Ключ, перо и самоцвет

Птицы у стен снова погрузились в недовольный гул. Жрецы так увлеклись протестом, что не заметили, как к ним приблизилась ещё одна группа людей. Потому и вздрогнули, стоило услышать за спиной всем знакомый голос.       — Что за скандал, уважаемые? Разве так ведут себя цивилизованные люди? — внезапная реплика заставила жрецов опешить. В этой вежливой фразе не было ничего угрожающего, но стоявших в первых рядах обдало необъяснимым тревожным холодом. В глазах Нар-ху не было злости или возмущения, скорее разочарованная усталость. Губернатор смотрел на собравшихся, словно то были нашкодившие дети, клятвенно обещавшие вести себя хорошо. Релле захотелось стряхнуть с себя навязанный стыд. В голову так некстати полезли светлые эпизоды их сотрудничества. Невозможно было не смутиться. Взгляд градоначальника так и вопрошал: ну зачем? Мы же так хорошо общались. Нар-ху действительно не понимал, зачем церковники лезут в это дело. Разве он не удовлетворил все их недавние претензии? Разве не проявил гостеприимства по отношению к дознавателю? Что за подстава? Губернатор обернулся к командующему стражей. Тот с хмурой миной осматривал толпу. Ему явно не нравилось то, что он видел. Настолько сосредоточен, что даже не заметил пристального взгляда чиновника. Нар-ху вздохнул и перевёл внимание на собравшихся. Протестующие расступились, пропуская верховную жрицу. Прежде чем она успела что-то сказать, Тон-халл недружелюбно предостерёг.       — Я бы не советовал вам нарываться. Чего бы вы там не планировали, тюрьма сейчас не так беззащитна, как раньше. Он демонстративно посторонился, давая жрице оценить масштабы приведённого отряда птиц.       — О, мы будем благоразумны, не сомневайтесь, — заверила женщина. Не похоже, что под благоразумием понимались одни и те же вещи, так как жрица продолжила,       — Но сначала мы хотим убедиться в законности происходящего, при всём моём почтении, но произошедшее выглядит как самый настоящий произвол. Губернатор кивнул.       — Не буду с вами спорить, последние события могут выглядеть странно. Но уверяю вас, у стражи были причины так поступать. И вы получите все объяснения, если согласитесь немного потерпеть.       — Отрадно слышать, — кивнула соколиха, — в таком случае, вы не должны быть против, если все подозреваемые пока побудут под надзором церкви?       — Боюсь, не могу с этим согласиться, — твёрдо, но вежливо отказал Нар-ху, — однако я мог бы устроить вам переговоры, если вы того пожелаете. Лишать возможности высказаться и правда не честно.       — Это исключено! — внезапно влез Тон-халл, — эти люди опасны, у нас есть доказательства, что они готовили вооружённый переворот.       — И вы представите нам эти доказательства? — предположила Релла скептически.       — Это конфиденциальная информация, — не меняя тона, отрезал командир стражи.       — Чудно, — хмыкнула жрица, бросив на губернатора насмешливый взгляд. Нар-ху напрягся, почувствовав себя неловко. Чёртов Тон-халл, зачем он влез? Лишь понижает их авторитет перед представителями империи. Будто не понимает, чем грозит им эта ссора. Нельзя так просто отказывать верховной жрице. Ну, поговорила бы она с заключёнными, ничего страшного бы не случилось. Тем более, если в камеру поместить актёра, отыгрывающего идейного революционера. За раздумьями о том, как исправить ситуацию, Нар-ху пропустил пару фраз, после которых спор перешёл на повышенные тона. Тон-халл орал что-то о независимости Нуттила и неприкосновенности внутренней политики. У губернатора перья в волосах встали дыбом, когда он понял, о чём речь. Мать честная! Да он же сейчас до отделения области докричится! Глупый дурак! Нар-ху подозревал за командиром подобные настроения, но надеялся, что тому хватит ума не развязывать войну на почве сепаратизма. К счастью, дипломатический скандал был прерван спикировавшим сверху орлом. Людям пришлось посторониться и разойтись, чтобы освободить ему место. Весь в земле и пыли, с окровавленными лапами, он произвёл на собравшихся неизгладимое впечатление. Орёл повернул голову к верховной жрице, и из его клюва прямо ей в руки упала мантия дознавателя. Затем птица обернулась к губернатору и уставила на него свой большущий глаз.       — О, богиня! Что с вами произошло? — спросил Нар-ху озабочено, узнав своего недавнего гостя.       — Этот вопрос нужно задать вашим людям, они пытались меня арестовать! Меня, имперского дознавателя! — телепат выплеснул всё напряжение в этой негодующей фразе. Голос его дрогнул от волнения и усталости, но он не обратил на это никакого внимания. Один из жрецов опомнился и подбежал к гигантской птице, чтобы залечить её раны. Орёл кивнул ему в знак благодарности, почувствовав, как по лапам разливается живительная энергия. Релла отмерла и вздохнула с облегчением. С момента передачи мантии она стояла ни жива ни мертва. Слишком уж шокирующим было внезапное появление коллеги.       — Это всё какое-то недоразумение, да, я велел охране проводить вас в особняк, но это не было приказом об аресте, клянусь должностью! — Нар-ху поспешил оправдаться. Клятва его была искренняя, он действительно не отдавал приказов подобным образом. Но дознавателя это не убедило.       — Смелое заявление, но подтвердите ли вы его, если с вас снять ка-фелы?       — Что? Помилуйте, это обычные украшения! — губернатор растерянно улыбнулся.       — Тогда вам не составит труда с ними расстаться. Я жду. — Настоял Оис. Повисла неловкая пауза. Конечно же Нар-ху не мог снять свою прекрасную диадему. Это было бы полнейшим безумием, сдаться на милость телепата. Признаться в ношении незаконных украшений он тоже не мог. Оставалось только гнуть свою линию. Молчание затягивалось. Мужчина перевёл взгляд. Тон-халл, обладая такими же камнями, смотрел в сторону, будто суть разговора его не касалась. Экипированные птицы за его спиной перетаптывались в нерешительности. Их стальные когти неуместно позвякивали в образовавшейся тишине. Напротив, выжидающе сложив руки на поясе, стояла Релла. Церковники за её спиной беспокойно переглядывались. Нар-ху заметил, что в толпе помимо священников собралось довольно много горожан. Часть лиц была ему знакома. Плохо. То были важные люди, которые могли повлиять на настроения народа. Взгляд вернулся к дознавателю. Тот выглядел сосредоточенным. Похоже, он тоже осознал статус собравшихся. Если телепат сейчас закатит речь, то будет услышан почти всеми крестьянскими старостами. Не говоря уже о мастерах ремесленниках и просто рабочих. Очень опасная перспектива. Нар-ху не стоило более медлить, но он не знал, какой здесь можно дать ответ. Поэтому Оис его опередил. Он тяжело вздохнул и обратился к толпе.       — Видите? Вашему губернатору есть, что скрывать! Люди согласно кивнули. С чего бы невиновному человеку бояться снять простенькое украшение? Если только оно не прольёт свет на его враньё. Некоторые, не стесняясь, высказали своё мнение.       — Да, я согласен. Это крайне подозрительно, — ответил Оис на реакцию горожан, — и мне есть, что сказать по этому поводу. Здесь орёл переместился в центр между двумя враждующими группами и распушил перья, придав себе внушительности.       — Слушайте все! — его голос стал громче, — Там за стенами томятся никакие ни бунтовщики и не грабители! Оис расправил крыло, указывая в сторону тюрьмы. Люди обернулись за спину, чтобы проследить за направлением. Там их встретили круглые и растерянные глаза стражей-ястребов.       — То всего лишь храбрые ребята с активной гражданской позицией, которым не повезло сунуть клюв в дела дворян. Возможно, для кого-то это станет сюрпризом, но на днях я получил доказательства того, что всеми нами уважаемый губернатор промышляет отъёмом и расточительством государственной имперской собственности. Он и его сторонники, не будем сейчас уточнять имён, годами присваивали распределительные доли, положенные славным гражданам Нуттила. Мало того, негодяи распродавали богатства нашей страны в Срединных Землях. Снабжая тем самым недружественные народы! Оис взял короткую паузу, давая толпе переварить услышанное. Жрецы вникли в ситуацию раньше всех, принимая их жаркие объяснения, горожане заохали и начали задавать вопросы. У Нар-ху глаза на лоб полезли. Он не ожидал, что дознаватель решится так круто обозначить свою позицию. Да ещё и выступит с прямыми обвинениями. Оно, конечно, правда, но с этим уже ничего не сделаешь. Оис тем временем продолжил, заявив что-то про несправедливый арест свидетелей. Нар-ху набрал в грудь побольше воздуха и заорал, стараясь прервать угрожающую ему тираду.       — Вздор! Вот уж не ожидал от вас, уважаемый! Где вы набрались этой чуши? К его везению, телепат запнулся от внезапного выкрика и не смог сразу ответить на столь лёгкий выпад.       — Вы бы поменьше всяких проходимцев слушали. Они вам что угодно скажут и вообразят, лишь бы от ответственности уйти. А вы ведётесь как дитя малое! Стыдно! Толпа снова зашепталась, и губернатор почувствовал облегчение от того, что его простенькое замечание возымело эффект. Переход на личности и обесценивание — не самые лучшие аргументы, но они заставили людей сомневаться, и то хорошо. Релла смену настроений среди недовольных тоже уловила. Она оценила обстановку и решила, что пора вмешаться.       — У церкви нет причин не доверять дознавателю! — заявила она во всеуслышание, — Наши жрецы знакомы со многими в этом городе, и с невинно схваченными в том числе. За всё наше знакомство мы не заметили никаких дурных помыслов за этими людьми. И уверена, родственники несчастных подтвердят нашу правоту.       — Скажите, ну, неужели мы ошибаемся? — обратилась птица к родне арестованных. Та нестройным хором поспешила защитить детей, братьев и сестёр. Пока жрица взывала к сердобольным гражданам, Тон-халл обратился к губернатору. Он приблизился почти вплотную и, слегка наклонившись, заговорил.       — Нам нужно это остановить, иначе её святейшество до нашего смещения сейчас договорится.       — Вижу, — кисло отозвался Нар-ху. Он и без генерала понимал всю серьёзность ситуации, но не имел ни малейшего понятия, что здесь можно предпринять. Должно быть, Тон-халл понял это, очень уж хмурый вид был у чиновника, и решил действовать самостоятельно. Он разочарованно хмыкнул, обходя губернатора. Чиновник всегда казался ему излишне мягкотелым. Тон-халл никогда не одобрял всех этих плясок вокруг империи. Ему виделось крайне унизительным предавать своё кровное наследие ради еды и спокойствия. Дворянам Нуттила следовало бы защищать свою свободу, а не пускать захватчиков в города. Объединившись, представители древних семей смогли бы отстоять родные земли. А если и нет, то для воина не существует лучшей смерти, чем над полем боя. С точки зрения генерала, происходящее зашло слишком далеко. Тон-халл вышел вперёд и обратился, скинув мантию. Пусть на нём не было брони, но фигура огромного белоголового орла выглядела весьма устрашающе. Командующий стражи расправил крылья, выгнулся и встал на дыбы, начиная речь. Угрожающая стойка продлилась всего мгновение, но этого хватило, чтобы вогнать толпу в трепещущее молчание.       — Довольно! Прекратите этот балаган! Вы, граждане Нуттила, разве вы не видите, как эти имперские прихвостни манипулируют вами? Они очерняют ваших господ, чтобы безраздельно властвовать этими землями! Власть — вот всё, что их интересует!       — И только посмейте упрекнуть меня во лжи! — теперь он смотрел конкретно на Оиса и Реллу.       — Вы! Империя пообещала нам сохранение старого уклада в обмен на подданство! И что я вижу теперь? Прямое вмешательство в частную политику, вопиющее нарушение всех соглашений! Тон-халл сделал глубокий вдох и, повернувшись, обратился к своим крылатым солдатам.       — Разве я не прав? Разве наши порядки не попраны, а молодежь не развращена? Разве творился на наших улицах беспорядок до прихода империи? Нет! И ещё раз нет! Мы живём на землях с прекрасными древними устоями, так должны ли мы терпеть капризы жадных до власти захватчиков?       — Нет, — послушался дружный клёкот стражи, хотя в начале речи обращённые птицы лишь робко кивали. Многие из них были патриотами своей области, некоторые происходили из знатных семей и имели бы куда более выгодное положение в обществе, не вмешайся империя в их жизнь. Неудивительно, что благородных птиц очень задевало упразднение дворянских порядков.       — Я бы посоветовал вам сворачивать свою подстрекательскую деятельность. Хватит с нас ваших фокусов, — заявил генерал тоном, не терпящим возражений, и со злобой добавил, — расходитесь и несознательных граждан с собой прихватите. Воспротивитесь — разгоним силой! Воцарилась обескураженная тишина. Слышалось лишь лёгкое шуршание пол мантии верховной жрицы. Женщина без страха выступила вперёд и невозмутимо избавилась от одежды. Любой, кто был знаком с культурой оборотней, знал, что подобный жест с раздеванием — не что иное, как явная неприкрытая угроза. Спустя секунды слабых переливов света на месте женщины предстала гордая и разъярённая соколиха. Жрецы получили негласный сигнал и просочились сквозь толпу, укрыв её от пылающего взора стражи. Спустя мгновения за спиной Реллы вырос небольшой, но крайне решительный отряд обращённых птиц. Их тела не только прикрывали горожан от опасности, но и мешали обзору, отчего самые легкомысленные поспешили обойти священническую стаю. Так образовалась рассеянная кучка зевак, куда из любопытства подтянулись и остальные. Тон-халл удивлённо выдохнул. Что ж, церковники и правда не ведают страха. Похоже, это будет сложнее, чем он думал. Губернатор оглянулся на дознавателя. Он надеялся, что телепат также сильно не хочет этой бойни, как и он сам, и потому как-то среагирует. Но тот стоял, заворожено опустив крылья. Оиса охватило оцепенение. Он понимал, что нужно что-то предпринять. Выступить вперёд, встать между птицами, да хотя бы издать орлиный вопль, но помешать двум хищникам сцепиться между собой. Вот только тело перестало слушаться. Телепат мог лишь стоять и с отчаянием наблюдать, как стражи, следуя примеру генерала, пригнули к земле головы и выгнули крылья. Как церковники расправили собственные перья и зашипели в ответ на агрессию солдат. Как горожане, чувствуя беду, начали пятиться, а затем прятаться, кто куда мог. Тон-халл прощёлкал что-то оскорбительное в адрес верховной жрицы. Оис не смог разобрать подробностей, но судя по эмоциям, витавшим в воздухе, соколиха ответила ему чем-то не менее обидным и даже провокационным. Генерал приподнялся на лапах, недовольно встряхнувшись, и проклёкотал своим людям несколько кратких чётких команд. У Оиса упало сердце. Но тут раздался резкий визг другого командующего, словно холодной водой окатив всех вокруг. Одей-ру перебил приказ Тон-халла, заставив солдат замереть в полушаге. На дознавателя же этот окрик подействовал оживляюще. Он смог наконец вернуть себе контроль над телом. Подумать только. Ещё немного и церковникам пришлось бы отбиваться от стражи. Хорошо, что Одей-ру вовремя пресёк это безумие. Релла тоже ощутила, насколько близко они подошли к катастрофе. Ярость схлынула, возвращая способность здраво мыслить, так что птица тут же обернулась к отряду священников. Ей нужно было их срочно успокоить, чтобы те сами не полезли в драку. Младший генерал тем временем протиснулся сквозь ряды экипированных птиц и стремительно приблизился к Тон-халлу.       — Прекратите это немедленно! Теперь, когда Одей-ру подошёл почти вплотную к соратникам, Оис смог различить его эмоции. Злость, разочарование и крайняя степень возмущения.       — Что ты творишь? Ты что, забыл свою присягу? — обратился он теперь уже конкретно к генералу. Это было дико фамильярно и крайне неуважительно, но, похоже, Одей-ру специально перешёл на столь оскорбительный тон. Нар-ху, как ни странно, сразу понял суть претензий, встал рядом с командующим в знак поддержки и осуждающе посмотрел на Тон-халла. Оис с Реллой тоже решили приблизиться, чтобы лучше различать разговор. Они не стали подходить вплотную, из соображений безопасности, потому и не вмешивались в диалог.       — Я за… — Тон-халл хотел что-то грубо возразить, но Одей-ру снова настойчиво его подавил.       — Ты забыл свою присягу? Стражи за спинами чиновников растерянно переглянулись, до них тоже начало доходить, о чём говорит их второй командующий. Нар-ху поспешил вмешаться.       — Наш коллега прав. Разве кодекс рыцарской чести позволяет нападать на безоружных?       — Я понимаю твои опасения, но ты слишком далеко зашёл. Мы были призваны защищать местный народ, а не линчевать его, — пояснил Одей-ру уже спокойнее.       — Эти люди больше не наши. Они продались империи, посмотри на них! — генерал обвёл крылом повылезавших из укрытий любопытных горожан.       — Нет, это ты посмотри! Они обмануты, введены в заблуждение, подставлены под удар…       — Как того и хочет империя! — подхватил Нар-ху, сообразив, куда клонит младший командир, — вы действительно хотите устроить показательную бойню? Поддаться на провокацию святош и ополчить против нас весь континент?       — Хотите сказать, я не думаю о последствиях? — возмутился Тон-халл.       — Нет, нет и нет! Всё, что происходит здесь сейчас — исключительно ваша вина, губернатор! Зачем вы вообще призвали сюда дознавателя? Вы сами подвели нас под коготь этим глупым поступком! Так что не смейте вменять мне неосмотрительность!       — Это было необходимо! Только так можно было представить ситуацию в нужном свете. И мы бы справились, если бы вы не превратили простую операцию по арестам в балаган!       — Я? Да какого чёрта, я вообще должен подыгрывать? Вам следовало устранить этого проныру сразу же, как он появился в городе, — Тон-халл указал на Оиса, — как я и советовал!       — Устранить? Ты совсем дурачок? — тут уже и у губернатора нервы сдали, он бесстрашно подступил к птице и тыкнул в её сторону пальцем, — Не понимаешь, что империя не оставит просто так исчезновение своего телепата. Да их армия нас за такое бы в порошок стёрла!       — Ты не просто глупец, ты ещё и трус, — фыркнул Тон-халл презрительно.       — Кхм, господа, мы вам не мешаем? — Релла демонстративно кашлянула. Нар-ху слегка стушевался. Разъярённый Тон-халл же, напротив, взмахнул крыльями и проревел.       — Мешаете и ещё как! Мы познакомим ваши головы с нашими клювами! Стражи снова заклёкотали, угрожающе выгибаясь. Похоже, перспектива размять когти их все же привлекала больше, чем выслушивание политических дрязг.       — Я не отдам приказа, — категорично встрял Одей-ру.       — Не слушайте его, кровопролитие здесь никому не нужно, — кивнул губернатор. Нар-ху понимал, что победить жрецов в столкновении будет не так-то просто, и даже если это удастся, о комфортной и роскошной жизни после такого точно можно забыть. И потому он собирался всеми силами отстаивать мирное решение конфликта. Вот только Тон-халла его опасения никак не волновали. Он намеревался претворить в жизнь свои угрозы. Слишком уж болело ущемлённое эго. Оис понял это, и усилием воли заставил себя подлететь к чиновникам Нуттила.       — Насколько я понял, мы начали с благоразумия, так почему бы не вернуться к этой тактике? — обратился он к птицам примирительным тоном, затем, встретившись глазами с Тон-халлом, продолжил,       — Вы, конечно, сможете одолеть церковь, не без труда и потерь, но всё же… А дальше что? Империя за пределами этой области не перестанет существовать. И уж поверьте, убийство своих людей она просто так не оставит, — орёл многозначительно щёлкнул клювом, всё ещё смотря в глаза генералу. Тот выдержал взгляд, но ничего не сказал, лишь слабо шикнул в ответ.       — Ладно, своей жизни не жалко, но разве у вас нет семьи? А у стражей? Вы готовы подвергать людей опасности, просто чтобы доказать кто тут главный? И этот поступок достоин порядка, который вы так стараетесь сохранить? Тон-халл поморщился бы, если бы был человеком. Споры начали уже порядком утомлять. Кровь перестала кипеть в жилах, и он потихоньку приходил в себя, как и Релла минутами ранее. Теперь героическая смерть всего и вся во имя свободы Нуттила перестала казаться такой уж хорошей идеей.       — Нам не обязательно доводить до крайностей, — тон телепата смягчился, — давайте просто разойдёмся, каждый останется при своём, а потом уже решим, что делать дальше. Предложение очевидно проигрышное для церкви, но Оис не был уверен, что сможет уговорить чиновников на большее. Особенно после спонтанного признания в неприязни к дружественной стране. Разогретая и жаждущая крови стража позади командиров оптимизма тоже не придавала. Что ж, жрецы уйдут ни с чем, но, по крайней мере, они уйдут живыми. Тон-халл нехотя уступил, Релла, хоть и не приемлела подобный исход, телепату перечить не решилась, так что улица быстро опустела. Остались лишь зазевавшиеся горожане и общее чувство неудовлетворённости, одно на всех.