«Help me, get my feet back on the ground, Won't you please, please help me. And now my life has changed in oh so many ways, My independence seems to vanish in the haze. But every now and then I feel so insecure, I know that I just need you like I've never done before.»
The Beatles.
— О чем еще, Пого, ты нам не рассказывал? — Голос Лютера слегка дрожал от переполняющих его эмоций, сам громила сжимал и разжимал кулаки, взглядом ища стену, которую было не жалко продырявить. Подумать только, как много лжи может быть в одной семье. Шимпанзе приоткрыл рот, но замер, будто то, что он собирался сейчас сказать, имело невероятно большие размеры, от чего застряло у него в горле. Номер Пять, все это время сидевший за столом в голубоватой пижаме, внимательно следил за Пого, как будто пытался забраться ему в голову и, не дожидаясь, пока тот все же решится произнести хоть что-то, выведать все тайны, которые верный друг отца хранил на протяжении стольких лет. А в том, что их немало, бывший киллер был даже больше, чем просто уверен. Какой отвратительный день. В прочем, эта мысль не покидала Пятого еще с самого утра. Поправка. Еще с самого утра две тысячи четвертого года, когда он возомнил себя великим путешественником во времени и пространстве, в результате чего последующие переходный возраст, молодость, взросление и, наконец, старость провел в Апокалипсисе. От набежавших воспоминаний он передернул плечами. В этот раз причиной скверного настроения являлось известие об истиной причине смерти их своенравного отца, а так же не в меру разбушевавшаяся погода за окном. Небо будто на кого-то рассердилось. Свинцовые тучи растянулись по всему небесному холсту, опуская на город тяжелую, почти ощутимую тьму, проникающую в дома сквозь окна, минуя несерьезную защиту в виде всевозможных штор. Только редкие вспышки молний разбавляли гнетущий мрак, словно в минорном этюде внезапно начинала звучать неуместная мажорная гамма. Пустившийся еще час назад ливень все никак не мог успокоиться, он будто возмущался собственным опозданием к летней засухе, которая уже давно сменилась осенней меланхоличной зябкостью. Острые стрелы дождя яростно стучали в окна, без перебоя сообщая всем о вернувшейся влаге. О вернувшейся жизни. В весьма пасмурном расположении духа Пятый отрешенно следил, как сидевшая напротив него Эллисон нервно ежилась, обхватив себя руками в попытке согреться в натопленном помещении. Наматывающий до этого круги по комнате Клаус стащил с поясницы не пойми откуда взявшийся у него широкий шерстяной платок грязно-фиолетового цвета и с неловкой заботой опустил его на плечи сестре. Номер Три тут же ответила брату искренней улыбкой, наполненной такой благодарностью, будто тот вытащил ее из пропасти самых мрачных мыслей. Вероятно, так оно и было. — Твое молчание, Пого, утомило еще сильнее, чем вранье отца. Я ухожу, — Лютер обвел взглядом присутствующих, на мгновение задерживаясь на двух тревожных глазах цветом горячего шоколада зимней ночью, — переночую где-нибудь в другом месте, где на меня не будет давить весь этот груз тайн, которые так и лезут из всех углов. — Ну куда ты пойдешь? — Вскакивая с места, взволнованно произнесла Эллисон. — Лютер, нам всем лучше пока держаться вместе.. — С меня хватит всего этого безумия. — Бросил он через плечо. Стремительно направляясь к выходу, Первый пару раз в угрожающей решительности бросал взгляд на столешницу, но видимо бог был сегодня на стороне кухонной утвари, так как громила все же не стал выплескивать все свое разочарование и боль через кулаки. Либо усталость, накопившаяся за несколько бессонных ночей, либо банальное нежелание реагировать на истерику своего брата-крепыша послужили причиной молчаливого невмешательства Пятого в трагичное отступление Лютера. Однако внезапная яркая вспышка молнии и в след ей оглушающий раскат грома заставили всех встряхнуться, а космобоя - замереть в дверном проеме. Наблюдая за тем, как ливень за окном с каждой секундой лишь усиливался, Пятый словил себя на нелепой мысли. Он точно бы сейчас не удивился, получив известие о том, что их дорогой отец, договорившись с кем-то из небесной канцелярии, посылал им через непогоду свое исключительное недовольство отсутствием у них какой-либо догадливости. Что ж, это было вполне в духе Монокля. Вспомнив методы "договора" его отца, бывший киллер невольно представил растерянное пухленькое лицо ангела, отвечающего за смену погоды, чьи глаза, полные ужаса метались то к самодовольному лицу мистера Харгривза, то к невесть откуда взявшемуся компромату на его крылатое безупречие*. Но эта мелькнувшая мысль была нелепа равно настолько, насколько и невозможна. И даже вовсе не потому, что пребывание Реджинальда Харгривза на небесах походило больше на какую-то постиронию, а потому, что ни во что подобное Пятый попросту не верил. — Постойте, мистер Лютер. — Треснувший, словно бревна в огне, голос Пого ударился о спину Космобоя, который уже было собирался уходить. — Мне есть, что еще вам рассказать. Смерть вашего отца - это еще не все. Лютер обернулся и вместе со всеми внимательно, с легким напряжением уставился на шимпанзе. Пого обвел взглядом присутствующих и тяжело вздохнул. — Вам лучше это увидеть собственными глазами. Вам всем.***
— Что это за место, Пого? — В который раз поинтересовалась Элисон, посильнее закутываясь в платок. Вот уже минуты три ведомые приматом они в сосредоточенном молчании брели по темному туннелю, к которому их доставил тайный лифт, обнаруженный ими в кабинете отца. Что ж, плюс еще один скелет в необъятном шкафу Реджинальда Харгривза. Их отец даже после смерти не переставал удивлять количеством секретов, и что-то девушке подсказывало — то, что ждало их впереди, совсем не было похоже на потайную библиотеку порнографической литературы. Лучше бы ты был извращенцем, нежели безумцем... Весьма слабая надежда. Хотя скорее попытка как-то отвлечь себя от клубка назойливых размышлений, засевших под черепную коробку и вращающихся там неприятным волчком. Это внутреннее беспокойство охватило ее с того самого момента, как они зашли в своеобразную зеркальную коробку, спустившую их, казалось, на добрую пару десятков миль под землю. Непрошенное чувство липким холодком прошлось по той части сознания, где хранились запертые воспоминания. Но все попытки выудить хоть что-то из пыльных ящиков памяти ожидаемо ни к чему не привели. — Да, что-то новенькое. А я думал, отец успел запихнуть меня во все темные и дурно пахнущие места Академии. — Иронично заявил Клаус, хотя было очевидно, что даже фонарик, который тот сжимал до побелевших костяшек, не мог убавить душащий его страх темноты. После очередного подозрительного шума в густой темноте Клаус поспешил догнать идущих едва ли не под ручку Лютера и Эллисон. Вклиниваясь между ними, он незамедлительно вцепился в локоть сестры, игнорируя немое возмущение брата. — Сегодня я буду твоим героем, Элли. — Широко улыбаясь, воодушевленно произнес тот, после чего уже тихо буркнул куда-то в пустоту. — Заткнись, побочка моей трезвости. Идущий впереди Пого на мгновение обернулся. — Это место предназначалось для...особых случаев. — Неохотно ответил он на заданный вопрос Эллисон. Вероятно, преданный друг Реджинальда не раз бывал в этом месте, так как даже в полутьме двигался довольно уверенно. Однако вскоре плечи его поникли, а сам он сделался каким-то маленьким и словно бы даже неуместным. Если бы не обвивающие их щупальца мрака, то идущий рядом Пятый, несомненно, смог бы рассмотреть застывшую тень тоски на лице примата. — А я вот, кажется, знаю, что это за особые случаи. — Со знанием дела заявил Клаус, выделяя голосом последние два слова, при этом изображая пальцами что-то вроде кавычек. — Народ, спорим на сотку, что наш папаша прятал там Сьюзан? — Кого? — С непониманием посмотрела на него Эллисон. — Сьюзан. —Развел он руками, будто говорил об очевидных вещах. — Его резиновую подружку. — О боже, Клаус. — Удивление вкупе с легким возмущением в голосе Лютера прозвенели ударяющейся о пол монетой, после чего он вполне серьезно произнес. — Иногда тебе стоит просто молчать. — Не думал, что скажу это, — за долгое время молчаливых раздумий впервые произнес Пятый, — но Лютер прав. Воздух постепенно становился легче, а темнота вокруг медленно, но верно рассеивалась, словно в сосуд с чернилами кто-то незаметно подливал молока. Однако подобные изменения заметил лишь Пятый, из чего сделал вывод, что они, наконец, стали приближаться к источнику света. А, стало быть, к той самой новой косточке массивного скелета из шкафа их отца. — Да ладно вам. — Не унимался Клаус. — Такая находка была бы вполне ожидаемой. Просто задумайтесь, отец не любил ни единой живой души, даже мама для него была лишь инструментом. Уверен, его объектом страстного влечения мог стать только молчаливый кусок резины. Произнеся, как ему казалось, вполне убедительную речь, номер Четыре окинул взглядом братьев и сестру в ожидании реакции. Но ответом ему послужил лишь тяжелый вздох Пого. — Она еще и синяя, небось. — Светя в потолок фонарем, бросил он. — Клаус. — Подала голос Эллисон, выразительно смотря на брата. Но это было скорее привычное действие, чем вынужденное, так как девушка понимала причину такого поведения молодого человека. — Да, синяя, думаю - это перебор. — Задумчиво произнес он. — Но рук у нее явно больше двух. Затем его взгляд метнулся куда-то в сторону, и он быстро протараторил: — Какие еще защитные механизмы? А вот и не боюсь я ничего, умник хренов. — Его голос был лишен какой-то злобы, скорее это был голос задетого за живое ребенка. — Ты еще чуднее, когда трезвый. — Мягко улыбнулась Третья, похлопывая его по руке. В темноте время тянется дольше. Даже слишком долго. Не слушая весьма увлекательные споры его семьи, какого цвета могла быть у эксцентричного исследователя резиновая кукла, Пятый думал лишь о том, насколько мало времени у него(да и у всего мира в целом) оставалось. Катастрофически мало. Конец света стремительно приближался, даже не мысля об отсрочке. А он был вынужден, вместо того, чтоб пытаться изо всех сил предотвратить чертов Апокалипсис, рыться в шкафу тайн, вероятно, одного из самых скрытных людей на планете. ...человека, который покончил с собой, чтоб собрать своих нерадивых детишек. Блестяще, Реджинальд Харгривз. Дав обещание себе поразмыслить над этим в более подходящий момент, Пятый взглянул на остановившегося Пого. — Мы на месте. — Сообщил примат, указывая всем на тупик. И, прежде чем кто-то успел открыть рот и сказать хоть что-то, Пого прислонил рукоять трости к поначалу никем не замеченному отверстию в стене. Тут же появилось голубое свечение, проходившее тонкой полосой ровно посередине стены, которая через мгновение разделилась на две части, отъехавшие в противоположные стороны. Перед компанией не совсем юных искателей тайн образовался проход, ведущий в какую-то комнату, наполненную мягким голубым светом. — Готовьте деньги, — оживился Клаус, вслед за всеми входя в комнату. — король шарад и трижды победитель игры "в этом ящике.." только что оправдал свое слав..ное имя... Боже мой... — Твою... — Словно в трансе, ошарашено произнес Лютер. — ...мать. — Продолжила за него Эллисон, глядя туда же, куда и все присутствующие. Перед ними, в метре над землей, зависал водяной шар, слегка подрагивающий, образуя легкую рябь. И как бы в ответ на их голоса по его поверхности расходились небольшие круги. Все это не вызывало бы столько культурного шока, если бы не одна значительная деталь. Эта деталь буквально выбила почву из под ног бывших героев Академии. — Народ, у меня глюк, или в этом стремном пузыре действительно наша маленькая Девятая? — Неверяще произнес номер Четыре, пялясь на зависающую в водном пространстве девочку, одетую в костюм Академии Амбрелл. Ее спина была неестественно изогнута в форму месяца, а руки раскинуты по сторонам. Подобную позу нельзя было назвать даже немного удобной или приемлемой, однако на бледном лице обитала мягкая дымка безмятежности. Словно бы девочка просто спала. — Все верно, мистер Клаус, это ваша сестра.