…
Тобио вёл машину, держа Ойкаву за руку. Его не покидало ощущение приятной эйфории — они вместе направлялись на первую тренировку в зале Карасуно, и пусть было весьма привычно играть вместе с этой командой, сейчас ситуация обстояла немного иначе и чувства приходили совсем иные. Кагеяма пропустил занятия, чтобы подготовиться морально к этому прорыву и также поддержать Тоору. Тот достаточно сильно переживал — он очень долго не был на студенческой площадке, и в голову постоянно лезли воспоминания. Команда, к неожиданности, встречала нового члена Карасуно у ворот в полном составе. — Ещё б красную дорожку мне расстелили, — с навязанной себе уверенностью обратился Тоору к парням. Сугавара тихо рассмеялся, саркастично отвечая: — Мы думали об этом. Они прошли в спортивный зал, не переговариваясь между собой, и, пока никто не видел, Кагеяма взял Ойкаву за руку, сплетая пальцы, и поднёс к своим губам, оставляя легкий поцелуй на тыльной стороне кисти. Ойкаве выделили свой шкафчик и они наспех переоделись. Тоору спрятался в глубине комнаты, чтобы не светить при людях послеоперационными шрамами — Кагеяма помогал с этим, маяча перед ним, чтобы закрыть обзор и отвлечь нежелательное внимание. Во время разминки некоторые оглядывались на Тоору, который делал это несколько иначе, и Кагеяму, который помогал с этим — остальные, более тактичные, делали вид, что не замечают ничего отбивающегося от привычного уклада жизни. Парни были действительно терпеливы. Некоторых запасных — несогласных с принятием Ойкавы в свои ряды — приструнял сам Цукишима. А это было очень ценно для Кагеямы и весомо для выделившихся парней. Более умные брали на себя ответственность за подобный шаг и относились к Тоору пусть и аккуратно, но уважительно — не жалели, чтобы не задеть его гордость. Тренировка шла гладко, но ближе к концу второго сета Ойкава стал заметно медленнее, как и прежде, так и не перейдя порог своей выносливости и некоторых болевых моментов. Спина начинала сильнее беспокоить и его посадили на скамейку. Если он так и не сможет играть дольше до Национальных, то останется во вторых рядах — чего ему не хотелось. Полноценной игры ему и так не светило из-за отстранения в позиции связующего, что несколько его задевало. Он мог привыкнуть к такому факту, но не смириться с возможностью уйти в запасные и остаться на вторых ролях. Нужно было стараться больше… От первого дня не было больших ожиданий — уж слишком много нервов потратил Тоору, чтобы ожидать от себя лучшей исполнительности, чем обычно. Не то чтобы он был собой доволен под конец, но и не питал к себе отвращения за слабости. В целом, вышло неплохо — а это уже лучше, чем ничего. Тоору, вытирая шею полотенцем, подошёл к Сугаваре, перед тем как команда начнёт потихоньку разбредаться по домам. Остановившись перед ним, привлекая внимание, Ойкава аккуратно поклонился. — Спасибо тебе за то, что высказал идею взять меня в команду, — искренне произнёс он. Было сложно открываться, но теперь он не видел в этом такой уж большой проблемы. Он начинал принимать себя с любой стороны и пошёл по тропе дозволения откровенности. Кагеяма мягко улыбнулся, наблюдая за ним, пока надевал кольцо на палец. Коуши накрыл ладонью плечо Тоору, одновременно кидая настороженный взгляд на Кагеяму, оценивая позволение жеста. — Тебе спасибо, что согласился. Думаю, это был очень хороший шанс для обеих сторон. Ойкава выпрямился и усмехнулся на его слова. — Взаимовыгодное предложение. Это мне точно по душе. Что я могу для вас сделать? — Просто играй и раздавай опыт. Мы будем к тебе прислушиваться. Сугавара на прощание легко похлопал того по спине и обогнал Тоору на подходе к Тобио. — Поработай над ним хорошо сегодня, — вскользь кинул он, имея в виду массаж. Кагеяма приставил кисть к виску, в шутку отдавая честь, и улыбнулся. — Так точно, учитель. Тобио обратил внимание на более измотанного, чем он сам, Ойкаву и сделал шаг в его направлении. — Устал? — тихо спросил Кагеяма, накрывая рукой то же место, что прежде Сугавара. Тоору молча кивнул, придвигаясь чуть ближе к Тобио. Наверняка, они стояли теперь слишком близко, и это можно было расценить как нечто подозрительное. Они не скрывали отношения, но и не рассказывали о них. Кому надо — догадаются, кто будет против — будет мучиться в этих догадках. Это проблемы других. Как минимум, пока что. По дороге домой Тобио пришло сообщение от Мивы. Он хотел посмотреть сразу, но Ойкава попросил не отвлекаться от дороги, поэтому открыл чат он только по приезде и после массажа Ойкаве, не желая с этим затягивать. — Мива назначила дату свадьбы! — обрадованный подскочил Тобио, обращаясь к Ойкаве. — Она пишет, что приглашения будут на двоих. «Разумеется на двоих» — если точнее. Ты нравишься моей сестре. — Ну это же хорошо, разве нет? Тоору обвил Кагеяму руками со спины, кладя голову тому на плечо. — Хорошо… — отчего-то недовольно-саркастично согласился Тобио. Ойкава заглянул в его лицо, изворачиваясь, чтобы подтвердить недовольное выражение своего парня. — Ты чего? — ошарашенно поинтересовался Тоору. Кагеяма молчал и он начал складывать возможные вариации причин, выуживая их по цепи вероятности. — Ты что, ревнуешь? Ойкава приподнял брови и округлившимися глазами, улыбаясь, посмотрел в профиль Тобио. — Боже, это невозможно, ты что правда ревнуешь меня к своей же сестре?! Почему-то это очень забавляло Тоору. Такой абсурд ведь! Кагяема постарался увельнуть от цепких рук Ойкавы и удалиться в другую часть комнаты, лишь бы избежать такой неудобной темы. Не вышло. — Тору, я и сам прекрасно понимаю, что это не нормально, не надо акцентировать на этом внимание… — Да ладно тебе! Нормально, не нормально — какая разница? Никто не может быть полностью «нормальным». Мне вот, например, даже приятна твоя ревность, хотя если посмотреть с какой-то стороны это тоже не совсем хорошо. Ну и что? Если нам обоим это сейчас не мешает, значит всё в порядке. Тебе бы поработать с чувством вины, а не со своим поведением, тогда вообще прекрасно будет. Кагеяма развернулся и уткнулся головой в грудь Тоору, стоня. Тот накрыл его голову ладонью, как обычно, зарываясь пальцами в волосах. На телефон пришло сообщение, оповещающее вибрацией в кармане Ойкавы. — Пару секунд. Он отстранился, пробегая глазами по тексту. — Отец просит позвонить. Он договорился с родителями, чтобы те писали перед звонком, на случай если тот будет занят, хотя более важной причиной было уменьшение тревоги перед взаимодействием с ними — чтобы он мог подготовиться к разговору морально или позвонил в другое время, если в минуту просьбы у него будет не то состояние или настроение. Отец уважал это желание чуть больше, нежели мать, из-за чего с Кейске постепенно начал выстраиваться более близкий контакт — тот принимал не только такую «мелочь» как оговорки перед созвонами, но и многое другое в Тоору. Ойкава отошёл в другую комнату, чтобы Кагеяма не слышал беседы, и набрал номер. — Привет, пап. В ответ отец перешёл сразу к делу, оповестив, что нужно рассказать кое-о-чем важном. Тоору несколько напрягся, слушая его серьезный тон, и выдохнул, готовясь принимать информацию. — Мы с твоей матерью разводимся, — без лишних церемоний, подготовки и сглаживания углов выдал Кейске. Дыхание замерло на пару секунд. Он ожидал услышать что угодно, но не это. Не сказать, что Ойкава считал союз своих родителей хорошим и крепко устоявшимся. Если бы он подумал раньше, то пришел бы к выводу, что может легко представить, как родители разводятся. Но сейчас это было попросту неожиданно и оттого не совсем приятно, хотя на подкорке завис ироничный смех от столкновения событий свадьбы и развода почти единовременно. — Почему? — всё же захотелось узнать причину от отца. — Возможно это прозвучит грубо… — отрешенно ответил Кейске. Что ж, отец Тоору всегда славился неуверенностью в себе, неудивительно, что он пытался отойти от вопроса. Ойкава уже даже не злился на это, как раньше. — Я уже не маленький, могу выслушать. Говори, — «приказал» он. Тот тяжело вздохнул в микрофон телефона. — Я больше не могу терпеть твою мать. Её эгоизм, несдержанность, высокомерие и гордыня поперек горла у меня стоят, — резко произнес мужчина. В голосе отчетливо слышалась плохо скрываемая злость, и Тоору даже стало его несколько жаль. — Хорошо, я понял, — спокойно отозвался Ойкава. — Вы уже все обсудили? — Да. Разведемся в течение месяца. — Как мама? — выдавил против воли Тоору. Ему было почти безразлично как она относится к данному эпизоду жизни, но небольшой интерес все же брал верх. — Думаю она немного расстроена, но приняла это спокойно. Не думаю, что ее сильно волновал наш брак. Уж прости, мой мальчик. — Все в порядке, не волнуйся. — Это будет непривычно, а неизвесность, как правило, пугает, но он свыкнется. — Я не удивлен ее отношением. Но не ожидал, что именно ты решишься на этот шаг. Кейске хмыкул. — Я не настолько слабохарактерный, как ты думаешь. — Это хорошо. — Тоору не стал отрицать его доводы. — На этом новости закончились? Отец коротко описал планы будущей работы и сказал, что нужно идти ими заниматься, поэтому в случае чего они поговорят потом — ничего важного больше не было, — и они попрощались. Вернувшись к Тобио, Тоору кратко пересказал ему разговор и сразу отметил, что не чувствует чего-то негативного к происходящему — как минимум, пока что, — зная, что тот сразу начнет волноваться. — Насколько помню, у них всегда были проблемы, верно? — Да, — растянул Ойкава, падая на диван рядом с Тобио. — Отец всегда был более мягким и человечным, нежели мама. Не понимаю, как они сошлись. Тоору устроился на груди Кагеямы и тот, в свою очередь, приобнял его, накрывая ладонью плечо и лениво его разминая. Массаж стал уже неким способом любви, которым пользовался Тобио, и Ойкава это осознавал, с удовольствием принимая действия в свою сторону. Кагеяма ощущал вес родного тела на себе и ловил легкий диссонанс в голове. Так странно было осознание каких-то ранее неиспытываемых разросшихся чувств. Он не первый раз задавался вопросами: а правильно ли это всё? что если он неверно рассудил собственные ощущения к Тоору? правильно то, что он вообще об этом думает — разве если бы все шло как надо, он бы размышлял о подобоном? И еще сотня таких же мыслей о «правильном». События шли как будто слишком резко, не успевая укладываться в голове. В какой момент он начал слишком серьезно думать о Тоору? Разве он не всегда так к нему относился? — Блять, — тихо выругался Кагеяма от внезапной догадки. Ойкава вопросительно посмотрел на него, но Тобио покачал головой, как бы прося пока молчать. Что если Тоору нравился ему всегда? Теперь это не даст Кагеяме покоя… Тобио слишком хорошо относился к Ойкаве, условно, с детсва. Вероятно, в то время он его несколько идеализировал, но после максимально болезненного расставания, это должно было обязательно пропасть. Но он все равно продолжал выделять для Тоору одно из главных мест в своей жизни. Как итог, он примчался к нему в больницу по первой же возможности, не раздумывая. Значило ли это что-то? Нечто внутри говорило, что да. Определенно да… Если ранее Тобио думал, что мысленно связал свою жизнь с Ойкавой из-за наставничества и важного в ней участия, то сейчас казалось, что он и раньше начинал думать о Тоору слишком серьезно. Уже вряд ли можно было подтвердить дагадку — он слишком размыто помнил о прошлом и тем более о своих чувствах, — но если ранее могла быть вероятность подростковой влюбленности, то значит сейчас это попросту могло перетечь в более взрослое русло… Голова немного закружилась от подобного осмысления. Он не спешил делиться этим с Тоору, переваривая пока самостоятельно. Впитался взглядом в потолок, Кагеяма провёл рукой по волосам Ойкавы и тот подтянулся, чтобы быстро его поцеловать.…
— Итак, у нас есть четыре месяца на подготовку, — проголосил Укай о Национальных. — Ни много, ни мало. Потрудиться придется серьезно. Надеюсь вы все это понимаете. — Мужчина устало выдохнул, объявляя начало разминки. Ойкава вливался в коллектив и тренировки, постепенно продвигаясь к возвращению былой формы — если это было возможно. До первых матчей с Нэкомой он был уже в достаточном состоянии, чтобы более менее твердо удерживать свою постоянную позицию в игре команды. Отъезд к Нэкоме должен был стать достаточно энергозатратным, как думалось Тоору, но как оказалось, когда Хината занят кем-то другим — в данном случае Кенмой, — то вокруг становится заметно тише и спокойнее. Ойкава, сидя за общим столом в отсутсвие Шоё, давал советы остальным игрокам — Хинату не обделили, они с ним разговаривали и практиковались достаточно много, чтобы Тоору уже не знал чем можно забить голову парня, так что делал акцент на других без зазрения совести. Многие все еще нуждались в некоторых правках или новых советах, которые мог привнести в их жизнь только Ойкава со своим опытом, и ему было не втягость с ними повозиться. Когда-то Тоору уже встречался с Нэкомой и был неоднозначного мнения по поводу их команды относительно разнице сил с Аобой. Он не совсем понимал кто же по факту сильнее. Но Аобаджосай не была настолько слаженной, поэтому он все-таки склонялся к Нэкоме. С Карасуно обстояли другие дела. Они были сильнее Сейджо, но слабее Нэкомы и это не совсем укладывалось в голове, так как Тоору не казался разрыв от них со своей бывшей командой большим. Сейчас, играя в Воронах против Котов, первые постоянно проигрывали, и Тоору, пусть и с тренировочных матчей, это сильно било по самолюбию. Ранее в Сейджо они как проигрывали у Нэкомы, так и могли выиграть, а здесь был полный провал. Накатывало некое опустошение после такого разгрома в первые же дни. Он просил менять тактику, обрабатывал другие выходы, но это всё успешно подавлялось, даже если Карасуно почти вырывались к победе. Постепенно становилось лучше, но не сильно. Если бы Ойкава мог играть, не жалея себя, они должны были бы победить хоть пару раз, но он не мог позволить себе подобной импульсивности. Тобио положил все силы, чтобы как-то успокаивать его, поддерживать, и на самом деле он делал хорошую работу, которая правда помогала. Но не полностью. Ойкава до сих пор горел волейболом и во время месяца подобных «соревнований» с Нэкомой хотел тратить все силы на улучшение своих и чужих навыков, лишь бы выбиться из круга бесконечных проигрышей. Кагеяма говорил, что тот берет на себя слишком много. Это была правда. Порой, сильно уставая, Тоору не мог или не хотел тратить силы на новые не до конца сформировавшиеся привычки и непривычное себе прежнему поведение, поэтому он уходил в то, что знает наизусть — трудоголизм и бесконечные тренировки на поле и в голове. В такие моменты приходилось насильно вытаскивать его с площадки; дома отбирать у него тетрадь и наушники; отрывать от ноутбука, лишь бы тот не пересматривал матчи, которые сам записывал на видео или по памяти на бумагу; и укладывать в кровать, обнимая и принося чай, отвлекая разговорами или сном. Иногда Тоору требовалась остановка и перезагрузка прямо на поле, и если его садили на скамейку, Тобио просил поменять себя с Сугой, чтобы побыть рядом. Разумеется, другие начинали видеть их отношения. Для начала, сложно было не заметить кольца, которые они снимали перед тренировками и надевали после. Это мог не увидеть только слепой или игнорирующий людей вокруг человек. Далее уже можно было наблюдать слишком обеспокоенные взгляды Кагеямы, его действия по отношению к Тоору, его заботу и искреннее участие. Конечно, таким могли страдать и близкие друзья, но с Ойкавой и Кагеямой прослеживался какой-то скрытый подтекст. Могли возникнуть вопросы из-за того, что казалось, будто Тоору не отвечает взаимностью Тобио и это всё — лишь односторонне, но кто хотя бы примерно знал Ойкаву, понимал, что его позволение и есть ответная реакция. Тоору был слишком горд, чтобы в открытую проявляться самому, он близко взаимодействовал с Кагеямой только лично или в присутсвии определенного круга людей, но его позволение, опять же, много о чем говорило. Нэкома, на удивление, никак не комментировала очевидное, Карасуно и подавно. А вот когда добавились Фукуродани… Бокуто не сильно следил за языком. — Почему вы носите кольца? — спросил он после удачной для Нэкомы и Фукуродани тренировки, провальной для Карасуно. Тоору переглянулся с Кагеямой, но они не смогли прийти к чему-то общему в интуитивном диалоге, поэтому бросили дело на самотек. Кенма оглянулся назад, видимо, услышав вопрос, но продолжил разговор с Шоё, вероятно, всё же пытаясь подслушать. — А почему люди могут носить кольца? — спросил Ойкава. Бокуто ответил не долго думая: — Обычно носят кольца женатая пара или друзья, наверное. — Сам посуди к кому мы относимся, — коротко обозначил Кагеяма. Он надеялся, что тот быстро отвяжется — как бы сильно Тобио ни любил своего друга, Котаро бывал периодически излишне настойчивым. — Я не знаю… — задумчиво произнес он, размышляя, подняв глаза к небу. Подоспел Акаши. — Бокуто-сан, в Японии запрещены подобные браки. — Что?! — закричал Котаро, из-за чего многие идущие впереди игроки обернулись. Кенма усмехнулся. — Но почему? — продолжал он. Акаши подтолкнул Бокуто вперед, объясняя на ходу, чтобы впредь не докучать Тоору с Тобио. В ответ на слова Кейджи Бокуто сильно поник, почти останавливаясь от теперь замедленного шага. Акаши пришлось его приобнять, мотивируя продолжать идти дальше. — Что с ним? — нахмурившись, поинтересовался Ойкава. — Я тебе когда-то говорил про друга, который страдает расстройством психики — от которого я узнал немного из русла психологии и психиатрии, — начал Кагеяма с легким искажением грусти в голосе. — Это он. — О боги… — Ойкава ни секунды не предполагал, что вопрос о внезапной подавленности и сниженной до предела активности Бокуто выльется ни в какую-то шутку или несерьезный ответ, а в подобное. — Серьезное заболевание? — обеспокоился Тоору. — Любое заболевание серьезно, — мягко подушнил Кагеяма. — У него СДВГ и ПРЛ, под вопросом может быть еще что-то, но об этом я уже не знаю. Я тебе позже объясню что это и с чем их едят, если будет интересно, но да, с ними достаточно тяжело жить. — Кошмар… — Тоору кольнуло сочувствие, когда он вспомнил свое прошлое в больнице, таблетки и терапию в психическом русле. — И что, он часто вот так выпадает? — Ойкава кивнул в сторону Котаро. — Когда получает информацию, которая может его как-то задеть в плохом смысле, то да, — Тобио пусть и было грустно за него, но он привык к состоянию друга и говорил повседневным тоном, словно обсуждая погоду. — Больше всего это видно на поле. Ему это очень мешает играть. — Он сделал секундную паузу, внезапно вспоминая о прошлом. — Мы с ним как раз познакомились тогда, когда он хотел бросить волейбол и умереть. Акаши его вытащил. — Повезло Бокуто с ним, — меланхолично протянул Тоору. — Прям как мне с тобой… Ойкава перехватил ладонь Тобио, забивая на то, что это могут увидеть. Кагеяма в ответ притянул его ближе, целуя в уголок губ. Тоору ущипнул его за нос за подобную шалость. Команды продолжали тренировки еще с половину месяца. Тоору немного сдружился с Куроо и некоторыми другими игроками, Тобио же толком не лез в социум, ранее общаясь лишь с Хинатой — который теперь перешел в основное общение с Кенмой, — а сейчас перекачевав к Бокуто с Акаши. Когда нужно было улетать на три дня к сестре, Кагема, который давно не контактировал со старым другом, понял, что будет даже немного скучать по его обществу на пару с Акаши.…
Прилетев в Америку, Тобио не первый раз увиделся с женихом Мивы — ранее они познакомились по видеосвязи и тот оказал на Кагеяму очень хорошее впечатление. Как бы Тобио ни старался быть уверенным в выборе сестры — все могут совершать ошибки и надевать розовые очки, поэтому он боялся, что это может быть одним из таких случаев в ее жизни. На первый взгляд — он ошибался. При личной встрече мнение не изменилось и, боже, он был бесконечно этому рад… После встречи в аэропорту, они вчетвером отправились в ресторан, где многое обсудили, познакомились ближе, даже задели тему отношений Тоору и Тобио, на что жених Мивы отреагировал максимально спокойно, что было одним из решающих факторов его адекватности. Заселившись в отель, Кагеяма позвонил в больницу, где содержался дедушка и попросил о возможности созвониться с ним — это было достаточно нечастой практикой, так как мужчина находился в крайне нестабильном состоянии, но девушка с регистратуры сказала, что в последний месяц он чувствует себя лучше. Тобио почти невыносимо уколола совесть, что он так давно его не навещал и не разговаривал с человеком, подарившим ему детство. Пусть тот не любил, когда к нему заезжают и не был настроен разговаривать, но первое время Тобио навещал его стабильно раз в месяц, а теперь пропустил больше трех… Кагеяма был готов расплакаться, когда услышал его голос по видеосвязи. Мива не была близка с дедом от слова совсем. Они не разговаривали очень давно, со времен детства, и, наверняка, она тоже чувствовала вину за подобное, раз прослезилась. Младшая Кагеяма познакомила будущего мужа с дедом, Тобио лично представил Тоору, так как ранее рассказывал о нем во времена, когда тот еще был в больнице. Дед был вне себя от стольких союзов своих внуков — в хорошем смысле. Он искренне поздравил всех с обретением пары и выглядел даже счастливым за всех. Тобио лишь немного волновался по поводу восприятия Ойкавы, ибо не знал мнение дедушки на подобную тему, но был достаточно убежден в лояльности и адекватности родителя. Но подобных эмоций Тобио никак не ожидал. Последний раз он видел улыбку этого человека перед смертью бабушки, а сейчас тот лучился ей, словно она опять была с ними. После часа беседы зашла медсестра обрубить связь, чтобы не перенапрягать пациента. На этом разговор завершился. Тобио сделал мысленную заметку обязательно заехать к деду, когда вернется в Японию. Мива тоже хотела бы познакомиться с ним лично, но пока не знала когда у нее будет время залететь. Продолжая родительский эмоциональный всплеск, Тобио готовился встретиться с отцом и матерью… Мива не пригласила их на свадьбу из-за отвратительного мнения с их стороны по этому поводу — они считали, что она слишком молода и глупа, чтобы принимать подобные серьезные решения, — но они посчитали нужным прийти перед церимонией. Видимо, чтобы оставить свое излишне важное мнение и испортить кому-нибудь настроение. Жених предложил даже нанять охрану, но Мива посчитала, что справится с родителями сама. Кагеяма осведомил, что также предоставит свою помощь, но в отличие от уверенных речей, мысли его были полны настоящего ужаса. Завидев подъезжающую машину, Кагеяма весь сжался, желая убежать. Тоору вцепился в него рукой, поддерживая морально. Мива же стойко отказалась от поддержки партнера, выходя вперед перед всеми. Тобио постыдился повторять прежний сценарий, когда сестра защищала его, пока он валялся на полу в слезах от побоев родителей, но сделать хотя бы один шаг, чтобы присоединиться к ней не мог себя заставить. Тобио боялся того, что мать может сказать Миве… Боялся подумать о том, как прокомментирует это всё отец. Но как бы он не беспокоился о сестре, он все же был зациклен на себе и своих собственных страхах. Пусть это и было свойственно людям, он корил себя за такое. Из головы не выходило представление как его поливают грязью на глазах у самых дорогих людей. И ведь он будет молчать, если ему скажут как презирают его, как ненавидят, как жалеют о его рождении и как отвратен им факт связи сына с мужчиной… Он просто застыл бы, не в силах выдавить из себя ни слова против. Проходили уже… Тобио до сих пор не пересилил эту «слабость». Мать вышла из машины и направилась к дочери. Отец отстраненно остался стоять у машины. — Мива, ты совершаешь ошибку! — сквозь зубы выцедила мать. Будь на ее месте Тобио — в него бы полетели самые жестокие слова, а не сдержанное обращение по имени. Кагеяма опустил голову, окунаясь в воспоминания. Рядом с Мивой встал жених, давая словесный отпор будущей теще. К горлу Тобио подобрался тянущий зуд — захотелось кричать. Как давно он не чуствовал себя настолько беспомощным… Ойкава закрыл собой обзор, вставая перед Кагеямой. Положа руки на его щеки, он мягко провел большими пальцами по коже, вызывая навязчивое желание обратить на него внимание и поднять взгляд. Ойкава очень хотел его успокоить. — Тобио, солнце… — едва слышно выдохнул он. — Мива… Что там? — вернулся к изначальному Кагеяма. Тоору чуть скривился, услышав надломленный голос парня. Он обернулся, проверяя обстановку, и доложил Тобио: — Они ругаются. Но я верю, что твоя сестра справится. Верь в нее тоже. — Я должен быть вместе с ней, — его голос дрогнул, — почему я настолько убогий? Тоору резко притянул его к себе, с силой обнимая. — Я не могу сделать ни шаг, чтобы помочь ей… Ойкава отстранился, заглядывая в переливающиеся глаза Тобио, и бегло поцеловал, тут же отходя и оставляя Тобио одного. Он пошел к Миве. По-началу, Кагеяма не осознал смысл его действий, но чуть позже понял, что даже если Мива с женихом пытаются противостоять матери, то они, пусть и при желании, не смогут быть действительно радикальными — все-таки это мать невесты, с которой у них были не такие уж плохие отношения. Ойкава в роли независимой стороны, с ненавистью к этой женщине, мог решить вопрос в разы быстрее, пусть и грубее. Ругаясь с Кагеямой Мию́ри, Тоору не сразу заметил появление ее мужа, который, завидев приближение Ойкавы, присоединился к ним. Тобио, смотря на перебранку матери, отца и своего партнера, ощутил, как к шее прилипли пряди чуть отросших волос из-за выступившего холодного пота. Бессознательно он медленно сделал пару шагов в их направлении и потом уже понял, что идет присоединиться к Тоору, закрывая собой сестру. Отец, оставивший когда-то шрамы на его теле и сердце, подействовал как спусковой крючок, вопреки обычной реакции Тобио. Прорезался голос. — Вы здесь никому не нужны, нахуй вы приехали? — крикнул Тобио родителям. — Испортить день? Навязать свою точку зрения? К вам тут ни один человек не прислушается, это бесполезно! Вы потратили лишние деньги и время, поздравляю вас, а теперь съебывайте! — Тобио распалялся, кидаясь фразами, не обращая внимание на отсутвие какой-либо реакции «семьи». К Кагеяме присоединился жених Мивы, поддерживая его неподготовленную речь. К последнему мать проявила агрессию, подходя ближе и тыкая пальцем в грудь, исторгая изо рта брань, оскорбления и угрозы. Он позволил себе ответить ей, и к нему быстро приблизился прежде спокойный муж Миюри. Глаза Тобио расширились, но прежде чем он даже подумать успел о том, что тот должен был бы сделать, путь перекрыл Тоору, ладонью у груди останавливая мужчину. — Только попробуйте что-то предпринять в его сторону, — пригрозил Тоору. — Брендовой швали слова никто не давал, — оскалился он, занося руку. Семья Кагеямы всегда была против общения сына с Ойкавой именно по причине их материального состояния, считая, что так Тоору негативно подействует на Тобио и настроит его против родителей из-за их бедственного положения. Тоору извернулся от удара прилично габаритной от лишнего веса руки и ответил тем же. Кулак Ойкавы пришелся на челюсть, и мужчину развернуло на сто восемьдест градусов. Жена закричала, бросаясь к мужу, упавшему на асфальт. Мива закрыла рот рукой, подходя к брату и на всякий случай проверяя все ли в порядке с ним, хоть этого и не требовалось. Тобио, обходя Миву, развернул Ойкаву к себе, в легкой прострации осматривая его руку после удара. Кинув взгляд на пытающегося подняться отца и проклинающую всех мать, мысленно прикидывая безопасность, он обнял Тоору с величайшим благоговением от случившегося. Мужчина впервые получил от кого-то настоящий ответ. Тобио ликовал. Мать, взяв мужа под руку, отвела его к машине, отправляя всем полный ненависти взгляд и истеричные крики. Она явно чувствовала себя безопаснее на таком расстоянии, но продолжение надолго не затянулось. Кажется, до нее наконец дошло, что они ничего не добьются, но, скорее всего, она продолжит проедать мозг другими методами в будущем. Они уехали. — Боже, я ее заблокирую, — выдохнула Мива. — Они ничуть не изменились. Давно пора было, — ответил ей брат. Тоору оторвался от Тобио, заглядывая тому в глаза. Во взгляде Ойкавы, пытающегося считать самочувствие Кагеямы, купалось столько нежности и боли за него, что Тобио не выдержал длинной паузы и поцеловал его первым. Мива пригласила всех передохнуть в зоне отдыха и за руку с женихом пошла вперед, оставляя брата с Ойкавой чуть позади. — Что с тобой? — уточнил Кагеяма, кидая взгляд на опущенную голову Тоору. Тот выдохнул и скосил глаза на Тобио. — Они были настолько равнодушны к тебе… — прошептал он, чтобы слышал только Кагеяма. — Просто игнорировали, пока ты пытался до них достучаться. Меня это убивает… Тобио взял его за руку, отмечая про себя это как благодарность за беспокойство и попытку успокоить нервы обоих. — Они часто были такими. Это меня удивило из-за того, что отвык, но ничего страшного. Я не общаюсь с ними, ты же знаешь. Все хорошо. Они не должны нас больше потревожить, — размеренно объяснил Тобио. Ойкава выдохнул, стараясь принять произошедшее и отойти от такой внезапной, пусть и недолгой, попытке насолить……
Суета начинала давить. Кагеяма находился в одном помещении с Мивой, за дверью носились люди, но только сестра была каким-то образом до странного спокойна. Кагеяма весь извелся, слушая причитания организаторов и разборки с кем-то, наблюдая за сестрой и переживая о том как все пройдет. Миву почти довели до идеального внешнего вида, оставалось лишь надеть платье. Кагеяма вышел в коридор к Тоору, чтобы не мешать. От волнения вспотели ладони и он поспешно обтер их о переодетые к торжеству брюки. — Как там она? — спросил Ойкава, беря руки Тобио в свои. Кагеяма вздохнул, подходя ближе к партнеру. Они почти полностью оправились от появления родителей, стараясь делать вид, будто этого не было. Почти не обсуждая произошедшее, все единогласно сочли более благоразумным в этот день игнорирование. — Каким-то образом она сейчас самая ярая представительница определения — «спокойствие». — Возможно, это затишье перед бурей. Тобио кивнул, зарываясь в объятия Тоору. У него сишком повысилась тревожность от подобных событий. Его младшая сестра, черт возьми, выходит замуж… Как такое переварить? Вокруг постепенно утихало. Люди собирались в зале и готовились к церемонии. В ушах Тобио ритмично бил пульс, он закрыл глаза, сосредотачиваясь на дыхании. Ойкава погладил его по голове перед тем как позвать. — Тобио, — еще раз обратился Тоору, когда тот не отреагировал. — Обернись. Кагеяма неохотно отстранился, разворачиваясь. И застыл. Мива стояла в паре метров от него, мягко улыбаясь. То ли свет так падал, то ли у Кагеямы от переизбытка эмоций потерялась ясность сознания и, на пару с тем, зрения, но он упорно видел как сестра светится. Всё: начиная от безупречно-грамотного, сочетающего в себе нежность и дерзость, макияжа, контрастирующего мягким ненавязчивым подчеркиванием достоинств выразительного лица с акцентирующими красными стрелками, выводящими внутренние и внешние уголки глаз в изящный лисий эффект, заканчивая нетипичным платьем, где под верхней атласной юбкой, спускающейся от талии к полу небольшим шлейфом, выглядывала из широкого разреза спереди укороченная до середины бедра нижняя юбка, покрытая прозрачной сеткой белого кружева, опущенного в пол; сделанные из того же материала длинные рукава, покрывающие часть запястья, поверх которых вокруг плеч от открытого декольте ниспадали драпированые атласные элементы — это всё словно сверкало, отдавая в себе безупречностью, бьющей по глазам. Мива не отходила от традиционной свадебной концепции слишком далеко, но при этом вносила в стандарты свой характер. На висках Тобио выступила легкая испарина от внезапного прилива жара в теле. Неуверенно ступив ближе к Миве, он, запинаясь, крайне не красноречиво высказал: — Какая ты красивая… Девушка улыбнулась, растягивая подсвеченные стекляным персиковым блеском губы, и уверенной поступью на каблуках подошла к брату. — Скажи, что рад за меня. — В голосе вибрировала еле ощутимая доля грусти, и у Тобио защемило сердце от осознания следа, оставленного родителями сегодня. Кагеяма постарался ее обнять максимально аккуратно, чтобы не испортить прическу. — Я очень рад за тебя, Мива, — вкрадчиво шептал Тобио. — Я верю в твой выбор, и что все будет хорошо. Ты многого добилась и заслуживаешь быть счастливой. Плечи девушки задрожали, отдавая вибрацией в грудь старшего Кагеямы, и он погладил ее по спине. Было слышно, как она пытается восстановить дыхание, лишь бы сдержать эмоции. — Спасибо, — тихо сказала она, отходя назад. Слезы так и не покинули пределы глаз, чему Мива была несказанно рада. Кагеяма взял сестру под руку, провожая к двери церимониального зала. Тоору перед этим удалился на свое место, подготовив камеру, чтобы заснять момент для себя. — Готова? Заиграла музыка. — Да. Двери открылись под всеобщее молчание зала. Многие оборачивались, чтобы поприветствовать невесту. Тоору снимал с первых рядов. Они сделали первые шаги по красной дорожке, усыпанной цветами. Нанятые фотограф с видеографом мельтешили рядом, лишь бы заснять более выгодный ракурс. Кагеяма не мог видеть сейчас лицо Мивы, но почему-то был уверен, что она очень радостно улыбается. Предоставив сестру жениху, Тобио удалился к Тоору, понаблюдать со стороны. Оставалось едва ли пара минут перед тем как Мива больше не будет принадлежать семье «Кагеяма»… — Согласны ли вы… — начала регистраторка небольшую речь. — Прошу ответить вас, жених, — подвела она. — Да, — ранее солидный, грубоватый на вид парень, расплылся в улыбке, произнося это с высшей нежностью, обращенной к Миве. Он посмотрел на нее влюбленными глазами, который видел Кагеяма в его полуобороте, и тот надеялся, что мужчина и правда хороший. — Прошу ответить вас, невеста. — Да, — с ответной мягкой радостью сказала Мива. — В таком случае, объявляю вас мужем и женой, — утонуло в громе апплодисментов. Мива целовалась с мужем, и Тобио смотрел на это с легким смущением, пытаясь найти спасение в переводе взгляда на Ойкаву. Тот улыбался и без каких-то предпосылок с наглостью впечался в губы Кагеямы, заставляя переключиться на несколько секунд на него. Празднуя свадьбу в огромном зале, в изобилии украшенном красными, белыми и золотыми цветами, Мива с мужем дали первый танец. Тобио, который не любил танцевать, согласился на пару с Тоору, не желая пропускать такой возможности. Некоторые исключительные личности косились на них первое время, но почти сразу они утонули в общей волне людей и других лгбт-пар. Кагеяме начинала очень нравиться эта страна. Танцуя, развлекаясь, общаясь с сестрой и даже заводя некоторые знакомства со стороны, за имением хорошего уровня языка, день и ночь проходили лучше, чем в сказке. Кагеяма не мог поверить, что подобное действительно происходит. Голова кружилась от алкоголя, уровня эйфории и веселья. Настроение подскочило и от общих шуток за это время. Например, Тоору поймал букет невесты, улетевший несколько не туда, и над этим смеялись абсолютно все, включая Кагеяму. Они много целовались, обнимались и уровень комфорта превышал все допустимые нормы. Тобио казалось, что скоро он будет плакать от переизбытка чувств за такой маленький промежуток времени. Так делали многие, и даже Мива, которая не пожалела макияж, лишь бы разрешить себе вольность под конец дня, но сам Кагеяма долго держался, пока не опьянел до достаточной степени, чтобы обнимать сестру с партнером и в слезах благодарить их за существование.…
Вернувшись, они присоединились к последней неделе тренироок с Фукуродани и Нэкомой. Оставалось совсем немного времени, когда можно было выйти вперед и выиграть у них, дай бог, пару матчей… Тоору сильно трясся за это. Тобио же считал, что важнее получить новые навыки и превзойти себя, нежели обойти команду и что-то себе доказать. Ойкава понимал важнось того, о чем говорил партнер, но полностью разделить логику не мог. Оставалось чуть больше двух месяцев до Национальных. Ойкаву пробирала легкая паника. Словно приближались не игры, а сама смерть. Было страшно не оправдать собственные ожидания, провалиться и в итоге закончить все на такой ноте, которую он боялся больше всего. Последние два года университета. В таком случае оставалось два варианта — играть в любительский спорт в университетской команде или уйти в профи. Разумеется, его вариант был второй. А это значит, что это последний год Тоору, когда он может превзойти Шираторидзаву. — Как насчет официального матча? — предложил Куроо, сидя с набитым ртом за обеденным столом с тремя командами. Некома не проявили должного интереса и не обратили особого внимания на капитана, не отрываясь от трапезы. Видимо, они уже обсудили все и не было смысла слушать Тэцуро сейчас. Бокуто с Даичи переглянулись, тут же переводя взгляд на Куро. — Мы же сейчас играем. Смысл делать официальный матч? — уточнил Савамура. — Ну как же! — воодушевленно разразился Куроо. — Сейчас у всех включен эконом режим. Мы не так серьезно относимся к тренировкам, как можно было бы. Если пригласить телевизионщиков на матч, то мотивации будет больше — это будет настоящая полноценная игра. — Мы же выкладываемся на полную… — выразил Ойкава, пусть и с неким сомнением. — Не правда. Я видел как играли Карасуно и сейчас вы явно щедите себя, — возразил Тэцуро. «Или меня,» — подумал Тоору. Была противна сама мысль, что он тянет команду вниз, и даже если это была пустая догадка, он хотел бы все же опробовать Карасуно и себя на матче, чтобы убедиться или опровергнуть теорию. — В таком случае я поддерживаю идею, — отозвался Тоору, осматривая свою временную команду в поисках согласия с ним. — Я не против! — взорвался голос Бокуто. Фукородани поддержали лидера — для них ничего не стоило провести матч под камерами. Карасуно сомневались, перешептываясь между собой. Укай подключился к неведомому тихому разговору с Даичи и старшими игроками. Вынесли вердикт они спустя пару минут. — Хорошо, — согласился Савамура. — Когда? Тэцуро прикинул в у себя в голове время, видимо, не согласовав это прежде с командой, но вместо него ответил Кенма. — Можно через три дня. Это достаточное время, чтобы все подготовить, но и оставить время на дополнительные тренировки после, на случай если потребуется что-то закрепить. — Окей. — Куроо кивнул. — Все согласны? На этом и остановились. Нэкомата-сэнсей отошел, чтобы созвониться с необходимыми людьми. Ойкава почти словил паническую атаку, пока мысленно обрабатывал предстоящий матч. Первый раз, когда он объявит о своем возвращении в игру. Репортеры давно уже перестали искать возможность что-то узнать об уходе Тоору из Сейджо, про него многие забыли. Разумеется, речь не шла о фанатах — Ойкава периодически натыкался на их посты и видео где-то на просторах соцсетей, но не тратил на это достаточно времени, чтобы знать все подробности. Он знал лишь, что его ждут и волнуются. Какая буря поднимется, когда люди увидят его на площадке… Что если он ударит в грязь лицом? Что если в определенный момент ему станет плохо? Сколько людей от него откажутся, если увидят, что он играет хуже, чем раньше? Разумеется, важным было только то, что рядом с ним есть человек, который всегда будет рядом. Но Ойкава очень дорожил своей репутацией… Снова появятся папарацци, и пусть он не был таким уж публичным популярным человеком, чтобы кто-то всеръез потратил много времени на его выслеживания, но один-два однозначно будут. Если он доставит этим проблемы Кагеяме, у которого жил все время и не скрывался; если они заметят парные кольца… Что вообще будет с ним дальше? С ними? Тоору пытался проговаривать переживания с Тобио и тот его успокаивал как мог. Но неизвестность пугала, от этого не отвертеться, если не хочется принимать любой исход, что давалось прилично трудно. Тоору пытался прыгнуть выше головы, пытался превзойти свой результат на тренировках и успокаивал себя, когда понемногу получалось. За день до официального матча, Карасуно впервые смогла победить Нэкому, но во второй тренировке за день вывелись в ничью, потому что уже физически не могли пойти на пятый сет. Требовался масштабный отдых и Тоору однозначно нужен был массаж. Он не хотел беспокоить в край вымотанного Кагеяму, но после пары часов перерыва, Тобио все-таки настоял на требуемом восстановлении Ойкавы. Оставшийся вечер они убивали друг с другом, не желая тратить время на что-то иное кроме бесцельного валяния на кровати.…
Тоору не мог выйти на игру без успопокительного. Завидев множество камер после объявления измененного состава игроков, Ойкаву не переставало трясти. Ноги подкашивались и было всего полчаса до выхода, чтобы можно было прийти в себя. Кагеяма безотходно сидел рядом, пытаясь успокаивать и дышать вместе с ним, лишь бы предотвратить возможную паническую атаку, и подавал воды с таблетками. — Я верю в тебя, все получится, — шептал Тобио, гладя Ойкаву по спине. — Я рядом. Если что-то пойдет не так, мы обязательно с этим разберемся, хорошо? Тоору кивнул, медленно выдохнул и постарался отключить разум перед выходом на площадку. Игра проводилась в более большом зале, вмещаемом и всю команду Фукуродани — которые не могли пропустить матч двух прежних соперников — и минимум две сотни пришедших фанатов, желающих увидеть нечто новое. Шум от хора голосов кричащей толпы отражался звоном в ушах. После первово шага в сторону натянутой сетки хотелось развернуться и бежать как можно дальше, засесть в угол и больше не выходить — настолько было страшно, учитывая, что Ойкава не любил отступать и проявлять слабость даже перед самим собой. Благо успокоительные начинали понемногу действовать. После представления своего номера и имени в стартовом составе Карасуно, Тоору как переклинило. Вероятно, это было из-за привычки надевать маску перед другими людьми, но как только на в его сторону устремилось несколько сотен глаз — он собрался. Проглотил и подавил страх, словно его и не было. Пусть это и было явно вредно, но в данной ситуации лучше так, чем провалиться из-за навязчивой идеи поражения и стойкого ощущения, что все выйдет из-под контроля и случится катастрофа. Звон свистка перебил оглушающий стук пульса в ушах. Начался первый сет. Вороны взлетели с первой же секунды подачи меча, не давая времени подготовиться. Ойкава поспевал за темпом, но в первые же полчаса уже начал выбиваться из сил. Оглядываясь на остальных, он понял, что такой не один — значит не в нем проблема, а скорость просто бешеная. Это давало неплохую мотивацию и первый сет они вывезли почти наравне с Нэкомой — отстали на два очка. После перерыва Ойкаву заменили спустя семь минут начала второго тайма, давая передохнуть. Его еще не начало ничего беспокоить, но было необходимо, чтобы он не вышел из строя раньше времени. Сейчас он мог находиться на площадке два с половиной сета без отдыха и четыре с временной передышкой. Команда пыталась продлить его работоспособность по максимуму. Он был очень благодарен, что они ориентированы на него в игре и не бросают с оправданием его травм. Они были крайне терпеливы и этим очень отличались от Аобаджосай. Подумав об этом после выхода, Тоору едва не оступился, осознав, что с огромной вероятностью Сейджо посмотрят этот матч в записи… Мяч неудачно отскочил и Ойкава прокричал извинения. К счастью, Нишиноя подоспел вовремя. Карасуно забили еще одно очко, обыгрывая Нэкому во втором сете. 1:1. Тобио мельком справился о состоянии Тоору, завидев, что тот распаляется под конец третьего тайма. Ойкава усмехнулся, осознавая, что старая травма колена начинала болеть раньше спины. Махнув Кагеяме рукой, обозначивая, что все в норме, Тоору искренне улыбнулся, ловя мысль, что прежняя жизнь успешно возвращается. Горло Тоору сжималось от излишнего потока воздуха на отдышке. Сердце болезненно билось о грудную клетку. Хотелось упасть на пол прямо сейчас и разрыдаться. Тобио подскочил к Ойкаве, бережно, но крепко обнимая. Его голос дрожал, когда он что-то мямлил на ухо Тоору и тот понял, что Кагеяма почти плачет. Зал ревел, топот с трибун ощущался вибрацией на паркете. Они выиграли. Карасуно. 2:1 в их пользу… Тело окатило приятной усталостью и легким онемением. Небывалая легкость, словно Тоору только что вышел из СПА, а не полноценного адского матча с тяжелой командой. Кто знает, что будет потом, но сейчас он чувствовал себя просто превосходно, хоть ноги понемногу и переставали держать от бессилия. Команда окружила их, обнимаясь. Укай подошел одобрительно похлопать каждого по плечу и похвалить, обещая ужин за свой счет. Тоору, вопреки всеобщим ожиданиям, без ведома Тобио, отказался от праздной трапезы. Проскользнув мимо журналистов, Ойкава утянул того с собой в сторону общежития, где сейчас они жили из-за тренировок с командами. Там не скоро должны были появиться люди, у них есть время. — Тору, что происходит? — попытался осведомиться пораженный Кагеяма. Ойкава молчал вплоть до закрытия двери комнаты на замок. Развернувшись, он ударился губами в рот Тобио, тут же углубляясь в поцелуй под эхо собственного стона. Кагеяма не сопротивлялся, давая волю партнеру, но был прилично удивлен и потерян, не зная чего ожидать дальше. — Что на тебя нашло? — подсорвавшимся голосом спросил Тобио. Ойкава пытался отдышаться, чуть отойдя от Кагеямы, лишь бы не потерять контроль. — Прости. Столько эмоций вылилось, эйфория в голову ударила. Тобио молчал, пытаясь понять в каком сейчас Тоору состоянии. Раскрасневшиеся щеки, мечущийся по телу Кагеямы несколько расфокусированный взгляд, попытки восстановить дыхание. Когда Ойкава провел краем языка по нижней губе, тут же закусывая и отворачиваясь, до Тобио дошло предположение. У Тоору слишком часто подскакивала возбудимость после удачных матчей, что приводило уже к возбуждению другого рода. Почему этот раз должен был стать исключением? Они ни разу не заходили дальше поцелуев, будучи слишком уставшими и загруженными мыслями для большего. Кагеяма чувствовал, что после стольких тренировок и удачного матча, наконец, отпустил накопленное напряжение. Если Тоору тоже, то они могли бы попробовать нечто новое. Аккуратно подходя с намеком, Кагеяма легким движением пальцев очертил губы Тоору, освобождая нижнюю из терзаний Ойкавы, и потянулся за поцелуем. Тоору ничуть не сопротивляясь, молча позволял вольность действий Тобио. Тот обхватил заднюю сторону шеи Тоору, пальцами мягко соскальзывая вперед, ближе к груди, оставляя шлейф мурашек на разгоряченной бархатной коже. Тоору зачастую был слишком чувствителен к нежным прикосновениям. Едва выгнувшись от удовольствия и слабого укола щекотки, только добавляющей пронизывающей противоречиями страсти, Ойкава лениво сложил руки на плечах Кагеямы, перекрещивая их сзади, ни на секунду не отрываясь от его губ. С величайшей осторожностью, почти не отрываясь от процесса, Тобио уложил Тоору на кровать. Ойкава сглотнул, когда тот перебрался на шею, очерчивая линию напряженных связок поцелуями. — Поделишься планами? — тихо осведомился Тоору. — Просто расслабься. Их уровень доверия более чем позволял подобную просьбу. У Ойкавы не возникло и мысли, что тот может сделать для него нечто плохое. Пусть они и отыграли матч, он не вылился в пять сетов, а значит все не было так плохо по усталости. Тоору ничуть не возражал на прогресс именно сейчас. — Как скажешь. — Он нырнул пальцами в его волосы, одобряя все действия легкими поглаживаниями. Проведя языком от ключицы до уха, Тобио закусил мочку, чуть оттягивая, и очень мягко поцеловал за ней — чуть ниже основания роста волос. Тоору не был брезгливым, сжимая зубы, он глухо застонал, от последнего и вовсе покрываясь испариной и напрягая закрытые веки так сильно, что пошли радужные пятна перед глазами. Кагеяма разблокировал новое чувствительное место и понял это по резко напряженным мышцам и остановке дыхания Тоору. Удовлетворенно хмыкнув себе под нос, Тобио кончиками зубов прикусил кожу, пробираясь кистью под тренировочную футболку. Большим пальцем очерчивая ребра, он заставил Ойкаву слишком сильно выгнуться, от чего послышался тихий хруст позвонков и Тобио тут же прошило осознанием в каком уязвимом положении находится Ойкава. — Я не уверен, — прошептал Тобио, сам не зная обращается к Тоору или себе. — Не хочешь продолжать? — выдохнул Ойкава. Пусть сознание и было перевернуто желанием, он не был настолько глуп, чтобы хотя бы примерно не догадаться, что задумал партнер. Разумеется, он был готов отступить без лишних вопросов, пусть и был бы несколько разочарован срывом планов и безнадежным возбуждением. — Я не об этом. — Кагеяма чуть приподнялся на локтях, заглядывая Тоору в раскрытые глаза. Он не собирался останавливаться, нет. Просто нужно было учитывать нюансы. — Во-первых, тебе бы лучше сразу раздеться, чтобы потом неудобно не изворачиваться лишний раз, — серьезно попросил Тобио. — Во-вторых, тебе надо что-нибудь подложить под спину для поддержки. — Какой ты несексуальный, солнце, — выдохнул Тоору, закатывая глаза, но говоря с иронией, а не грубым в замечании тоне. — Извините, мой король, — хмыкнул Тобио. Тоору, который уже потянулся снять футболку, резко остановился, смотря Кагеяме в глаза и оценивая переход привычного звания в волейболе на более приятное поприще. Пусть тот и сказал это с сарказмом, чтобы поддеть, Ойкава покраснел, молча отворачиваясь. Ему понравилось. Окончательно избавившись от футболки и немного развеявшегося ранее наваждения, у Ойкавы встал вопрос. — Не лучше ли нам сходить в душ? Мы оба грязные после матча. Тобио оценивал это пару секунд. — Тебе это мешает? — Если честно, нет, но вдруг тебе будет неприятно, — сразу же ответил Тоору. — В таком случае, мне вообще не принципиально. Я бы предпочел не отвлекаться который раз. Ойкава быстро поцеловал его, тут же приподнимая бедра, чтобы стянуть игровые шорты. Кагеяма помог, чтобы тот не суетился и сильнее не напрягался, тут же подкладывая скрученную подушку под спину. — И правда как подданный со мной возишься. — Губы Тоору искривились в ухмылке. Кагеяма чуть смутился, но сразу же переключил внимание на возвращение к телу Ойкавы. Нежное прикосновение ладони к нижней челюсти противоречило ощущениями с грубым втягиванием кожи в районе груди. Зубы сменяли губы, оставляя свои следы поверх заалевшей кожи. Тоору с придыханием вдохнул, запрокидывая голову назад. Не то чтобы Кагеяма был искусен в теме секса, но действовал по наитию, желая доставить удовольствие. Он прекрасно знал, как ведет себя Тоору, когда ему хорошо, так что старался обращать внимание на мелкие говорящие аспекты и подстраиваться под них. Опускаясь чуть ниже, делая акцент на сосках, Тобио отметил для себя их нечувствительность и продолжил опускаться с более возбуждающим для Ойкавы методом. Ведя дорожку языком, Кагеяма медленно прошелся кончиками пальцев от шеи к животу, оставляя едва проявляющиеся на бледной коже розовые полосы от ногтей. Играя на тонкой чувствительности, Тобио вынуждал Ойкаву сдерживаться, чтобы не застонать. Тот сжимал зубы, лишь втягивая воздух сквозь них. Оставив поцелуй внизу живота, отчего Ойкава резко вдохнул, Тобио аккуратно приспустил нижнее белье Тоору, мельком пересекаясь с ним глазами, лишь бы убедиться, что партнер готов к чуть большему. Взгляд Ойкавы колебался лишь секунду, после чего затвердел, и Тоору мягко улыбнулся Кагеяме, кивая. Тобио не имел никогда любого сексуально контакта, так что логично, что был неуверен в своих силах. Но он был парнем и хотя бы какое-то понимание на чем нужно акцентировать внимание имел. Он обхватил член рукой, проглатывая тревогу и неловкость. Вызвать эрекцию у прежде возбужденного Тоору не составляло никакого труда. Не переставая надрачивать, Кагеяма потянулся за поцелуем и как только вытянул из Тоору первый полноценный стон, отстранился, любуясь растомленным выражением лица парня. Расслезившиеся глаза, стянутые друг к другу брови и раскрасневшиеся от прилившеей к губам крови — доставляли Тобио некое странное эстетическое удовольствие. Последний раз втянув Ойкаву в поцелуй, Тобио вернулся к низу парня. Выдохнув, он не решился сразу брать в рот. Кагеяма обхватил губами головку обдавая ее жаром языка, и поддел выступивший предъэякулят, смазывая им кожу совместно со слюной. Тоору дернулся, инстинктивно попытавшись свести ноги, но Тобио надавил на бедро, отводя его в сторону. Ойкава выгнулся, и Кагеяма прервался, чтобы засвидетельствовать мимику Тоору, в попытках понять, что конкретно ему понравилось. Он провел рукой вверх по стволу, большим пальцем подводя основание головки, без сопровождения особой реакцией, но как только добавил движение ладонью по внутренней части бедра, увидел, как Тоору, закусывая губу, выгибается и приглушенно скулит. Кагеяма ухмыльнулся, поддернутый азартом, быстро опустил голову обратно. Опускаясь языком до основания и поднимаясь обратно, Тобио парой прежних действий руки развез жидкости по члену и, наконец, втянул его в рот. Ощущения были определенно непривычные, но Тоору не был сильно большим, поэтому привыкнуть можно было быстро, и не доходило до рвотных позывов, даже когда Тобио взял до горла — хотя, возможно, это могло быть и личной особенностью Кагеямы. Сжимая губы и ведя напряженным языком вдоль члена, Тобио поднимался вверх и захватывал конец, обводя языком углубление уретры; сжимая его бедро, Кагеяма большим пальцем прошелся вдоль мышц почти от колена до паха, останавливаясь на чувствительной тонкой коже и проводя по ней кончиком ногтя. Тоору пришлось закусить ладонь, чтобы не застонать во весь голос. Кагеяма слышал, как тот сбивает плечами простынь под собой и рвано дышит, что вызывало в нем желание улыбнуться. — Подожди, — несколько задыхаясь, попросил Тоору. Кагеяма сразу же отстранился. — Что такое? — Что насчет тебя? — прошептал Ойкава, смотря на Тобио притупленым взглядом. Кагеяма потерялся, не желая переводить внимание на себя. Тогда Тоору приподнялся на локтях и провел рукой по скрытым под одеждой члену Тобио. — Ты ведь тоже хочешь, не скрывай… Тобио резко сомкнул веки и прикусил язык, лишь бы переключиться на боль. Прикосновения Ойкавы отдавали ощущением захолодевших конечностей, опущенных под теплую воду — до жути жгущем, но будто бы желанном. От горящего чувства снизу хотелось убрать его ладонь подальше, тут же в противовес мечтая не останавливать от невыносимого чувства нехватки большего. Кагеяма уткнулся головой в плечо Тоору от чувства безысходности, тот свободной рукой накрыл его затылок в попытке поддержать. — Если ты не готов, я не буду. Кагеяма втянул воздух сквозь зубы, стараясь вернуть себе самоконтроль. — Не в этом дело… — Он иррационально боялся кончить слишком быстро. Даже если его за это не пристыдит Тоору, а он этого не сделает, над собой поиздевается сам Кагеяма. — Я не выдержу долго, — на грани звука поделился он. Тоору мягко усмехнулся, целуя Тобио в висок. — Ты же в курсе, что у меня очень давно не было секса, верно? Ты не один в таком состоянии. — Кажется, на этом первоначальная уверенность Кагеямы иссякла и пора было передать право ведения Ойкаве. — Давай так… Чуть трясущимися руками, не отошедши телом от предыдущих манипуляций, Тоору стянул с Кагеямы одежду и деликатно объяснил, что они могут попробовать. На лице Тобио все же проступил румянец от дополнительного осознания своей неопытности, но он очень пытался подавить вспыхнувшее чувство. Ойкава предложил поменяться в позициях, но Кагеяма упорно настаивал, чтобы тот лежал. В конце концов они только с матча, по сути им бы отдохнуть, а не заниматься подобным, но раз начали — надо доводить до финала и, желательно, без каких-либо последствий для Тоору. Тобио навис над партнером, стараясь удерживаться на ослабленных после сильной нагрузки руках. Как только Ойкава рукой сжал члены между собой, оставляя лишь пространство для трения, Кагеяме в голову ударили гормоны, перекрывающие любую усталость в мышцах — у него словно открылось второе дыхание, позволяющее держаться лучше, чем в любую минуту до этого. Толкаясь, чувствуя под собой нежную плоть Ойкавы, жар от тел и налитых кровью органов, у Кагеямы от эйфории закружилась голова. Он ударился в губы Ойкавы, чуть грубо углубляя поцелуй, лишь бы заглушить от переизбытка возбуждения иступленный стон. Тоору вторил ритму движений Кагеямы, сжав пальцы чуть сильнее, отчего он сам резко втянул воздух, а Тобио застонал полу-скуля. Он нарастил темп, двигаясь быстрее и жестче, вжимаясь сильнее в Ойкаву. — Тобио, — выбилось на выдохе из уст Тоору, словно он вымаливал это имя. Кагеяма припал к его шее, будто поспешно оставляя отметины и тут же подбираясь к заветному месту за мочкой уха. Живот Ойкавы обдало жгучим теплом, когда он сквозь зубы громко застонал и его затрясло. Он кончил вслед за Тобио. Кагеяма опустил голову на плечо Тоору, стараясь отдышаться, держась на дрожащих руках. Еще не придя в себя, Ойкава, чуть промазывая, нашел голову партнера и спустился ладонью к лицу. — Посмотри на меня, — севшим голосом попросил он. Тобио приподнялся, заглядывая в неясные карие глаза. Тоору заставил его наклониться, чтобы оставить на губах легкий поцелуй. — Я люблю тебя, — прошептал Тоору. Кагеяма ответил взаимностью. Едва отдохнув, Тобио встал на подкашивающихся ногах за полотенцем, чтобы вытереть живот Тоору. Возвращение из ванной отдавало неловкостью, когда он осознавал, что только что кончил с кем-то другим. Прикладываясь к коже теплым полотенцем, Кагеяма по привычке осмотрел Ойкаву, отмечая, что тому определенно нужен массаж после такого дня. — Как спина? — Неплохо, — мягко усмехнулся Тоору, восхищаясь заботой своего парня. — Отдохни, не нужно спешить обрабатывать меня. Тобио жуть как хотел прилечь, поэтому спорить не стал, закончив, небрежно отбрасывая полотенце в сторону и укладываясь в объятия партнера.…
Запись с игрой разлетелась в мгновение. Спортивные паблики пестрили тремя заголовками: «Карасуно обошло Нэкому», «Ойкава Тоору впервые за полгода вышел на площадку» и, разумеется, «Бывший наставник и его кохай близкие друзья? Или больше?». Последнее вызывало закаты глаз, но подобное было более чем ожидаемо — они вообще не напрягались, чтобы скрываться, но и не сочли нужным объявлять кому-то, помимо близких, об отношениях. СМИ трубили во все стороны, даже договорились об интервью с Аобаджосай — лишь бы обсудить то, что не смогли вытянуть из Карасуно. Упоминание прежней команды до сих пор больно било по Тоору, но он старался находить утешение в Тобио и переключать внимание на более приятные вещи. Оставшееся время тренировок с Нэкомой и Фукуродани прошло не очень плодотворно, но, на удивление, спокойно — их толком не беспокоили, а в случае чего со всем разбирались менеджерки и кураторы команд. Фукуродани обыграть так и не довелось, хоть они немного и приблизились к ничьей. Вернувшись домой, все планировали отдохнуть — взять пару дней перерыва после такого марафона тренировок. Не вышло. До первой же ночи, когда парни еще даже не успели толком разложить свои вещи после переезда, Такеда срочно созвал всех в зале, чтобы поговорить. Взбалмошный вид куратора беспокоил, поднимался шум с массой вопросов. Он какое-то время мялся, прежде чем выдать потрясающую до мозга костей вещь. Шираторидзава пригласила их на тренировочный матч… Они могут встретитья с ними до Национальных. У Тоору кружилась голова от подобного течения событий. Требовалось присесть, чтобы как-то обработать информацию. Одна из главных целей преодоления — Вакатоши — была ежегодно невыполнимой. Сейчас подвернулся шанс это исправить с новой командой… Только сможет ли Ойкава поспеть в игре с самим Ушиджимой в его состоянии?..