет, внимание! — Осаму точно понял, что этот тон принадлежал кому-то из полиции, поэтому аккуратно вышел из ванной обратно, а после рванул вверх со всех ног. — Ацуму, Сакуса, блять, встаём! Нас окружают, — он старается говорить негромко, дабы полицейские не поняли и не услышали, что банда в курсе их пребывания рядом с домом. Киёми и Мия вскочили с кровати, тут же схватили оружие и наспех стали одеваться, пока Осаму побежал в соседнюю комнату, предупреждать Комори, а затем Суну. Последний достал револьвер из-под своей подушки, и, благо, пока что был и так в костюме, поэтому… — Мы должны сказать Ки- Окно в их комнате разбивается из-за пуль, что полицейские туда запустили, кажется, уловив там движения Ринтаро. Осаму хватает парня за запястье, берёт из-за шкафа автомат и бежит вниз, на лестнице пересекаясь с Сакусой, Ацуму и Комори. Кита, видимо, остался на чердаке, да и правильно сделал, решив не высовываться. — Мы должны залезть в машину! — орёт Мотоя, стараясь перекричать звуки выстрелов. Сакуса кивает, а после подбегает к окну, по которому палили сейчас менты. Киёми чуть высунулся, выстрелив сначала точно в живот первого, а затем в голову второму. В отличие от полиции, ему плевать, куда стрелять, ибо для их банды непринципиально, убивать или нет. Защитникам порядка, к сожалению, так нельзя — ордер на убийство не давали, значит, стреляй аккуратно. — Берите матрасы с кроватей, нам надо добраться до тачки, — говорит Суна близнецам, а те кивают, побежав наверх за необходимым. Ринтаро же, в свою очередь, отстреливался, как и Сакуса, но из другого окна — ой, кажется, он ранил офицера. Когда братья Мия притащили матрасы, за один из них залезли Суна и Осаму, а за второй — Сакуса, Ацуму и Комори. При этом Мотоя шёл правее всех, он был ближе к гаражу, стараясь закрываться от пуль спереди и в то же время палить по полицейским со стороны, стараясь добраться до машины. — Ай! — кричит Комори, чувствуя резкую боль, что пронзила его висок. Кажется, выстрел неудачно попал прямо в голову. — Блять, — Сакуса отпускает матрас, а после поднимает Мотою с земли, ибо тот рухнул, схватившись за голову, откуда стала течь кровь. Взвалив брата на себя, он продолжил выглядывать из-за защиты, дабы покончить с надоедливыми полицейскими, а Ацуму пришлось в одиночку перетаскивать матрас, прикрывая и себя, и Комори, и Сакусу. — Быстрее! — кричит Суна, садясь за руль, а на соседнее переднее сидение плюхается его парень. Они бросили матрас у колёс, дабы те как можно меньше пострадали, если пострадают вообще, а теперь дожидались оставшуюся троицу, что кое-как пыталась доковылять до машины. Буквально впихнув на задние сидения Сакусу с Комори на руках, Ацуму запрыгивает внутрь, нагинаясь. Ринтаро давит на газ, резко разворачивая руль и как можно быстрее сматываясь с того места. Осаму пришлось высунуться лишь раз, выстрелив в живот чересчур уверенному в себе человеку, что погнался за машиной. Сгорбившись, он упал на землю, а Мия поморщился от самого себя. Было слышно ещё выстрелы, что таранили заднюю часть корпуса машины, но с каждой секундой они уезжали всё дальше и дальше, скрываясь от полиции. У Ринтаро сильно-сильно болело правое плечо, но он игнорировал эту боль, на нервах изо всех сил сжимая руль и давя на педаль газа, лишь бы выжить. Офицер полиции, будучи раненным, выбежал на дорогу, но понял, что опоздал, когда преступникам удалось скрыться. «Чёрт», — выругался он, со злости скидывая свою шляпу на дорогу, а после начал втаптывать несчастный кусок ткани в землю. — Сэр, — к нему подходит один из подчинённым с ужасно перепуганным видом, — трое тяжело ранены, двое мертвы, — докладывает парень, хотя сам сдерживается из последних сил, дабы не закричать от боли, ведь его рука… трижды приняла пули бандитов. — Понял, — до крови закусив губу, мужчина отдает приказ строгим голосом, — обыскать дом. Полностью обыскать, вызови подмогу, что угодно. Нам нужно как можно больше зацепок.***
Они ехали всю ночь, стараясь успокоить Комори, что держался за висок, который задела полицейская пуля. Сакуса держал брата за руки, просил успокоиться, но понимал, что это бесполезно — ага, попробуй, успокойся, когда тебе полголовы снесло. Киёми стянул с себя пиджак, потом жилет, а после и рубашку, дабы ею перевязать чужую голову. В салоне машины было до жути мало места и неудобно, плюс к этому так сильно шалили нервы, что Сакуса разорвал рубашку, не расстегивая пуговиц. — Нам не нужно отвезти его в больницу?! — спрашивает взбудораженный Суна, глядя, как страдает его лучший друг. Остальные тут же смотрят на него как на бешеного, ибо… — Суна, ты серьёзно? Нас всех поймают, если мы сунемся куда-то, — говорит Ацуму, на удивление, разумную вещь, ведь показываться врачам — последнее, что сейчас ребятам стоит делать. — Блять, — Ринтаро нервно выдыхает, а Осаму кладёт свою ладонь на его, крепко сжимая. Мия старался сохранять спокойствие даже в такой ситуации, и его энергия частично передалась парню. Тот тоже понял, что это плохая идея. — Рин… твоя рука, — Осаму закрывает рот рукой, чувствуя, как внутри всё замирает, стоит лишь посмотреть на плечо Суны, что было ближе к окну — на тёмно-коричневом пиждаке в клетку виднелось огромное пятно крови, которое Мие удалось разглядеть даже в темноте. — Авх, — Ринтаро и так понимает, что с его рукой не всё в порядке из-за адской боли, но старается об этой не думать, сосредоточившись на дороге. Страдальческие вздохи и кричи Комори тоже отвлекали, но Суна не думал и об этом. — Суна, будем достаточно далеко — ищи поляну. Мы не сможем ночевать в машине, — говорит Сакуса, а Ринтаро кивает, уловив только половину слов своего друга из-за шума и звона в ушах. Осаму перекладывает свою ладонь с руки Суны на его колено, что даже лучше — и удобнее, и приятнее. Ацуму на задних сидениях делает вдох-выдох, держа Мотою за ноги, дабы тот мог более-менее лежать. — Я говорю: на поляне где-нибудь вдалеке останови, будем спать там, — громко повторяет Сакуса, всё ещё обнимая брата. Суна на этот раз понимает, о чём речь, поэтому кивает, мысленно благодаря Осаму за поддержку.***
— Так как, говорите, всё это было? — спрашивает полицейский у парня, что вздыхает уже, кажется, десятый раз, сидя в этом кресле. — Они просто приехали, попросив переночевать у меня. Это мои старые знакомые, практически соседи, — говорит Кита, закатывая глаза на очередной тупой повторяющийся вопрос старого мужчины в форме. — Фотоаппарат… на нём фотографии преступников? — спрашивает мужчина, а Шинске кивает, не чувствуя в вопросе никакого подвоха или подставы, — пока что по тем фото мы смогли опознать лишь имена троих… Сакуса Киёми, Суна Ринтаро, Комори Мотоя, верно? А те два парня, что мелькают… поможете? Кита отрицательно качает головой, а полицейский бесится, пригрожая парню судом за помощь преступникам. Шинске — порядочный и умный человек. Он ни в кого не стрелял, никого не убивал, а услышав перестрелку, затаился на чердаке, не высовываясь. Обмануть Киту было тяжело, полицейский это видел, и это дико раздражало. — Я же не знал, что они преступники, я их не прикрывал. Я не знаю имена тех парней, вы довольны? — спрашивает Кита, а мужчина бьёт кулаком по столу, но после ему в голову приходит идея… — Хорошо, я ухожу, спасибо за информацию, говорит он, но вдруг останавливается в дверном проёме, скорчив грустное лицо, — ах, только вот… одного из твоих «друзей», — он незаметно для Киты показывает пальцами кавычки, — сильно ранили в голову. Теперь вся эта шайка преступников скитается по Америке с умирающим товарищем. Офицер выглядел серьёзно, а Кита замер… ранили? Сакуса очень опытен в этом плане, задеть Киёми пулей просто нереально — в этом Шинске уверен на все сто. Осаму... он знает хоть и очень мало, но достаточно для того чтобы сделать вывод: Мия прекрасно умеет контролировать свои эмоции и оценивать ситуацию, его бы вряд ли ранили в голову. Суна — мастер погонь. Уж в чём-в чём, но в этом он просто идеален — сбегать из тюрьмы, от полиции, из неприятных ситуаций… Суна оплошал лишь раз: когда сам себя оглушил гранатой, но в данном случае… что? Ринтаро должен сам себе в голову выстрелить? Комори очень умён, но бывает довольно рассеян, из-за чего смог бы броситься под пули, но… образ другого человека, который бы легко бросился под пули, в голове Киты возник сразу же. Он вскакивает с места, крича: — Ацуму?! Офицер улыбается, а после показывает Шинске большой палец вверх, мол, «молодец, парень, помог». Полицейский достаёт рацию, в которую говорит: — Разыщите информацию о всех проживающих «Ацуму», штат терриротально Даллас. Имя редкое, вряд ли таких будет много.***
Сакуса просыпается первым, облокачиваясь о машину. В объятиях Киёми сладко сопел Ацуму, которого парень тут же стал будить, начав шептать на ухо что-то необычное. — Милый, вставай, — говорит Сакуса, тыкнув указательным пальцем Мию в бок, — эй! — Ммм? «Милый»? — сквозь полудрём спрашивает Ацуму, а после буквально подскакивает, когда Киёми тыкает его в то же место во второй раз, — ауч! Мия бросает на землю револьвер, который он, как и все остальные, не выпускал из рук даже ночью — слишком рискованно, дабы взять лицо Сакусы в свои руки, повернув ровно на себя и поцеловав в лоб. Ацуму наслаждается возможностью уделить милым моментам хотя бы несколько секунд с утра после погони, но, к сожалению, всего несколько… ведь стоит перевести взгляд на спящего Комори, голова которого перевязана окровавленной рубашкой Сакусы — хороший настрой тут же испаряется. — Оу, ты же только в пиджаке и жилете… а я и не заметил, — мурлычет Мия на ухо Сакусе, а после замечает, как просыпается Суна, скидывая с себя руку Осаму, лежащего рядом, — доб… рое. Как твоя рука? Суна вздыхает, а после задирает рукав пиджака, дабы посмотреть, как сильно окровавлен рукав его рубашки. Этой ночью, когда они только остановились на поляне, Осаму полночи расспрашивал Рина о его состоянии и чувствах, переживая за парня. Тот отмахивался, мол, «отверстие сквозное, да и зацепило несильно», но Мию это не особо успокаивало — он волновался за Суну каждую секунду намного больше, чем за себя. — Нормально, кажется, — за этим встаёт Осаму, сразу же целуя Ринтаро в макушку, отчего Ацуму поморщился, мол, «фу, какой ужас», но получил по рукам от Сакусы. — Ауууч, — утро Комори, видимо, начинается с жуткой боли, от которой он даже заснуть очень долго не мог, отключившись, скорее, от шока, чем от желания спать. Сакуса тут же погладил брата по спине, спросив, стало ли ему хоть немного лучше. — Нееет, боже, — Мотоя щупает рубашку, которой была перевязана его голова, а после вздыхает, — ладно, мне… немного лучше, чем… я не помню, что было вчера, боже. Ну, помню, но… Комори, кажется, было довольно тяжело думать, поэтому Киёми просто сказал «хорошо», а Суна сел рядом с лучшим другом, гладя его по оставшейся открытой части волос. — Минуточку, — вдруг шепчет Суна, замирая, когда ему кажется, что он уловил какое-то движение в кустах краем глаза, — блять, там! Ринтаро тут же вскакивает, как и остальные, начиная палить по кустам из револьвера, что лежал у Суны в руках. Полицейский, затаившийся в тех кустах, с криком падает на землю, а дальше слышится «стреляй!» грубым мужским басом. Сакуса, Ацуму, Комори, Осаму и Суна тут же прыгают в машину, но полицейские палят по её колёсам, из-за чего тачка не может ехать. Ринтаро старается хоть как-нибудь уехать, пока остальные ведут перестрелку, то нагинаясь, то выбегая, но бестолку: они окружены. Приходится выпрыгивать из машины, что стало крайне тяжело для Комори — его голова до жути болела, а любое движение увеличивало боль в миллиарды раз. «Палите по машине, так они не смогут уехать!» — даёт приказ офицер, после чего всё внимание полиции переключается на машину: они палят по колёсам, корпусу, стёклам, лишь бы вывести из строя автомобиль. — Чёрт, — говорит Сакуса, кладя руку брата на своё плечо, но тот, кажется, пытается сопротивляться, мыча что-то, — ауч, — Киёми чувствует, как что-то свинцовое и до жути неприятное вошло ему в плечо, из-за чего парень роняет Комори, но Сакусу тут же хватает за запястье Ацуму, уводя в сторону, где Суна и Осаму всех перестреляли, — подожди! Киёми хочет спасти брата, но видит, что тот лежит на земле, и, кажется, никогда больше не встанет. Сакуса думает, что ему послышался выстрел, который несколько секунд назад раздался прямо со стороны Комори. Из рук брата Сакусы выпадает револьвер, который служит подтверждением: Мотоя пристрелил себя сам, лишь бы не обременять остальных. Киёми смотрел на это как в замедленной съемке, пока Ацуму, крепко держа парня за руку, уносился со всех ног и тянул Сакусу за собой. Суна и Осаму отстреливались, а когда Мия и Киёми их догнали, побежали дальше: падение Комори видели абсолютно все. Они остались только друг у друга, а всё, что им остаётся: бежать, бежать и ещё раз бежать, несмотря на простреленную руку Суны и раненое плечо Киёми. Они бегут, молясь всем Богам, что убежали от полиции. Увидев какую-то заправку и стоящую там машину, парни без раздумий прыгают в неё. Суна за рулём, они срываются с места, а Ацуму, помогая Сакусе перевязать его плечо, иногда целует парня, стараясь хоть как-нибудь помочь парню пережить эту боль. — Подожди… сначала нужно вытащить пулю, — говорит Киёми, но понимает, что выткаскивать её нечем — необходимо что-то придумать. — Куда мы теперь направляемся? — спрашивает взволнованный Ацуму у Суны, когда второй просто давит на газ, разъезжая по дороге, но… им нужно срочно где-то укрыться, найти какое-то место, где можно было бы вытащить пулю из плеча Сакусы, прижаться к нему, обнять, но… — Мы никуда не направляемся, мы просто бежим! — кричит Суна, слишком резко поворачивая в месте, где он не заметил поворот. — Нам стоит найти временное укрытие, — понимает Осаму, прикусив губу, дабы что-то быстро обдумать, — вот что, Суна: едем туда…***
— Есть? — спрашивает офицер у подопечного, что протягивает ему папку бумаг на неких «Мия Ацуму» и «Мия Осаму», — ох, выглядят… прямо как те ублюдки. — Это они и есть, сэр. Братья-близнецы, штат Даллас: как вы и говорили. Из мест, где они сейчас, возможно, скрываются: дом матери Ацуму, дом отца Осаму и дом их же бабушки. Хотя… учитывая, где они были в последний раз, они туда только едут, ещё не на месте. — В таком случае… — мужчина вздыхает, потерев свои усы, — нам нужно их перехватить… а может быть даже перехитрить, — говорит он, после чего хватает листы, ища взглядом номера телефонов матери, отца и бабушки близнецов. Первые двое трубку не взяли, что крайне плохо, но офицер приказал окружить их дома, раз не хотят по-хорошему. Сидеть в засаде до тех пор, пока грабители туда не приедут, как это происходит сейчас с домами родственников Сакусы, Комори и Суны. В связи с последними событиями и смертями полицейских, в руках офицер крутит ордер на убийство, который так жаждал получить, и бабушка Осаму трубку, на удивление, взяла… — Добрый вечер, мэм.***
Осаму до безумия рад увидеть свою бабушку, к которой они всей толпой смогли приехать спустя долгий и мучительный день в дороге. К счастью, приняла своего любимого внука она тепло, а его друзей — не хуже. Помогла вытащить пулю из плеча Сакусы, не задавала лишних вопросов, нормально приняла новоиспечённые отношения Осаму с Суной, накормила всех пряниками и напоила горячим чаем. — Можете оставаться здесь, сколько вашей душе угодно, — улыбается женщина, а после утаскивает Осаму и Ацуму для долгого разговора, ведь своего второго внука за семнадцать лет она увидела всего пятый или шестой раз. Суна перебирал альбом с детскими фотографиями Саму, нежно проводя рукой по каждой, улыбаясь своей влюблённой улыбкой. Сакуса же чувствовал, что в этом доме Ацуму был чужим — таким же, как и Киёми с Ринтаро, но его бабушка старалась показать, что скучала по Цуму не меньше, чем по Осаму, который для неё был любимой пусей. Спать Киёми мог на одной кровати с Ацуму, что, разумеется, радовало, ведь можно было прижимать к себе тело, ставшее таким родным и любимым всего за несколько бешеных дней, а для Осаму и Суны она и вовсе выделила чуть ли не царское ложе — ну, по меркам её дома кровать была действительно крутая. Так они и смогли поспать спокойно целую ночь. Одну единственную жалкую ночь, но на тот момент всем она казалась столь… особенной и спокойной? Утро началось с приятного запаха панкейков и кофе, что Суна и Ацуму, а Сакуса — тем более, не чувствовали уже давным-давно. — Доброе утро всем, — улыбается женщина, а после незаметно морщится, глядя, как перед трапезой Осаму целует Суну в висок, а Ацуму и Сакуса под столом сцепляют свои руки, — ребятки, мне нужна будет ваша помощь… — говорит она, а парни заинтересованно слушают, согласившись помочь женщине, даже когда она ещё не высказала свою просьбу, — я знаю, в какой вы ситуации, но, — все сильно удивляются, переглядываясь, мол, «откуда?», но старушка поспешила продолжить, — не могли бы вы, — она показывает на Сакусу, Ацуму и Суну, — съездить в город за двухлитровыми банками, а Осаму поможет мне перебрать уже готовые в подвале? Я хочу законсервировать помидоры, — говорит она, показывая на целый ящик овощей, что стояли рядом с плитой, «пропадая», — я вам адрес на листочке напишу, дорога не должна быть опасной… Сакуса и Ацуму смотрят друг на друга, а потом на Осаму с Суной, что тоже, кажется, были не против, доверяя этой гостеприимной женщине, но… — А можно Саму тоже поедет вместе с нами, а потом я лично помогу ему и вам в подвале? — спрашивает Суна, из-за чего женщина теряется на секунду, думая, что же ответить. — Да чего уж там, я сама смогу помочь внуку… к тому же, так давно не виделись, хотелось бы побольше поговорить… — вздыхает женщина, а Суна, пропитавшесь какой-то… жалостью к ней, что ли, немного расстроился, но поцеловал Осаму в губы, сказав, мол, «хорошо, тогда скоро вернусь, жди». Мия кивает, хотя сам бы он тоже хотел не оставлять своего парня ни на секунду, которые у них и так уж больно ограничены, но… в глубине души таилось чувство, что всё будет хорошо. Всё будет прекрасно, они когда-нибудь сбегут, поженятся, их не будут искать и всё окажется хорошо. Сакусе и Ацуму же было без разницы, ибо ехали они вместе, значит, не переживали. По пути в город (ехать нужно было всего лишь час) Мия всё трындел без умолку о каких-то кремах для лица, которые показал ему коллега-официант по имени Ойкава. Киёми иногда кивал, делая вид, что понимает, о чём говорит Ацуму, но на самом деле просто наслаждался голосом Мии. Тем, как из его уст в принципе звучали слова. Так мило и… так красиво, что ли. Сакуса хотел бы записать на какую-нибудь кассету каждое слово Мии, а после вставить её в проигрыватель, который был бы у Киёми в голове. Ацуму так… отвлекал и расслаблял. Отвлекал от всего плохого, заполняя внутри Сакусы дыру своим очарованием. У них не было свободного времени. Каждый час, каждая минута, каждая секунда их новой жизни была наполнена яркими эмоциями, что били через край. Настроение менялось постоянно — и просто не было времени переживать за чью-то смерть или за чью-то оплошность. Они бежали, прятались, стреляли, проявляя и не скрывая чувства, что накрывали их в какой-либо момент. Ацуму и Сакуса остались ждать снаружи, а Суна зашёл внутрь магазина, дабы купить нужные бабушке Осаму вещи. Ацуму продолжал свой диалог про крема минуту, две… потом тема сменилась на что-то инопланетное, чем, оказывается, Мию «укусил» тот же самый Ойкава, но… когда Суны не было семь минут, Сакуса захотел самостоятельно проверить, что там. Неужели такая очередь? — Оми, блять, полиция! — говорит Ацуму, заметив десятерых вооружённых мужчин в форме, что направлялись прямо в сторону Сакусы и Мии, — срочно дави на газ! — Нам нужен Су- — Не успеем, дави, они нас узнали! Мы вернёмся за ним и заберём чуть позже! — кричит Мия, а Киёми понимает, что тот прав, поэтому давит на педаль газа, пока полицейские открывают огонь по их машине ради красоты, даже не стараясь пробить шины или стекло… ведь знают, что будет дальше. Они смеются, а после заходят в магазин, где в отделе с банками Суну на мушке уже держат шестеро полицейских. — Саму, дорогой, переставь ещё вон ту вот баночку, — просит бабушка, стоя сверху, пока Осаму копается в подвале, то и дело переставляя банки по просьбе своей бабули, — а ещё… дорогой, ты же знаешь, что я всегда желаю тебе только добра? — Чего? — переспрашивает Мия, а после, замерев с банкой в руках, поднимает взгляд на свою родственницу — у той вид грустный, словно она не желает чего-то делать, но… — Извини, — говорит она, а после резко закрывает люк, ведущий в подвал, замыкая его тремя замками. — Бабушка? Ба, какого чёрта?! — кричит Осаму, бросая стеклянную банку с соленьями на пол. Та со звоном разбивается на кучу осколков, как и, кажется, сердце Мии от страха в этот момент, — что происходит?! — Я хочу защитить тебя, — говорит она, но слова доходят до Осаму очень плохо: во-первых, шумоизоляция, во-вторых, он, залезая на лестницу, пытается выбить этот люк, попутно крича и расспрашивая бабушку о происходящем, — извини, Осаму, это было их условие… чтобы ты хотя бы был жив, дорогой. Ацуму вздыхает, когда они едут обратно по той же дороге, сильно переживая за Суну. — Ты был прав, не бойся. Мы доедем до конца этой дороги и тут же развернёмся обратно. Всё будет нормально, — поясняет Сакуса, а после вздыхает, убирая одну из рук с руля, дабы положить её на бедро Ацуму. Они ехали по какому-то полулесу, ибо вокруг были деревья, кусты… множество кустов, которые, если честно, не вызывали у Мии никакого доверия. — Оми, ты не мог бы ехать побыстрее? Знаешь, там же и так Суна ждёт, а ты такой медленный… — Хорошо, — соглашается Сакуса, после чего они действительно начинают ехать чуть быстрее, — Ацуму, я хочу тебе сказать кое-что… Мия замирает, услышав это, а Киёми переводит взгляд на парня, отношения с которым они ещё не обсуждали между собой, но неоднократно целовались и называли друг друга странными прозвищами. Для себя Сакуса понял, что не жалеет о том дне, когда напился и взял с собой Ацуму, организовав преступную банду. Ну, разве что чуть-чуть жалел… о том, что для них это рано или поздно печально закончится. — Да, Оми? Я тебя слушаю, — Мия улыбнулся своей фирменной улыбкой, а Сакуса начал смотреть не на дорогу, а на парня, что сводил его с ума, но в то же время успокаивал, просто находясь рядом. — Я… тебя… — он вздыхает, — наверное, лю- — Пригнись! — кричит Ацуму раньше, чем успевает среагировать сам и помочь среагировать Киёми: из кустов, что окружали их со всех сторон, тут же показались десятки, нет, чуть ли не сотни полицейских, с озлобленной гримассой паливших по машине парней, что не успели даже потянуться за оружием, лежавшим под ногами и в двери машины. Ужасающий звук выстрелов, что был способен оглушить, кажется, не просто целый штат, а целую Америку, раздался в тот миг. Машина, в котором находились двое возлюбленных, звенела, принимая в себя кучу отчаянных пуль, что проходили сквозь корпус и стекло, впиваясь в тела Сакусы и Ацуму, что не могли даже упасть друг на друга от силы, с которой пули их откидывали туда-сюда. Каждый грамм свинца, каждая пуля, что была выпущена ими из револьверов и автоматов, вернулись в двойном количестве, пробивая в уже наверняка мёртвых телах всё новые и новые дыры. Когда все автоматные очереди были выпущены, полицейские аккуратно повставали со своих позиций, медленно подкрадываясь к машине, в которой лежали два грабителя, мёртвой хваткой вцепившись в руки друг друга. Они были влюблены друг в друга, пусть так и не успели прочувствовать все тяжести и прелести совместной жизни. Они были готовы к смерти, но хотели провести в компании друг друга ещё хотя бы несколько минут такой же свободной и беспечной жизни, что всегда так манила Ацуму и жила внутри Сакусы с детства. Свой последний вздох они делили на двоих, закрыв глаза и оставаясь преданными свободе. Их мёртвые тела лежали на том месте ровно столько, сколько, наверное, времени они уделяли тем ночным и утренним поцелуям — недолго, зато это было так… захватывающе, что ли. Полицейские, зеваки, люди, что прибегали на такой страшный звук — все они глазели на трупы с презрением за совершённые проступки, но в то же время… казалось, что было в этой истории что-то романтичное, отчасти даже… правильное? Что-то, к чему люди и сами не против были бы прийти… свободная жизнь, которая в такие времена всем казалась до безумия желанной. И оно было.