*Звездопад 1* ***
Сидя на крыше, разрушенного и поросшего травой и цветами здания, Гало смотрел в небо. Оно переливалось темно-синим, темно-фиолетовым и угольно-черным цветами, буквально играя в переодевание. В его бесстрастной выси проскакивали посверкивая разноцветные, пестрые всполохи. Они мерцая падали легкими стрелками-рисками вниз, словно раня и без того измученную человечеством землю своими льдисто-пламенными телами-иглами. Гало продолжал пристально вглядываться в звездопад. Он очень любил смотреть на него. Ведь как бы странно это не звучало, но метеориты падали на Промеполис каждую ночь… О, это поистине было захватывающее зрелище. Захватывающее и при этом совершенно непостижимо-аномальное. Ведь нигде более, ни в одной точке планеты ничего подобного не наблюдалось… Метеориты разрушались еще при входе атмосферу и особого вреда городу не наносили. Просто они с завидным упорством и регулярностью падали на этот несчастный, а местами еще и злосчастный город, некогда великих США, сейчас повсеместно лежащих в руинах. Звездные болиды беззастенчиво и маниакально-бесхитростно падали на город, который согласно бытующий среди горожан легенде был сотворен в незапамятные времена не то богом Прометем не то драконом Инферно, в пылу своих безумия и отчаяния дерзнувших перекроить саму реальность. Чего-чего, а этого Гало, к сожалению достоверно не знал, но он все равно продолжал любоваться падением сверкающих огоньков. Которые, как ему казалось, подмигивали, падая куда-то за горизонт. Он смотрел в небо. Смотрел, любуясь чудом природы и счастливая улыбка, откровенно восторженного человека, цвела на его лице. В его темно-синих глазах, вечно сверкающих багровым всполохом, отражались вспыхивающие и тотчас же гаснущие искры. На щеках блуждал чуть лихорадочный румянец. Все-таки звездопад и вправду захватывал дух поражая своей красотой. И пусть подобное чудо и творилось каждую ночь, привыкнуть к нему Гало все равно не мог. Он знал: он мог любоваться звездопадом вечно. К сожалению, даже сидя в относительной безопасности и на приличном расстоянии от метеоров, Гало слегка нервничал. Завтра ему предстоял его первый рабочий день… Он мечтал об этом всю свою жизнь. Мечтал, так как слишком сильно любил звезды… Вернее даже не их самих… Он любил их свет. Любил их зачарованное пламя. Пламя, что они порождали, спускаясь с небес на их опаленную пожаром древней войны землю. Гало не был пироманом или пироманьяком. Он не поджигал дома или что-либо еще. Наоборот. Он любил тушить пожары и любой огонь, что видел. Иногда это даже доходило до абсурда… Воистину, он любил тушить безумные огоньки свободолюбивого пламени столь легкомысленно-безнравственно расхаживающие по земле в облике пожаров, что творили своим безумно-радостным танцем поистине вселенские катастрофы. Любил, отдавая своей борьбе с огнем всего себя до последней искры своей пылающей в такт их свету души. Иногда глядя на звезды, он даже вспоминал легенду о промарах… Он вспоминал легенду о кошмарных порождениях первозданного огня - детях дракона Инферно… Он вспоминал ее… Вспоминал и ему становилось чуточку страшно. Ведь нет-нет, но в новостях, то и дело проскальзывали странные ремарки о людях, упорно именующих себя опаленными… Кажется он и сам однажды мельком видел кого-то подобного, но всего лишь мельком, самым краешком глаза… Да, он видел свет, исходивший от них… Видел, и странный азарт и ажиотаж разгорелся в его груди от одного только этого воспоминания… Ведь впечатление, что он тогда испытал до сих пор будоражило его кровь. Будоражило, согревая душу почище любого фантастического или реального огня. Блуждая по глубинам своей памяти все дальше и дальше он вспоминал, что тогда на улице Промеполиса вдруг отчего-то мгновенно похолодало и потемнело, словно сгустились великие и незримые тучи какой-то чудовищной грозы, так и ждущей удобного мига дабы излиться на мир во сей своей сокрушительной и первозданной красе. Он помнил, тогда внезапно очень сильно похолодало. Прохожие ежились, непонимающе глядя на странный иней, поземкой, бегущий по стеклам и земле. Они дрожали и пугливо озирались по сторонам, отчаянно-затравленными взглядами запуганных в конец людей, ища причину подобной аномалии. Гало вспоминал, что он и сам иногда замечал внезапно возникающие словно бы из ниоткуда тонкие иглы-сталагмиты, внезапно покрывающие округу своими кристаллическими ежиками. К счастью этот странный, искрящийся лед довольно таки быстро таял. Максимум через пятнадцать минут о нем не оставалось даже воспоминаний. Он исчезал бесследно, неуловимо высыхая под лучами обычно выходящего из-за туч солнца. Только тогда, когда он увидел “сияющих”, это продлилось чуть дольше… Тогда они промчались перед его взором одетые в искры и пламя, в поток колдовского огня. Промчались перед ним, навеки врезавшись в память, детьми бесконечных ночи и зла. Чаще всего видя ледяные шипы или блуждающие инфернальные огоньки на улицах, Гало не придавал этому особого значения. Не придавал, считая, что ему просто кажется, вот и всего-то, но все же все же… Все же тень сомнения или даже некоего подозрения закрадывалась в его душу. И вновь перед его глазами стояли образы давно пережитой в детстве тяжелейшей психологической травмы… Он помнил свой дом… Помнил свой прекрасный, горячо любимый дом, что сгорел в огне, как потом было сказано, вызванного прихотью “опаленных”, коих он и называл в своих мыслях “сияющими”… Гало помнил… Помнил все… Лучше бы нет… Он помнил черного дракона вьющегося в тот день над крышей его дома… Он помнил пламя и помнил лед… Как он вообще мог забыть такое? Правильно, никак… И он не забыл… Он не смог забыть… Он ни на миг не забывал, все возвращаясь в прошлое вновь и вновь, туда где бушевало злое пламя “великого” пожара… Он помнил об этом… Помнил об этом всегда… Помнил и отчаянно мечтал найти разгадку произошедшего в ту роковую ночь. Он мечтал найти разгадку драмы, что развернулась у него на глазах, окончательно и бесповоротно положив конец его счастливому и беззаботному детству, навсегда украв у него всех его родных… Они сгорели тогда, а он... Он остался жить, отчаянно мечтая о мщении. Даже Луна и та скрылась тогда с небосклона, устрашившись трагедии. Скрылась, оставив его один на один с пожаром, словно голодный дракон пожирающим его дом. Он помнил: он стоял тогда там. Стоял, смотря сквозь злые слезы на бушующее пламя. Он стоял и видел дракона улетающего в ночь и видел лед, умирающий в пламени… Странный лед, из-за которого пламя казалось бесновалось, разъяряясь еще и еще сильней. И именно тогда он и поклялся, что найдет ответы на все свои вопросы. Он станет пожарным. Станет им дабы тушить все пожары на свете - причину всех его бед. Он станет героем, спасающим жизни. Стает им, ибо не смог спасти тех, кого любил. Это будет его крестом… Его искуплением. Он станет героем. Обязательно станет. Ведь у него была душа, что горела ярче, чем любое пламя на свете, и он поклялся ей… Поклялся, что спасет от пламени весь мир. Спасет и найдет виновных в произошедшем в ту злополучную ночь, а пока… Пока он смотрел на звезды мерцающей эскадрильей нисходящие с небес. Но, как бы странно это не звучало, в глубине своего сердца Гало все же любил огонь, а вот дракона, спалившего тогда всю его мирную жизнь, он воистину ненавидел. Ненавидел и именно поэтому, как ему мнилось все вокруг и замерзало… Возможно, это была всего лишь игра его воображения, а возможно и реальность… Доподлинно он не знал и стопроцентно уверенным быть не мог. Всю свою осознанную жизнь он искал не только средство, или способ отомстить чудищу, но и само чудище, а так же тех, кто натравил оное существо на его дом. Он искал потомков Прометея. Искал, дабы уничтожить… Гало мечтал найти их всех и уничтожить, сполна воздав за все их злодеяния, а то что их вероятней всего было предостаточно, сомнений у него не возникало. Он помнил и то, что тогда его спас, ставший впоследствии губернатором и его опекуном, Крей Форсайт. Гало помнил это, а еще… Еще он помнил и странную тень… Тень ненависти, презрения и еще чего-то дремучего и мерзкого внезапно скользнувшую на краткий миг во внезапно приоткрывшихся пурпурных глаза своего “спасителя” и это заставило его усомниться в правильности произошедшего. Пусть он и делал вид, что всецело ему верит и доверяет, он все же усомнился, инстинктивно почуяв злобу, недосказанность и гниль в каждом деянии губернатора, словно душа Форсайта была полностью развращена злобой. Он усомнился в Крее, усомнился в драконе, усомнился в том, что на самом деле произошло тогда, но… Но тем не менее ненавидеть дракона он тем временем все же не перестал. Зверь все-таки убил его родителей, оставив его - Гало - сиротой и одним одинешенькой в большом и злом городе, а также и еще множество людей помимо него… Он узнал об этом позже, много позже… В тот проклятый день сгорел целый квартал… После трагедии был объявлен месяц траура, но погибших как говорится не воротишь. Именно поэтому он и мечтал о мести. Мечтал, лелея ее в своем сердце, ибо он считал себя обязанным отомстить за всех погибших в ту ночь. Мечтал об этом, почитая себя причастным и виновным ибо жил в отличие от них… Да, он тогда выжил и был и сейчас жив, а они… Они погибли… Он помнил… Он всё это время всё это помнил… И именно потому что он помнил всё это, он и поклялся себе, что станет защитником-пожарным, спасающим людей без корысти и злого умысла, а лишь из-за чистоты своего сердца и по доброте душевной. Он поклялся тогда, смотря на такое же как и сегодня усыпанное метеоритами небо, что когда вырастет то всенепременно станет пожарным и убьет проклятого дракона - причину горя всех оставшихся в ту ночь сиротами, а пока… Пока, сидя на усыпанной щебнем и цветами крыше разрушенного дома, вглядываясь в небосвод, в его небесную фиалково-индиговую гладь, он продолжал улыбаться. Продолжал улыбаться - плача сердцем и отчаянно надеясь на то, что у него всё-таки хватит сил найти и убить дракона, а так же всех тех, кто за ним стоял. « Мама, папа, знайте, я… Я отомщу! Обязательно отомщу за вас! Просто подождите! Уже скоро! Осталось недолго! Я обязательно отомщу! Обязательно! Я ведь уже стал им… Стал пожарным…» - прошептал он в пеструю темноту небес и одинокая слеза упала из его мерцающих непреклонной решимостью ставших стальными глаз. Долетев до земли, она внезапно замерзла, упав на цветок, который невинно произрастал у ног Гало. А когда льдинка упала на него, то несчастный цветок внезапно сгорел, распавшись пеплом во вспышке сине-эфемерного пламени… Над головой Гало пошел снег… Легкие, невесомые снежинки, падая, принялись кружиться снежными вихрями-протуберанцами путаясь во взлохмаченных волосах юноши, а тот в свою очередь, протерев глаза кулаком, вскинул его к небу в молчаливом жесте подтверждения своих слов. И в тот же миг еще одна звезда крылатой кометой упала… Упала, скатившись за горизонт… Упала, словно бы принимая и подтверждая его клятву. Гало откинулся спиной на бетонную стену и закрыл глаза. Идти домой он не хотел. Там было пусто, темно и одиноко. Он хотел побыть здесь еще немного… Он хотел посидеть в темноте еще совсем чуть-чуть, наслаждаясь ночной свежестью и звездопадом его последнего свободного дня в качестве простого обывателя Промеполиса. Ведь потом он будет видеть звезды только через всполохи пожаров, почти что каждый день бушующие в обласканном Прометеем городе. Гало улыбался, а за его спиной, на бетонной стене, морозный иней, искрясь синими всполохами огня, чертил изящные крылья снежно-пламенного дракона… Дракона, что в незапамятные времена носил имя Прометей… Ночь над городом улыбалась. В душе Гало горели наполненные яростью лазурные очи чудовища. Оно тоже улыбалось… Улыбалось, выжидая подходящего момента, а также отчаянно и при этом тщетно ища в всполохах силы, тенях и в вихрях свою прекрасную Психею… Прекрасную богиню, потерянную им еще в начале времен, ведь она была той, кого украл у него Инферно… Он ждал. Звездопад продолжался. Его дети - промары продолжали падать с небе… Продолжали падать, сгорая и воплощаясь в смертных, что как магнит притягивали их в себя, предоставляя им свои души как открытые настежь гостеприимные дома. Владыка бессмертного пламени ждал. Огонь, сражаясь с льдом, продолжал терзать планету, а тем временем в самом сердце города на него из теней взирал черный, как вековечная тьма Инферно… Он взирал, и планета понемногу замерзала, покрываясь ледяным торосами… Пламя промаров неумолимо умирало. Великая битва стихий незаметно для всех живых подходила к своему логическому концу. Планету ждало разрушение, а великие повелители стихий лишь приближали его, все сильней и сильней влияя на токи энергии на планах реальности. А тем временем, в другой част города, держа в руке огонь промара, Психея стояла окутанная искрящимися кольцам пламенных драконов… Королева душ тоже искала… Она искала своего короля, но ночь лишь молча улыбалась ей… Улыбалась милостиво скрывая от алчущих жадных до крови глаз Инферно, что когда-то почти вырвало ее сердце из груди. Девушка смотрела в глаза огненного дракона, а тот плакал… Плакал отчего-то замерзающими слезами, что падая оставляли горелые пятна отнюдь не на земле, а на душе самой вечнобессмертной хозяйки жизни. Промары также знали: близится конец вселенского безумия, конец великого противостояния. Миг, когда Прометей и Психея уйдут оставив мир лишенным пламени только в руках смертных неумолимо близился, приближаясь со скоростью летящего в небесах Апофиса… Все же, что случится после их ухода, будет только на совести самих людей и боги больше не будут вмешиваться. Ведь вмешательство будет равносильно смерти. А самое сильное, чего желают, желали, и всегда будут желать бессмертные - это была вечная жизнь… Жизнь, нескованная ничем, даже оковами любви. И поэтому слезы обращались в лед, сжигая реальность дотла. Психея ждала, ища Прометея. Ждала, понемногу теряя надежду на спасение от изначального кошмара, неукоснительно пожирающего ее разум и душу. Тени над Промеполисом сгущались. Гало смотрел на падающих богов… Улыбка ночи становилась печально-коварной. Ее глаза горели огнем возмездия. Снег, тая, обращался в пламень. Пути духов вот-вот должны были пересечься. Близился рассвет. Светало.*** «Ковали небо и Луна мечты, пылая в небесах. И как Гефест и Афродита любовь мечтала воплотиться, Явив себя сквозь сон земли и бесконечной сказки прах. Сверкая в тьму вошла звезда. С небес на землю вмиг сошла… Обличье враз украв живое и стало всем неясно: что ж такое? Пылает на руке огонь, в глазах блуждают звезды… Все бродят духи по траве, сияют словно звезды И ждут, теряясь в тишине, вдруг приключится чудо? И страсть волшебная придет свое отыщет блюдо…. Искала древнего царя принцесса доброй сказки, Но ночь жестокая была… Ломала без подсказки… Все приукрасы в мирный час, вдруг обратились дымом… Расцвел магический костер сжигая землю мифом. Искал Психею Прометей в глаза глядяся людям, Но видел только он там тень - даруемую чудом… Там ад пылал одетый в сталь и в ночь сердец забытых. Рыдало сердце каждый раз, когда они в его глаза глядели. Он знал: его огонь погас. Они души лишились… Он продолжал ее искать. Он не сдаваясь верил… А мир смеялся словно барс и падал дождь из крови. Горел потерянный им рай… Горел, одевшись скорбью… У грани зеркала ночи, по стороны, как миражи, они стояли в паре… В свои глядя глаза из тьмы не видя и не зная, они стояли в тьме ночи надежду воспевая. Их разделяла только ночь и зеркало судьбы, а пламя падало дождем. Горели звезды-сны», - тихо плакала ночь.