*Звездопад 2* ***
Пламя…. Блуждая, оно скользило по коже. Скользило по ней: ластясь и ласкаясь, словно котенок или щенок. Лио поморщилась. Ее промар нервничал. Он трепетал, вслушиваясь в колебание эфира. Девушка помрачнела. Ей не нравилось то, что происходило с ее любимым и при этом ненавистным городом. Она взглянула в окно и поежилась. Лио буквально кожей чувствовала разлитый в воздухе лед смерти. Ее телохранители - воплощения пса Кербера - Мейс и Гуэйра стояли у нее за плечами черными тенями. Их огненные глаза тлели во мраке как угли в жерле вулкана. Они оба молчали, а на их обсидиановой броне, стилизованной под панцирь драконов, веселыми искрами кружили промары. Напряжение нарастало. Лио сжала руки в кулаки. Свет в ее волосах разгорелся сильнее, а плач умирающих в небесах огоньков стал явственней и словно бы нож резанул по сердцу. Она была в отчаянии или буквально была близка к нему. Природа злилась. На горизонте искрились молнии… снежные молнии. Где-то примерно в двухстах километрах от города свирепствовала снежная пурга. Свирепствовала настоящая, вызванная древней магией буря. Она бушевала, пожирая все новые и новые пространства. В конечном итоге это грозило перерасти в настоящую катастрофу. « Проклятье! Так больше не может продолжаться! Это нужно остановить любой ценой! Инферно сошел с ума! Он почт заморозил сердце планеты! Смертные пока не заметили этого и врядли вообще поймут когда-нибудь, что происходит, и что собственно их убило! Это если они вообще поймут, они ведь дальше своего носа не видят, не то что мы! Мы ведь все-таки видели Зарю Мироздания и зрим в корень, а не на поверхность!» - произнесла Лио, мысленно зарычав от злости. « Нужно остановить Инферно и Крея иначе… Иначе будет поздно и некого и нечего спасать!» - добавила девушка еще миг спустя словно окончательно придя к некоему консенсусу и что-то для себя решив. В тот же миг ментоловый свет прохладным маревом разлился вокруг ее точеной фигурки, контрастируя с неоновой волной ее ниспадающих до пояса, легких, как паутинки волос. Ее внутренняя сила стала зримой. Спящий до срока в ее душе дракон отрыл глаза и злобно оскалился. Ярость древних небожителей только крепчала. « Леди… Босс! Не беспокойтесь! Ради вас мы сделаем все, что угодно! Мы уничтожим их, дайте только срок! Они оба пожалеют, что вообще родились на свет!» - почти, что в унисон произнесли воплощения дьявольского пса, ударив себя в грудь бронированными кулаками. Поклонившись своей госпоже, они сделали шаг в ночь, клубящуюся за стоящим между ними сотканным из всполохов силы троном. Лио не ответила и даже не повернулась к ним чтобы одарить взглядом своих пурпурно-закатных глаз, в которых словно в кунице Гефеста ярилось самое настоящее живое пламя. Ее промар вновь слился с ее телом, а затем она внезапно вскрикнув, схватилась за виски и осела на пол. Перед глазам внезапно вновь предстал кошмар из ее прошлого… Тот самый безумный день восемнадцати летней давности, когда Крей Форсайт решил опробовать свою внезапно в разы возросшую мощь и выпустил “своего” дракона “полетать”… О, она помнила… Помнила всё… Помнила, как Крей сжег целый квартал и как он потом наслаждался своими превосходством и господством буквально купаясь в лучах славы. Кажется тогда он спас кого-то… Да, верно… Одного единственного ребенка… Спас его, дабы потешить свои самолюбие, тщеславие и гордыню… Он сделал это дабы польстить самому себе. Совершил этот презрительно-лицемерный акт милости, милосердия и сострадания к страждущим, чтобы возвыситься еще сильней заслужив их почет и уважение… «Чертов лицемер! Мразь! Нелюдь!» - прошипела одними губами истинная королева пламенных драконов, когда вспомнила как именно Форсайт подставил ее и ее народ выставив Инферно виновником всех бед… А когда она это вспомнила, то неоновые искры еще сильнее вспыхнули в ее пионовых глазах, закружившись там истинными смерчами, а после… После и во все с новой силой завились, зазмеились вокруг нее. Они завертелись вокруг ее фигуры, буквально окутывая малиново-зелеными всполохами с ног до головы и в прямом смысле слова, словно бы одевая ее в платье из весны и вечного огня. Теперь, яростно искрясь северным сияньем, за ее хрупкими плечами парили неоново-пурпурные крылья древнего божества, окончательно дополняющие своим величием ее сказочный образ… Образ богини вселенского гнева. А тем временем, из все не отпускающего ее разум видения, прямиком ей в душу, смотрел маленький мальчик с непримиримыми васильковым глазам, залитыми багровой искрой восходящей зари. Он смотрел на нее. Смотрел, гордо вскинув подбородок. Смотрел и звал по имени... Звал, умоляя вернуться к нему, а после… После он внезапно превратился во взрослого, чья голова оказалась увенчана льдисто-огненной короной сотканной из синего пламени и совершенно прозрачного льда… Она вздрогнула, узнавая и вспоминая его… « Психея!.. Моя Психея! Наконец-то я нашел тебя! Ну же, приди ко мне моя драгоценная любовь, моя бессмертная возлюбленная, моя Психея!.. Это ведь я! Я - твой солнцеликий Прометей! Я жду тебя во дворце тех, кто усмиряет пламя! Приди же ко мне душа моя! Сделай нас вновь воистину счастливыми! Я буду вечно ждать тебя!» - произнес он, шокируя Лио своими страстными и пылкими словами. Она смущенно покраснела, и видение развеялось, оставив ее наедине с ее мыслями. Кровь все еще приливала к щекам, а дыхание был сбито. Ей казалось, что она не прозрела время, а только что пробежала стометровку. Ее сердце как вспугнутая птица с завидной силой билось в ловушке ее груди, так и норовя выпорхнуть прочь, устремившись в след за ускользнувшим образом ее некогда возлюбленного. Она улыбнулась. Ее муж, ее потерянный Прометей, наконец-то нашел ее и вернулся к ней. Дело было за малым - найти дворец усмиряющих пламя… « Леди! Босс! Что с вами, госпожа?! Вы… Вы в порядке?» - вновь почти синхронно воскликнули Мейс и Гуэйра подойдя к своей королеве и наклоняясь к ней чтобы помочь подняться с пола. Магия временно покинула ее. « А?.. Д-да… Я… Я в норме! Жить буду! Просто… Просто Крей опять развлекается! Сволочь! Применил против меня какое-то мерзостное психотропное оружие и явно тащится от этого! Наверняка сейчас смеется сидя в своем офисе! Мразь, не прощу! Никогда не прощу! Губитель миров!» - зло произнесла Лио, вставая и отчаянно пытаясь понять, а реален ли был ее возлюбленный или все-таки это была мерзейшая подлость, провернутая в ее отношении Креем. Она пребывала в растрепанных чувствах и была попросту в совершеннейшем бешенстве. Она знала: Крей обожает играть на чувствах людей, а в особенности на ее чувствах. Ей даже начало казаться, что он поставил перед собой цель: извести не только ее саму - Лио Фотия, но и весь ее род, хоть сам-то в некоем роде, то же был частью древнего народ, к коему относилась и она. Он на пару с ней, Мейсом, Гуэйрой, Прометеем и многими другими был проклятым беженцем, сбежавшим с гибнущего Олимпа, в час его грандиозного падения на Заре Времен… Он тоже был брошен во времени, став причиной их общего падения. На своих ошибках он не учился, продолжая убивать остатки некогда великого мира. Сейчас же он убивал то, что сталось смертным от величайшего из даров Прометея. Он убивал в людях остатки их человечности… Отерев выступившую из носа кровь Лио шатаясь, поднялась с пола. А затем зашипела. Кровь была не только в носу, но и явно текла из глаз и ушей. Инфразвук, порожденный нейронной пушкой, явно качественно сделал свою грязную работу… Она полностью приняла на себя весь инфразвуковой выстрел метаволнового оружия. « Босс?! Вы… Вы уверены, что вы действительно в порядке? У вас кровь!» - спросил с явным беспокойством в голосе Мейс, положив руку на плечо своей прекрасно, но от того не мене хрупкой королеве. « Брось, не заморачивайся есть вещи поважнее, чем мое состояние! Я в норме! Через минуту буду в порядке окончательно! Промары тоже знают свое дело!» - чуть хрипловато произнесла Лио, отмахнувшись от, чрезмерной по ее мнению, заботы генерала. « Ладно, парни! Идёмте, донесем правду хоть до кого-нибудь в этом царстве тьмы и мрака! Кажется, нас ждут во дворце убивающих или усмиряющих пламя! Судя по всему нам нужно в пожарный департамент! Возможно это ловушка, но проверить все же стоит с нас не убудет! Мы рождены для риска! Ведь кто не рискует, тот не пьет шампанское! Риск, как известно, у нас в крови! Что ж по коням, то есть по байка! Все никак не привыкну, что в этой эпохе есть такие чудесные вещи!» - смеясь, произнесла Лио, памятуя свою запряженную, черными адскими конями, живу карету и, оглянувшись, прищурилась. Бессмертный взгляд вечно предвидящего все на свете Инферно немилосердо вперился ей в спину, тщась прожечь в ее ментально броне дырку размером с Марианскую впадину, но безрезультатно. Сила воли Психеи-Лио была как всегда на высоте и нерушима как горы Кавказа, в которых был когда-то заключен ее потерянный в веках возлюбленный. Отмахнувшись от навязчивого давления, как от назойливой мухи он вышла вон из комнаты. Ее спутник последовали за ней, не рискнув оставлять свою госпожу одну. Все же они слишком сильно любили е и были преданы, как и следовало ожидать от Кербера, чьей инкарнацией они по своей природе и были. Мгновение и их облекали тьма и пламя. Еще один долгий, как вечность миг и три сотканные из живого огня и теней молнии, в клубах дыма, искр и пара, стрелами помчались по обезлюдившей ввиду ночного времени автостраде. Улица древнего Промеполиса благодаря их проезду буквально уподобилась своеобразному шествию Хьякко Яко - параду сотни демонов - так величественно и устрашающе они выглядели со стороны, вызывая в сердцах немногочисленных свидетелей их демарша истинный трепет и благоговение перед сокрытыми силами мира. Они летели вперед, отчаянно стремясь свой судьбе навстречу, а дракон по имени Инферно продолжал улыбаться. Его душил безумный злобный смех. Он знал: они все обречены. Их мир сгорел, будущее было затянуто непроницаемым мраком великого тысячелетнего пожара… Психея в сердце Лио плакала. Ей было страшно. Ее детей не было рядом, а тихие слова творений супруга не приносили облегчения. Она видела: воронка крушения миров неумолимо раскручивается, а из нее все явственней и явственней смотрела неизбежность. Все стремилось к одному, неизбежно сводясь в пресловутую точку сингулярности. Вселенная должна была переродиться, положив начало новой жизни, ибо прошлое ушло безвозвратно. Остановить гибель реальности по-настоящему было нельзя. Схлопывание временного континуума и всех реальностей было неизбежным. Но богиня знала: те, в ком она сейчас пребывала, должны были узнать об этом лишь в самом последнем из миров. Они должны были узнать об этом лишь после всего, вспомнив все свои жизни, что уже прожили лишь там - у озера забвенья, осознав себя воистину бессмертными… Кронос слишком хорошо умел хранить секреты и прятать воспоминания среди волн бесконечной реки жизни. Она знала он самый жестокий из них, но при этом и самый добросердечный. Она не винила его - знала так и вправду будет лучше. Он не бессердечен, просто слишком мудр, а мудрость это и есть самая глубокая печаль на свете… Она плакала. Слишком многое должно было быть разрушено. Свет надежды мерцающей бабочкой маячил на периферии ее разума, но его она все еще не видела. Но надежда все же явилась к ней… Явилась, чтобы облегчить страдания и подарить шанс на столь необходимое их общим сердцам счастье. Явилась, развеяв тьму, и она перестала плакать. Ночь над миром сгущалась. Огни промаров гибли один за другим. Крей пил жизнь из людей как Бахус вино. Близился конец света. Близилось рождение новой вселенной. Прометей ждал свою душу.*** « Страсть как пламя, как огонь, вьется музыкой времен! Все уста твердят одно: ну же, мне верни его! То, что сгинуло однажды, ставши былью, ставши сном! Умоляю, Мирозданье, мне верни мой дом! Сделай тем, кем быть я должен, небо отомкни! И верни из зазеркалья чувства и мечты! Я вернусь! Я обещаю! Только… Поищу… На границе отражений… пеструю мечту!.. Страсть… Она пылает ярко… будоражит кровь, А в моей душе сияет первых дней любовь… Знаю, время быстротечно - шепчут небеса… Как драконы наваждений в небе облака… Я иду… Бушует пламя… Миражи как сны. И горит… Горит мерцая, что-то… впереди… Я бегу… Дороги блещут… рвутся все ко мне… Верю, отыщу я сердце, отдал что звезде… А пока что, там, в пучине, полной тишины Как планета отчужденья буду я блуждать во тьме… Как у джинна вопрошая в вечности ответ, Буду я искать причину горести и бед… Что ж ты медлишь, Мирозданье? От чего молчишь? Неужели ты секреты вечно все хранишь? Я прошу, верни мне пламя! Душу мне верни! И тогда счастливым стану, вспомнив счастья дни! Страсть… Она сильней пылает… Бьется сердце в унисон… На моей руке пылает проклятых огонь… Это счастье, нега сердца, чистый свет души… Только слезы льются прежде, чем приходят сны… Я стою, глядят глаза сквозь вечер… Всюду зеркала… И осколки… сновидений… Падают в вчера… Вижу, вьется ветер шалый, все срывает суть. Я теперь немножко жалок… только, все же, чуть… Я стою, течет река мгновений, а по ней бегут сквозь ночь круги… Мирозданье! Подари прощенье и за все, пожалуйста… прости! Знаю, грешен… за спиною тьма!.. Только… Все же это пламя сновидений жизнь не раз спасло от смертного огня… Все стою… Ищу я взглядом лица… Только тени бродят по канве… Вижу… Падает столица и осколки - острова во тьме… Мир уже рассыпался отчасти… Разлетелся черной пеленой… Мой огонь ко мне вернулся снова и сказал, смеясь мне, что живой… Я стоял их вспоминая лица… Умолял вернуть себе судьбу, Но вселенная молчала безразлично, звезды обращая в пустоту. Я смотрел и видел лишь пустыню, тьму горящую, как холод пустоты… Я стоял и падали мгновенье, время обращая в блеск волны. И внезапно… Слышу дуновенье… Руки сильные я чувствую твои… Ты стоишь… Склонился очень низко. Голова ложится на плечо… Чувствую огонь твоей улыбки… Улыбаюсь звездами в ответ. Слышу шепот, словно жаркое касанье, как огонь касаешься меня. И смеется грешно Мирозданье, улыбаясь в пламени костра. И теперь я точно понимаю: все ж моя исполнилась судьба… Ты же шепчешь, рук не размыкая: знай, с тобой теперь навек моя душа! Шепчешь ветром страсти, опаляя, и сжигаешь пламенем - не льдом! Ты от горя мира защищаешь и стоишь пред солнцем - каменной стеной! Я слова твои почти не слышу, только понимаю сердцем все… Что ушло в былое не вернется, но теперь… Теперь все точно будет хорошо!» - казалось, пел голос на том конце вселенной, отчаянно ища свободы от забвенья. Ведь даже вечности нет места в пустоте.