Рассказ о том, как человек потерял свою душу

Раскалённый светлый камень обдает ноги жаром даже через плотную кожу сандалий. Воздух дрожит, солнце плавится в мареве над головой, отражается от белесых стен медленно приближающихся домов из песчаника. Пустыня вот-вот воспламенится. Нацу поправляет жесткую ткань белой куфии и щурит подведённые сурьмой глаза. Когда каленые песчинки начинают попадать под сандалии все реже и путники уже могут различить прорези в темном дереве ставней домов, Нацу легким движением руки подзывает к себе человека, идущего на два шага позади него. В просвете куфии вопрошающе блестят чёрные глаза. Нацу перебирает в пальцах истертую кожу повода и бережно передаёт поводья в уже протянутую руку. Плечо перестаёт жечь горячей влагой лошадиного дыхания. Путники останавливаются у входа в селение. Нацу первым делает шаг под растянутые между домов цветастые платки. Зной спадает, на складки одежды ложатся охрово-красные отсветы. Трое человек следуют вместе с Нацу по переулку, оставшийся заводит лошадей в ближайший двор, чтобы дать им напиться. Нацу ступает бесшумно, но каждый шаг его спутников сопровождается переливами звона золотых браслетов на смуглых лодыжках. Драгнил шарит глазами по пустой улице. Мимо плывут лавки со специями и выставленным под навесом инжиром. От его кожуры тянет сладковатым дурманом. Нацу останавливается у небольшой ступени одного из домов и без предупреждения отодвигает ладонью тяжелую завесу расшитой ткани. Драгнил мимолетно касается ладонью глаз — вокруг сурьмы едва заметно блестят и сразу пропадают золотые линии. В полутьме комнаты стелется пряный аромат кардамона. — Приветствую Тень от Солнца в моем доме, — из полутьмы выплывает фигура мужчины. Он улыбается, и жёлтые зубы ярко выделяются на его смуглом лице. — Надеюсь, ветра пустынь были к тебе благосклонны, — приглашающий жест ладонью: предлагает Драгнилу занять место у невысокого деревянного стола в центре комнаты. Нацу прикасается тремя пальцами к своему левому плечу и, не разуваясь и не отвечая, делает шаг к пестрому ковру. Жесткий ворс щекочет смуглые лодыжки, когда он неслышно садится, скрестив ноги. Человек, кивая, опускается напротив. Блеклое золото его одежд тяжёлыми складками шуршит по ковру. — Должно быть, мои гости устали с дороги, — продолжает блестеть зубами мужчина, делая приглашающий жест и для спутников Драгнила — те тремя неподвижными статуями остаются стоять у двери. — Что же, — ведет ладонью хозяин. — Тогда надеюсь, что хотя бы сладкое вино снимет усталость моих гостей, — он взмахивает рукой — на его пальцах блестят три перстня — и из боковой комнаты, склоняя голову, семенит женщина. В руках она держит медный поднос с пятью чашами. Темная жидкость вина влажно блестит в полутьме комнаты, лижет серебро посуды, оставляя красноватый след. Лицо женщины скрыто тканью. — За благосклонность ветров, — мужчина указывает Нацу ладонью на одну из чаш. Ладони его не замирают ни на мгновение — коричневая кожа, исчерченная линиями судьбы и жизни, всегда маячит перед взором того, к кому он обращается. Нацу сидит прямо, положив руки на колени. Из просвета чалмы смеются серые глаза. — Разве не Асад учил меня, что, прежде чем выпить, надо узнать то, что тебе нужно? — голос Драгнила чуть приглушен тканью его платка, но даже через куфию слышно, что он улыбается. Асад смеётся, подняв ладони к небу в сдающемся жесте. — Твоя мудрость играет тебе на руку лишь до тех пор, пока она принадлежит лишь тебе, — кивает он, оглаживая узоры парчи на груди. — Что хочешь узнать, Тень от Солнца? — Скажу о том, что узнать не хочу, — Нацу склоняет голову набок. — Не хочу знать о том, что на Изар два дня назад прошёл Шакал, и не хочу слышать ложь. — Тогда, — Асад вновь поднимает ладони. — Я вынужден молчать. Нацу хмурится. Две из трёх фигур у двери шевельнулись, сжав рукояти клинков. На лице Асада полосками дрожит солнечный свет от горизонтальных прорезей в ставнях. — Но хочет ли мой гость узнать, — полоски расползлись по смуглой коже щёк, показались жёлтые зубы, — что три дня назад здесь прошёл Тень от Луны? Драгнил запрокинул голову и расхохотался. Плечи его заходили ходуном. — Ну раз так, — одним движением он открыл своё лицо, и в пряной полутьме комнаты Асад различил улыбку и плутовской блеск глаз. — Твоё вино придётся мне по вкусу, — Драгнил легким движением поднял небольшую серебряную чашу с терпким напитком и, подождав, пока и Асад, придержав рукав, возьмёт со стола себе выпить, осушил сосуд. Во рту среди сладости напитка кислил привкус серебра. По улицам расстелили ковры, замелькали в огненных отблесках платки снующих туда-сюда женщин. Тянется музыка цимбал и зутры. У входа в дом Асада столпились несколько молодых мужчин. Во дворе Асада танцевали трое путников, пришедших в селение сегодняшним днём. На их клинках играли отблески пламени, когда они взмахивали кинжалами, стремясь попасть друг в друга. Асад, скрестив руки на груди и посмеиваясь, стоял в арке дома. Драгнил, развалившись на парчовых подушках и подперев рукой голову, щурил глаза и один за другим отправлял в рот сладкий инжир. На колени рядом с ним опустилась женщина, потянулась, чтобы унести опустевшие подносы из-под сладостей. Нацу, не следя за ее движениями, протянул ей плод. Почувствовав, как она замерла, повернул голову. Женщина, застыв, смотрела на протянутый инжир, и глаза ее блестели от страха. — Бери. Дрожащими руками она взяла плод. Драгнил внимательно следил за ее движениями. Темный локон чуть выбился из-под её синего платка. — Раскрой. Когда она надавила ногтями на тёмную кожуру, сладкий сок перезрелого плода потек по ее ладоням, пачкая пальцы. Она надавила больше, и красная мякоть вывернулась над фиолетовой оболочкой. — Дай мне, — тихо сказал Нацу, не отрывая взгляда от сочащегося соком фрукта. Она протянула зажатый в тонких смуглых пальцах инжир обратно Драгнилу. Ее рука замерла на расстоянии ладони от гостя. Нацу перевёл взгляд обведённых сурьмой глаз на девушку и увидел, как она содрогнулась. Он притянул ее запястье, поднёс влажные пальцы ко рту. Удерживая ее руку, игнорируя сопротивление, Нацу обхватил губами размякший инжир. Изучая глазами ее лицо, поймал ее взволнованный взгляд своим выжидательным. Судорожный вздох раздался из-под женского платка, когда Драгнил обвёл языком каждый из ее пальцев, слизывая сладкий сок. Он позволил ей вырвать руку. Она порывисто поднялась, заспешила к выходу, забыв забрать пустые подносы. Нацу откинулся на подушки. Губы его изогнулись в задумчивой улыбке. — Тень от Солнца, может, и ты покажешь своё мастерство? — Асад, не спускавший глаз со своего гостя все это время, расплылся в улыбке, подходя к Нацу. Драгнил, глядя на него снизу вверх прищуренными глазами, качнул головой. — Не твоего ума те, на кого я смотрю, — Нацу отпил вина. Когда он прикрыл глаза ладонью, наклоняя чашу, Асад скривился. — Я знаю это, Тень от Солнца, и предложил тебе присоединиться лишь потому, что всем известно, что никто во всем Ашуде не владеет клинком лучше тебя, — развёл руками Асад. На его лице вновь была улыбка. Нацу повёл плечами, отмахиваясь от болтовни хозяина. — Что же, думаю, твоим людям будет полезно вспомнить, кто сегодня проводит ночь под сводами твоего дома, — Драгнил не спеша поднялся, напоследок закинув в рот ещё инжира. Асад покорно сложил руки перед собой, исподлобья наблюдая за неторопливыми движениями своего гостя. Асад хотел бы, чтобы Нацу Драгнил никогда не приходил в его небольшое поселение на самом востоке Ашуда. Альдхафера, удобно скрытая от лишних глаз золотистыми барханами и песчаными суховеями, нечасто принимала у себя гостей. Когда пески начинали петь, перетираясь песчинками друг об друга и возвещая о приближении Самума, люди Альдхаферы поспешно кутали лица в желтые платки и торопились скорее убрать с узких проулков свои пожитки. На белый камень дорог сыпалась красно-желтая пыль шафрана и куркумы, медно дребезжали сосуды, шуршал ворс ковров. Запирали двери, закладывали ставни и щели пестрыми тканями. Люди, приложив три пальца правой руки к левому плечу, склонялись перед входами своих жилищ, слыша, как песнь песков становится все громче, и ветер облизывает светлые стены двухэтажных песчаных домов. И когда порывы крепчали, поднимая в воздух мириады песчинок, и тучи закрывали солнце, погрузив Альдхаферу в песчаный смог, каждый из жителей молился о милости ветра, и лишь трение песка о камень доносилось с опустевших улиц. Асад сидел в своём доме, приложив смуглый лоб к пахнущему кардамоном ковру, и вслушивался в бурю. Его женщины, склонившие головы на шаг позади него, зашептались. Асад нахмурился и хотел было оборвать их болтовню, но тут и сам услышал то, что стало причиной их возгласов. И услышав, обомлел. Перекат песков по камню да легкая поступь с золотыми переливами — Самум принёс чужаков. Асад облизал сухие губы. Женщины испуганно замолкли, вслушиваясь в неспешную походку странников. Асад прикрыл глаза, обратившись к Самуму и моля его о милосердии. Но ветер посмеялся над Асадом, и тихий перезвон оборвался у порога его дома. Хозяин услышал, как кто-то с той стороны провёл пальцами по темному дереву покрытой песчаной пылью двери. И когда полутьму комнаты озарил блёклый свет затянутого смогом солнца и в просвете белой куфии сверкнули серые глаза странника, Асад узнал Тень от Солнца, ибо только вытянутая тень человеческой фигуры различима была в песчаной дымке. — Ромео, ты ещё поцелуй его, — крикнул поднявшийся с подушек Драгнил. Один из сражающихся на клинках людей во дворе шарахнулся от звука его голоса. Этим воспользовались двое других, и кинжал подростка, сверкнув в свете огня, упал на плитку двора. Ромео выругался, Нацу хмыкнул. Он небрежно облокотился об арку, ведущую в дом, и почувствовал, как десятки взглядов скользят по его смуглой коже, чёрной ткани одежд, золотым браслетам на загорелых щиколотках. Драгнил без интереса обвёл глазами прямоугольный двор, по стенам которого стояли люди. Женщины входили и выходили через арочные проходы, ведущие в дом, на улицу и в проулок. Пятна их платков колебали воздух пёстрыми всполохами. Мужчины улыбались, отправляя в рот горсти изюма и отпивая вино и масло из медных кувшинов. Нацу нашарил на поясе небольшой прозрачный сосуд. Это не укрылось от Асада. В бархатном небе пустыни мигали звезды. Драгнил вновь обвёл глазами толпу, и, зацепившись взглядом за тёмно-синий платок девушки, угощавшей его инжиром, ступил на плитку двора и неслышно двинулся за ней. — Тень от Солнца не выпьет со мной ещё вина? — Асад заискивающе улыбнулся, удерживая гостя за запястье. Драгнил медленно повернул голову, и Асада спасло только то, что он прикрыл в улыбке глаза и не встретил взгляда Нацу. Тень от Солнца, не отвечая, выдернул руку и в два прыжка оказался под тёмными сводами арки, ведущей в задний переулок. Девушка завернула налево, ускоряя шаг, но Нацу не позволил ей уйти. Широким шагом сократив расстояние между ними, он уверенно развернул ее за плечи, прижал к ещё тёплому камню задней стены дома, обшарил руками. Склонился, раздвинул носом складки платка, припал к горячей коже шеи. Томление, мучившее Драгнила уже несколько дней, скапливалось внутри, растекалось по венам. Девушка дернулась, как от удара. Не открывая глаз, он перехватил ее запястья, забрался под рукава, обнажая руки до локтей, провел большими пальцами по коже, сжал. Подался вперёд бёдрами, прижимаясь пахом, шумно втянул носом запах тела. Мимо прошла женщина. Чуть приоткрыв затянутые масляной пеленой глаза, Нацу взял ладонь девушки в свою, потянул вниз, к черным шароварам. Серый взгляд пробежался по тонким бледным пальцам. Замер. В одно мгновение Драгнил подобрался, и движения его из чувственных превратились в жёсткие. Он с силой сжал пальцы девушки в руке, на задворках сознания услышав, как она вскрикнула от боли. Нацу внимательно приблизил кисть прямо к глазам. Девушка попыталась вырваться, но, перехватив ее шею другой рукой, Драгнил легко заставил ее стоять на месте. Это была не та, с инжиром. — Что за… — тихо прошептал он, поворачивая ее запястье к свету — на белой коже блеснула тонкая золотая вязь. Нацу, не веря своим глазам, перевёл взгляд на ее лицо — в просвете ткани ярко горели объятые страхом глаза. Драгнил ухватил ее платок, резким движением спустил его вниз. С губ его сорвался едва слышный вздох. — Взятая ветром? — прохрипел он, попятившись на пару шагов назад — голос вдруг исчез. Девушка шарахнулась от его руки, но Нацу оказался быстрее, и, очнувшись от забытья, схватил незнакомку за волосы. — Вот же паршивец, — присвистнул Драгнил. — Всё это время у него… — он с силой потянул девушку за волосы, наматывая на кулак длинные золотые пряди, не в силах скрыть своего потрясения. — Ну ничего, — он потянул руку вниз, и девушка послушно согнула спину. — Сейчас посмотрим. С этими словами, все ещё продолжая удерживать незнакомку за волосы, Драгнил вновь завернул в арку, ведущую во двор Асада. Там все так же продолжался танец с саблями, разыгранный его людьми, все так же смеялись и выпивали мужчины, дивились юноши, сновали женщины. Застыв на мгновение в тени, Нацу, прижавшись к кладке прохода, обвёл глазами столпившийся народ. Асад, чем-то раздражённый, отмахнулся от женщины с подносом. Мимо Драгнила прошла девушка. — Послушай, — в тени арочного свода блеснуло золото вокруг глаз Драгнила. — Пойди приведи мне одного из тех, кто сражается на клинках, и забудь об этом после, — когда женщина отвернулась, Нацу поморщился от боли. Девушка в его руках трепыхнулась, и Драгнил услышал, как она набирает воздух для крика. Резко дёрнув руку с намотанными золотыми прядями вверх, мужчина закрыл ей рот и нос другой ладонью. — Вот так, спи. Глаза девушки закатились, и она обмякла в руках Драгнила. Он перехватил ее покрепче, не позволяя упасть на каменную плитку. В тени арки мелькнул гибкий силуэт. Увидев на руках Нацу незнакомку с золотыми волосами, мужчина отступил, неверяще качая головой. — Господин, взятая ветром? — его голос дрогнул. — Не трогайте её, господин! Позвольте мне, — с этими словами мужчина дёрнул из-за пояса только что убранный туда кинжал. — Не дури, Мэст, — жёстко оборвал его Драгнил. — Сейчас ты возьмёшь ее у меня и пойдёшь к нашим лошадям. Там ты перекинешь ее через своего коня. — Но Господин, её душа… ветер взял ее душу, нельзя к ней прикасаться... — Вот как? — вкрадчивым шёпотом уточнил Нацу, и Мэст вздрогнул от этого шепота. Вздрогнул, потому что бархатистый голос пробирал до костей, ломая волю. — Давай живее, — с этими словами Нацу без дальнейших церемоний вывалил ослабевшее тело на дрожащие руки Мэста. Тот боязливо попятился, но, помедлив, все же поднял девушку на руки. Драгнил не обернулся посмотреть, как зазвенели по темному переулку быстрые шаги его человека. Глаза обвело болью. Нацу прикрыл их ладонью и судорожно выдохнул, вновь сливаясь со стеной. На страдания времени не было. В южный ночной воздух взметнулся сноп искр — двое оставшихся спутников Драгнила подцепили разгоряченные угли очага, и переливающиеся жаром головни рассыпались на их клинках. Нацу шагнул из тени в освещённый пляшущим пламенем двор. — Послушай, Асад, — голос Нацу легко перекрыл чужие разговоры, шарканье ног, шорох юбок и тянущуюся песню зурны. — Сразимся и мы с тобой? — улыбнувшись, Драгнил подошёл ко входу в дом, где толстым золотым истуканом застыл хозяин. Нацу показательно потянулся, размял плечи. — Тебе же хотелось, чтоб и я присоединился? — Не играй со словами, Тень от Солнца, — в улыбке развёл руками Асад. — Всякому известно, что победа будет за тобой. А если тебе по нраву взглянуть на старого Асада с саблей в руках, ты с тем же успехом можешь вызвать на бой человека без глаз и без рук. Многие засмеялись. — Ты прав, Асад, — гость согласно кивнул. — Но вспомнил ты об этом слишком поздно, — Нацу сощурился, наклонив голову в сторону и хитрым взглядом смеряя хозяина. Мужчина сверкал зубами. — Если ты хочешь ещё вина, Тень от Солнца, достаточно лишь одного твоего слова — и я опустошу все свои погреба, — закивал Асад, отступая в тень дома. Он заложил ладони за спину — Драгнил знал — для того, чтоб гость не увидел, как царапает он в смятении ладони. — Или, быть может, закончилась баклава на подносах? — Мне нужно кое-что другое, — Драгнил шагнул вслед за ним. — То, что было нужно всегда, — он не смотрел, но знал, что люди за его спиной, почуяв неладное, в волнении подхватили полы своих одежд, пытаясь ускользнуть из прямоугольника двора через арочные проходы. Его же люди, бросив потешный бой, окружили господина своими спинами, выставив сабли наизготовку. Драгнил смотрел вперёд — в кардамоновом доме влажно заблестели глаза асадских стражников, а в их смуглых руках заблестел металл лезвий. — Жаль, что ты об этом не вспомнил, и мне пришлось взять это самому, — Нацу улыбнулся, увидев, как на лоснящемся лице Асада проступил ужас. — Тень от Солнца, послушай меня, — Асад старался говорить так же, как и всегда — елейно и вкрадчиво, но, взглянув в глаза Драгнила, не смог сдержать свой голос. — Я хотел уберечь тебя, они приносят несчастья! — мужчина бросился на колени перед гостем, но тот брезгливо отступил назад, когда он потянул к нему руке в мольбе. — Нет, Асад, — Нацу вкрадчиво цокнул языком, присаживаясь на корточки рядом с распростертым на полу телом. — Они приносят эфир, — прошелестел Драгнил на самое ухо Асада. Мужчина, вздрогнувший от этого свистящего шепота, неловко попятился, задом проезжаясь по дорого вытканному ковру. Его слуги бросились навстречу. Первые — навстречу господину, другие, лезвиями вперёд, — навстречу своей смерти, мелькнувшей в обведённых сурьмой глазах. Легко уклонившись от нехитрых выпадов противников, Драгнил, сверкнув золотыми линиями у глаз, метнулся к пытающемуся подняться Асаду. — Думаешь, я не заметил, что ты выкрал его у меня? — запустив руку под одежды мужчины, Драгнил извлёк прозрачный сосуд с переливающейся жидкостью. — Ты снова забыл, — добавил он, зубами откупоривая бутыль. — Я всегда смотрю на твои поганые ладони. — Убейте, убейте его! — истошно заорал Асад, елозя пятками по ковру в попытках подняться. — Отстать от меня! — рявкнул он одному из своих воинов. — Его, его! Стражник покорно склонил голову и выхватил из ножен клинок, готовясь к прыжку в гущу схватки. Но лишь он поднял взгляд своих глаз от обезумевшего хозяина и перевёл его на врага, золотая вспышка полоснула его по зрачку. И спустя мгновение пламя объяло его тело. И всё, что существовало дальше, было обугливающейся кожей и нечеловеческим криком Асада. Или… это был его собственный крик. — Выводи, выводи! — Драгнил чудом услышал вопль Кобры. Наугад поплёлся на шум чьих-то шагов, чьи-то крики, ведя ладонью по стене и прикрыв глаза. От пальцев Нацу на белом известняке кладки оставались неровные чёрные полосы — следы копоти. Слева зазвенели браслеты на лодыжках Ромео, и подросток, перекинув руку Драгнила через свои узкие плечи, начал сыпать вопросами. Нацу повёл головой, заставляя его замолкнуть. На главной улице все смешалось — люди, крики, топот. Нацу с трудом разглядел приближающиеся силуэты пяти вороных коней — глаза слезились. Оттолкнув Ромео, Драгнил на ходу влез в седло первого из скакунов. Чуть повернув голову, он увидел, как вслед за ним трусят лошади ещё четверых людей в темных одеждах с завязанными куфиями лицами. У седла одного из них болталось чьё-то перекинутое тело. Мимо проплывали испуганные лица жителей. Завидев самого высокого, Нацу бросил ему золотой перстень. Тот поймал его на лету. — Теперь ты главный, — через силу выдавил Драгнил. Когда бежевые стены домов остались позади, Нацу упал вперёд, на шею своего скакуна, и смежил веки. В темноте плясали языки огня. Не открывая глаз, Драгнил потянулся за белым платком на шее и, обмотав его вокруг головы, чтобы закрыть нос и рот и чтобы ветер не забрал его душу, провалился в забытье. В забытье звенели золотые с серебряным монеты браслетов на загорелых лодыжках.