Blood, water

— Скажи, если я что-то не так понял, — сказал Хонбин. — У тебя есть вампир, который пьёт из бутылки уже почти шесть лет, и у него нет никаких перспектив в ближайшее время перейти на обычное кормление. Ты знаешь, что число вампиров, чёрт возьми, стремительно растёт, а число добровольцев уменьшается каждую неделю. Санхюк сказал тебе, что мы не сможем вечно поставлять кровь в бутылках. И твоим решением было… создать ещё одного вампира? Сонхва не ответил на это. Древний вампир вскинул руки, словно говоря, что объяснять больше нечего. Они находились в задних комнатах клуба, простой комнате, в которой больше присутствовали древние вампиры, чем какая-либо шикарная мебель. Сонхва сидел на одном простом стуле напротив простого стола, по обе стороны от которого стояли два внушительных вампира. Хонбин был одним из самых молодых членов клана Хакён, группы вампиров, владевшей клубом и, предположительно, двумя дюжинами других заведений по всему Сеулу. У него была репутация резкого и не очень дружелюбного человека, и он не был добрым, когда дело касалось личных проблем других. Сонхва предпочёл его другому вампиру в комнате. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали, Пак Сонхва? — спросил Хонбин. — У нас не хватает добровольцев, а количество вампиров растёт, как грёбаная чума. — Я знаю, — сказал Сонхва, поежившись. — Я надеялся, что у вас есть лишние запасы, по крайней мере, на несколько месяцев. — Нет, — резко сказал Хонбин. — Тебе повезло, что мы так обильно обеспечиваем тебя все эти годы кровью. Сонхва склонил голову. Он так и думал, но ему всё же нужно было попробовать. Он не хотел прибегать к альтернативе. — Ты ведь богат, не так ли? Сонхва взглянул на мужчину, оперевшегося на деревянный стол. — Да, Джэхван-ним, — сказал он. — Тогда возьми кормушку, — сказал старший вампир и улыбнулся. — Для тебя это не составит труда. Улыбка была прекрасной, но репутация этого человека нервировала, и Сонхва мог только кивнуть. Он знал, что Чонхо восхищался Джэхваном, даже боготворил его, но Сонхва никогда не мог сдружиться со старшим вампиром, каким бы дружелюбным он ни казался. Слух о том, что он убил своего создателя, сохранился даже через десятилетия. Все говорили, что у Джэхвана не было способности создавать кровные узы — ни со своим создателем, ни с кровными детьми, которых он создал. Сонхва не знал, насколько правдивы эти слухи, но этого было достаточно, чтобы Сонхва насторожился по отношению к Джэхвану. — Извини, Сонхва, мы не можем помочь, — сказал Хонбин, и на этом встреча закончилась. Когда Сонхва ушёл, Джэхван последовал за ним. — Мы всё ещё ищем летучую мышь, которая укусила твоё милое дитя, — сказал он. — Я попрошу Санхюка сообщить тебе, если мы сможем сохранить ему жизнь для твоего удовлетворения, но ничего обещать не могу. От слов Джэхвана у Сонхва перехватило дыхание. — Хорошо, спасибо, Джэхван-ним, — сухо сказал он. Джэхван сладко улыбнулся. Вернувшись в машину, Сонхва глубоко вздохнул. Он был расстроен, как всегда после встречи с членами клана Хакён, но на этот раз всё было по-другому. Он знал, что было на этой встрече, и он не смог сделать то, что намеревался. Клуб не мог предоставить кровь. Он понял, что находился на тонком льду, потому что кровь нужна не только Сану, но и Минги. Осталось только предложение Ёсана. Сонхва это не понравилось. Юнхо был молод и здоров, но он также учился и работал. Он знал, что Юнхо был готов, но он также знал Хо достаточно хорошо, чтобы понимать, что это плохая идея. Он не перестанет сдавать кровь даже после того, как Сан повзрослеет и сможет сам пить кровь, потому что есть Минги, которому нужна будет кровь всегда. Сонхва не хотел перекладывать на него это бремя. Или, может быть, Пак думал о том, как кто-то другой воспримет эту новость. По дороге домой он взглянул на часы. Было уже достаточно поздно. Сан уже должен был закончить видеозвонок или только заканчивать, чтобы Сонхва мог уйти в свою комнату, как трус, которым он был. Вернувшись домой, он увидел Чонхо в гостиной. — Сан-хён ждёт тебя, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Сонхва. — Он сказал, что не будет звонить без тебя. Сонхва потёр лицо обеими руками. Он назначил встречу в клубе, чтобы избежать этот видеозвонок. Он должен был знать, что у него нет выхода. — Хорошо, спасибо, — сказал он и натянуто улыбнулся. — Тогда не буду задерживать его ещё больше. Выражение лица Сана расслабилось, когда Сонхва вошёл в комнату Минги и Уёна. Он не ушёл оттуда, где его обнимал Уён, но Сонхва увидел, как напряжение немного ускользнуло от него, почувствовал, как оно немного расползалось по узам. Сонхва надеялся, что его присутствие и ободряющая улыбка утешат его. Он стоял за ноутбуком, вне поля зрения камеры. Чонхо завис у двери, Минги и Уён — у окна. Ёсан сидел в кресле, занятый чтением книги, но всё ещё обеспечивая устойчивость своего присутствия. Сан оглядел всех, сидя на краю кровати, и улыбнулся. А потом он начал звонок. Сонхва смотрел на Сана. Он видел, как тот ярко улыбался, ослепляя, как солнце. Он заметил, как его взгляд метался с одной стороны экрана на другую, как молния. И он увидел, как улыбка соскользнула с его лица, сменившись плоским, пустым выражением лица. Он хотел бы броситься вперёд и обнять Сана. Он выглядел таким одиноким в тот момент, сидя перед экраном ноутбука, и взгляд был лишённым жизни. Но Сонхва не двигался. Он не должен вмешиваться, не сейчас. — Чёрт возьми, — сказал кто-то, и Сонхва узнал голос Юнхо. — Сан, ты хорошо выглядишь. Тут Сан снова засиял, и на его лице появилась лучезарная улыбка. — Почему ты так удивлён? — спросил он, почти смеясь. — Был ли я раньше уродливый? — он засмеялся, и Сонхва тоже услышал смех Юнхо, и этот звук успокоил боль в его груди. Это звучало так искренне. Сан и Юнхо вели себя друг с другом, как раньше — непринуждённо. — Сан, как ты себя чувствуешь? Сонхва знал этот голос. Он знал, что услышит его. Вот почему он хотел спрятаться на встрече в задней комнате клуба, такой же слабый и трусливый, как и был, но теперь он был здесь и не мог сбежать. Он мог просто стоять неподвижно, как статуя, и слушать. Хонджун звучал… как Хонджун. Сонхва не мог иначе описать его голос. Это был только Хонджун, и от этого у него заболело сердце. — Сейчас, хорошо, — сказал Сан, слегка улыбаясь. — Не волнуйся, я в порядке. Прошу прощения за то, что вывел тебя из себя. Они поговорили ещё немного. Сан и Юнхо в основном поддерживали разговор, Уён и Минги иногда присоединялись к ним. Однажды Сан втянул Чонхо в разговор, такой естественный и тёплый, и сердце Сонхва будто наполнилось счастьем, когда они так легко включили Чонхо в разговор. Всё казалось нормальным. Сан был частью их клана, и он хорошо приспосабливался, и Чонхо, и остальные тоже приспосабливались к нему, и, наконец они все могли быть счастливы. Сонхва все исправил. — Когда ты сможешь вернуться? Сонхва закусил губу. Он пытался скрыть, насколько тяжёлыми для него были слова Хонджуна, но он не знал, насколько хорошо он справился. — Ещё не знаю, — сказал Сан. Сонхва почувствовал некоторую неуверенность, пробирающуюся сквозь их связь, и попытался успокаивающе улыбнуться, надеясь, что Сан это заметит. Он хотел сказать, что не имело значения, где жил Сан, он был и будет частью их клана, несмотря ни на что. Он просто надеялся, что Сану будет комфортно, куда бы он ни пошёл. Может быть, Хонджун будет счастлив, если Сан вернётся к ним домой. Может быть, Хонджун улыбнётся так же, как раньше, как мог только он, его глаза и лицо загорится счастьем, и Сонхва мог знать, что он так улыбался, и этого было бы для него достаточно. Он заметил, как энергия Сана падала, а по краям его улыбки подкрадывалась усталость. — У тебя всё нормально? — прошептал он. Сан посмотрел на него, а затем протянул руку. Сонхва на мгновение поколебался, прежде чем протянуть руку и взять её, успокаивающе сжав. — Давайте остановимся, на эту ночь уже достаточно, — сказал Сан. — Я немного устал и всё ещё пытаюсь привести в порядок все свои воспоминания и всё такое. Они закончили вызов. Сонхва услышал, как Хонджун пообещал быть рядом с Саном, несмотря ни на что, и всё, что он мог сделать, это выслушать и притвориться, будто для него это ничего не значило. Медленно они разошлись, Минги разговаривала с Юнхо по телефону, Ёсан разговаривал с Чонхо. Сонхва ушёл в свою спальню. Оказавшись, наконец, один, он закрыл глаза и сосредоточился. Это был конец. Он пережил это, он был хорошей поддержкой для Сана. Сонхва знал, что ему придётся справиться с гораздо большим, но пока он мог быть доволен этой маленькой победой. Раздался стук, и Сонхва собрался с мыслями, прежде чем открыть дверь. Это был Сан. — Привет, хён, — сказал он. — Я просто хотел посмотреть, как у тебя дела. У тебя всё нормально? Сан был таким внимательным, таким милым. Сонхва знал, что он никогда не хотел быть вампиром. Пак не спросил, прежде чем обратить его, и он попытался извиниться, сказав, что было слишком поздно, но в глубине души он боялся того, что бы он сделал, если бы он спросил, что сделал бы Сан, а Чхве не дал ответа. Он хотел. — Я должен был спросить тебя об этом, — сказал Сонхва, улыбаясь, и снова выбросил это из головы. — Как ты? Ты выглядел усталым. — Просто пытаюсь осмыслить все чувства и прочее, — сказал Сан, пожимая плечами. — Я многое помню, но иногда просто всплывает новое воспоминание, и иногда оно немного ошеломляет. — Я знаю, — сказал Сонхва, положив руку на плечо Сана. — Но у тебя всё хорошо. Просто не стесняйся сказать, если воспоминания станут для тебя слишком сильными и ошеломляющими, хорошо? — Хорошо, — сказал Сан и сделал паузу. — То же самое и с тобой, хён. Сонхва засмеялся. — Я в порядке, Санни. Но спасибо. Сан выглядел так, будто собирался что-то сказать, но его остановил ещё один стук в дверь. Прежде чем Сонхва успел ответить, дверь открылась, как раз достаточно, чтобы показать Ёсана в дверном проёме. Он замер. — Ой, — сказал он. — Ты занят. Я зайду позже. — Нет, всё нормально, — сказал Сан. — Ты можешь поговорить с хёном, я закончил, — улыбнулся он. Ёсан смотрел на него с пустым выражением лица. — Всё в порядке, — сказал он. — Что случилось, Ёсан? — спросил Сонхва. — О чём ты хочешь поговорить? — он должен был говорить с Ёсаном о вещах, которые он слишком долго избегал. Ему нужно будет поговорить с самим Юнхо, обсудить сдачу крови, к которому, казалось, ему придётся обратиться. Он не мог оставить это на Ёсана. — Ничего, — сказал Ёсан. — Спасибо. Он вышел из комнаты прежде, чем Сонхва успел сказать что-то еще. Было похоже, что Ёсан специально ушел, Сонхва пытался особо не задумываться об этом. Он увидел задумчивое выражение лица Сана и спросил: — Все хорошо? К его удивлению, Сан ответил не сразу. Вместо этого он задумался, а затем сказал: — Думаю, пройдёт немного времени, прежде чем всё будет хорошо. Сонхва проснулся от звука хлопающей двери. Когда он отошёл ото сна, он обменялся озадаченными взглядами с Саном, а затем заставил себя подняться на ноги. Грохот снаружи стал громче. Волнение поднялось по горлу Сонхва, когда он встретился взглядом с Минги в коридоре наверху и обнаружил, что тот так же сбит с толку, как и он сам. Звук теперь доносился снизу, и Сонхва осторожно спустился по лестнице, опасаясь того, что он мог найти. Чонхо стоял в гостиной, очевидно, ничего не делая. Он посмотрел на Сонхва, но Пак ничего не понял по его выражению. Уён ворвался в комнату из кухни. Он выглядел обезумевшим, с широко открытыми глазами и вздымающейся грудью. Он обеими руками теребил свои спутанные волосы, отталкивая их от лица, когда он остановился, каждый мускул его тела напрягся от боли. Беспокойство наполнило Сонхва. — Что случилось? — спросил он, спускаясь по оставшимся ступенькам. — Уён? — Он ушёл, — сказал Уён, тяжело дыша и в панике. — Я не могу найти его, его нет в доме, а его телефон говорит, что он недоступен и… и… — Успокойся, — сказал Сонхва. — О чём ты говоришь? Кто ушёл? Уён повернулся к нему со слезами на глазах. — Ёсан. — Что? Нет, это не так, — сказал Сонхва. — Он просто гуляет, как обычно, или, может быть, он пошёл к кому-нибудь, — «Ёсана ушёл», в этом не было смысла. К этому времени Сан спустился. Он сразу же подошёл к Уёну, обнял его, поддерживая его тело собственным. Сонхва увидел, что часть напряжения покинула шею и плечи Уёна, но остальная часть его напряжения осталась, свернувшись клубком, как голодная змея. — Нет, его телефон выключен, — сказал Уён, держась за Сана для утешения. — Он не стал бы выключать свой телефон. Он никуда бы не пошел, никому не сказав, он не вышел бы из дома, когда мы все спали. Сонхва покачал головой. Уён был в панике, но в этом не было необходимости. Может быть, Ёсан ушёл куда-то, чтобы что-то купить или встретиться с другом поблизости. Ёсан не исчезнет просто так. Он не оставит клан… Внезапно Сонхва взглянуть на Чонхо. Выражение лица Чонхо было совершенно пустым, ни беспокойства, ни замешательства. Ужасающий, тонущий ужас вливался в грудь Сонхва, как смола. — Ребята! — крикнул Минги, спускаясь по лестнице. Он зашёл в гостиную, быстро взглянул на напряженные лица и добавил: — Я… я думаю, что это записка от Ёсана. — Какая записка? — спросил Уён, пересекая комнату, как молния. — Что там написано? Он схватил листок бумаги прежде, чем Минги успела ответить. Сонхва наблюдал, как глаза Уёна читали слова, а затем увидел, как они расширились от отчаянной боли. Он бросил записку Минги и направился прямо к входной двери. Сонхва быстро перехватил его. — У, подожди… — его слова оборвались, когда Уён попытался протиснуться мимо него. — Просто остановись и подумай, — сказал он, хватая Уёна за руку. Чон пытался избавиться от него, но Сонхва крепко держал его. — Куда ты вообще идёшь? — Я не знаю, — сказал Уён. — Я должен найти его, он один и… я не знаю, где он… Он продолжал бороться всё более отчаянно, и Сонхва начал опасаться, что не сможет сдержать его в ближайшее время. Уён был эмоциональным и слишком непостоянным, чтобы бродить по улицам в поисках кого-то. Сонхва не знал, что он мог сделать. Ему не нужно было узнавать. Потому что Сан подошёл к Уёну с другой стороны, взял его за руку, схватил за плечо и прижал к себе. Уён попытался вырваться только один раз, а затем рухнул в объятия Сана, потерпев поражение. Сонхва осторожно отпустил Уёна. Он взял листок бумаги у Минги и увидел на нём короткое сообщение, написанное круговые и замкнутым почерком Ёсана. «Заботься о себе. Скажите Юнхо, чтобы он тоже позаботился о себе. Оставайся ярким и невинным и не думай слишком много об этом. Надеюсь, вы оба будете счастливы. Вы значите намного больше, чем думаете, никогда не забывайте об этом». Под ним был рисунок милого мультяшного персонажа. Сонхва уставился на улыбающееся лицо и проглотил ком в горле. — Куда он ушёл? — спросил Уён таким слабым и ломким голосом. — Почему он ушёл? — Он вернётся, — сказал Сонхва. Он попытался не обращать внимания на то, насколько послание принесённое Минги прозвучало как последнее прощание. — У него есть… может быть, ему есть над чем поработать. Он вернётся, когда будет готов. — Он не вернётся. Уён превратился в статую. На его лице застыло пораженное выражение, и он не двинулся, даже когда Сан попытался заключить его в крепкие объятия. — Откуда ты это знаешь? — кратко спросил Сонхва. Чонхо только пожал плечами. — Чонхо, — твёрдо сказал Сонхва. — Откуда ты знаешь, что Ёсан не собирается… что он не собирается возвращаться? Он тебе что-то сказал? Он посмотрел на него серьёзным умоляющим взглядом. Чонхо колебался от малейшего движения, но этого было достаточно, чтобы Сонхва заметил. Он медленно кивнул. — Что он сказал? — спросил Уён. Его голос стал отчаянным. — Куда он ушёл? Где… где он сейчас? — Он не сказал мне этого, — сказал Чонхо. — Но он сказал тебе, что уйдёт, — сказал Сонхва. Когда Чонхо кивнул, он спросил: — Он сказал, почему? Чонхо не ответил. Но его взгляд метнулся туда, где Сан обнимал Уёна. — Нет, — сказал Уён, покачивая головой, словно отвергая эту мысль. — Нет, это не… он не… потому что я… — Уён, успокойся, — сказал Сонхва. — Ёсан вернётся. Он часть этого клана, он связан с тобой кровью. Он бы просто не ушёл. Сан сказал что-то слишком тихо, чтобы Сонхва услышал, но Уён снова покачал головой. Чонхо больше ничего не сказал, сказав столько, сколько хотел. Он просто смотрел на Уёна и Сана. — Почему он не отвечает на мои звонки? — спросил Уён почти шёпотом. — Почему он ничего не сказал? — Может, он тоже оставил тебе записку, — сказал Минги. Уён дёрнулся, как будто его вытащили из сна. Он отпустил Сана и бросился наверх. Сонхва изо всех сил пытался следовать за ним. Его тело было тяжёлым, тяжесть ситуации прочно лежала на его конечностях и в целом во всём теле. Он хотел отвергнуть всё это, притвориться, будто ничего не происходило и всё было так, как было раньше. Но это было слишком реально, слишком остро, чтобы он мог закрыть глаза и убедить себя, что не чувствовал, как оно пронзало его кончики пальцев. Он вошёл в комнату, которую делили Минги и Уён, и обнаружил, что там была катастрофа. Чон рылся в своих вещах, отчаянно ища то, что Ёсан мог ему оставить. Он вытащил вещи из прикроватного ящика, порылся в одежде, вытащил простыни. У двери остановился Сонхва. Он не знал, что делать. Он не знал, как успокоить Уёна, он не знал, как обеспечить стабильность, в которой он, очевидно, нуждался прямо сейчас. Всё будет хорошо, хотел сказать Сонхва, но он больше не был в этом уверен. Потому что ему казалось, что это неправда. Потому что, как бы он ни старался, как бы сильно ни надеялся или как бы долго он ни оставался оптимистичным, ничего хорошего не было. Уён внезапно остановился. Он стоял спиной к Сонхва, как вкопанный, опустив голову. В его руках был открытый дневник. — Уён? — мягко позвал Сонхва. Медленно Уён повернулся. Его лоб нахмурился, черты лица сморщились, а глаза светились от слёз. — Он сказал… — он тяжело вздохнул. — Он сказал, что мы будем вдвоём до… конца… Он не выдержал, заплакал. Он зашатался, но прежде чем Сонхва смог двинуться, Сан уже был там, обнимал его и поддерживал. Уён уткнулся лицом в плечо и заплакал. Мятая бумага, забытая, упала на пол. Сонхва подошёл на каменных ногах и поднял её, чтобы увидеть послание, которое Ёсан оставил Уёну до того, как он ушёл. «Я тебя не ненавижу. Не ищи меня». — Где он? — Я не знаю. Сонхва вздохнул, запустив обе руки в волосы. — Он ничего не сказал о своих планах? Никаких намёков или подсказок относительно того, куда он мог пойти? — Нет, — сказал Чонхо. Он не лгал, или, по крайней мере, Сонхва так думал. С Чонхо это было трудно сказать. Последние несколько ночей превратились в кошмар. Уён был эмоциональным и непостоянным, и ему было опасно бегать по улицам Сеула, пытаясь найти Ёсана. Сан сказал Сонхва, что сохранит его спокойствие, и пока ему удавалось удерживать его дома, хотя Уён по-прежнему настаивал на том, что сможет найти Ёсана, что ему просто нужно поговорить с ним один раз, чтобы заставить его вернуться. Сонхва не повезло с поисками. Он расспрашивал о любимых местах в которых бывал Ёсан, о местах, где он делал покупки, о парках, в которых катался на скейтборде. Он ходил ко всем, кого мог только вспомнить, — к общим друзьям его и Ёсана, ко всем вампирам, с которыми они разговаривали, — но никто из них не знал, куда пропал Ёсан. Никто из них даже не знал, что Ёсан ушёл. Юнхо тоже был шокирован, услышав эту новость. — Он действительно ушёл? — спросил он, застигнутый врасплох. — Почему? И этот вопрос таился в глубине души Сонхва. Почему Ёсан ушёл? Как всё могло стать для него настолько невыносимым, что он покинул клан, ускользнул в сумерках, как убегающий пленник, Сонхва понятия не имел. Ёсан не принимал внезапных решений. Должно быть, ему было тяжело так долго, прежде чем он наконец решил уйти. А Сонхва никогда не понимал. — Я могу идти? — спросил Чонхо. Сонхва снова вздохнул. Он так устал. — Ты знаешь, почему он ушёл, — сказал он. — Да, — сказал Чонхо. Он встал, как будто знал, что разговор окончен. — Но я не знаю, почему это так важно. Мы всё равно не сможем связаться с Ёсаном-хёном. — Конечно, это имеет значение, — сказал Сонхва. — Это не так, — сказал Чонхо. — Он ушёл. Сонхва хотел возразить, но знал, что с Чонхо спорить не стоило. Помимо Уёна, Чонхо был ближе всех к Ёсану. Он хорошо это скрывал, но внезапное исчезновение Кана, должно быть, сильно ранило Хо. Сонхва не знал, как справляться со всем, что происходило вокруг него. Он не знал, как утешить Чонхо, как успокоить Уёна, как помочь Минги и Сану, и неуверенные взгляды, которые он видел на их лицах каждую ночь, делали только хуже. Его клан рушился на его глазах, и он не знал, что делать. Чонхо стоял на месте, ожидая, что Сонхва скажет что-нибудь еще. Когда он ничего не сказал, он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и вид его отступающей спины поразил что-то в Сонхва. — Ты не уйдёшь, — выпалил он. Чонхо остановился и обернулся. Он ждал, пока Сонхва объяснит. — Ты не выйдешь из этого дома, — сказал Сонхва. — Я не спрашиваю тебя, я говорю тебе. Ты не выйдешь из этого клана, — «ты меня не бросишь». Чонхо смотрел на него пустыми глазами. И затем, наконец, он сказал: — Нет. Я не уйду. Эти невыразительные глаза читали всё, все жалкие части души Сонхва, все невысказанные слова. Хва схватил слова Чонхо и прижал их к груди. — Спасибо, — сказал он на выдохе, но слова были ничем по сравнению с тем, что он чувствовал. Некоторое время Чонхо молча наблюдал за Сонхва, читая каждый его дюйм. Затем он сказал: — Это не твоя вина. Его слова застали Сонхва врасплох. — Что? — Ёсан-хён ушёл, — сказал Чонхо. — Но ты не виноват, что не смог его остановить или не знал, что он собирается уйти. Даже если бы ты наблюдали за ним каждую секунду каждую ночь, ты бы не узнал. — Но ты знал, — сказал Сонхва. — Да, но я другой, — сказал Чонхо. — В твоём сердце слишком много любви. А потом Чонхо ушёл, и Сонхва остался один в своей комнате. Он уставился на свои руки. Им нужно было двигаться, ему нужно было двигаться дальше. Сонхва нужно было позаботиться о многом. Он должен был держать остальных членов клана вместе, пока он ищет Ёсана. Сану исполнился всего месяц, и нужно было так много организовать для его новой жизни, как превратить его жизнь из жизни человека в жизнь вампира и всё, что это влекло за собой. Он был ещё новорождённым и не мог выходить из дома и пить кровь из людей, и ему требовался регулярный источник крови до тех пор, пока фаза новорождённости не пройдёт. Сонхва посмотрел на руки и сжал их. Ёсан позаботился об этом за него. Он знал, что ему нужно делать. Он знал, и он так боялся этого. Сонхва был трусом. По крайней мере, он был достаточно храбрым, чтобы признать это. Теперь ему нужно было быть достаточно храбрым, чтобы встретить свою неизменную судьбу. Сонхва взял телефон в руку. Он слишком долго смотрел на обои, на картину распускающегося белого цветка, нарисованную на холсте, пока его глаза не загорелись воспоминаниями о том, кем это было нарисовано. Как воспоминание о сне, о каком-то месте слишком совершенном, чтобы быть реальным. Но теперь Сонхва проснулся. Он открыл свои контакты, прокрутил до номера, который уже знал наизусть, и прежде, чем его тело смогло предать его, он нажал кнопку вызова. «Он не поднимет трубку», — подумал Сонхва во время звонка. Он этого не сделает. Он никогда больше не заговорит с Сонхва, Пак никогда не услышит его снова, и даже во сне он никогда не услышит, как он говорит, что он будет рядом с ним, несмотря ни на что… Вибрация. Звонок был принят. Ни один из них не заговорил. Сонхва слышал дыхание на линии, мягкое и человеческое, но ничего не сказал. Они просто молчали. Сонхва закрыл глаза. Это было оно. Это был первый шаг. С этого момента он должен быть храбрым, он должен быть сильным. Он должен был начать с этого момента. — Хонджун, — сказал Сонхва. — Спасибо, что ответил. Наступила тишина. Сонхва начал волноваться, что не получит ответа, когда услышал очень тихое: — Конечно. Он сглотнул. Сильный, надёжный. — Мне нужно поговорить с тобой о некоторых вещах, — сказал Сонхва. — Что касается будущего Сана, а также его нынешнего состояния. Могу ли я встретиться с тобой в твоей квартире на следующей неделе? Его голос задрожал в самом конце, и он проклинал себя за слабость. Это был просто разговор, и он никак не касался его. Это было для Сан. Он мог сделать это ради Сана. — Ты хочешь увидеть меня? Было так больно. — Мы должны поговорить лично, я думаю, так будет лучше, — сказал Сонхва. Он знал, что Хонджун знал о договорённости Юнхо с Ёсаном и что он не протестовал, что не удивило Сонхва. Ким любил Сана. — Хорошо, — сказал Хонджун. — Хорошо, да. Это нормально. Конечно. На следующей неделе, во вторник. — У тебя работа во вторник, — не задумываясь, сказал Сонхва. Он закусил нижнюю губу, когда понял, что сказал. — Нет, я… я уволился, — сказал Хонджун. — Я больше не работаю доставщиком. Сонхва не знал, как к этому относиться. Он всегда хотел, чтобы Хонджун оставил эту работу, но Ким всегда отказывался. Похоже, он передумал. — Хорошо, — сказал Сонхва, когда понял, что тишина затянулась. — Тогда во вторник. Увидимся, — он это сделал. У него всё хорошо, сказал он себе, он хорошо справлялся. — Сонхва. Сонхва замер. — Да? — он старался казаться спокойным. — Я… я не знаю, — сказал Хонджун, и Сонхва услышал разочарование в его голосе. — Это… неважно. Ничего такого. Увидимся во вторник. Он закончил разговор до того, как Сонхва смог ответить. Сонхва смотрел на экран телефона, пока он не погас. Странное чувство поселилось в его груди, что-то пустое, но полное, заполняя своей пустотой каждый дюйм пространства. Он отложил телефон в сторону. Он встал и подошёл к своему шкафу, его тело двигалось так, будто оно не принадлежало ему, и прежде чем Сонхва понял это, он потянулся за глупым плюшевым енотом, которого всё ещё не мог выбросить. Он не вытаскивал его с тех пор, как Сан начал спать в его комнате, но он всё ещё был там, и он всегда скучал по нему. Сонхва поднял плюшевую игрушку, и на пол упал листок бумаги. Он знал, что это было, ещё до того, как поднял его. В ту ночь они нашли такие же у Минги и Уёна, и Чонхо потом тоже нашёл у себя такой же, хотя и не поделился тем, что на нём было написано. Сонхва задавался вопросом, где он был и где его найти. Ёсан положил его туда, куда, как он знал, Пак будет искать в последнюю очередь. «Я не скажу тебе заботиться о других, потому что знаю, что ты отлично справляешься с этим. Не забывай и о себе, хён. Спасибо, что принял меня, и за твою доброту за все эти годы. Ты хороший человек и должен быть счастлив». Слова были написаны характерным почерком Ёсана с аккуратными петлями. В одном углу сидел мультипликационный персонаж с цветком в волосах и улыбался, как будто всё было в порядке. Сонхва смотрел на цветок, пока его глаза не затуманились слезами. Ему нужно было, чтобы кто-то сказал ему, что все будет хорошо, потому что он больше не мог себе этого сказать. Он не мог поверить, что всё получится. И Сонхва хотел этого. Он хотел верить, что Ёсан вернётся, что их клан снова будет целым и счастливым. Что Чонхо не закроется от давления всего, что его окружает. Он хотел верить, что Сан счастлив, что он втайне не обижен на Сонхва за то, что он подтолкнул его к жизни, которой он не хотел, что он хорошо приспособится и сохранит свою искру, свою человечность, свои связи с людьми, которых он любил до превращения. Он хотел верить, что однажды Хонджун вернётся и они будут счастливы. Но Сонхва больше не мог. Он так устал говорить себе, что всё будет хорошо, он устал пытаться исправить то, что уже рассыпалось. Он поливал уже увядшие цветы. Ёсан ушёл. Сан стал вампиром. Хонджун больше не любил Сонхва, и, возможно, никогда не любил. Сонхва подошёл к своей кровати. Он прижал енота к груди, лёг на бок и смотрел, не фокусируясь ни на чём. Он должен спуститься и проверить Уёна и Чонхо, посмотреть, достаточно ли Минги и Сан выпили крови. Он знал это, но он устал и не мог встретиться лицом к лицу с остальными, когда знал, что не мог им ничего дать. Кровать продавилась позади него. Рука обняла Сонхва за талию, и он почувствовал, как грудь прижималась к его спине, вжимая его в себя. Хонджун был его первой тупой, жалкой мыслью. Но Сонхва знал, что это не он. Те ночи прошли. — Санни, — сказал он. — Что такое? Некоторое время Сан не отвечал. Он просто держал Сонхва сзади, прижимая его тело к себе. Сонхва сглотнул, пытаясь придумать, что сказать, приятное, следовало ли ему спросить об Уёне, или это расстроит Сана. Прежде чем он смог решить, Сан заговорил: — Спасибо, хён. — За что? — спросил Сонхва. Он не мог припомнить, чтобы в последнее время делал что-нибудь, за что Сан его благодарил бы. — За то, что обратил меня. Сонхва замер. — У меня не было возможности сказать это правильно, — сказал Сан. — Мне жаль, что так поздно, но спасибо. Сонхва попытался заговорить, но не смог произнести ни слова. — Ты спас меня, — продолжил Сан. — Ты и Уён. А теперь ты заботишься обо мне, и я… я очень благодарен. — Ты не хотел становиться вампиром, — слова наконец слетели с губ Сонхва, мягкие и сломанные. — Ты сказал Уёну. Ты всем так сказал. Ты не хотел быть вампиром. — Когда выбор был между вампиром и человеком, — сказал Сан. — Не вампиром и смертью. — Санни… — Сонхва не знал, что сказать. Все его эмоции и слова застряли в горле. — Я действительно рад, что ты это сделал, — сказал Сан. — Так что не будь так строг к себе, хорошо? Это не твоя вина, что Ёсана сейчас нет здесь. Это не твоя вина, что на меня напали. Ты всё делаешь правильно, и мы все тебя любим. Что-то в Сонхва треснуло. Защёлка сломалась, и всё хлынуло наружу, слёзы хлынули наружу, когда он с вернулся клубочком и заплакал. Он чувствовал руки Сана на себе, поворачивая его так, чтобы они смотрели друг на друга, и он был слишком подавлен, чтобы сопротивляться. Он даже не мог вспомнить, что он был создателем Сана, что он должен был заботиться о Чхве так же, как Тэхи заботилась о нём. Он устал, и теперь он увядал, и его нужно было спасти, заново взрастить. Сан притянул Сонхва к груди и держал его там, похлопывая по спине и поглаживая по волосам, как будто он был ребёнком, которого нужно успокоить. Сонхва крепко обнял его.