Что-то ещё

Дни сменяли друг друга, дома ничего не менялось. Хаширама был вечно занят, но всё же пытался уделить мне внимание. Тобирама же с надменным выражением лица делал все возможное, дабы избегать меня. Сказать, что мне обидно — ничего не сказать. Мне хотелось выть от досады, тоски по брату. Да, с ним сложно, но он оказался моей поддержкой и опорой. У меня всегда были проблемы с членами семьи. Хоть я и не должна сравнивать свою прошлую жизнь с нынешней, сходство налицо. Там с детства не получалось ладить с бабушкой. Сколько себя помню, все заканчивалось скандалами, затем упреки и обвинения. Хотя едва ли я была единственной виновной. Сейчас все несколько иначе, мы живем в иных условиях, а Тобирама, конечно пусть и со скверным характером, но все же добрый и любящий. Бедный Хаширама, он все никак не мог нас помирить, сколько б ни старался. И нет, я бы все отдала, лишь бы помириться с братом, но если честно, мне было очень страшно. Все потому что я, черт возьми, гордая. Мне страшно подойти и попросить прощения, а потом получить отказ, потому я даже не пытаюсь. О да, я трусиха, жуткая. Мерзко ли мне от себя? Несомненно. К сожалению, у меня не такой прекрасный характер, как у Хаширамы. Сколько бы я не мечтала быть на него похожей, по сути я вылитый Тобирама с малыми изменениями (отсутствием учихофобии). Убегать от проблемы смысла нет, хоть и хочется убежать подальше в лес, куда-то в объятия Изуны, но сейчас не время. Можно пойти потренироваться… И опять Изуна, с Тобирамой-то уже не вариант. Значит надо идти на реку. В наших местах не холодно, потому осень не столь ярка и красива, как в более северных районах. Но все же некая желтизна приглядывается на деревьях, прячась от глаз в густой зелени. Я люблю осень, считаю ее самым прекрасным временем года. Буйство красок, шелест под ногами, косые ливни за окном — все это делает осень столь привлекательной. Возможность надеть мягкий шерстяной свитер и закутаться в любимое пальто. Садясь на траву, я ожидала прибытия Изуны. Каждый раз я задумываюсь над тем, как же все удачно сложилось. Шанс того, что мы с ним встретимся был очень мал, а про хорошие отношения и вовсе мечтать не приходилось. А что теперь? Теперь я жду его прихода, жажду его объятий, душа тоскует без него; он — мой покой и моя радость. За спиной послышался шелест, а затем чьи-то руки легли мне на плечи. Повернув голову, взглянув на пальцы, я поняла, что это не Изуна. Руки были больше, пальцы несколько длиннее, хотя я могла с уверенностью сказать, что руки эти были необычайно красивы. От стоящего за спиной человека повеяло зелёным чаем, похожего на тот, что так любит Хаширама. С каждым мгновением любопытство все больше разгоралось и вскоре было готово поглотить меня. Однако в момент наисильнейшего напряжения я услышала такой родной голос. — Нии-сан, ты что здесь делаешь? — и тут-то меня пробрало. Я медленно подняла голову и увидела над собой возвышающуюся фигуру Мадары Учиха. Пытливый взгляд будущего главы клана просто пробирал до дрожи в коленях, но я стояла, гордо взирая на него (и все же гордость — моя неотъемлемая черта). — Интересно стало, куда ты так спешишь каждый раз, откровенно говоря вы не блестнули оригинальностью, хотя оттого удивили еще больше. Учиха и Сенджу, решили повторить ошибку старших? — И почему же ошибку? Вы разве жалеете о том, что в вашей жизни был и есть такой человек? — спросила я с всепоглощающим энтузиазмом. Мадара смотрел на меня несколько секунд изучающе, а после расхохотался, как дитё малое. — Занятные вы, Сенджу, только белобрысый - зануда тот еще. А так, вполне милые, — именно этот эпитет меня просто уничтожил. Слышать то, как Мадара Учиха называет кого-то милым выше моих возможностей. — Тебя ж Майл зовут, верно? — Абсолютно, — ответила я уверенно. — Что ж Майл, Изуна, я вас, пожалуйте, оставлю, а сам пойду. Приятно было познакомиться, увидимся, — он сверкнул белоснежной улыбкой и скрылся. — У нас обоих ненормальные старшие братья, верно? — спросила я, улыбаясь и глядя вслед убежавшему войну. — За то мы их и любим, не всем же быть как Тобирама, снобами, — сказал Изуна, а затем и вовсе скорчил серьезное лицо, изображающее нечто похожее на суровость и изрёк: — Ненавижу Учих, надо их истребить, они сеют лишь зло, не умеют любить, — надолго его не хватило, после этой речи он звонко расхохотался, чем вновь заставил меня улыбаться. — Знаешь, я счастлива, что даже в моменты ссор с семьей, я всегда могу прийти к тебе и получить порцию веселья и счастья. Я очень тебе за это благодарна. — Ну так а на что еще людям друзья, — сказал Изуна, искренне улыбаясь. Как же меня поражает красота его улыбки, он словно расцветает, его аристократичное лицо приобретает иные краски. В ту же секунду я подлетела к нему и оказалась в теплых объятиях человека, ставшего родным, самым близким и дорогим. Именно это позволяло мне чувствовать себя живой и придавало все больше уверенности в том, что я должна сделать все возможное, чтобы примирить кланы, не жертвуя Изуной. И я это сделаю, чего бы мне это не стоило.