— Собирайся, трансгрессируем в Советский Союз, — небрежно произнёс Геллерт, наблюдая за моим обескураженным видом:
— Камень тебе выбирать будем.
Конечно, вашу покорную слугу не собирались уведомлять о том, что из себя этот самый камень представляет и для чего он, собственно нужен. Собраться мне тоже, по факту не дали, пропустив мимо ушей свою же реплику, а потому уже через минуту я стояла в чу́дном месте с практически нулевой видимостью, пытаясь захватить ртом побольше морозного воздуха. Прежде чем оглядеться по сторонам, я прокрутила в голове события минутной давности, от которых меня сейчас порядком мутило. Трансгрессия — это пытка похлеще чтения мыслей. По крайней мере для меня, с недоразвитым вестибулярным аппаратом. Нет, перемещаясь в пространстве вы не испытываете никакой боли, разве что после неё, голова всё время норовит отъехать в сторону, ноги предательски подкашиваются, а в животе спешит напомнить о себе завтрак.
Если честно, раньше мне нередко хотелось приобрести способность перемещаться в различные места, не покидая насиженного места. А особенно часто такое желание возникало перед первыми парами, начинавшимися чуть ли не засветло. Но вот, что из себя представляют такие «телепортации» моя персона до сего момента не понимала. А зря. Стоило только Гриндевальду схватить меня за руку, как я попала в самый настоящий Диснейленд. В том смысле, что оказалась на самом экстремальном аттракционе из всех вообразимых — американских горках без рельс, вагонеток и… Боги! Без ремней безопасности! Меня просто на невообразимой скорости несло, крутило и выворачивало прямо в воздушном пространстве.
Место, в котором мы с Геллертом в итоге оказались, встретило нас сильным ветром со снегом, летящим прямо в лицо и неприятно режущим глаза. Вокруг вплотную друг к другу стояли могущественные ели, которые должны были хотя бы частично закрывать пространство от холодных порывов. На деле, со своей обязанностью растения-великаны справлялись посредственно.
Геллерт, между тем, будто и не переносил сумасшедшего путешествия. Он быстро оправился, если, конечно, вообще нуждался в отдыхе после трансгрессии. Незамедлительно подняв над нашими головами плотный магический купол, волшебник велел следовать за ним, игнорируя моё состояние, которое оставляло желать лучшего. Так мы прошествовали ещё метров пять, пока не остановились напротив хрупкого белого деревца, выделяющегося на фоне исполинских соседей. Поверите ли вы мне, или нет, но передо мной оказалась самая настоящая берёзка. Красавица русских лесов, что примечательно, не была запорошена снегом и не нагибалась от каждого мощного ледяного потока, будто была изящной иллюзией.
В это время, мой невольный спутник (именно «невольный», потому как меня никто не спрашивал хочу ли я отправиться в путешествие вместе с ним), подошёл к контрастному растению и надавил палочкой на один из рубцов, которыми была покрыта кора. Этой детали я на первых порах даже не заметила.
В тот же миг, огромные ели превратились в аккуратные клёны, лиственницы и ясени, а ещё обзавелись пышной светло-зелёной кроной. Снежные ковры сменились на аккуратно подстриженную траву, а на месте, где стояла берёзка, как из-под земли вырос огромный терем из светлого дерева. А оттуда, в свою очередь, послышались радостные голоса.
— Ну-ка, что за добрый молодец к нам пришёл? — торжественно то ли спросил, то ли известил первый на русском языке.
— Ну-ка, что за девица красная? — добавил второй.
Из красочного домишки высунулись две абсолютно идентичные рыжевато-золотистые головы с круглым смеющимся лицом, усыпанном веснушками. Однако, едва завидев Геллерта, их настроение переменилось. Теперь юноши выглядели взволнованными и, отчасти, напуганными:
— Герр Гриндевальд,
вир франгем зю унзурем хаус*, — на кривом немецком выговорил один из незнакомцев, на что другой ему вторил:
—
Брот унд зальц*, герр Гриндевальд! — с этими словами, молодец отвесил низкий поклон и отворил массивную дверь, ведущую в дом. Альбинос почтительно кивнул, явно оценив гостеприимный жест и едва слышно произнёс:
— Лингва транслетио!
Сие заклинание мне было неизвестно, но по схожести слов я быстро смекнула что к чему: магическое словосочетание явно было нацелено на перевод всего сказанного волшебником.
— Господа Ларцовы, не знаете ли вы когда вернётся мастер? — вежливо поинтересовался Геллерт, вызвав у меня неподдельный восторг. Чёрт возьми, далеко не каждый человек удостоен чести услышать русскую речь из уст самого Тёмного Властелина. Всё более и более очеловечиваемый мною Гриндевальд говорил без акцента. И несмотря на то, что чистота и правильность произношения являлись трудами языковых чар, лицо моё сияло ярче солнышка июльского.
— Никак нет, господин Гриндевальд. Может вернуться с минуты на минуту, а может чрез вечёр али два, — ответили близнецы, открыто используя славянизмы:
— Негоже с дороги на чаи не пригласить! Располагайтесь, гости дорогие!
Я заходила в дом медленно и несмело, так, что со стороны можно было подумать, будто я ожидаю подлянки или ловушки. Но ничего подозрительного в убранстве терема не оказалось. Его интерьер напоминал обычную сказочную избушку: с резными палатями, огромной белой печью и массивным дубовым столом, на котором важно восседал пузатый золотой самовар.
— Ох, красна-девица, забыли мы представиться, — неожиданно окликнул меня один из рыжиков:
— Иван.
— А я Ивар, — добавил второй, заставив меня не на шутку удивиться странности своего имени:
— А Вас как звать? — не успела я открыть рот, как близнец остановил его и переспросил:
—
Ви хайзен зи?*
— Ангелина. Лина. Русскоговорящая, не надо так что, — покачала головой:
— Да и не говори я на этом языке, Геллерт ведь переводческие чары на нас наложил.
— Не на «нас», а на «себя» — услышала я голос самого мага в стороне:
— Хотел удостоверится действительно ли Вы та, за кого себя выдаёте, — ну, ладно. Чтобы начать доверять девушке, взявшейся из неоткуда и говорящей всякую хрень про будущее действительно нужно время. И собственно, проверка выдаваемой ею информации допустима. С моей точки зрения.
— А зачем, если не секрет, вы сюда пожаловали, господа? — услышала я третий незнакомый голос за сутки:
— Геллерт, я жду цель вашего визита.
Твоего визита, — мужчина лет сорока с длинными золотисто-каштановыми волосами одарил волшебника не самым любезным взглядом и продолжил:
— Я же сказал, что не нашёл нужного артефакта на известных мне рынках. Убирайтесь отсюда.
— Левша, а ты, я вижу совсем в людей веру потерял, — усмехнулся Гриндевальд, пока я пыталась переварить сказанное им имя. Или фамилию. «Левша»? Это тот самый умелец из приданий Лескова? На того, с которого писали образ, он похож не был: широкоплеч, весь в дорогих одеяниях, да и чрезмерно властен для кроткого туповатого мастера. Нет, наверное, не он. А волшебник, между тем, продолжил:
— Но, право, мне нужна твоя услуга. Сможешь этому недоразумению, — он слегка отклонил голову в мою сторону:
— Смастерить подходящий перстень?
— Я что вам, на стеклянную палату похож?! * — поначалу возмутился названный «Левша», но потом смягчился:
— Ладно уж. Сыновья, давайте, принимайтесь за работу.
***
Сыновьями Левши как раз-таки и оказались Ивар и Иван. Сначала им хорошенько досталось за то, что они без отцова ведома нас с Геллертом в терем впустили, но потом — за работой, обиды быстро забылись. Перво-наперво, семейство отворило печь и начало вытворять что-то необъяснимое с неаккуратным куском серебра, после чего нацепили его на мой указательный палец. Металл, был только после плавки, а потому на месте, куда примеряли основу, остался ожог. Ну, и мне больновато было. Так, что на весь теремок трёхэтажным матом мастеров послала.
Потом трое ещё какое-то время проводили неведомые мне манипуляции над узкой дугой. Перед тем, как приниматься за работу, умельцы объяснили, что камень, про который сказал волшебник в самом начале путешествия — это сердце кольца, пропитанное волшебной энергией. Но не менее важна работа над шинкой* артефакта — проводником между, непосредственно, волшебником и той самой магией. Геллерт не наблюдал за ними даже на долю секунды и лишь незадолго до начала процесса выбора главной составляющей таинственно произнёс:
— Думаю, вам подойдёт лунный камень.
— И с чего такая уверенность? — поинтересовалась я.
— Он выбирает в спутники самых невозможных людей, — я на это лишь беззвучно хмыкнула. Увидь меня Гриндевальд месяц или, хотя бы, неделю назад и был бы обо мне иного мнения.
Когда же момент истины наступил, Левша достал из-за печи ящичек с разными породами камней и потребовал провести по каждому рукой. Я повиновалась и, когда каждый камень побывал под моей ладонью, несколько из них засветилось.
— Посмотрим-посмотрим, — протянул мастер:
— Вам досталась весьма необычная комбинация. Я бы даже сказал, противоречащая самой себе.
— Ого-го! — воскликнул Ивар:
— Это же оникс! Подумать только, а выглядишь совсем не высокомерно. — посмотрев на моё непонимающее лицо, юноша объяснил:
— Этот камень покровительствует, в основном, тёмным волшебникам. Он поддерживает лицемерие своих хозяев, приводя их к успеху всеми возможными способами. — мда. Я до того, как очутилась здесь: два-ноль. По краней мере, именно такой успешной и фантомно-счастливой, меня всегда желали видеть родители. Даже вспоминать противно, хотя было это всего-ничего назад.
— А второй какой? — взволнованно поинтересовалась ваша покорная слуга.
— Аметрин, — задумчиво протянул Иван:
— Камень невероятно храбрых людей. Желанен для многих магов, но выбирает лишь самых достойных, — он взглянул на меня с уважением, которого я явно не заслуживала. Нет, я не тот человек, что нужен подобному камешку, как бы ни тяжело было признавать сей факт.
— Нет, не подойдёт, — опередил меня Левша:
— Ты действительно стремишься к подобным качествам, но ещё не готова. Не в обиду.
Он извлёк третий светящийся камень и продемонстрировал его мне:
— Вот это — адуляр. Камень верный: согласится с любым твоим решением. Он выбирает людей на распутье: сложных и, вместе с этим, интересных. Наверняка связь уловлена, — с необыкновенной проницательностью сказал мастер:
— Оникс выбрал тебя в прошлом. Аметрин — в будущем. А этот готов принять тебя сейчас.
Вдохновлённая его словами, я приняла верное, как оказалось много лет спустя, решение.
***
Мы вышли из терема затемно. Я — с широкой улыбкой, слегка потирая место ожога, где теперь находился мой личный перстень. Геллерт — с непроницаемым выражением лица. И всё же, перед тем, как трансгрессировать, волшебник повернулся ко мне и произнёс:
— И всё-таки, я был прав.
— Чего? — я остановилась, мгновенно меняя выражение лица с улыбчиво-счастливого на задумчиво-непонимающее.
— Тебя выбрал адуляр…, — протянул он, нежданно-негаданно, начав обращаться ко мне на «ты»*:
— А это — научное название лунного камня, — наверное, мне привиделось, но в памяти до сих пор всплывает его насмешливая улыбка.
Словарик
*1 (нем.) Добро пожаловать к нам в дом!
*2 (нем.) Хлеб, да соль!
*3 Стеклянная палата — место производства волшебных перстней в России (см. Колдовстворец Вики)
*4 Шинка — часть кольца, которой оно крепится за палец (обручок)
*5 В английском, как известно и «вы», и «ты» звучит одинаково — «you». Но пока Геллерт разговаривает на русском, пусть и с помощью заклинания, Автор может позволить себе такую ООС-ную шалость :3
