…
За пару дней до матча, Тобио очень хотел съездить вместе с Тоору к деду. На удачу, так сказать. Послушать его поддержку, настроиться на хороший результат. Снять с себя мысли о том, что тот возможно не принял бы Ойкаву, убедиться в обратном. Но не срослось. Они были очень заняты, тренировались очень много. В последнее время Кагеяма тратил больше денег из-за Ойкавы и, соответственно, требовалось больше работы, но даже отойти от учебы и взять заказ было невозможно. Тобио представлял какое напряженное будет время после матча с Вакатоши, пусть и нужно было сосредотачиваться только на нем, а не загадывать на будущее. Тоору заручился поддержкой Каё и теперь был более уверен в своих силах. Он здорово поработал над своими мыслями и ощущениями по поводу матча, и теперь в достаточной мере был готов выходить на площадку. Простого волнения это не отменяло, но оно было не критично и не мешало, его можно было перебороть и отдаться игре. Свет не сильно бил по глазам, гомон полупустого зала не так отвлекал. Играть на тренировочной площадке было в разы комфортнее. Хотя, например, Хината бы с этим не согласился. Когда прошумел свисток — оба были готовы. Как и команды. Но день был слишком гладким, а такое, как правило, без подвоха не проходит. Что-то должно было пойти не так. Поначалу игра шла напряженно, но без казусов. Практически обычное течение, только с большим порывом на победу. Но уже к десятой минуте Тоору впервые задумался о том, как был рад, что он не либеро и даже, что не связующий. Ему было очень жаль парней на этих позициях в игре с Шираторизавой. Ритм выходил за все рамки скорости. Ойкава не понимал, как Тобио это вывозит. Разумеется, он сам уже играл с Шираторизавой, но с каждым годом Вакатоши все больше и больше рос, и игра сейчас начинала выходить в более безумное русло. Тоору чувствовал, что не вывозил. Некоторые еще больше начинали сдавать позиции и их заменяли. Практически вся команда разваливалась уже к концу первого сета — блокирующие, либеро и Кагеяма устали настолько сильно, наверное, впервые в истории своих матчей за такой небольшой промежуток времени. Ойкава лишь чудом еще держался. По плану, в начале он должен был отдать практически максимум своих возможностей на результат и поработать на износ, но один раз его все же обязаны были посадить на перерыв, лишь бы этот сет не стал его последним. И пусть он и закончил тайминг не падая на пол от усталости или боли, но четко ощущал, что выматывается гораздо быстрее обычного. Не то чтобы этого нельзя было ожидать в данных условиях, но тактика создавалась с надеждой и упором на неизменное состояние Тоору в сравнении с прошлыми играми. Из-за отклонений от ожиданий приходилось думать и тревожиться о запасном раскладе событий, где Ойкава по минимуму будет находиться на площадке. Не хотелось это претворять в жизнь. Он дал знак Укаю, что пока что изменений не последует, и надеялся, что такое решение ему не аукнется. Но в случае чего он имел других на подхвате. Тоору наконец-то поверил, что в случае его падения — его не бросят. Он мог положиться на парней и ожидать, что в случае его провала, ему дадут возможность восстановиться и вернуться, без чувства вины за отдых. Раньше на него слишком давила ответственность, что он один был сильнейшим среди команды: не будет его — не будет победы. Сейчас было совсем по-другому. Он мог отойти и не думать, что они из-за этого проиграют. Второй сет прошел быстрее, чем кто-то успел заметить. Если бы Тоору или Тобио попросили описать его — никто бы не вспомнил ничего, кроме выигрышного финала. 1:1. Не зацикливаясь на прошедшем, Карасуно думали как выкручиваться в последнем сете. Шираторизава была явно живее, чем состав Воронов. Большая часть последних валилась с ног. Лишь немногие чувствовали благоговение от адреналина, заставляющего почти не чувствовать усталость и твердо стоять на ногах. Эти избранные, скорее всего, после матча слягут пуще остальных. Но главное, что после, а не во время. Из таких пока были только Кагеяма, Хината и Нишиноя. Тоору делился где-то между. Он чувствовал пульсацию в местах травм, но не чувствовал боли. Прежняя усталость отошла на второй план. Расклад был не очень удачен — если чуть онемевшее тело не даст знать о травмах в случае их проявления, владелец может случайно добить себя, вовремя не остановившись. Отсутствие чувствительности было как плюсом, так и минусом… Сидя на скамейке, пытаясь прислушиваться к себе во время третьего сета, Тоору понял, что продержится не долго, когда выйдет… В голове боролись мысли о необходимости доказать себе, что он может преодолеть Шираторизаву и нужно быть в игре как можно дольше, ибо в ином случае не будет полноценного чувства, что это сделал именно он, а не команда — и иное мнение, что он един с Карасуно и вклад каждого общий, как и его. К чему склоняться было непонятно, но нутром он чувствовал, что более непривычный, но более близкий все же второй. Он позволил себе отсидеть до середины сета и вышел с полной готовностью добить победу. Боролись они аж до тридцати двух очков. Устали настолько, что под конец Хината, не выдержав, упал в обморок сразу после последнего свистка, а Нишиноя очень быстро удалился в уборную — проблеваться. Тобио осел на пол, ощущая стойкое головокружение и к нему подсел Тоору. Тот тоже выглядел неважно, но за счет большего отдыха чувствовал себя лучше. Да и кто ж после забитого решающего очка будет выглядеть плохо? Ойкава аж искрился переливающимися эмоциями, пока обнимал Кагеяму. Переизбыток был таким сильным, что ему хотелость поцеловать Тобио прям на площадке у всех на глазах. Но он сдерживался, ограничиваясь лишь незаметным «чмоком» в шею. Ойкава выиграл Вакатоши. Карасуно победили Шираторидзаву. Пусть и лишь в тренировочном матче. Это был первый раз. Они должны достойно это отметить. После прощания, Тоору все еще светился и чуть ли не прыгал как маленький ребенок. Тобио не поспевал за его эмоциональностью, будучи полностью выжатым. Кагеяма сильно отставал от партнера на выходе из раздевалки и ничуть не ожидал, что в какой-то момент врежется Ойкаве в спину. Тот шел сильно впереди, желая побыстрее сменить Даичи и самому дать интервью журналистам. Сейчас он чувствовал, что соскучился по вниманию медиа и хотелось как-то проявиться, пока есть силы. Так и почему он столь резко остановился? — Что такое? — на грани звука выдавил Кагеяма, обходя Ойкаву. Впереди стоял Вакатоши с журналистами, но обращался, судя по виду, он к Тоору. Тобио перекинул взгляд с Ушиджимы на партнера. — Тору? — Я повторю еще раз, — громогласно прозвучал Ушивака. — Я официально приглашаю тебя, Ойкава Тоору, перейти в Шираторизаву. И жду твой ответ. Тобио едва не подавился воздухом, когда резко вдохнул. — Чего, блять? — неосознанно сказал он. Ойкава сжал его плечо, оставляя парня позади и выходя вперед. Он хотел разобраться с этим сам, несмотря на первоначальный шок. — Я только перешел в Карасуно, — начал Тоору, двигаясь к Вакатоши под объективами камер, — с какой стати мне сейчас менять команду? Ты ждешь от меня ответ, действительно думаешь, что я так спонтанно перебегу? За кого ты меня принимаешь? Вакатоши прочистил горло под внезапное звонкое молчание. Все ждали развития событий. — Согласен, требовать от тебя моментальный ответ было слишком грубо. Не будешь ли ты против поговорить наедине и обсудить мое предложение? Ойкава хмыкнул. — Буду. Я нашел команду, говорить мне с тобой не о чем. Настроение проводить личное интервью отпало. Тоору коротко оглянулся на Кагеяму и проследовал дальше по коридору, игнорируя крики с вопросами. Команда, которая тихо высыпала из раздевалки во время их короткого диалога, поспешила догнать удаляющихся Ойкаву с Тобио. — Ты серьезно с ним даже не поговоришь? — пытался осторожно подобраться к теме Кагеяма. Они сидели в конце автобуса, собираясь отправляться назад к своему университету. Там они должны будут обозначить результаты, отпраздновать, а дальше уже разъезжаться по домам. Тобио было бы хорошо просто сесть и отдохнуть в дороге, поспать, но все же было важнее спросить Тоору — ситуация уж больно волновала. — А зачем? — легко ответил Ойкава, поднимая подлокотник, чтобы улечься на груди Тобио. — Мне здесь нравится. Я имею представление об отношении Карасуно ко мне и я вам доверяю. Не хочу тратить время на команду, с которой меня ничего не связывает, я не буду чувствовать себя спокойно. Да и тебя там не будет. Кагеяма не спешил отвечать, вместо слов просто отпечатывая поцелуй на макушке Ойкавы. Если тот так решил — пускай. Он не будет лезть.…
В течение двух дней Вакатоши усердно пытался добиться внимания Тоору. Он раздобыл его номер телефона неизвестно каким путем, после блокировки пытался настойчиво вылавливать Ойкаву у университета Карасуно. Единственное, куда пока не попал Ушиджима — дом. Ойкава понятия не имел как ему с этим разбираться. Он был уверен в своем выборе и отступать не хотел. Но терпение рано или поздно заканчивалось… Тоору принял решение все же побеседовать с Ушивакой и, по совету Кагеямы — объяснить свою позицию спокойно (но не обязательно) и доходчиво, чтобы тот точно понял, что в проигрыше. Дождавшись новой встречи с выслеживающим его парнем, Тоору предложил отойти и быстро все обговорить, но Вакатоши не совсем устраивал подобный расклад и он настоял на походе в ресторан, чтобы не торопиться и обсудить дело в комфорте. Тоору решил, что это его шанс взыскать за моральный ущерб, давая возможность откупиться ужином. Если Вакатоши платит, то Ойкава так уж и быть сменит гнев на милость, но только в плане своего настроя. Они заказали еды и Тоору не стеснялся в выборе блюд. Теперь он был, в целом, настроен на разговор и был готов слушать чужие аргументы после выдачи собственных. — Подумай о будущем. У нас гораздо больше перспектив, — говорил Вакатоши, пока Тоору жевал любимую утку. — Карасуно любительская команда, в которой мало кто планирует карьеру в спорте. Шираторизава наоборот. У нас много связей, будет проще пробиться после университета, сразу уйдешь в профи, — уговаривал он. — Я могу пробиться и без вашей помощи, — вставил Тоору, несмотря на то, что признал вариант Вакатоши и в правду более удобным. Он подумал стоит ли говорить о травмах и открывать свою зачавшуюся привязанность к Воронам. С одной стороны, ему было это несвойственно и до сих пор дискомфортно, но с другой — нужно было выбираться из скорлупы. Сейчас это было более менее безопасно, так что он решился. — Ты знаешь почему я пропал на полгода? — Говорили, что ты попал в аварию. — Вакатоши кивнул, подкрепляя свои слова. Тоору развернуто описал свое пребывание в больнице и даже добавил про ситуацию с Сэйджо. Он рассказал почему не хочет уходить от Карасуно, указал на то, что в Шираторизаве будет бешеный ритм, который он не потянет, да и они явно не будут к нему терпеливы — команда порицала слабость. Вакатоши задумался, прерываясь на собственную еду. — Ты действительно думаешь, что сможешь добиться хороших результатов, так себя жалея? — вынес он мысль. — За полгода ты мог уже пройти полную реабилитацию и после нее успеть полноценно встать на ноги и играть также, как раньше. Это было бы больнее, но твое тело сильнее, чем ты думаешь. И в итоге мы сейчас имеем это, — он разочарованно покачал головой, — еле дотягивающий до прежнего себя, ноющий, проблематичный, бедный Ойкава Тоору. Ойкава сжал столовые приборы в руках со всей силы, лишь бы не вспылить и не ударить Ушиджиму в людном месте. — Что ты несешь? — сквозь зубы процедил Тоору. — Я пытаюсь воззвать к твоему здравому смыслу. Ты столько можешь потерять, если не возмешь себя в руки. С мягким обращением к себе тебе не видать продвижения. Ты меняешь логику на чувства, оправдывая страх идти вперед глупыми привязанностями к временной команде и своему молодому человеку. Серьезно? А что бы ты делал, не будь команды и Кагеямы? Что если все это рухнет завтра или через неделю? У тебя нет ни малейшей опоры в себе и ты не хочешь принять более выгодное решение, которое поможет ее обрести. Ты жалок. Тоору разрывался между тем, чтобы встать и уйти и продолжать сидеть, выслушивая глупые манипуляции Ушиджимы. Он прекрасно понимал на что Вакатоши хочет надавить, но какого было сожаление, когда Тоору понял, что у того получается. И все-таки проигрывать перед ним он не хотел — покинув ресторан Ойкава унизит себя гораздо больше. Потребовалось трижды глубоко вдохнуть, чтобы сдержать эмоции. — В чем твоя проблема? Если ты такого обо мне мнения, мы можем закончить на этом и разойтись. Никто не заставляет тебя брать меня в команду, это только твоя прихоть. Просто отпусти меня и я продолжу двигаться по своему жалкому пути, а ты по своему с красной дорожкой. — Нет! — резко возразил Вакатоши. — У тебя огромные перспективы. Несмотря на все, что я сказал, объединившись, мы можем не только спокойно пробиться в Национальные, но и, возможно, одержать победу. Ты — звено, которого нам не хватает, но это не значит, что тебе не надо дорасти до Шираторизавы. — И ты действительно считаешь, что я не сделаю это самостоятельно? — хмыкнул Тоору. — Ты можешь, но… — Никаких «но», — перебил он, — ты сказал, что мне не видать продвижения с настоящей позицией, а сейчас говоришь, что я могу дорасти до вас и самостоятельно. Разберись в том, что несешь. — Ты можешь развиваться внутри нашей команды и это будет в разы быстрее. Я имел в виду это. — Разве я не буду тянуть команду вниз при таком раскладе? Вакатоши закрыл рот, обдумывая слова Тоору. — Что если мы заключим взаимовыгодную сделку? — Ушиджима смягчил тон, понямая, что выводя Ойкаву из себя, он добъется только худшего. — Я позволю тебе немного отставать первое время, предоставлю личного физиотерапевта, который будет следить за твоим состоянием, буду выделять время на отдых, чтобы ты не терял связь со своим драгоценным парнем, а ты взамен будешь напрягаться больше, постепенно подстраиваться под наш ритм, доиграешь пятый курс с нами и Национальные. Дальше свободный вход в профи, тебе это выйдет в плюс. Без нас это выйдет дольше и менее качественно. Уверен, Кагеяма носится с тобой с излишней мягкостью. Но это спорт, ты должен прекрасно понимать, что это не то место, где нужно себя жалеть. — Наконец ты заговорил чуть более разумно. — Пыл Тоору подостыл и он продолжил гораздо спокойнее. Он не стал полностью отодвигать мысль о переходе, так что ругаться дальше с Вакатоши было бы глупо. — Я это понимаю. Но даже если соглашусь, не нужно воспринимать это, словно делаешь мне одолжение. Если ты хочешь со мной играть — одолжение делаю я. — Ну вот, теперь ты включил инфантильность… — вдохнул Ушиджима. — Но хорошо, как скажешь. Я в состоянии это принять. Из этой перепалки не вышел в выигрыше никто. Наверняка, они оба ощущали неудовлетворенность, но мирились с этим. — У меня должно быть время подумать. — У тебя его нет. — В таком случае, я откажусь. — Ойкава не настолько загорелся идеей и возможностями, чтобы прогибаться под него. В конце концов, его оскорбили и он не был обязан терпеть что-то другое в свою сторону. — Благодарю за ужин. — Блять, — тихо выругался Вакатоши, понимая, что Тоору не шутит, он серьезно встанет и уйдет, показывая характер. Ему Шираторизава далеко не так горит, как Ушиджиме Ойкава. — Хорошо. Тебе хватит два дня? — Да. Тоору встал, так и не доев блюда до конца. Ему было необходимо посоветоваться с Кагеямой и командой, он не хотел принимать такое решение самостоятельно. С одной стороны — он может отказаться сгоряча из-за вызванного раздражения и нежелания мириться с нападками Ушиваки, а потом пожалеть об этом, если не рассмотрит всё за пеленой эмоций. С другой — возможно, это был действительно шанс, который нужно было принять, но если он будет рассматривать это лишь со своей стороны, то может пропустить нечто важное, связанное с другими, и в итоге сделать очень эгоистичный шаг. Он очень не хотел допускать ошибки в подобном выборе. Вернувшись домой, он застал Тобио за работой и не решился отвлекать, выбирая, пока что, обдумать решение самостоятельно. Но как только Кагеяма отметил задумчивость Тоору на протяжении минут двадцати, пока тот пялился в стену, понял, что надо поучаствовать, и отложил дела, чтобы с ним поговорить.…
Карасуно взяли перерыв в тренировках на четыре дня. Об этом сказал Укай после игры с Шираторизавой. Связываться с Карасуно по средством переписки не хотелось, Тоору надеялся, что сможет присутствовать лично во время поднятия темы своего возможного перехода, чтобы точно видеть отражение эмоций на лицах сокомандников и понимать, что они на самом деле имеют в виду под своими словами, комментируя ситуацию. Оставался последний день отдыха и нужно было себя чем-то занимать кроме самокопаний. Ойкава напомнил, что Кагеяма хотел съездить к деду, а лучше времени сложно было придумать. Странно, что они не сделали этого раньше. Тобио позвонил договориться о встрече и, без сомнений, медсестра сказала, что они c Казуё будут очень его ждать. Кагеяма уведомил, что будет не один и тут же приступил к сборам. Подъезжая, у Тобио начинало трясти руки. Весь путь он промолчал, а Тоору старался не перебивать его попытки настроиться, лишь изредка справляясь о самочувствии. Они оба хотели бы переключаться друг на друга в собственной тревожности — у Ойкавы о дороге, у Кагеямы о предстоящей важной встрече, — но Тобио был слишком не способен комуницировать, так что закрывал возможность обоим. Он глубоко вздохнул несколько раз, прежде чем выйти из машины. На ресепшне ждала администраторка, которая приняла запись и передала медсестре, ухаживающей за Казуё, о прибытии, чтобы та спустилась их встретить. Больница была неким подобием той, в которой лежал Тоору — расчитанной на длительное пребывание, с уклоном на «санаторную» составляющую. Пациенты, содержащиеся здесь, помимо регулярной проверки у психиатров, прохождением личной и групповой психотерапии, могли также посещать процедуры массажа, бассейна и различные развлечения, способные подарить хоть какое-то удовольствие в его остром дефиците. В основном, здесь не держали глубоко больных, а при исключениях им, разумеется, ограничивали поход в опасные для жизни зоны. Большинство, как и дед Кагеямы, пребывали в этом месте от трех месяцев до нескольких лет. Медсестра подошла к Тобио с Тоору с дружелюбной улыбкой, раскрывающей неглубокие морщинки на едва начавшем стареть лице. — Добрый день, — поздоровалась она и парни ответили тем же. Женщина развернулась, провожая их до комнаты Казуё. — Хочу вас обрадовать, ему заметно лучше, — мягко оповестила она. — Он периодически улыбается, даже с энтузиазмом выходит на процедуры, которые ранее казались ему бессмысленными. Кажется, он понемногу начинает чувствовать каки-то краски жизни. Тобио едва ли не замер от нахлынувших эмоций. Столько времени не было никаких продвижек, деду не помогали таблетки, почти никак не сказывалась психотерапия, и вот оно сдвинулось с мертвой точки, показывая такие глобальные изменения в результатах… Тобио был почти готов прослезиться от радости за сестру на свадьбе, но сейчас чувства были гораздо выше — хотелось смеяться и рыдать от счастья. Кагеяма вовсю сдерживал слезы. Тоору, несмотря на камеры и присутствие персонала, взял Тобио за руку, с давлением сжимая пальцы на внешней стороне ладони. Оставались считанные секунды до возможности увидеть деда, если повезет, в приближенном к прошлому состоянию… Медсестра постучала, предупредив о приходе, и приложила карту-пропуск к считывателю у двери. Кагеяма нервно сглотнул, слыша эхом свое подрагивающее дыхание. Женщина опустила ручку, и Тобио до побеления кончиков пальцев сжал руку Тоору. Тот, пока никто не видел, оставил свой поцелуй в уголке губ парня. Они приготовились. — Тобио! — сухой восторженный голос разбил тишину комнаты, когда Казуё завидел внука. Как же приятно было видеть его улыбку… Как только медсестра покинула их, Тобио чуть ли не подбежал к деду, обнимая и зарываясь лицом в его плечо. Он уже знал, что плачет, но пока не мог показать это другим. Кем был бы Тоору, если б не заметил этого? Он слишком хорошо его знал. Поклонившись в высочайшем уважении мужчине, Ойкава не нарушал объединившееся личное пространство Казуё с Тобио, давая тем побыть вместе, и Кагеяме успокоиться самостоятельно. Как только Тобио отошел назад к Тоору, тот, как бы невзначай, мягко погладил его по спине. — Ну что, мальчики, — солнечно обратился к ним дед, — выпьем чаю? Расска́жите мне все. — Мужчина подошел к Тоору, похлопывая по плечу и приглашая к столу. — А с тобой познакомимся поближе. Кагеяма и не думал, что на его душе все это время держался такой груз. Выйдя с больницы, Тобио ясно почувствовал, как свободно дышится и легко идется. На лице застыла негасимая улыбка. Тоору поддерживал его чувства, но сам, помимо радости встречи, испытывал легкую тревогу и испуг от Казуё. Тот обрадовался, как только тема зашла о прошлом и их накрыло бурей воспоминаний о школьных временах, родителях и защите Ойкавы, но дед захмурел, зайдя тема о больнице. Не то чтобы человек был ранее мнительным, но он начал подозревать Тоору в использовании внука, учитывая, что Кагеяма оплачивал его лечение и, в целом, долго заботился. Тобио уверил, что делал все исключительно по своей воле, а Ойкава наоборот отбрыкивался от помощи. Казуё подуспокоился, но вкрадчиво, доступным языком объяснил что и как он сделает с Тоору, если вдруг тот посмеет сделать больно внуку. Ойкава взял это на заметку. Выделил ей самое «видное» место в голове. — Мне кажется я ему не очень понравился, — тихо сказал Тоору в машине, когда они отъезжали. — Не правда. Он просто осторожничает. И мне кажется, что у него теперь паранойя по поводу меня, чтобы я не оказался на его месте. Ойкава кивнул, несколько успокаиваясь. — Никогда не думал, что такой милый дедушка может быть таким грозным моментами… Тобио хмыкнул. — Это он только со мной милый. А так, бывший военный. Тоору тяжело сглотнул, когда вспомнил, что ему говорил Казуё. Угрозы приобретали новый характер……
Пройдя первую тренировку после небольшого отдыха, Ойкава попросил у команды внимания. Он рассказал, что хочет от него Вакатоши и хотел выслушать их мнение. — Мы тут причем? — пренебрежительно кинул Цукишима. — Если хочешь — иди, жизнь твоя. — Можно было выразиться и менее грубо, — осуждающе отметил Даичи, брасая на него взгляд и возвращаясь обратно к Тоору. — Насколько я понимаю, условия хорошие, так почему нет? — Не хочу вас подводить, — ответил Ойкава, скрещивая руки на груди. Было некомфортно — он впервые разговаривал так откровенно с командой. — Я согласен с Цукишимой, — вставил Сугавара. — Жизнь твоя, ты не должен делать что-то в угоду другим. Если тебе будет лучше от этого — переходи. Если сомневаешься, мы можем вместе продумать более разумный путь. В этом и было дело… Разумом Тоору понимал, что было бы лучше в Шираторизаве. Но эмоциональная привязка к остальному мешала. Он не знал, что делать. — Мы раньше справлялись сами, — подал голос Ямагучи. — Если найдете в себе силы решиться на этот шаг, то мы не утонем без вас, будьте уверены. Ойкаву кольнула злость — Тадаши говорил так, словно у Тоору может не хватить сил. Но, может, на это тот и расчитывал… Импульсивность взяла верх и на эмоциях Тоору сделал выбор, о котором не должен был пожалеть. Он пришел к Вакатоши в тот же день. Ушивака показал радость, но было в нем некое напряжение, которое не давало Ойкаве покоя. Не то чтобы он хотел маяться этим вопросом, поэтому спросил прямо. Тот, как оказалось, не рассказал об одной важной вещи во всем этом плане… Тоору был обязан жить в общежитии Шираторизавы во время тренировок. А этого он точно хотел бы избежать… Они пытались договориться, но не вышло. Теперь, когда Ойкава пришел к выгоде от Вакатоши, то не хотел бы терять место в команде, раз решился на него, а это означало, что нужно идти на бо́льшие жертвы. С огромным сожалением Тоору согласился. Он не знал как будет существовать без Тобио, но в какой-то степени Ушивака был прав — Ойкаве нужна была хоть какая-то сепарация от него. Не представлять своей жизни без кого-то чревато последствиями… Да и встречаться они будут — что радовало, — только теперь гораздо реже. Объяснять это Кагеяме было тяжело. Расставание казалось более глобальным, чем было на самом деле. На панике Тобио даже предложил перейти в Шираторизаву вместе с ним, но Ойкава отказал и постарался успокоить. Принимать это было мучительно — Кагеяме хуже всего, — и раз на переезд был всего один день, они пытались провести максимум времени вдвоем, лишь бы запомнить и так выученную близость. Объятия, поцелуи, вкус, запах, что угодно еще — им нужно было напитаться этим напоследок. Они не смогут увидеться минимум неделю. Они слишком соскучатся за это время, но нужно было стараться проживать свою жизнь без такой близкой связи с партнером. Зная, как Кагеяме тяжело дается любое расставание с Тоору, он пообещал звонить каждый день, независимо от обстоятельств.…
Проходило время учебы, тренировок, работы, Кагеяма чувствовал, что не вывозил. И даже нельзя было упасть в родные руки — обнимало только одеяло в холодной кровати. Они созванивались перед сном, в дневное время обходясь редкой перепиской. Они скучали, но отвлекались на необходимые для жизни обоих команды. И очень хотелось увидеться пораньше и на подольше… В первую неделю выбраться с тренировок не вышло. Точнее, Кагеяма был свободен лететь к Тоору в любую секунду, а у того была жестокая перегрузка. Как бы Тобио не мечтал о встрече, в дни, которые тянулись на часы дольше обычного, слушая жалобы парня, он очень не хотел его напрягать. На фоне постоянной тревоги радовало только одно — Кагеяме сообщили, что Казуё достаточно резко пошел на поправку и его можно будет выписывать после некоторого времени наблюдения, чтобы исключить новый спад. Тобио держался только благодаря этой информации. — Что насчет встретиться на выходных? — крайне устало выдавил Ойкава в микрофон телефона. Кагеяма откинулся на спинку дивана, закрывая глаза, чтобы представить Тоору рядом с собой. Он очень бы хотел как-то помочь ему с усталостью, но не мог. — У вас будет перерыв? — Шираторизава брала в неделю лишь один-два выходных. Пару прошедших таких дней они не смогли свидеться, чтобы дать Ойкаве время просто поспать и откиснуть в ванной. У Тоору не было никаких сил ехать к Кагеяме, и ему было очень стыдно за это. Тобио хотел бы приехать сам, но правила Шираторизавы запрещали. — Да. Я смогу набраться сил, не переживай. — Я вызову тебе такси, — утвердил Тобио и услышал смазанный смешок в динамике. — Хорошо, — прошептал Ойкава. Кагеяма четко слышал, как тот засыпает. Он пожелал спокойной ночи, но понял, что опоздал со словами и они до адресата не дошли. Тобио выдохул с легкой улыбкой на губах и лишь понадеялся, что партнер заснул в кровати, как положено, а не у двери комнаты, как в один из прошлых разов. Вроде хорошие новости — они увидятся, — но трудно было все также. Тобио не придумал ничего лучше, чем снова прибегнуть к алкоголю, как когда-то. С начала их разброса по командам Кагеяма заимел некоторые запасы пива — большее он не тянул, да и тратиться лишний раз не хотелось, — так что взял сразу четыре банки и удалился наверх в спальню. Тоору приехал чуть раньше намеченного времени лишь бы провести как можно больше времени с Тобио. Тот не ожидал его так рано и успел только прибраться, но не вынести мусор. Стоило надеяться, что Ойкаве не придется ничего выбрасывать сегодня, чтобы он не заметил содержимое пакета на большую часть состоящее из банок пива, накопившихся за десять с лишним дней. Разве жизнь когда-то играет по желаниям человека? Вряд ли. Тоору на такси заехал за доставкой еды и по пути выпил чай, который взял для самоуспокоения в дороге. Выбросил пустой стакан он, разумеется, в доме Кагеямы. Стоит ли утверждать, что Ойкава, мягко говоря, изумился? — Тобио… Где-то за его спиной прозвучало пристыженное «Блять», когда Кагеяма повернулся на голос и увидел на что смотрит Тоору. Изначально у Ойкавы не было никаких сил лишний раз двигаться, но он очень быстро развернулся и подошел к Кагеяме, крепко обнимая. Он боялся представить как было плохо партнеру — тот пил слишком редко на памяти Тоору, но в последнее время только в очень плачевных ситуациях, когда не знал в чем еще найти выход. — Прости, — сдавленно произнес Тобио в плечо Тоору. Он не хотел его обнимать, ему было слишком стыдно, но тоска по парню перебивала все. — Не смей извиняться за свою боль. Я что-нибудь придумаю, хорошо? Тоору извел Вакатоши бесконечными требованиями о дополнительных встречах. Тот уже не мог его выносить, предлагая вариант доступа постороннему к общежитию, вопреки правилам. Ушиджима в упор не хотел соглашаться на правки в расписании или любые другие предложения Ойкавы. Он верил, что если игроки будут жить в общещитии рядом с площадкой, это сократит вероятность опозданий и увеличит время на отдых. Полагаться на случай он не привык, поэтому не хотел вверять Тоору шанс на нарушение дисциплины и восстановления лишь из-за прихоти видеться со своим парнем чаще. Когда Кагеяма заимел доступ к территории Шираторизавы — ему даже выдали личный пропуск, лишь бы не было вопросов у охраны, — приезжать начал строго раз в два дня. Он не хотел полностью уходить от возможности научиться жить самому, да и надо было давать Тоору время не только на физический отдых, но и на эмоциональный — после столь тяжелых игр, социальное взаимодействие, даже с возлюбленным, забирало чересчур много энергии — но приезжать реже, пока что, он не мог. Было бы правильнее плавно повышать разницу во времени встреч, чтобы это не так по нему било. Был ли теперь хоть один человек с Шираторизавы, кто не знал бы о связи Ойкавы с Кагеямой? Это стало достоянием общественности и, из-за определенных любителей сплетен, вышло в ряды журналистов. Парней бы это вряд ли волновало, если б до них не пытались достучаться и настойчиво взять интервью. Тоору не был таким уж терпеливым, поэтому не выдержал и согласился связаться с одной девушкой, которая помогла собрать зал для ответов на вопросы. Ойкава был готов говорить о своем отсутствии и Кагеяме, но страха было не отнять. На него сыпался шквал негатива противников его пары, осуждение за такой длительный перерыв, пусть он и не был в этом толком виноват, но в гвалте звучали и сочувствующие, поддерживающие голоса, которым он был очень благодарен. Отстрелявшись на интервью, Тоору сбросил с себя накопившийся ком тревоги и теперь надеялся, что сможет с более спокойным сердцем продолжать тренировки. Дальше двигаться было спокойнее. Они более менее разобрались с Тобио и теперь не чувствовали такого глубокого дискомфорта, позволяя себе сконцентрироваться на тренировках и результате. Кагеяма также погряз в работе в свободное время. Выход Казуё, безусловно, радовал, но если ранее он оплачивал уход в больнице за счет присылаемых родителями денег, запирая свои принципы, чтобы обеспечить достойное лечение деду, то сейчас хотел бы опираться на свои силы — расходов требовалось не так уж много, он осилит. Конечно, у деда была достойная пенсия, благодаря которой он мог спокойно существовать без поддержки Тобио, но этот человек никогда не любил тратиться на себя. Ранее он отдавал большую часть денег на жену, лишь бы ее радовать, а теперь, скорее всего, захочет тратить на внука. В любом случае, что Кагеяма позволит это, что нет — дед на себя деньги выделять не будет. Раньше он даже на продуктах экономил, сейчас вряд ли что-то сильно изменится. Но подарками он не брезговал. Поэтому Тобио нужно было приложить максимум сил, чтобы помогать Казуё нормально существовать. Ойкава созванивался с отцом, когда ему написал Тобио о предстоящей игре с Сэйджо. Он в момент заволновался, балансируя между радостью, что ему не придется встречаться с бывшей командой на площадке, и страхом, что они могут пересечься, когда Тоору придет посмотреть на игру Кагеямы. Он рассказал об этом отцу, чтобы не переживать новость в одиночестве, и Кейске помог ему это переварить. Это дало плюс бонус очков к расположению Тоору, который до сих пор приспосабливался к общению с ним. После развода родителей они несколько сблизились. Отец, выйдя из-под подавления жены, заметно вырос в плане самооценки. Он работал, руководил и как-то начал понимать, что не такой уж ужасный, в чем его всегда убеждала Арин. Он проявил инициативу в общении с Тоору и звонил достаточно часто, справлялся о новостях и самочувствии сына. Мать же осталась одна и при этом ушла в гордость, мол ее все оставили, несмотря на то, что это было заслуженно. Когда-то, после разговора с Тобио, она ступила на путь исправления, но сейчас замерла на месте. Ойкава игнорировал это, не желая вмешиваться в ее борьбу с самой собой. В некой степени, у Тоору с Тобио настали лучшие времена с семьей. Разве что, родители Кагеямы после свадьбы Мивы полностью прервали с ним связь, но и это было к лучшему. Тобио очень давно мечтал, чтобы те окончательно от него отстали. Только сестру было жаль. Родители относились к ней хорошо, и пусть она знала какие они люди сами по себе, не могла перестать их любить. Это чувство смешивалось с ненавистью и било по ней достаточно сильно. Она тоже отошла от семьи, выбирая быть счастливой с мужем и не ждать принятия родителей, но она скучала. Пусть и верила, что это пройдет. Матч с Сэйджо приближался, и Тобио хотел бы приезжать чаще к Тоору, чтобы его переключать с навязчивых мыслей о команде, но все-таки делал выбор в пользу более углубленных тренировок. Было мало шансов обыграть теперь Шираторизаву перед Национальными, но пройти хотя бы Сэйджо они были обязаны — Кагеяма не имел права им уступить. И он очень хотел встретиться с Ойкавой на матче. Почему-то эта мысль вызывала улыбку, несмотря на факт, что кто-то из них проиграет. Тобио был бы рад проиграть Тоору, на самом деле. В день матча цвела суета и тревожность. У других, но не у Тобио. Он был спокоен и единственная бурлящая эмоция где-то на подгорке была — злость. После матча с Вакатоши не было страшно идти на Аобаджосай, но агрессия на них не проходила никогда и вряд ли когда-то это сможет измениться. Тоору сидел на трибунах в лучшем месте, усердно пытаясь скрывать свою личность. Он не чувствовал себя в безопасности в окружении стольких людей и в одиночестве, но в противовес было чувство защищенности от Сэйджо. Он был далеко от них и это странным способом успокаивало. Перед матчем Ойкава держался как можно дальше от возможности пересечься с бывшей командой, но в течение игры все больше закрадывалась мысль о разговоре. Последний раз он предстал лично перед «товарищами» в самом плачевном виде, а теперь, когда окреп, хотел высказать все, что давно хотел. Эта мысль укоренялась с каждой проигранной минутой все больше и уже к середине матча он был уверен в своих намерениях. Наверное, Карасуно еще никогда не добивались такого успеха. Все предыдущие матчи держались на добром слове, они пытались буквально вырвать победу из лап более сильного противника. Теперь Карасуно могли смело заявлять, что превосходили Сэйджо по силе. Матч вывезли в разгром — Аобаджосай проиграла все три сета с отрывом от трех до пяти очков в каждой партии. Ойкава ликовал, наблюдая за этим. Его переполняло возбуждение и благодарность почти до слез — он прекрасно знал, что Тобио настолько остервенело бился именно за него. Тоору начал покидать трибуны еще до полного расхода команд на площадке, спеша побыстрее оказаться рядом с Тобио. Но он не был один таким «гением» и многие люди, видимо, решившие, что выйдя раньше, пройдут без очереди, теперь толпились у дверей. Тоору начал продвигаться сквозь народ, но его зажимали со всех сторон, вынуждая оставаться на месте. Концентрируясь на дыхании в такой давке, он невольно застал разговоры людей. — Почему Тоору не было на игре? — ныла какая-то девушка. — Разве он не перешел в Карасуно? Я только ради него купила место… — Да! Я тоже, — отозвалась девушка рядом. — Может что-то случилось? Завидев освобожденное место впереди, Ойкава обрадовался, что сможет пройти сквозь людей, но действовать надо было быстро. Осуждающе покачав самому себе головой, осознавая как часто он поддается эмоциям временами, Тоору обернулся и бросил девушкам: — Он перешел в Шираторизаву. — Ойкава приспустил очки, подмигивая еще не осознавшим произошедшее дамам, и мигом погрузился в свободное пространство, сначала обгоняя толпу, а потом теряясь среди людей, лишь бы те его не выследили. Сзади слышались зовущие его крики, но он только улыбался на них, надеясь, что не расстроил компанию, так внезапно ворвавшись и тут же сбежав. Не стесняясь поцеловать Кагеяму при команде, Тоору рассмеялся, заведенный прошедшей ситуацией. Он рассказал об этом удивленному Тобио и тот хитро отвел взгляд. — Вероятно, уже сегодня все будут говорить о твоем присоединении к ним, — сказал Кагеяма. — На площадке ко мне обратился Иваизуми с вопросом где ты и я тоже поделился, что ты перешел в Шираторизаву. Тоору, плывя на сладкой эйфории снова раскатился смехом, предвкушая новые обсуждения общества. — Я все думал не критично ли это, а ты сам решил дать повод новым сплетням, — усмехнулся Тобио. — Так весело осознавать, что будешь центром новой шумихи? — О да, — протянул Тоору, ребячески раскачиваясь на пятках. На таких эмоциях уже было не страшно идти к Сэйджо. Единственное, он понимал, что переключится на агрессию с ними и оттого хотел побыть с Кагеямой подольше, лишь бы продлить приятные ощущения, но, представив будущую встречу, внезапно показалось, что Ойкава скорее не переключится и уйдет в сарказм и откровенное издевательство, что как-то садистически подбивало его на новый восторг. — Я хочу сходить к Иваизуми, — поделился Тоору. Кагеяма застыл с футболкой в руках, пока переодевался. Игнорируя шок партнера, Ойкава пролетел взглядом по торсу парня, отмечая напряженные после игры мышцы. Уголок губ пошел вверх. — Я схожу с тобой. — Тобио наспех оделся, подтверждая свою готовность. Тоору хотел бы справиться с этим сам, но теперь никогда бы не был против поддержки Кагеямы. Он был в нем уверен — без надобности, Тобио не вступится, отдавая бразды правления в руки Ойкавы. В который раз он убеждался как же ему повезло с партнером. Вылавливая команду после интервью, стараясь не светить лицом, Тоору окликнул удаляющегося Хаджиме. — Ива-чан, — наигранно-заигрывающе протянул Ойкава. Тот обернулся и остановился, наблюдая как Тоору снимает очки и кепку. Конечно, Иваизуми узнал его сразу по голосу и излюбленной интонации, всегда обращенной именно к нему. Команда застыла следом. — Ойкава, — сухо поприветствовал он. — Поздравляю с проигрышем, — улыбаясь, глумился Тоору. Кагеяма сдерживался, чтобы не ухмыльнуться. Хаджиме чуть скривился в лице, когда его взгляд остановился на Тобио, но он старался делать вид, что его не существует. — Давно не виделись. Как ты? — Благодаря твоей поддержке и заботе, тому, что ты меня не бросил, ждал все это время в команде и беспокоился о моем состоянии, я на ногах и играю! — радостно заключил Ойкава. — Я очень тебе благодарен, Ива-чан… Хотя, стоп. — Он поднял глаза к потолку, прислоняя указательный палец к губам, словно задумался. — Кажется, я не так здоров, как думал, — якобы удивленно произнес Тоору. — Голову, видимо, не долечил. Этого же всего не было, как я мог забыть. Видимо, мне помог другой человек. Лучше тебя. — Не язви, — недовольно выдохнул Хаджиме на детскую игру бывшего друга. — Ты должен понимать… — Неа, не должен, — перебил Тоору. — Я не буду искать тебе оправданий. — Улыбка не сходила с его лица, но постепенно переставала быть отражением искреннего удовольствия. — Ты этого недостоин. Тебя не было рядом и этот факт не изменит ничего. — Тоору переключился на серьезность. — Но знаешь, я тебе даже благодарен. Если бы вы не выпнули меня из команды, я бы не смог принять и подпустить ближе Тобио. Каким бы хреновым не был тот поворот в моей жизни, он дал мне человека, которого я люблю. Спасибо, что приложил к этому руку. Теперь я в тебе не нуждаюсь и могу двигаться дальше. — Он сделал паузу, прежде чем озвучить то, во что действительно верил. — Я могу отпустить тебя, Иваизуми. Но мне нужно было попрощаться. — Я не буду врать, что рад за тебя, — выдохнул Хаджиме, будучи благодарным за окончание монолога, который он не подписывался выслушивать. — Хотя ты молодец. Я не думал, что в тебе есть такой стержень. — Тоору сморщил нос, когда услышал это. Что ж все, кроме Кагеямы, думают, что у него нет стержня? — Играя с тобой все эти года, я думал, что ты скорее залез бы в петлю, чем выбрался из такого кошмара. — Попридержи язык, — сквозь зубы выдавил Кагеяма. Хаджиме кашлянул в кулак. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но передумал. — Не хочешь попрощаться с остальными? — Нет, — хмыкнул Тоору, — мне хватит тебя. Привет им не передавай. Ойкава развернулся и вслед за ним пошел Кагеяма, напоследок бросив уничижительный взгляд Иваизуми. — Прощай, Дуракава, — послышалось тихое перед шумом удаляющихся шагов. Тоору в миг закусил губу. Воспоминия протекли сквозь трещину барьера, который Ойкава возвел в своей голове, чтобы не предавать им значения. Глаза против воли увлажнились и горло свело от подавленного крика. Он мигом вернул себе очки и кепку, опуская голову. Тобио быстро понял, что это не для отсутствия внимания социума к своей персоне. Отметив колонну где не было людей, Тобио быстро провел Тоору к месту, скрывая от ненужных глаз, и прибрал к своим рукам. Ойкаву ощутимо трясло, а Кагеяме только и оставалось, что гладить его по спине, пока тот не успокоится. — Ну какого черта… — осуждал себя Тоору. — Ты имеешь полное право скучать по нему, — не уставал внушать Кагеяма одну фразу из раза в раз. — Но ты должен понимать, что Иваизуми не тот человек, который мог бы идти рядом с тобой. Ты его слышал… Он бы тянул тебя вниз. — Тобио пытался прибегать к рационализации, которую так любил Ойкава. — Наверное, если бы он был рядом, я бы и правда предпочел самоубийство… По спине Тобио прошли холодные мурашки и он крепче обнял Тоору. — Некоторых людей не жалко оставить позади. Как бы грустно ни было расставание после многих лет дружбы, нельзя позволять надежде на лучшее и тоске по хорошему прошлому перевесить значимость негативного опыта в этих взаимоотношениях. — У нас и правда было много хорошего, — шептал Тоору. — Мне кажется иногда я забываю насколько больше было плохого. — Тебе будет без него лучше. — Уже, — согласился Ойкава. Отстраняясь, Тоору просунул пальцы под очки, вытирая глаза. — Спасибо, что ты есть. Кагеяма приложил ладонь к щеке парня, мягко проводя большим пальцем по прохладной коже. — Если когда-нибудь, — осторожно начал Тобио, отчего-то считая, что это стоит сказать именно сейчас, — у нас испортятся отношения… Не бойся бросить меня. Если они начнут приносить тебе только боль, не нужно вспоминать, что было хорошо. Ты будешь достоин большего. И ты всегда сможешь найти кого-то лучше меня в такой ситуации, хорошо? Не забывай об этом, прошу тебя. Тоору накрыл его губы поцелуем. — Я верю, что этого не произойдет, — прошептал он. — Если что-то пойдет не так, мы будем в состоянии это обговорить и решить. Но даже если представить это чисто теоретически… — помедлил он, сомневаясь. — Хорошо. Кагеяма последний раз обнял его, изворачиваясь, чтобы поцеловать за мочкой уха, прежде чем направиться к команде. — Мы можем продолжить дома? — неожиданно полу-предлагая произнес Тоору.…
Тобио в жизни не смог бы допустить мысль, что Ойкава готовился. Они никогда не обсуждали секс ранее, постепенно двигаясь к нему по наитию, но как таковой вопрос в разговоре не поднимали. Кагеяма, в целом, даже сам не задумывался о подготовке, отчего удивился дальновидности Тоору. По пути домой — благо, у Ойкавы был выходной от тренировок — они заехали в аптеку, где Тоору купил все необходимое на свой вкус, а Тобио оставалось лишь тихо стоять рядом, пытаясь не выдавать смущения, поглотившее его с ног до головы. Зайдя домой, Ойкава пытался как-то расшевелить молчаливого Кагеяму, пусть и удавалось с трудом. — Что если я сделаю что-то не так? А если тебе будет больно? — скулил Тобио в грудь Тоору, находясь в его объятиях. Он погладил Кагеяму по голове. — Я буду направлять тебя, не стоит волноваться. Ты только набираешься опыта и я не собираюсь осуждать тебя за это, — медленно проговаривал Ойкава. — Невозможно знать все с самого начала жизни, в людей не встроена установка с информацией по любой деятельности. Не бойся узнавать что-то новое и пробовать. Тобио глубоко вдохнул и шумно выдохнул, успокаиваясь. — Хорошо. Я рад, что ты со мной. Кагеяма погладил его по щеке, сближаясь в недолгом поцелуе. — А мне нравится твой уверенный взгляд, Тобио-чан, — поддел Тоору, посмеиваясь, когда Кагеяма отстранился. — Иди нахуй, родной, — ответил он на издевательство в том же манерном тоне. — Подожи полчаса. — Ойкава подмегнул, выбираясь из рук партнера, чтобы отойти в душ. Кагеяма был готов кричать в подушку. Тоору прошел из ванной лишь с одним полотенцем на бедрах. Кагеяма провожал его взглядом, и когда Ойкава повернулся спиной, замер от вида его раскачанной спины. Что с ним делали в Шираторизаве, что Ойкава так нарастил мышечную массу?.. Не то чтобы он был сильно больше прежнего, иначе бы это сразу бросалось в глаза, но теперь, когда парень двигался, перекатывающиеся мышцы создавали бо́лее глубокие абстрактные узоры. То ли Кагеяма так «испортился», то ли в голову что-то ударило, но появилось стойкое желание обвести каждый мускул языком. Тобио прочистил горло, чтобы отвлечься. Он посмотрел на дверь ванной в поисках спасения, лишь бы отложить еще немного предстоящий позор. К его несчастью, он был в душе после матча — совсем недавно. Закрыв глаза, Тобио пытался вбить в мозг веру в искренность безразличия Тоору к его вероятным ошибкам. Выдохнув, он подсобрался, закрывая глава на волнение. В конце концов, чем неувереннее ты себя чувствуешь — тем больше накосячишь. В его случае это работало всегда. Нужно было надеть хоть какую-то видимость самоуверенности, чтобы все прошло как надо. Ойкава устроился на кровати. — Господи, как я рад, что купил этот матрас, — простонал Ойкава, расслабляясь на мягкой поверхности. Кажется, подарок на день рождения Тобио был нужен не только имениннику. — Раз так нравится, может с ним сексом и займешься? Зачем тебе я? Могу вас оставить. — В голосе отчётливо слышалась ирония. — Я предпочту совместить удовольствие от матраса и тебя, солнце. — Посмеиваясь, Тоору вытянул к нему руки. — Иди ко мне. Кагеяма стянул с себя футболку, ныряя к парню за поцелуем. Руки Ойкавы обвились вокруг его шеи, не давая лишний раз отстраниться. Тоору протянул сквозь пальцы жестковатые волосы Тобио, переходя с чуть болезненного оттягивания на успокаивающие поглаживание кожи головы. Ойкава двигался настолько плавно и томительно, что пробирало до мягких мурашек. Тобио тихо застонал ему в губы. Потянувшись к застежке брюк, Кагеяма привстал на коленях, чтобы расстегнуть ее. Тоору недовольно замычал, когда пришлось дать партнеру отстраниться. Не дожидаясь, когда Тобио вернется к нему, он сел, частично покидая излюбленную постель. Не давая Тобио удариться в стыд от неловкого копошения с одеждой, Ойкава втянул его в новый глубокий поцелуй. Кагеяма несмело прикоснулся к задней стороне его шеи, прекрасно осознавая чувствительность места. Тоору пришлось опереться о подставленную сзади руку, чтобы не упасть от моросящего головокружения. Тобио легкими касаниями подобрался к спине, заставляя Ойкаву резко выгнуться. Все-таки у него была слишком чувствительная кожа… Кагеяма опустился ниже, прикусывая шею; до ушей донесся отрывистый вдох. Тобио прочерчивал языком дорожку выше, когда Тоору его остановил. — Не так быстро, — подрагивающим тихим голосом попросил он. Ойкава прекрасно понимал к какому месту идет партнер. — Это коронный прием. Не сейчас. — Как скажешь. Возвращая Ойкаву на постель, Тобио снова услышал стон удовольствия и немного вспылил: — Ты уверен, что тебе действительно нужен кто-то, кроме этого чертового матраса? Тоору рассмеялся. — Не ревнуй, у меня любовь только к тебе, клянусь, — ехидно изрек он. Кагеяма вымученно фыркнул и жестоко укусил Ойкаву за шею. Громкий стон, точно не от боли, говорил, что с мягкостью пора завязывать. — Не думал, что тебе нравится такое. — В твоих возможностяях узнать больше, — хриплым шепотом отметил Тоору. Перевернув Ойкаву на бок, Кагеяма потянулся за смазкой. Растомленный Тоору нашел в себе силы привстать на локте, лишь бы подольше понаблюдать за Тобио в доминирующей роли. Тот становился слишком в себе уверенным и это не могло не соблазнять Ойкаву. Вернувшись к вальяжно разлегшемуся партнеру, улыбающегося с таким видом, словно увидел младенца, который только что научился ходить, Кагеяма поймал легкое раздражение, и в месть насильно поцеловал того за ухом, выводя языком узоры, перетекающие на шею красными пятнами. Тоору мял сбившуюся простынь в руках, инстинктивно пытаясь отползти от парня из-за вспыхнувшего тянущего узла внизу живота. — Тобио, — отрывисто проскулил он. Тот прервался, как только довел Ойкаву до грани. — Что за бес в тебя вселился?.. — Сам виноват, — беззлобно кинул Тобио. Кагеяма промолчал, выдавливая на пальцы немного смазки. Нависая над Тоору, он сомкнул пальцы на его члене, обжигая неожиданным холодом, но Тоору, вопреки желанию Тобио немного поиздеваться, только разомлел от контраста ощущений. — Какой же ты любитель ходить по острию ножа… Разливая жидкость меж ягодиц, Тобио несколько увеличил скорость движений руки, чтобы немного отвлечь от проникновения первого пальца внутрь, лишь оставляя возможность для минимального контроля ощущений. Кагеяма действовал осторожно, но как и говорил Тоору — он себя разработал, было достаточно свободно. Мягко вводя второй, он добавил еще смазки, делая проникновение полностью безболезненным, и пытался расслабить Ойкаву. Сконцентрировавшись на аккуратности, Тобио даже не сразу заметил реакцию Тоору. Тот сбился чуть ли не в клубок, тонко постанывая от избытка чувств. Внезапно Тобио показался он до ужаса уязвимым. Захотелось действовать нежнее. Наклоняясь, Кагеяма едва ощутимо потерся носом о щеку Тоору, привлекая внимание. Тот повернул к нему голову, открывая расслезившиеся глаза. Ойкава хотел что-то сказать, но Тобио поцеловал его раньше. Неспешно, спокойно — у них давно не было настолько чувственных поцелуев. Продвигаясь пальцами чуть дальше, Тобио задел то место, от которого Тоору напрягся и застонал настолько неожиданно для себя, что прикусил партнеру губу в попытках сдержать голос. Кагеяма не дал ему отодвинуть голову, втираясь в ту точку и целуя условно против воли. Ему слишком понравилось как его укусили. Кажется, он заразился этим от Ойкавы, теперь примерно понимая, что тот испытывал. Резкая боль проходилась по нервам электрическим разрядом, бьющим в мозг, и после мягкой истомы это действовало не сколько отрезвляюще, сколько добивающе приятно. Кагеяма перебирался из одного состояния в другое буквально каждые пять минут — то ему хотелось взять Тоору быстро и несколько грубо, то хотелось снизить темп до тихого и спокойного, двигаясь аккуратно и лелея каждый сантиметр тела партнера. И если он не мог понять такую быструю смену, путаясь в состояниях, то для Ойкавы это была просто высшая степень блаженства. О такой полярности в сексе он мог только мечтать. — Я бы посоветовал тебе поторопиться, — продавил Тоору сквозь зубы. Тобио развернул его на спину, чисто на всякий случай подкладывая под поясницу подушку — позвоночник уже толком не беспокоил, но осторожность лишней никогда не бывала. Кагеяма на себе опробовал ровно то же, что делал ранее с Ойкавой — не согревая смазку, он прошелся ей по органу, отмечая как темнеет в глазах. Очевидно, у парней все больше начинали сходиться вкусы. Выдохнув, прежде чем начать входить, Тобио подготовился морально. Он очень надеялся, что действительно не сделает больно. Никогда прежде не испытывая подобных ощущений, Кагеяма растерялся и застыл. Растворяясь в чужом теле, он чувствовал жар на грани невыносимого. Тело мелко затрясло, перед глазами пошли черные пятна и дыхание сбилось на пару с ритмом сердца. Он закрыл глаза, проникаясь чувством невероятной любви к Тоору. Гормоны — та еще страшная штука. Под указания и поправки Ойкавы, Тобио поэтапно вошел до конца. Обоим требовалось привыкнуть к ощущениям. Тоору прежде никогда не испытывал такого чувства наполненности и морального удовлетворения, которое не могла дать ни одна девушка, с которой он был — пусть их число и не было значительным, — а Кагеяма ни разу не чувствовал такого упоения, которое давало слияние с кем-то — жара и давления от сжимающихся мышц вокруг члена. Он еще не начинал двигаться, но уже успел подумать, что секс — один из лучших процессов в этом мире. Несмело толкнувшись первый раз, углубляясь и привыкая к невероятным ощущениям, парни застонали почти в унисон. Кагеяме в момент наивно показалось, что не может быть чего-то лучше, чем уже есть сейчас, но когда Тоору в нетерпении насадился самостоятельно, Тобио едва ли не потерял сознание. Было слишком хорошо. — Посмотри на меня, — любовно прошептал Ойкава, прильнув ладонью к лицу партнера. Тобио сам не заметил когда закрыл глаза. Растроганный, он плавно опустился к губам Тоору, оставляя медлительный ласковый поцелуй. И поддавшись своим желаниям, соприкоснулся с ним лбами, начиная двигаться более уверенно. Наращивая темп, Кагеяма выпрямился на руках и выполнил просьбу партнера. Он никак не ожидал, что действие будет настолько душевным, что захочется плакать от щемящего чувства в груди. Видеть возлюбленного в момент на распашку открытого сердца стоило всех трудностей и страданий через которые они прошли в этой жизни. Тоору стоил того, чтобы проходить их вместе и дальше. Хоть всю оставшуюся жизнь. Он не думал, что сможет быть когда-нибудь настолько счастливым. Тоору, пусть и не говоря об этом вслух, чувствовал тоже самое. Отодвинув немного дальше сентиментальность, чтобы не разрыдаться в процессе, Тобио держал темп, опускаясь, чтобы оставить несколько поцелуев на шее Ойкавы. Тот обхватил его спину, неглубоко впиваясь ногтями в кожу. — Прошу, быстрее, — выдохнул Тоору и Кагеяма послушался. Подходя к грани, Тобио оставил трепетный поцелуй за мочкой уха Ойкавы, и тот углубил нажим ногтей, смазанно царапая его спину. Кагеяма вбивался в партнера, все сильнее задевая простату. Возбуждаясь от раскатистых стонов Тоору, острой боли на коже в районе лопаток и шеи, все сильнее сжимаемых вокруг члена мышц, Тобио, не выдержав, первым кончив внутрь, и Тоору, опаленный горячей спермой, под манипуляции на самом чувствительном месте — за ухом, — излился следом, самозабвенно спуская с губ имя возлюбленого. Руки Кагеямы его больше не слушались. Поспешно выйдя, он упал на кровать рядом с партнером, оценивая действительно божественное наслаждение от возлежания на такой прекрасной постели. Но, как и для Ойкавы, это было ничто без присутсвия рядом любимого человека. — Матрас и правда потрясающий, — поделился Тобио, за что его ткнули локтем в ребра. — Не порть атмосферу, — сказал Ойкава, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Кагеяма слабо хохотнул, протянув к Тоору руки, чтобы прижать к своей груди. Но прежде он заглянул ему в глаза. — Я люблю тебя. Всем сердцем и душой. Это навсегда принадлежит только тебе. Тоору, пусть и приятно удивленный внезапной откровенностью, не остановил себя от поправки: — Не зарекайся про «навсегда». Никто из нас не знает, что будет завтра. «Теперь атмосферу портит он,» — подумал Тобио. Он покачал головой и отвел взгляд, не в силах озвучить то, что собирается, в глаза. — Большую часть жизни ты был моим светом, моей надеждой и мотивацией. Я не могу представить того, что могло бы пошатнуть мои чувства к тебе. — Он вдохнул, прежде чем продолжить. — Раньше ты был мне чем-то большим чем друг. Сейчас ты нечто большее, чем любимый. Ты… Черт возьми, ты стал для меня настоящей семьей и я… Тоору заткнул его поцелуем. Лицо Кагеямы в миг увлажнилось. — … не знаю как теперь представлять свою жизнь без тебя, — закончил Тобио. Он заглянул в испещреное солеными дорожками лицо Тоору, чувствуя, что у самого на глаза выступают слезы. Кагеяма аккуратными движениями стер влагу, но это было бесполезно — Ойкава не переставал плакать. Он не знал как по-иному выразить свои чувства сейчас, говорить таких чувственных искренних фраз он пока не умел, поэтому попросту бегло исцеловывал Тобио до иступления. И Кагеяма прекрасно все понимал без лишних слов.…
Почему-то, после первого секса — или скорее того, что было после, — Кагеяма с Ойкавой смогли полностью отсоединиться друг от друга. Они могли не встречаться каждый день и не чувствовали себя покинутыми и ненужными, пропал страх, что кто-то из них мог забыть о другом. Со стороны казалось, будто в их отношениях произошел разлад, но все было совсем иначе. У них четко закрепилось убеждение, что как бы далеко друг от друга они ни были, спустя время они всегда могут вернуться в общий дом, где никто не перестанет кого-то меньше любить. Они всегда будут друг у друга, несмотря на расстояние и время. Каждый из них мог уходить в свои дела, пусть и не забывая о партнере, но не стремясь оказаться как можно скорее в его объятиях, без чувства, что они делают недостаточно. Когда-то давно, Ойкава попал в тень Кагеямы, заставляющей исказить восприятие близкого человека и бросить его, но теперь они летали в свету друг друга, найдя выход из этой расщелины. Они прошли этот пусть вместе, пусть и тернистый, но со своим счастливым финалом. Они вместе строили себя, свою жизнь и свою семью. Вместе налаживали отношения с родными, которые того стоили. Вместе трудились, чтобы помогать вышедшему из клиники Казуё; выстраивали лучшее общение с Кейске; они хорошо подружились с мужем Мивы, и когда те приезжали на матч Карасуно против Шираторизавы перед Национальными, проводили время вместе, приобщая в компанию и старших родственников. Казуё очень плюбил внучку, хотя раньше с ней был в натянутых отношениях, а с Кейске они договорились сходить вместе на рыбалку, обменявшись контактами. К слову, Карасуно проиграли свой матч и вышел на Национальные Ойкава с новыми товарищами. Они не были сплоченой командой, держась исключительно на взаимовыгодных отношениях и поддержки друг друга в игре, но большего Тоору и не хотелось. Они стали его отправной точкой в профессиональный спорт и заходить в более глубокие взаимоотношения не было смысла. Тоору продолжал иногда общаться с Карасуно, когда они собирались вместе, но и те планировали расходиться после выпуска. Но если раньше Ойкава очень ценил команду, считая их близкими, теперь у него была другая семья. Они ни о чем ни жалели.