Игра не окончена

      22 сентября       Прогулка до дома Эмили оказалась самой худшей прогулкой в моей жизни. Девушка взбодрилась на свежем воздухе и вела себя чересчур развязно: орала песни на всю улицу, бросала пошлые шутки и комплименты в мой адрес, а также в адрес всех ее бывших партнеров, и что странно, мне никак не удавалось ее угомонить. Поэтому после нескольких неудачных попыток, я вынужден был терпеть ее выходки и улыбаться только из чувства тактичности.       Вскоре я начал сомневаться в ее кандидатуре. Нет, на роль моей будущей спутницы Эмили явно не подходила. Во-первых, меня раздражало ее поведение, а тратить нервы на нее я был не намерен. Во-вторых, она относится к низшему слою населения, нам с ней было просто не по пути.       Но раз уж я связался с ней сегодня, то решил хотя бы довести до дома.       На полпути ноги Эмили подкосились, и если б не моя отменная реакция, девушка бы точно встретилась лицом с асфальтом. Я обхватил рукой ее талию и осторожно повел вперед. Эмили ужасно побледнела, и когда я прижал ее к себе, почувствовал, как она дрожит от холода.       – Мне плохо... – неразборчиво пролепетала она.– Я не могу идти.       – Сама в этом виновата, – с раздражением сказал я. – Что я могу сделать?       – Просто иди медленнее и держи меня крепче, вот и все... Мы скоро придем...       Эмили проживала в частном секторе, в бедном районе с огромным количеством пустырей и заброшенных домов. По плохо освещенным аллеям, которые встречались здесь на каждом шагу, небезопасно прогуливаться в позднее время...       – Только не говори, что я не предлагал пойти в более приличное место. Если бы ты послушалась, ты бы сейчас не была в таком ужасном состоянии.       – Мне не привыкать...       Едва Эмили произнесла это, ее тело отяжелело, и она навалилась на меня, чтобы не упасть.       – О, нет-нет, только не это! – я остановился и принялся тормошить девушку, но она только слабо кивнула. – Посмотри на меня.       Эмили провела по мне невидящим взглядом, а потом ее голова безжизненно уткнулась мне в плечо.       – Ох, да тут даже присесть некуда! – причитал я, бегло осматриваясь вокруг.       В итоге мне пришлось тащить Эмили на руках, потому что она еле держалась на ногах.       «Зачем я это делаю?.. Я же могу просто бросить ее здесь! – пронеслась жестокая мысль. – Нет, так нельзя. Я должен довести ее дома. Хотя бы за то, что она когда-то мне помогла...»       Я понять не мог, что со мной творилось. Любые проблески человечности, изредка возникавшие в моей черствой душе, я всегда сразу же стремился подавить, чтобы ненароком не выйти из образа, но сегодня наоборот упрекал себя за бессердечные мысли насчет Эмили.       Беда в том, что я не был таким уж жестоким, каким меня рисовали недоброжелатели, я всегда играл на публику, чтобы врагов держать в страхе, а всех остальных «обращать в свою веру». В результате я настолько сжился с придуманным образом, что уже сам не знал, какой я на самом деле: жестокий и беспощадный или гуманный и человечный. Наверняка, с приходом популярности я утратил и еще какие-то настоящие качества, но я уже не помнил, каким был до расцвета карьеры. Стремительный карьерный рост ворвался в мою жизнь, как бурная река, поглотив все мое сознание, что я даже не задумывался о своем характере и не обращал внимания на его изменение. С тех прошло уже несколько лет, и теперь понять, какой я на самом деле, не представлялось возможным.       «Занятный психоанализ!» – ядовито усмехнулся я, качая головой.       Эмили, которая беспрестанно что-то пыталась произнести во время моего усиленного размышления, наконец, затихла. Вырубилась. Я обрадовался, что сегодня больше не придется терпеть ее глупые выходки. Заметив поблизости единственную скамейку, я подошел к ней, осторожно уложил Эмили и, выудив мобильник, попробовал дозвониться до охраны. Но мне вновь ответили механическим голосом, что набранного номера не существует.       – Черт подери! – выругался я, набирая номер охранной организации.       Когда мне ответили, я заявил, что отказываюсь от их услуг. Спустя несколько минут к телефону подошел директор, чтобы обо всем договориться и попросить не делать таких поспешных выводов. И неудивительно, для них я идеальный источник доходов и всеобщего признания.       – Мы предоставим вам новых телохранителей. Только назовите имена нынешних, и мы незамедлительно отстраним их от службы. Кто-кто? Одну минутку, но у нас не работают эти люди...       – Что?       – Э, простите, мистер Касл. Это какое-то недоразумение. Понимаю, вы знаете этих людей далеко не первый день, но недавно мы были вынуждены уволить их за некомпетентность. Вам должны были прислать другую охрану. Ума не приложу, как так получилось, что...       Пребывая в шоковом состоянии, я не заметил, как нажал кнопку отбоя. Сюрпризы продолжаются.       Я бы мог попросить прислать мне других людей, но после этого разговора пропало всякое желание сотрудничать с организацией, которая сама даже не имеет представления о том, что у них творится.       Я перевел взгляд на свисающую со скамьи Эмили.       – И еще ты! Свалилась же на мою голову...       Я приподнял ее и продолжил путь, надеясь, что шел в верном направлении. Вечерело. Добраться до дома следовало до темноты, иначе потом найти нужный будет очень сложно.       Закат окрашивал пустынные улицы в кроваво-красный цвет, заставляя даже самого несуеверного человека поежиться от плохого предчувствия и ноющего чувства тревоги. Холодный ветер пронизывал насквозь, и, промерзнув до костей, я, трясясь и стуча зубами, вспомнил о пиджаке, очень некстати оставленном в машине. И если сначала я планировал довести Эмили до дома и сразу же поехать к себе, то теперь планы несколько поменялись: сперва стоило выпить чашечку горячего чая, прогревая заледеневшее тело, и немного вздремнуть.       Наконец, вдалеке показался дом, небрежно выкрашенный в ярко-желтый цвет. Сад сплошь зарос отнюдь не экзотическими деревьями, видимо, на этот счет бармен ошибся. Или он любой запущенный сад считал экзотическим? Неважно...       Я прибавил шагу, потому что мне скорее хотелось опустить Эмили на кровать или хотя бы на чистый пол. Но когда я ускорился, то едва не выронил ее на асфальт.       Я надеялся, что мучения закончатся, когда я доберусь до дома, но меня поджидала маленькая неприятность: конечно, дверь заперта, а ключа, дело ясное, у меня не было.       – Эмили, ты не выкинула ключи по пьяни? – со вздохом спросил я, хотя вряд ли был услышан, а если и услышан, то, наверняка, не понят.       Я аккуратно посадил Эмили на ступеньку и порылся в карманах ее кожаной куртки. К счастью, ключ находился там.       – Добро пожаловать домой, Эмили! – торжественно пробормотал там, толкая дверь и втаскивая девушку внутрь.       Уже с порога в нос ударил запах сырости и какой-то запущенности, какой бывает в нежилых домах; в воздухе витала атмосфера хаоса. Я бегло окинул взглядом прихожую, и в глаза сразу бросились разбросанные туфли у двери, толстый слой пыли на полках и единственной тумбочке, перчатки, свисающие из шкафа; а когда я попытался включить свет, лампа, спустя несколько секунд, слабо замигала, но так и не зажглась. Атмосфера заброшенности и небрежности мне сразу не пришлась по душе, хотя беспорядок мне никогда не претил.       Я пихнул входную дверь ногой, и та громко захлопнулась. Эмили вздрогнула у меня на руках, но глаз не открыла и больше не подала никаких признаков жизни. Я прошел вперед и осмотрелся. Дом был двухэтажный. Рассудив, что спальня должна располагаться на втором этаже, я понес Эмили к узкой закрученной лестнице, которая из-за своей закрученности казалась еще уже. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы не ударить девушку головой об перила.       Я не прогадал: спальня действительно находилась на втором этаже и занимала практически весь этаж, если не брать в счет коридор, ванную и гардеробную, состоящую из шкафа во всю высоту стены и небольшого свободного пространства рядом.       Я толкнул коленом центральную дверь и осторожно внес Эмили внутрь спальни. Детально рассматривать комнату было некогда, запомнились лишь основные детали: спокойные синие тона, широкая двуспальная кровать, ветхий книжный шкаф рядом и распахнутые настежь окна. Благодаря этому в комнате не было того затхлого подвального запаха как на первом этаже, но все тепло помещения выветрилось за день, и поэтому здесь было весьма прохладно. Положив Эмили на кровать, я поспешно закрыл окна. Девушка съежилась от холода, и когда я укрыл ее пледом, расплылась в довольной улыбке, не открывая глаз.       Я спустился вниз и только сейчас заметил, что прихожая, по сравнению с гостиной и кухней, была просто залогом чистоты и порядка. В гостиной, к примеру, все было словно после бомбежки: всюду валялись книги и вырванные страницы, осколки посуды; кресла, обернутые газетами, были повернуты под каким-то странным углом. Все выглядело так, будто здесь что-то усиленно и торопливо искали, или у кого-то была сильнейшая истерика.       Столовая вместе с кухней выглядели аккуратнее: в первой всего лишь валялось несколько стульев и слегка треснуло оконное стекло, а на кухонном столе кто-то разбросал ножи, на скатерти давно засохло какое-то пятно, а рядом с микроволновой печью стояла коробка с лекарствами, причем, те находились в безупречном порядке. Я хмыкнул и порылся в коробке. В ней было много обезболивающего и успокоительного и по минимуму средств от других напастей.       Я вздохнул. Духота клонила в сон, но задерживаться в гостях у Эмили мне не хотелось. Но и уезжать отсюда уставшим и не отдохнувшим тоже не было никакого желания. И я решил остаться до утра в этом доме. Еще раз вздохнув, я вернулся в гостиную и уселся, к удивлению, на совершенно чистый диван.       Солнечные лучи уже едва пробивались в комнату, и я попробовал включить свет, чтобы не сидеть в потемках. Лампа зажглась, но через минуту потухла.       – Не дом, а адская дыра! – с раздражением констатировал я и обвел глазами комнату в поисках какого-нибудь занятия.       В глаза сразу бросились книги, но, читая при таком ужасном освещении, я рисковал испортить и без того неидеальное зрение. Тем более, у Эмили вряд ли бы нашлось то, что могло бы меня заинтересовать.       Напротив дивана располагался небольшой телевизор, но я подумал, что раз здесь даже не включается свет, то голубой экран и подавно не заработает. Затем мой взгляд наткнулся на толстую желтую папку, лежащую на журнальном столике. И как я сразу не заметил это яркое пятно, особенно выделяющееся среди серых и черных оттенков, в которых была выполнена комната? Я долго разглядывал папку и думал, стоит ли открыть и посмотреть, и праздное любопытство, в конце концов, все-таки взяло верх.       В папке хранились мои фотографии, статьи, заметки и интервью из журналов и газет, а также мои цитаты из выступлений на телевидении, выписанные Эмили на отдельный лист. В одном из файлов лежали страницы, вырванные из тетради или блокнота. Из-за неразборчивого почерка я даже не потрудился изучить содержимое, впрочем, мне это было не очень интересно.       «Эмили, вот только давай без фанатизма», – вздохнул я, кладя папку на место.       Когда я поднял глаза после просмотра, комнату уже покрыл мрак. Не найдя для себя больше интересных занятий, я улегся на диван и не заметил, как задремал.