Red and black.

      Последние солнечные деньки сменились особой дождливостью, совсем не к месту ледяной водой, размывающей дорогу.       Путь у короля лежал долгий и изнурительный — решение ехать верхом, а не в карете произошло достаточно спонтанно. Скорее требовалось выдать ложный след, сделать вид, что выехал в непроглядный лес, а не на ровную тропу, идущую прямиком в ближайшее поселение Пики.       С Итачи связаться удалось быстро, здесь уж похлопотали валеты-разведчики, которым приказано было доставить срочное сообщение. Впрочем, пиковый король не заставил себя ждать и незамедлительно назначил встречу делегаций, в этот раз, дабы избежать встречи с подозреваемыми, у себя.       — А вот и весточка летит, — кивнул Канкуро, вечно хмурившийся из-за резко сорванной свадьбы, — видать, натворила эта ведьма дел.       Обвинять в сговоре и убийстве сестры королевскую знать, не предоставив тому доказательств, помимо обожжённого платочка, Гаара счел глупым. Он и сам не был уверен до конца, что во всём виноватой оказалась дама Пик да её младший сынок. Проверять самостоятельно — ещё более несуразно, поэтому пришлось действовать приёмами врагов и хитрить. Приказал король отыскать мастера перевоплощений, способного даже джокера обмануть, скрытного Орочимару. Слыхал он о нём давно, и о умениях его, говорили, мол, бессмертием мастер обладает. Так и сработались.       Почтовый сокол опустился на плечо брата, покрытое серебряными доспехами. Канкуро, на секунду опустив поводья, достал письмо и прошёлся по нему взглядом:       — Отравлен, расчленён и обезглавлен. Дама подвоха не заметила, принца выпустила. Дела для Вас, сударь, плохи — врагов в Черве больше, чем могло быть, — на этом сообщение закончилось, и шатен, скомкав бумагу в небрежный комок, положил в кожаный мешочек, — вот ведь дрянь пиковская, а! Небось обрадовалась, что меня убила!       Гаара нахмурился, подставляя ветру бледное лицо. Выходит, вокруг пальца его обвести всё-таки да смогли, раз тайно сумели провести своих на территорию. Но и они не глупцы — была подготовлена целая армия валетов.       — Волнуюсь, вдруг Наруто им взбредёт растерзать, — задумчиво произнёс шатен, поправляя съехавший с головы топфхельм.       — Даме может и взбредёт, вот только сын её не позволит, — с нотками раздражения в голосе буркнул Гаара.       Сам уж он не желал джокера во дворце оставлять, но и приводить на переговоры Наруто, только недавно наводившего подозрения у короля Пик, как вариант, пожалуй, рассматривать было нельзя. Да и сам блондин, хоть и чувствовал себя куда лучше, всё ещё ходил сам не свой. Не мудрено — юноша продолжал активно себя винить в исчезновении принцессы Сакуры, а Гаара лишь масла в огонь подливал своей обидой на фоне дел любовных.       Но и бездельно блондина сидеть не оставили. Рассказал королю Наруто о странной книге, пророчащей будущее джокерское, вместе с этим прошёлся и по событиям жуткой ночи, упомянул о деревенском храме, скрытом в лесу, и мозаике, повествующей страшные вещи. Так и сошлись на решении.       Заперли юношу в покоях королевских, лучше всего охраняемых, но не одного, а с выдающимся умом червовым — единственным сыном почтенной десятки Шикаку Нара, с Шикамару. Велено было приближённому короля помочь с разгадкой пророчества, выведать все тайны, дабы подготовить джокера к грядущей бойне, которую, скорее всего, избежать не удастся.       Кони остановились около тёмного узорчатого забора с эмблемой Пики на каждом выступе. Оказались они в одном из самых богатых городов тёмного королевства ещё со времен правления прадеда Гаары, известно было, что здесь живут только высокие чины, предпочитающие проводить старость вдалеке от столичного шума.       — Король Червы прибыл! Ворота открыть! — прокричал валет, стоявший на охране, а следом за ним подхватили и остальные, расположившиеся на зубчатой стене.       Перед глазами показалась картина для истинного червовца мрачная и до невозможности жуткая: лишь серые и чёрные здания, иногда с вкраплениями золотых узоров, встречали их внушающими масштабами и множественными гаргульями, что своими устрашающими мордами с разинутой пастью могли напугать любого в цвете ночи. Лошади неуверенно зацокали по плитке, будто сами удивляясь тому, что король красный завел их в место столь необычное. Однако, несмотря на тусклость, даже невооружённым взглядом можно было подметить, что город скуп на заведения не был. Пока держала королевская делегация путь до небольшого дворца, несколько веков назад построенного пиковым королём, проехали они и таверну, и мастерскую, даже бордель, доколе которых Гааре лицезреть не удавалось.       — Эх, рано я жениться собрался, — пошутил Канкуро, взирая на пышногрудых девиц, что встречали в тонких сорочках пьяных пиковых богачей.       — Доложу об этом госпоже Тен-Тен при следующей встрече, братец, — хмыкнул красноволосый, позволяя себе расслабиться хоть на мгновенье.       Они принялись шуточно толкаться, заставляя охраняющих их валетов смиренно притормозить, дабы самим в данной игре участниками не оказаться. Веселью их суждено продлиться было недолго — кони заржали, а после и вовсе замерли, завидев пред собой с пару дюжин воинов, преградивших им дорогу. Попросили валеты вражеские с коней слезть да осмотрели каждого, даже короля со всей строгостью ощупать посмели. Канкуро от этого завёлся, сильно завёлся, сам уж чуть кулаками не начал размахивать, однако брату перечить не решился.       Церемонились с ними недолго. Показывать все прелести замка, его готического антуража, времени совсем не было. Отвели они короля да братца его на самый верхний этаж, в зал переговоров, где уже в ожидании, сидя за круглым чёрным столом, находился Итачи, а куда более удивительно — король Кресты.       — Ваше Величество, — поклонились два мужичка, по телосложению сразу очевидных валета, и поторопились удалиться, только Учиха опустил голову в одобрительном кивке.       Гаара уселся на отведённое ему за столом место, Канкуро, наоборот, остался стоять, обводя взглядом и других присутствующих в комнате. Помимо самих королей, за спиной у каждого оказались самые, по их мнению, приближённые лица, так, за Обито, скрытным крестовым правителем, крепко сжимая его плечи, находилась Рин, а за Итачи невиданный доколе никем из червовых прибывших скрюченный старик, своей длинной бородой достающий до пола.       — Извольте спросить, — устало начал Гаара, излюбленно подминая руками обе щеки. — Король Кресты приехал погостить?       Итачи окинул его одобрительным взглядом и отрицательно махнул головой, давая понять, что Обито тут не просто так.       — Почтенный правитель пиковый прислал мне голубя, сказал, что времена буйные начинаются и никто на этот раз за бортом не останется, — спокойно ответил Обито, — но к обсуждению перейдем позже, как бубновая дама подойдет.       Едва ли нахмурив брови, Гаара раздражённо цокнул, однако своего недовольства высказывать не стал. Видите ли, пиковый король, с которым и без того отношения после обвинения его семьи в измене значительно ухудшились, решил пренебречь всеми правилами о неразглашении и тайно создать правительственный совет. Хотя и разумность в данном король лицезрел: правды не отнять, если война начнётся вновь, все королевства будут замешаны.       Двери в зал распахнулись, и внутрь стрелой влетела Цунаде, явно разозлённая. Она, не давая дороги слугам, чуть ли не расшвыряла их по сторонам, тут же начиная собственную тираду:       — А я говорила, что нельзя доверять пиковой кобре! Говорила! И сынок её с самого начала мне не понравился, — с громким скрипом она отодвинула стул, — извините уж меня, Итачи, однако ж, семейка у Вас та ещё… — по-видимому, не найдя иного слова, кроме как ругательства, она кашлянула, — ладно, извольте начинать, а то и у меня в королевстве неспокойно. Шестёрки на сыроварнях устроили забастовки, уже третий день с ними страдаю!       Зал окунулся в молчание. Видно было, что пиковый король еле сдерживался, чтобы ответно женщину не осадить. Знал он, что дела плохи, вот только семью свою любил больше всего на свете и никому не позволял о ней плохо отзываться. Будь маменька виновна или нет, верилось Итачи, что действовала она во благо народу, хоть и радикально.       — Да уж, Цунаде, нрав бурный у Вас не отнять, — усмехнулся Обито, — и впрямь, у всех дела скопились, так чего рассиживаемся? — взял он инициативу на себя, посчитав, что помимо него, больше и некому, — понял я из письма, что принцесса червовая, нежная Сакура, пропала… А виновником сего безобразия подозреваете Вы, братец её, Микото?       — Верно поняли Вы, — подхватил Гаара, — вот только без оснований тревогу бить не стал никто. Допросил я джокера, Узумаки Наруто, и Саске, принца пиковского, узналось мне, что пропала сестрица моя, когда оба юноши в лес пошли, отношения выяснять, а как вернулись — ни дамы, ни Сакуры в усадьбе не было. Микото почтенная пришла ко мне под покровом ночи, в слезах, предоставила платок, обожжённый огнём крестовым, и палец в нём, — король положил свёрток на стол, позволяя разглядеть присутствующим холодящую кровь улику, — затеяла странную игру дама. Рассказала мне историю такую, в которой казалось, словно Сакура за мужем побежала следом, а после — пропала. Не верилось мне в эдакую байку, решил проверить. Перед уездом к вам распустил я слух, что сестрицу искать отправился и отыскал прозванного мастером перевоплощений и покорителем бессмертия Орочимару. Наказал я ему в Канкуро перевоплотиться да к даме наведаться. Вот тут замысел и раскрылся — убила она мастера, сама не зная, что он таковым является. Подробностей пока нет, о чём уж там Микото с приспешниками своими говорила, однако ж весточку, на скорую руку писанную, мне прислали.       Протянул Гаара ладонь, и в неё тут же опустился мешочек из кожи змеиной. Раскрыл его король и выудил помятый листок, в котором слова юноши и подтверждались.       — Нападение изнутри небось задумала, ишь какая! — заключила Цунаде, остальные с ней лишь согласились. Вряд ли столь явное отвлечение внимания проводилось для иного чего.       — Под её начальством с дюжину отрядов валетов, их, скорее, и подговорила, — задумчиво произнёс Итачи, внимательно вчитываясь в каждое слово, — и меня провела уж маменька. Сама небось раскопку могилы бедной горожанки и провела, лишь бы раздор посеять между королевствами. Не понимаю только одного — за одно ли с ней Саске? Ибо, если они объединились, худо будет… армия братца любит, уважает, может и переметнуться.       — Саске больше Вашего знает уж точно, сударь. Однако ж есть у меня сомнения насчёт того, что принц и сейчас в милости у маменьки Вашей, — рассуждал Гаара, опираясь на увиденное и собственные догадки.       Завязалось между владыками длительное обсуждение дальнейших планов. Дело и без того являлось не пустяковым: никогда доколе не было такого, чтобы все четыре королевства объединялись. Вот только против кого ясность не виднелась. Поняли уж короли единственное — Черва в опасности большей, чем когда-либо, раз уж посмели на семью коронованную посягнуть. Волновался Гаара, что когда прибудет он обратно, от родного края уже ничего и не останется. Знал он, что валеты красные будут до последнего биться, но и тут загвоздка имелась: если в битву вступит дама Пик, с половину вояк она сметёт своей силой. И неизвестно было им, имеются ли у Микото союзники.       — И всё же, вести войско против своих же до жути несуразно, — противился Итачи, не желая принимать правду предательства.       Матушка растила его в заботе, не сказать уж, что нежной, но им, пиковцам, и несвойственно было особой чуткости предаваться. Саске, братец его, хоть и являлся достаточно конфликтным, отрешённым от короля, однако не казался он ему злодеем. Всегда брат поступал во благо королевству и не в ущерб семье. И чем тогда Итачи будет лучше их? Ведь пойдет он против них, станет предателем крови собственной, но и не пойдет если, погубит он королевство могущественное и своим принципам изменит.       — Вот поэтому против я молодых правителей, — умозаключила Цунаде, — Вы уж слишком робки для короля. Придумали себе в голове совсем иную картину, в которой все королевства дружно живут, а брат Ваш счастлив в фиктивном браке с принцессой. Только вот войны не заканчиваются никогда, милок, а люди слишком сложны, дабы влюбляться в первых попавшихся, будь то тройка или королева. Подскажу я Вам одну вещицу: не жертвуйте собой ради другого, идите туда, куда сердце благоволит. Поверьте, знаю я многое, долго правлю и на веку своем повидала достаточно.       Они вновь принялись обсуждать. Пока разглагольствовали правители, за окном начало темнеть. Тяжело оказалось прийти к единому решению. Обито не желал войско своё вести, склоняясь к тому, что Креста испокон веков являлась нейтральным государством. С ним же, в свою очередь, спорила дама Бубен, говоря о том, что наверняка большая часть пиковских воинов по ту сторону баррикад и им может понадобиться подкрепление.       — Однако, если джокер изволит наконец силу приобрести собственную, в помощи надобность иссякнет, — вторила Цунаде, поглядывая на червового короля, — зря отец Ваш покойный запретил всякому бою Наруто обучать, ой, зря!       — Не хотел бы я Наруто в это ввязывать, но и выхода иного не вижу, не волнуйтесь, сударыня, и джокер без дела не останется, — с нотками сожаления в голосе произнёс Гаара.       — Вот только не стоит и о тёмном джокере забывать, — женщина подмигнула, расправив любимый кружевной веер, и принялась им вальяжно размахивать из стороны в сторону.       — Не заговаривайтесь, Великодушная, — принялся поправлять её Итачи, — наш джокер давно сгинул, ещё до рождения моего, и нового не появлялось.       Цунаде на него хитро посмотрела и как-то хищно улыбнулась, словно что-то да скрывала. Говорить дама ничего не стала, лишь пожала плечами, тихонько хихикнув.       — Полагаю, к иному соглашению мы не придем, — серьёзно сказал Обито, — предлагаю остаток войска Пики в наступление вести, я и своих валетов подтяну по пути. Бубна продолжит, как и в прошлых войнах, снабжать бойцов вооружением. Нам нужно быстро всё уладить, не позволить раздору в государстве случиться, ибо иначе стоит ожидать самых ужасных последствий. Как бы не хотелось признавать, однако благополучие Червы сильно влияет и на Кресту, ведь без поставок червовых страну мою кризис настигнет.       Недолго размышляя, все с эдаким планом согласились, понимая, что лучше уже и не надумается. Обменявшись скорыми любезностями, поторопился каждый из королей по своим обязанностям разбрестись.       Уже ехав верхом, мастерски удерживаясь в седле, думал Гаара о последних словах дамы бубновой. У этой женщины никогда не бывало ничего просто так. И понимал он, что, если Цунаде окажется права насчёт существования чёрного джокера, им несдобровать. Беспокоился юноша и за Наруто. Сердце трепыхалось от одной лишь мысли, что с блондином могло что-то случиться в его отсутствие. Оставалось надеяться на то, что волнение являлось лишним.       — Как думаешь, жива ли Сакура? — спросил Канкуро, поравнявшись с королём.       — Думается мне, что сестрица бы просто так умереть себе не позволила. Хочу в данное верить, по крайней мере.       Дальнейший путь они провели в молчании, и только Тузы прознали, какие мысли их душу терзали.

***

      За окном вечерело. Юноша, облачённый во всё чёрное, глядел на себя в зеркало при свете одной единственной свечи. Не знал Саске, как ему поступить, до сих пор.       Серьёзная ноша вывалилась ему на плечи, заставляя прогнуться под собственным грузом. Понял он, что столь удобного варианта более под руку может и не попасться: расправиться с Червой раз и навсегда. Заполонить красное государство песком и изрезать улыбчивые лица лицемерных горожан. Но сердце вторило иное.       Мечтал он стереть улыбку с лица и джокера. Раньше. Сейчас же его взбалмошность и чрезмерная активность совсем не раздражали. Мечтал он теперь быть с ним рядом. Всегда. Только данное являлось невозможным и так, а коль он на королевскую душу посмеет посягнуть, то и вовсе на веки вечные. В душе затаилась тревога. Боялся принц, что это такое маменька удумала, раз наказала ему в покои к Наруто пойти. Убивать она блондина точно не желала, однако и просто слать его пыль в глаза пускать было бы слишком просто и глупо для дамы.       Вспомнилась ему голова брата короля, глаза безжизненные, а изо рта кровь вытекала. С минуту казалось принцу, что голова и вовсе не мертвая, а лишь притворялась. Столь жестоких расправ даже он не проводил. Значило это одно — Микото, его обезумевшая матушка, от своего не отступится. Задумала она месть роковую, такую, которая внутри неё годами копилась.       Неспокойно было Саске. За день этот уходящий много он думал. О судьбе своего народа да предназначении собственном. Считал юноша раньше, что смысл его жизни в том, чтобы родному королевству служить. И неважно, будь он королем или полководцем, главное — честь уберечь. Казалось ему так и сейчас, однако чувства всю душу изъедали, разум туманили.       Попытался принц отвлечься. Подошел он к письменному столу в поисках заточки — решил юноша меч острее сделать. Но тут опешил. Увидел Учиха книгу странную. Вся красная да без названия, лишь небольшой свёрточек к ней приложили.       — Со свадьбой принца пикового поздравляю. Радости и торжества желаю. А коль чревоугодствовать не захотите, так книженцию прочтите, — произнёс Саске вслух, попутно хмурясь, — что за дешевые стишки? — он раскрыл книгу, не без интереса вглядываясь в текст.       Увиденное повергло его в шок. Надпись на обороте гласила о том, что книга принадлежит никому иному, как «Неизвестному Летописцу». Воспоминания о той злосчастной ночи. Сладостных поцелуях, пропитанных горечью, но перед этим — старом храме, облеплённом разноцветной мозаикой. Да и вовремя мысль вплыла в голове. Рукопись-то ему на свадьбе и вручили. Тот старик червовый, десятка, кажется. Коль не изменяла принцу память, вечно за дамой Бубен да за Наруто таскался. Неужто он неизвестным летописцем и являлся?       Пролистал Саске далее, всё больше в диво веря. Была книга по образу мозаики сделана, словно детская. Вот вновь та легенда, как Тузы джокера на две части разделили. Говорилось дальше о том, что красный джокер в Бубне и Черве проживал, а чёрный — Кресте и Пике. Да не давали они людям дышать спокойно, держали в страхе каждого жителя. Разгневали они владык заново, наказания уж не хватило. Тогда создали Тузы и другие карты, считая, что станет таким образом правосудие честным. Посадили на трон королей, а джокеров изгоями прозвали. Принял красный судьбу свою, покорный стал, однако ж чёрному всё мало было. Пришёл он к Тузам и молил вернуть былое величие, но создатели не согласились, поглумились они над ним и наказали. Отныне мог чёрный джокер лишь прислуживать, до момента, пока со своей половиной не встретится. И не воссоединится. Пройдут тысячелетия и воскреснет, словно феникс, чёрный в обличии принца и отыщет того, кого видывать доколе не позволялось. Часть души своей. И предстанут они перед Тузами, а коль достойными станут, так в одно целое превратятся, коль нет — в огне сгорят навеки.       Веровал в увиденное Саске с натяжкой. Уж не мог он джокером чёрным быть. Слыхал юноша, что погиб их рыцарь верный, джокер пиковый, когда принц на свет ещё не уродился. Однако тянуло его к Наруто, и данного не отнять. И впрямь будто к собственной половине. Будто сердце у них единое было. Тянуло его с первых мгновений, а чем больше времени они проводили, тем сильнее в груди трепет нарастал. Пора было выдвигаться, как маменька наказала.       Появилась в нём надежда, что послушает его Наруто, боле не отвергнет, как только прознает правду. Прихватил Саске с собой рукопись, а сам всё в наваждении находился. По жизни считал юноша себя неверующим. Не верил он в сказки про владык незримых. В этот час же принимал он прочитанное словно священное. Иначе никак.       Шёл брюнет по извитым коридорам. Не пестрели они больше разными цветами. Да и слуги все попрятались, не шастали нигде. Война вот-вот должна была начаться, и Саске впервые не желалось в бой идти. Пока с мыслями собственными не разберётся. Служанка, что вела его в покои, и та молчала, хоть до этого без умолку болтала о том о сём. И был ей принц безмерно благодарен. Требовалась ему тишина в эти минуты.       За дубовыми дверьми приглушённо слышались голоса. В горле сразу принялся образовываться ком. Не устроили ли джокеру засаду? Стучать смысла не было, так что бесцеремонно раскрыл пред собой проход Саске.       Наруто сидел на кровати. Невредимый, но уставший. Сильно хмурился блондин, о чём-то размышляя. Рядом с ним стоял десятка, ранее Саске не замеченный. Шатен с собранными в хвост волосами не двигался, ощущая лезвие ножа на своей шее. Палачом его предстала Микото. Вела она беседу странную.       — Ох, птенчик, заходи, — женщина поманила сына пальцем свободной руки, — не стесняйся, все свои.       Встретился он со взором глаз голубых. Смотрел на него Наруто без ненависти, но с подозрением.       — Жива принцесса, не о чем вам переживать, судари, — растягивая слова, протянула дама, — так что перестань брыкаться. И нож я уберу.       — Не хочу я с Вами беседовать, — буркнул Наруто, не сводя взгляда с принца, — а ты чего здесь забыл?       Саске уселся рядом, услышав произнесённое шёпотом: «Рад, что ты не убит». Не гневался на него джокер, и это надежду в нём воскрешало. А вот Микото напрягала юношу. Не знал он, чего она удумала, раз сама заявилась и его позвала. Могла она всё разрушить, только что им узнанное.       Женщина убрала нож, взяв с дворянина клятву, что тот сопротивляться боле не будет. Затем отряхнулась, словно испачкалась, и едко улыбнулась:       — Бросил Вас король, уважаемый джокер. Погнался за сестрицей, и Вас с собой не взял. Сам уж не верует в Вашу невиновность.       — Уверен, подозревать Вас у него куда больше оснований, нежели меня, — выдохнул Наруто, а руки его в кулаки уже давно сжались.       — Желаете Вы в нём лишь хорошее видеть. Однако время иллюзию с Вас снять, — она схватила Саске за рукав, облачая перед всеми кожу обнажённую, всю ранами покрытую. Восстановился принц, но не до конца, — считаете Вы, что только пиковый народ на зло способен, а главного монстра кровожадного и не замечаете.       Наруто нахмурился. Знал он, что Гаара с принцем добро не обошёлся. Однако раны и впрямь были глубокими, а уже столько дней прошло. Измучил он его знатно, коль всё не заросло.       — Что с того? — он не собирался идти на поводу у пиковой дамы.       — А с того, уважаемый джокер, что не пощадит Вас король, коль прознает о том, что Вы вновь мужеложствуете за его спиной, — она хитро сощурилась.       И тут до Саске дошло. Дама и впрямь его сюда позвала, дабы принц джокера охмурял. Приедет король — всё в огне будет, как помчится за Наруто, так и увидит укусы страстные. Червовый правитель — человек чести. Не посмеет он предателя возле себя держать.       — Ваше Величество, — произнёс десятка, Шикамару Нара, что до этого тихо в стороне стоял и всё обдумывал, — не предполагаете ли Вы, что всё сработает именно так? Уж слишком глупо на подобное полагаться. Я же говорил Вам нужную стратегию.       — Решил раскрыться? А так пленника хорошо отыгрывал, — усмехнулась Микото, подходя ближе к аристократу, — после победы награжу тебя. Позволю Вашему роду под пиковым флагом чествовать. Однако мой план продуман идеально. Ты уж не переживай.       У Микото и впрямь были уши повсюду. Прознала она про род Нара давно. Знала, что на всех бойнях именно они тактику валетам придумывали червовым. Так и вышла на сына семейства. Пообещала женщина ему и богатство, и славу, но Шикамару оставался непреклонен, верен королю. Тогда задействовала она его шантажом. Под покровом ночи приказала своим слугам выкрасть матушку юноши. И наказала, что, если тот вздумает к королю заявиться, смерти любимой кровушки не миновать. Так и стал Шикамару ей прислуживать. Именно от него дама выяснила, что червовый король из столицы уехал на поиски Сакуры.       — Ты уж всё подсыпал?       — Подсыпал, не волнуйтесь.       — Тогда оставим джокера размышлять. С моим птенчиком на пару.       Женщина поддалась некому порыву и спешно мазнула губами по бледной щеке Саске. Надеялась она всегда, что одному из сыновей её уготована великая судьба. И ставила дама именно на младшего. Двери за ней закрылись так же быстро, как принц сюда заявился.       — Я не знал, — выдавил из себя Саске. В голове у него было пусто.       Не осталось мыслей насчёт того, как дальше действовать. Он предполагал, что означали последние слова матушки. Подсыпал юноша и сам подобный наркотик своим любовницам, дабы их более страстными в постели сделать.       — Тело горит, меня будто лихорадит, — буркнул Наруто, расстёгивая верхние пуговицы рубахи, — я пил сегодня вино. Однако ж совсем кроху, не более бокалов двух. И то, для того, чтобы мозги лучше работали, — неожиданно юноша осознал, —это всё вы, так? Ваша семейка… А ведь ты обещал, клялся, что Сакуру и пальцем не тронешь. Теперь и до меня добрались.       — Говорю же, я не знал, — зашептал брюнет. Требовалось выйти, но его попытка успехом не увенчалась: матушка их закрыла. Надеялся он лишь на то, что страстное снадобье не сработает.       — И Шикамару предатель. Но не прост. Обманул он твою маменьку.       Наруто его игнорировал, продолжая распутывать собственную нить.       — Не за сестрицей Гаара поехал, не за ней. Всё о вас он прознал. Раньше моего. Если начнётся война — мы будем готовы.       Саске удивился. Неужто Микото так просто провели? Сумели с лёгкостью обманом в свою же ловушку завести. Пика выращивала годами лучших лжецов. Микото же им покровительствовала, но сама оказалась обманутой. Теперь они были в засаде. Но не чувствовал брюнет себя пойманным. Ещё не до конца. Виной всему была книга, спрятанная в кармане пиджака.       — Я узнал, кто такой неизвестный летописец, — тихо, отчуждённо произнёс он, зная, что Наруто так заинтересует.       Тот весь встрепенулся, уши навострил, впервые вспомнил он о том, что на деле ему важно. Хоть и выглядел джокер донельзя болезненно. Действовал наркотик. Капли пота стекали с его лица, а взгляд становился всё туманнее. В какой-то момент и вовсе пред глазами всё потемнело, погасло, а тело покрылось мурашками. Он весь изогнулся, еле сдерживая порыв, лишь бы звука не издать. Состояния своего юноша не показывал — мотнул ватной рукой в воздухе и вымолвил:       — И кто?       — …       Саске что-то сказал, однако боле он его не слышал. Страх закрался в душу, а вместе с ним — желание. Неизмеримо хотелось Наруто близости. Блондин снова протянул руку, вцепился в шёлковую ткань, дотронулся до холодных пальцев. Принц от этого нахмурился, смутился, не зная, что и предпринять. Мог он и воспользоваться им, отдаться порыву эмоций. Однако сердце, бьющееся до невозможности громко, не позволяло. Да и шаг данный, казалось бы, вовсе незначимый, способен судьбу джокера поперёк перечеркнуть.       Видел брюнет перед собой картину невообразимую: Наруто, цепляясь за его рубаху, молвил что-то неразборчиво, кусая высохшие губы, расстёгивая пуговицы всё ниже, дабы с жаром справиться. Внизу джокер был напряжён, весь возбуждённый, впрочем, Саске от него и сам не отставал. Но продолжал бездействовать, позволяя юноше забраться разгорячённой рукой под его рукав, гладить кожу.       — Сам себя и губишь, — сказал принц, дотрагиваясь до покрасневших чужих щёк.       — Вы, пиковцы, уже меня погубили, — борясь, пытаясь сохранить остатки сознания, произнёс Наруто, — однако… Почему из всех именно ты…       Он резко замолк, голубыми глазами, лишённых всякого рассудка, пожирая Саске.       — Что?       Наруто не ответил. Вцепился в чёрные волосы пальцами, оттягивая макушку, и приник к губам, словно изголодавшийся зверь. Принц резко распахнул глаза, так же быстро их закрывая. Юноша оказался повержен, пойманный в капкан. Мыслительный процесс замер, а всё внимание сосредоточилось на дыхании, опаляющем его нос, на языке, что безо всяких церемоний проходился по ряду зубов, на руках, крепко сомкнувшихся на его шее.       Откинув его на кровать, брюнет задрал вверх рубаху джокера, принялся выцеловывать каждый сантиметр, вылизывать каждую неровность. Тело, доколе им неизведанное, всем своим видом говорило о том, что не принадлежит принцу. Однако, даже покрытое багровыми укусами, не до конца прошедшими синяками, оно вздрагивало от каждого его движения.       Наруто всхлипывал, из глаз его ручьем текли слёзы. Он вновь предал своего короля, вновь стал грязным. И ничего не мог с этим поделать. Он принялся молить принца остановиться, вместе с этим боясь, что тот и впрямь его послушает. Он цеплялся пальцами за ледяную шею, вожделея от каждого прикосновения. Он позволил себе предстать полностью обнажённым пред другим мужчиной, находясь в королевских покоях.       — Я отвратителен, — произнёс блондин, закрывая лицо руками.       — Ты прекрасен, — зашептал Саске, нежно кусая мочку его уха.       За окном виднелись языки пламени. Пиковцы принялись крушить столицу. Стены замка то и дело содрогались от чьих-то, молящих о почаще, криков. Война началась, но их данное не волновало.       Саске принял игру матушки. Наруто надо было уничтожить королеву. Они губили друг друга, будучи половинами единого целого.